23 июля 2114 года

Внизу, около Славцева, Памела Йоханссон пробыла сравнительно недолго. Поначалу она внимательно наблюдала за тем, как помощник командира «Осла» руководит наемными рабочими, выгружавшими упаковки с метафроппизолом. Посмотрела, как обращается он с пультом подъемника, когда началась транспортировка ценного медицинского препарата на борт судна.

Однако эта картина быстро наскучила гостье – люди работали хорошо, никаких заминок и сбоев не наблюдалось. Девушка, отвечавшая за груз, решила подняться на борт звездолета, проверить размещение упаковок в трюме.

Андрей Славцев проводил Памелу долгим внимательным взглядом. Гостья не стала пользоваться кабиной выносного лифта, направилась вверх по трапу, аккуратно переставляя легкие сапожки на высоких каблуках: ступени были довольно узкими. При этом Памела очень волнительно покачивала бедрами – сзади наблюдать за девчонкой было приятно, но никто из экипажа не мог по достоинству оценить подобное зрелище. Только Славцев смотрел на Йоханссон, чуть прищурив глаза, думая о чем-то своем.

– Вай, козочка! – кто-то, остановившись в двух шагах от помощника командира «Осла», сочно причмокнул губами. – Молоденькая, сладкая… Мне бы такую конфетку, запитал бы, не подавившись…

Андрей повернул голову, посмотрел на любителя «сладкого». Рядом шумно сопел бригадир наемных рабочих. Бросив погрузку, он наблюдал за поднимавшейся девушкой – его глаза прикипели к одному месту. Кажется, бригадир даже моргать разучился, так внимательно пялился на ягодицы Памелы, обтянутые узкими брючками. Раз – высокий каблучок переместился на следующую ступень, два – бедра упруго качнулись…

– Шел бы ты работать, приятель, – напомнил Славцев, глянув в клеть подъемника.

Однако та была доверху набита пластиковыми упаковками с метафроппизолом.

– Я работаю, – усмехнулся бригадир. – Мы все работаем. Только если грузить некуда, почему не полюбоваться на молоденькую резвую кобылку? Повезло вам, парни! Такая девчонка в клиенты досталась! Будь я на вашем месте – сразу приступил бы к осаде. И не выпустил бы с корабля, пока не раскрутил на…

– Давай-давай, – мрачно усмехнулся Славцев. – Давай, эротоман! Пустая клеть ждет!

За этим разговором Андрей успел послать вверх, боцману, груженую платформу, а вторая – порожняя – пришла вниз.

– Эх… – с сожалением отметил бригадир: Памела достигла вершины трапа.

Ее волосы цвета воронова крыла развевались на ветру. Через миг девушка скрылась в брюхе «Осла».

Отвлекающий фактор исчез, рабочие тут же вспомнили, что оплата у них не почасовая, а сдельная – за факт перевалки груза, – и с удвоенной энергией взялись за оставшиеся контейнеры.

…Однако спустя двадцать минут Памела вновь появилась на трапе – и темпы погрузки тут же упали. Славцев почувствовал это. Видимо, госпожа Йоханссон посмотрела, как работает экипаж на грузовой палубе, и решила спуститься вниз, лично контролировать транспортировку последних упаковок с медицинским препаратом.

Брюнетка перекинулась несколькими словами с сотрудником таможни, а затем встала неподалеку от Славцева. Тот угрюмо сжал зубы, сосредоточился на управлении подъемными платформами – не мог смотреть в темно-серые глаза девушки.

– Спасибо, помощник, – сказала Памела, когда остававшиеся пластиковые контейнеры исчезли наверху, там, где их встречали боцман и члены экипажа. – Спасибо, работа проделана быстро и качественно. Все упаковки на борту, ровно столько, сколько указано в сопроводительных документах. У таможни претензий нет, они готовы подписать контрольную ведомость. Благодарю.

Славцев не ответил на комплимент.

– Вас поднять? – глядя себе под ноги, спросил он. – Клеть пустая, могу подбросить.

– Нет, не надо подбрасывать, – то ли в шутку, то ли всерьез ответила Памела. – Я лучше так, своим ходом…

И вновь, покачивая бедрами, принялась подниматься по трапу, оставив Андрея за спиной с отвисшей челюстью. Не поняла, что значит «подбросить»? Вряд ли, она же видела, как работает грузовой лифт. Скорее, решила повторить восхождение по трапу «на бис», прекрасно зная, какое впечатление это производит на работяг, оставшихся на бетоне космодрома. Те стояли открыв рты, пуская слюни, пока брюнетка эффектно и неторопливо поднималась наверх.

