73

Утренний херес смешался в капитане с хересом вчерашним, и он был необыкновенно приветлив с прохожими. Девушкам желал богатых женихов, рыбакам — семь футов под килем, а еще у каждого второго спрашивал, закрыт ли перевал.

— Это смотря какой, ваша милость, — путано отвечали рыбаки. — Какой закрыт, а какой и очень даже наоборот…

— А какой же наоборот?

— Наоборот дальний — Цусканский, стало быть.

— А сколько же миль до него будет?

— Сколько миль, не скажем, но ежели бы озеро поширше было, так до него по воде да при попутном ветре, за день к вечеру после ужина непременно бы пришли. Сомненьев нету.

— Спасибо, добрые люди.

На выезде из городка дорога свернула на берег озера, и капитан поинтересовался, можно ли баркас под парусом перевести в лошадиную рысь.

— Питер, ты у нас человек грамотный — в малкуд ходил, посчитай, сделай милость.

У Питера это заняло пару минут.

— Ну, если рысь взять как две скорости парусного баркаса, да учесть немалый крюк, чтобы нам озеро объехать, да еще затаиться надо, чтобы дорогу перейти…

— Затаиться надо, — согласился фон Крисп. — Если там тураны поблизости, так лучше нам не спешить.

— Тогда после обеда к перевалу прибудем, иначе и быть не может.

— Вот, Крафт, что значит образование! — подняв кверху палец, изрек капитан. — Вот они науки — р-раз, и все посчитал. Я вообще большой поклонник разных научных дисциплин и всяких прочих бутафорий.

С минуту они ехали молча, каждый по-своему постигая произнесенные капитаном слова, а потом Крафт поделился:

— А я сегодня утром чуть не обоссался.

— Я видел, как ты из комнаты выскочил, — ответил капитан и, оглянувшись на городок, добавил: — Со мной однажды похожий случай был, в Крангелле, в бытность мою зеленым лейтенантом. Взяли мы с ходу кряжский городок — Судогля называется. Ну, гарнизон — по норам, никакого сопротивления. Кому девки, кому лавки с добром, а мы с еще тремя молодыми офицерами за пивоварню зацепились. И ведь напиток-то плебейский, стыдно дворянину им наливаться, но день был жаркий, а потому ограничений не знали. А тут, как назло, императорский генерал-губернатор Рульф Преа-Монтгомери въезжает в какую-то неподалеку расположенную усадьбу, покинутую кряжскими господами, и желает, огры его задери, отпраздновать свой день рождения. У него, видите ли, юбилей. Начальству дан приказ, чтобы было все офицерское собрание, знамена и прочее. Мы прыгаем в седла и несемся пять миль к этому генерал-губернатору. А там уже все почти началось, и мы прямо из седел в главную залу, там нам подают знамена — и сразу в первые ряды, перед дамами, некоторые были чудо как хороши. То было время, когда я еще интересовался женским полом, а не только хересом, игрой и лошадьми.

И вот стоим мы, красавцы, даже некоторую приятность испытываем оттого, что на нас дамы смотрят, но спустя четверть часа речи все продолжаются, а очередь поздравляющих все не уменьшается, губернатору ведь каждый хочет засвидетельствовать… А мне уже невмоготу, пиво кряжское назад просится. В общем, не буду утруждать вас перечислением всех моих мучений, но целый час мне в такой неудобной диспозиции выдержать пришлось, а потом мы с моими товарищами стали разбегаться по залам в поисках отхожих мест. Скандал! Я наткнулся на лакейский нужник, выбросил оттуда какого-то дурака и уж отлил так отлил, прямо воспарил потом от такого облегчения. Выхожу из нужника, а этот, которого выбросил, плачет, бедняга, и штаны поддерживает. Так я ему за обиду целый дукат отвалил и даже не пожалел.