«Породистая кобылка…» – Славцев будто слышал эти слова, которые шептал, не мог не шептать бригадир. И все оставшиеся у подножия трапа завидовали Андрею. Завидовали экипажу, получившему шанс укротить такую «цацу».

Поставив печать у полусонного таможенника, помощник командира отдал распоряжения водителю подъемно-транспортировочного блока и поднялся на борт «Осла» вслед за гостьей.

– Перевалка завершена, документы подписаны, – сухо проинформировал он боцмана. – Погрузочный интерфейс отстыкован, сейчас уйдет в безопасную зону. Передайте капитану: можем готовиться к старту.

– Да, сэр! – отозвался Франтишек Букач и тут же снял трубу внутреннего переговорника.

Ни он, ни Славцев не хотели демонстрировать взаимную неприязнь в присутствии клиентки. Впрочем, Памела все равно внимательно посмотрела на обоих. Внимательно и немного настороженно. Кажется, ее удивило, что члены экипажа обращаются друг к другу на «вы».

Однако к старту начали готовиться с небольшой задержкой – так решил Николай Атаманов. Он счел необходимым потратить время, лично познакомить Памелу Йоханссон со всем экипажем «Осла», ведь гостье предстояло провести на борту «грузовика» два или два с небольшим дня – переход до Нодуса I не мог состояться быстрее.

– С моим помощником, Андреем Славцевым, вы уже знакомы, дорогая Памела, – с радушной улыбкой напомнил Атаманов. – И с боцманом, Франтишеком Букачем, тоже. Экипаж у нас небольшой, торжественная часть много времени не займет…

Он начал «экскурсию» с машинного отделения. В тот момент, когда капитан открыл дверь в отсек силовых агрегатов, оттуда донесся громкий вопль:

– Санта Фелита! Даст она или не даст?!

Франтишек Букач, маячивший за спинами Николая Атаманова и Памелы Йоханссон, выразительно хмыкнул.

– Гм-кхм! – прокашлялся капитан. Забыв про этикет, он первым забрался внутрь, грозно хмуря брови. – В чем дело, Пирелли?!

– Даст она или не даст?! – вновь выкрикнул Алессандро Пирелли, невысокий черноглазый человечек, подвижный и импульсивный. Тут механик заметил симпатичную брюнетку, проникшую в отсек следом за командиром, и его энергия мигом нашла другое применение, более миролюбивое. – Ой! Здравствуйте, сеньорита очарование!!! Сандро всегда к вашим услугам, только вспомните обо мне! Только вспомните!

Он расплылся в радостной улыбке.

– Кто «она», и что «даст или не даст»?! – грозно напомнил Атаманов. – Что за странные разговоры в присутствии нашей гостьи?!

– О, сеньорита!!! – Пирелли склонился в поклоне и трижды поцеловал пальцы молодой красавицы. – Простите бедного Сандро! Ни к кому из присутствующих мои слова отношения не имели! Речь шла о проклятущей второй турбине, которая никак не может выйти на рабочую мощность, не дает нужные обороты!

– Уже дает, – раздался откуда-то из глубины отсека голос старшего механика Карла-Хайнца Ризе, а Франтишек в это время беззвучно затрясся от смеха.

Букач понял, о чем толковали меж собой его товарищи.

– Да, это наш машинный отсек, – промокнув лоб платком, сказал Атаманов, обращаясь к Памеле. – Здесь у нас два человека. Вот и Карл-Хайнц Ризе, он старший.

Довольно высокий, худощавый механик выбрался из глубин отсека, вежливо поклонился гостье, при этом вытирая пальцы куском ветоши.

– Рад познакомиться, фрау. Всегда к вашим услугам.

Ризе поклонился еще раз.

– Карл получил от товарищей прозвище «Доктор». Отличный механик, – не удержался от похвалы Николай Атаманов. Он действительно гордился членами своего экипажа. – Может собрать работающий двигатель из любого дерьма. Гм, пардон… Извините, Памела…

– Ничего-ничего, – понимающе улыбнулась гостья. – Я знаю, мужской коллектив… Свои особенности общения…

– Именно так, – Николай смущенно поскреб затылок. – Обещаю, это мы запретим, никакой ругани на борту! Так, вернемся к знакомству. Второй механик – Алессандро Пирелли. Иногда его кличут «Форсаж», за темперамент.

Алессандро не устоял на месте, вновь подскочил к высокой брюнетке, принялся целовать узкую ладошку гостьи, шумно вздыхая.

– Мы тебе не мешаем? – деликатно осведомился боцман из-за спины капитана.

– О, как ты прав, Санта Фелита!

– Действительно очень быстрый… – Памела не закончила мысль, рассмеялась, так и не подобрав нужного слова для Пирелли.

– Лед и пламень, – пошутил Атаманов. Взяв девушку под локоток, повел ее из машинного отделения. – Карл-Хайнц – очень спокойный, молчаливый, сосредоточенный на механизмах. Пока он в экипаже – я полностью спокоен за наши силовые агрегаты. Ризе может копаться в своих «железяках» день и ночь, зато турбины и двигатели не барахлят во время маршевых бросков.

– Это радует, – заверила Йоханссон.

– А Пирелли – полная противоположность Карлу, – отметил Николай. – Алессандро горячий, резкий, импульсивный. Быстро вскипает, но быстро отходит. Он вообще незлобивый, хотя язык у него острый – механик любит подколоть товарищей. Возможно, и вам, Памела, за двое суток достанется. Только не берите в голову, Сандро это не со зла – просто характер такой.

– Главное, чтоб не нападал в полутемных коридорах… – то ли в шутку, то ли всерьез заявила девушка, откинув черную волну волос за плечи.

– Ну, такого не будет, даю вам слово капитана! – заверил Атаманов, открывая дверь в отсек связи. – Кто посмеет вести себя некорректно – сыграет за борт!

Заслышав голос командира, связист-компьютерщик поднялся с кресла, возле которого полукругом стояли сразу три монитора.

– Приветствую, капитан! – сказал он. – Рад видеть вас в гостях, Памела!

И он поклонился, причем, когда техник по компьютерам сделал шаг вперед, стало заметно, что он слегка прихрамывает на левую ногу. Гостье показалось, что у Христо какие-то проблемы с коленом или стопой.

– Это Христо Малков, наш специалист по бортовым компьютерным системам и по системам связи, – пояснил капитан. – Отлично разбирается в антеннах, шифрах и Глобальных Сетях. Товарищи иногда называют его «Малёк», хотя ростом он выше, чем тот же Пирелли. Только из-за фамилии…

Христо поклонился гостье и тут же бросил быстрый взгляд на один из мониторов. На нем, в самом углу, замигал какой-то желтый прямоугольник, отвлекший связиста от разговора.

– Христо живет не здесь, – пошутил Атаманов. – Он раб виртуального пространства, заблудившийся где-то в недрах компьютерных сетей.

– Малёк… – с улыбкой повторила Памела.

– Или сексманьяк, – прозвучал из-за ее спины веселый голос.

– Тьфу ты! – с укором произнес капитан «Осла», оборачиваясь вместе с Йоханссон. – Нашел время болтать глупости!

– Только не принимайте мои слова всерьез, Памела, – улыбнулся русоволосый мужчина с широким подбородком и мясистым носом. Остряк был ниже гостьи на полголовы. Потом он вдруг заговорщически подмигнул девушке. – Я человек средней упитанности и воспитанности, а потому временами могу нести полную чушь. Что касается Христо, то он, конечно, «Малёк». Сексманьяком его называю только я один…

– Почему так? – не удержавшись, с любопытством спросила Памела.

– Потому что он все время с кем-то связь устанавливает. Компьютерную… – серьезно ответил очередной член экипажа, а боцман и сам Малёк не удержались, загоготали.

Даже капитан усмехнулся, однако попытался придать лицу строгое выражение, спрятал улыбку в усы.

– Знакомьтесь, Памела, это наш доктор, Анатолий Лутченко. Он же – специалист по психологической разгрузке экипажа.

– Он же – шеф-повар трехпалубного корвета, – скромно добавил Лутченко.

– Доктор и он же повар?! – удивилась девушка.

– А что, очень удобно, – заявил Анатолий и все же закончил фразу, несмотря на то, что Николай Атаманов и Франтишек Букач, ухватив его за руки, попытались оттащить подальше от гостьи. – Очень удобно! У кого чего болит – отрежу! Отрежу, и сразу в суп!!!

Памела закашлялась, округлила глаза, и капитан тут же потянул ее в сторону от Лутченко.

– Извините, – приложив ладонь к сердцу, искренне произнес Николай. – Экипаж у меня веселый, иногда – чрезмерно. Летаем вместе уже не первый год, все притерлись друг к другу, давно знают – чего и от кого ждать. Конечно, со стороны их приколы выглядят диковато. Извините, Памела, они не сумасшедшие. Люди у меня хорошие.

– Верю… Хорошие… – уголками губ улыбнулась гостья. – Не берите в голову, Ник. Кажется, так они вас называют? Нормальный экипаж. Я бы сказала, лишь первый помощник немного другой – какой-то замкнутый в себе. Со всеми на «вы»…

Атаманов не ответил, жестом пригласил гостью дальше. Свою каюту он показал Йоханссон только мельком, посчитав, что там нет ничего интересного. Впрочем, девушка успела заметить на стене фотографию двух мальчиков.

– Ваши дети? – поинтересовалась гостья.

– Сыновья! – с гордостью отозвался Атаманов. – Борис и Сергей. Младший через год тоже в школу пойдет! Скоро летать начнут, меня сменят. Для них и живу!

Он хотел увести красавицу-брюнетку.

– Капитан, а почему ваш корабль называется так странно – «Осел»? Не «Метеор» или «Болид»? Не «Пегас» или «Буцефал»?

Атаманов пожал плечами.

– «Осел»… – без улыбки ответил он. – Осел и есть. Рабочий ишачок, который упрямо и молча таскает грузы от одной звезды до другой. Туда и обратно. Это наша жизнь…

За таким разговором и добрались до ходовой рубки. Андрей Славцев как раз находился там, в кресле первого пилота. Завидев командира, он поднялся на ноги.

– Корабль на «товсь», – доложил помощник. – Сэр, поведете лично?

– Да, – подтвердил Николай. – Как обычно, первая вахта моя. Можете отдыхать.

Славцев чуть поклонился, прошел мимо Атаманова… На миг замер, будто примерз к месту, оказавшись лицом к лицу с Памелой. Затем очнулся – совсем как в первый раз, внизу, возле трапа. Поклонился гостье, покинул рубку.

Брюнетка озадаченно посмотрела ему вслед.

– Мы готовы к старту, госпожа Йоханссон, – официально заявил Николай. – Если не возражаете, можем начинать обратный отсчет.

– Вы не будете лично проверять корабль, Ник? – спросила Памела, указав на искрившийся огоньками пульт.

– Нет, – отрицательно мотнул головой капитан «Осла». – В этом нет необходимости, я полностью доверяю Славцеву.

Девушка еще раз посмотрела на дверь – туда, где только что скрылся помощник капитана.

– Ну… – сказала она. – Если считаете, что можно взлетать, давайте, стартуем. В конце концов, вам лучше видно. Я лишь сопровождаю груз…

– Отлично! Вы останетесь на мостике или пройдете в каюту? Гостевое помещение оборудовано новейшей демпфирующей системой «Мягкий старт», с ее помощью гораздо легче вынести начальные перегрузки. Впрочем, если желаете побыть здесь, на мостике, я не воз…

– Нет, спасибо, – перебила его брюнетка. – Лучше пойду в гостевую каюту. Не хочется лишний раз рисковать здоровьем. Все-таки я женщина…

– И еще какая! – с улыбкой пошутил командир судна, провожая Йоханссон до предназначавшегося ей помещения.

Потом капитан «Осла» вернулся на мостик, подключился к управляющему бортовому комплексу.

– Экипаж! Задраить люки! Проверить герметизацию шлюзов! Турбины разгонного контура – прогрев! Готовность к взлету – полста десять! Даю обратный отсчет!

Бывший капитан федеральной гвардии Славцев, ветеран войны в созвездии Гидра, заперся в собственной каюте. Завалился на койку, подложил руки под голову. Он знал, до взлета совсем немного времени, но не собирался принимать никаких мер к тому, чтобы облегчить стартовый удар перегрузки, – в те мгновения, когда «Осел» слепящей молнией прошьет плотные слои атмосферы Дениза.

Славцев прикрыл глаза, и прошлое нахлынуло, навалилось тяжелой, неподъемной ношей. Прошлое, которое он старательно гнал, заставляя себя не думать о…

– Андрюша, я больше не могу так.

– Как «так»? – хмуро усмехнулся Славцев, не глядя в глаза Кристине.

На самом деле он прекрасно понимал, о чем говорит девушка. «Так» – это как сейчас. То ли «фронтовой женой», то ли любовницей – с косыми взглядами сплетниц, кривыми усмешками завистников и недоброжелателей.

Они стояли в траншее, в полный рост, благо в этом месте бруствер полностью скрывал от вражеских снайперов. Стояли друг против друга – Кристина ненадолго отпросилась из госпиталя. Прибежала, забыв про дежурство, про раненых и больных, которые ждали ее. Прилетела к Славцеву прямо на позиции, в окопы его роты. Подчиненные капитана деликатно оставили их вдвоем, «расползлись» по сторонам, чтобы не мешать трудному разговору. О том, что отношения между самой красивой сестричкой из госпиталя и их командиром складываются непросто, знали многие.

Они стояли в траншее, и Кристина смотрела в глаза Андрею, а он отводил взгляд, с горечью думая о том, как плохо все вышло… Он не мог сказать девушке то, что знал. Решающее наступление должно начаться следующим утром, на рассвете. Штабисты, взвесив все «за» и «против», выбрали направление главного удара – нарисовали тонкую красивую стрелочку на карте. Андрей уже знал то, что не положено знать сестричке из госпиталя: тонкая стрелочка тянулась в глубь вражеских укреплений как раз через позиции роты капитана Славцева.

А это значит, ему суждено первым идти на прорыв. Сколько его подчиненных выживут в этой мясорубке, дотянут хотя бы до второй защитной линии противника? Отлично подготовленной линии, он убедился при рекогносцировке. Уцелеет ли он сам? Если ляжет, то где? Будет ли больно, или обойдется, он умрет сразу, не успев ни о чем подумать? А может, получится так, как с сержантом из второго взвода, которому оторвало обе ноги? Что тогда? Как жить дальше? Орден… Пенсия… Больница… Инвалидность… Наркотики и спиртное, чтоб в грезах вновь видеть себя человеком? Потом выбираться из угара и выть, грызть себе вены?

Стоит ли говорить о каких-то серьезных отношениях, если до момента, когда в воздух взлетят белые и красные ракеты – сигнал к наступлению, – осталось менее половины суток? Зачем Кристине связывать себя с человеком, который завтра может превратиться в уродливый кусок живого мяса?

Вечерняя мгла медленно подступала к позициям роты Славцева, укутывала траншеи, «заглатывала» притихших бойцов.

– Не любишь… – выдохнула Кристина.

И обреченно, и горько.

А в голосе оборвалось что-то такое, что Славцев не выдержал, шагнул вперед.

– Крис! – капитан попытался схватить девушку за руку, но его подружка вдруг резко отмахнулась, попятилась.

– Не надо! – Кристина не повысила голос, видимо, не хотела привлекать внимания посторонних, все-таки не забывала о том, где находится.

Помнила: кругом – подчиненные Славцева. Десятки пар любопытных глаз и ушей.

– Не надо! Я поняла. Все поняла. Не надо слов…

– Кристи, милая… – капитан хотел было, презрев все запреты, сказать ей правду: о красно-белых ракетах, о тонкой стрелочке на карте, о сержанте из второго взвода.

Да только не успел. С высокого бруствера вдруг соскользнула граната – обычная осколочно-фугасная граната – Андрей, наверное, сотни раз видел такие…

Граната медленно прокатилась по склону вниз. Славцев еще успел отметить, что следом за смертоносным куском металла в окоп зазмеилась тонкая струйка сухой земли с бруствера. Совершенно некстати в голове сумасшедшей молнией проскочила мысль: «Вот и доигрались… Посты раздвинулись, ушли в стороны, чтоб оставить нас вдвоем, дать поговорить. Проспали разведчиков. Вот и поговорили…»

А граната с тихим стуком упала к ногам. Фиксирующего предохранителя на ней не было – Славцеву хватило мимолетного взгляда, чтобы определить это.

Наверное, у него сильно изменилось выражение лица. Кристина совершенно ничего не понимала в боевой технике, она, конечно же, знала, что такое граната, но отличить готовую взорваться гранату от любой другой не смогла бы.

Однако лицо Андрея подсказало ей все – и боевого опыта не понадобилось…

Полсекунды. Целая вечность. Сумасшедший отрезок времени, только капитан не успел сообразить, как спасти и себя, и девушку. А вот Кристи не думала о таких сложных вещах. Она успела посмотреть себе под ноги, потом на Славцева и упала вниз – неровно, неловко. Не было навыка, но она не промахнулась. Попала, как хотела – животом на раскаленного ежа сверхновой звезды.

– Кри-и-ис! – дико завопил Славцев, но в природе иногда случаются такие вещи, которые не отменить, не переиграть.

Даже если ты готов отдать все, чтобы повернуть стрелки на линиях судьбы.

Взрыв подбросил тело девушки. Кристину швырнуло в сторону, перевернуло на спину. Славцева лишь оглушило, сильно толкнуло взрывной волной. Он тут же вскочил на ноги, рванулся вперед. И замер…

Лицо. Оно не пострадало. Осталось живым, полным горечи. Казалось даже, в глазах – неродившиеся слезы. Вот еще секунда-другая – и они хлынули бы через край, как река, прорвавшая плотину.

Не хлынули. И уже никогда не хлынут.

Мертвая девушка лежала на спине, раскинув в стороны изуродованные, иссеченные остатки рук. Лицо не пострадало. Единственное, что не пострадало.

– Крис… – прошептал Славцев и ничего не услышал.

Вокруг появились люди, его солдаты, мигом сомкнувшиеся около командира. Они возбужденно махали руками, кажется, что-то кричали, только звуки не проникали в сознание Андрея.

А потом пришло одно, главное: враг!!! Он где-то там, неподалеку от позиций! Что это было? Попытка провести разведку боем? Прощупать оборону противника? Провокация? Или даже почти мальчишеская глупость какого-то «обкуренного» повстанца, попытка по-мелкому насолить федералам?

Славцев не мог и не хотел об этом думать. Он знал одно: враг! Где-то там, в поле, в стремительно надвигающейся ночной темноте – враг! Убийца!!! Тот, кто метнул гранату в сторону позиций роты Славцева. Да как удачно метнул – кусок смертоносного металла соскользнул через бруствер вниз. На беду. Под ноги Кристине.

Враг!!! Славцев с ревом дернулся вверх, выбросил ствол лазера вперед, готовясь испепелить все, что находилось в секторе обстрела. И тут же кто-то навалился на спину, и звуки – «ожили», появились, нахлынули разом.

– Не стрелять, капитан! – голос командира батальона – хриплый, басовитый – невозможно было не узнать. – Не стрелять!!!

Неужто сам комбат Бычков навалился сзади, выкручивает руки?! Крепкий, сволочь! Отпусти! Отпусти, подполковник! Тебе не понять! Тебе не понять! Я должен… Должен уничтожить эту гниду, что убила Кристи… Отпусти. По-хорошему!

– Не сметь, Славцев! – его стянули вниз, в окоп. Кажется, держали втроем. – Не сметь! Не стрелять! На провокации – не отвечать! Есть приказ – огонь не открывать! Огонь не открывать!

В ствол лазера вцепились сразу двое, не давая поднять, прицелиться. И тогда Славцев выпустил автомат из рук, выбросился из окопа с десантным ножом. Один. В стремительно надвигающуюся ночную тьму. Мстить!!!

Он бежал чуть пригнувшись, не маскируясь – туда, откуда прилетела граната. Пер на острые, жалящие иглы лазеров, атакуя так, как это делает смертельно раненный зверь. Зверь, презревший боль, ледяной ужас близкой кончины. Атакующий последний раз в жизни, и от этого – неуязвимый.

Кажется, он что-то орал, что-то непонятное никому, ни одному разумному человеческому существу. И лишь тот, кто бросил гранату, все понял – не мог не понять.

Капитан Славцев несся по черному полю, каким-то звериным чутьем угадывая ямы-ловушки, мотки колючей проволоки, установленные мины-растяжки. Ему было совершенно все равно – сколько преград на пути к тому, кто убил Кристи.

В те секунды Славцев мог пройти все – не было такой силы, которая могла бы остановить капитана. И он настиг врага, ошалевшего от страха, пытавшегося приникнуть к земле, любой ценой избежать встречи. Но Славцев нашел его, и десантный нож много-много раз взлетал над головой вместе с фонтанами крови. Андрей что-то орал – больное, отчаянное – и не видел, что следом за ним в атаку, нарушая приказ комбата Бычкова, поднялась вся рота. Без криков «Ура!», молча. Совсем не так, как обычно солдаты идут в бой.

Кристина была неравнодушна к Славцеву, но ее взаимности добивались многие. Весть о том, как погибла красавица-сестричка, мгновенно разлетелась по окопам. Многие восприняли это как личное оскорбление. Как вызов, на который не может не ответить настоящий мужчина.

Славцев ни о чем таком не думал. Красные иглы лазеров плясали вокруг, метили в лицо, а он все рвался вперед, сквозь чужие защитные линии – туда, где оставались люди, из-за которых погибла его Кристи.

Не люди. Мясо. Мясо, которое он должен разделать ножом. Нарезать ломтями. Выбить из мяса дух, пропитать его кровью и страхом. Паническим ужасом.

…Рота капитана Славцева прошла точно по стрелочке, красиво нарисованной на карте штабными стратегами, просто она сделала это на семь-восемь часов раньше, чем было запланировано. Однако командующий фронтом сумел вовремя сориентироваться в ситуации: батальоны гвардии включились в работу, мобильные резервы быстро направили к точке прорыва вражеской защитной линии. Подвижные бронетанковые колонны втянулись в «рану» на теле противника, фиксируя и расширяя успех внезапного удара.

Только все это происходило уже без Андрея. К утру – спустя много часов после смерти Кристины – Славцев окончательно осознал, что ее не вернуть. Даже если у тебя руки по локоть в крови. Он лежал на бруствере вражеского окопа, возле командного пункта противника, среди трупов повстанцев, и плакал – не от боли, не от полученных ран – от собственного бессилия.

…После того, что сделал капитан, было два варианта развития событий. Или дисбат – за неподчинение командиру, за нарушение приказа, или звезда Героя – за мужество и отвагу при взятии вражеского укрепрайона. За личную доблесть.

Дали звезду Героя. «Везун», – так сказал бригадный генерал, вручая награду Славцеву. Только Андрей не сохранил ее – закопал в землю, на той самой планете возле Альфарда. Похоронил в могиле вместе с Кристиной.

Альфард… В переводе: сердце Гидры. На Сорее, маленькой голубой планете, осталось его сердце. В могиле, наполненной черной жирной землей. Крест сварили из обломков вражеских «ежей» – тех самых, через которые прошла передовая рота Славцева. Лазером вывели на табличке имя, а на холмик, кроме цветов, положили чистый белый халат.

…От ускорения перехватило легкие – «Осел» стартовал с Дениза. Бывший капитан Славцев открыл глаза, уставился в потолок.

…Тогда, в первую минуту, увидев Памелу Йоханссон возле «Осла», Андрей на миг потерял рассудок – волна, поднявшаяся из глубины души, ударила в голову, ослепила. Он ошибся. Памела была очень похожа на его Кристину, и он вдруг поверил, захотел поверить, что случилось невозможное: девушка уцелела и выжила каким-то чудом.

Но спустя миг сердце страшно заныло: он понял, что перед ним – другая. Его Кристи никогда не красилась так ярко – в действующей боевой армии это вообще выглядело бы фальшиво и вызывающе для медсестры, которая выхаживала раненых. Хотя и темно-серые глаза, и черные волосы, и приподнятые «удивленные» брови, и полноватые губы…

Памела Йоханссон действительно очень напоминала девушку, оставшуюся в сырой земле, в могиле возле Альфарда.

Переждав разгонную кривую, выводившую за атмосферу, Андрей поднялся с койки, добрел до шкафчика, нащупал в глубине «резервную» бутылку водки. Откупорил, приложился к горлышку. Сделал несколько больших глотков. Зажмурился.

К нему вернулось то, от чего он старательно хотел убежать. Хотел забыть, не думать – не получилось. Теперь предстоит провести несколько трудных дней – пока Памела Йоханссон вместе со своим грузом не исчезнет из его жизни. Тогда надо попробовать все сначала. Крепко выпить. Забыться. Забыть. А потом, быть может, удастся жить как другие люди…

Славцев вновь приложился к горлышку, потом уселся на койку, бессмысленно глядя на металлическую стену каюты.

– Черт тебя дернул выбрать «Осла»… – прошептал он, обращаясь к Памеле, которая находилась где-то неподалеку, в одной из гостевых кают транспортного судна.