40
На следующее утро Питер позавтракал из плошки, не выходя из погреба, подпоясался поясом с мечом и вышел во двор, где его уже смиренно дожидался съевший жир с лепешкой Бриан.
— Ну что, господин Питер, уже идем? — спросил он с заискивающей улыбкой.
— Да, пора на работу.
Во дворе после вечерней суматохи было тихо, о ней напоминали лишь следы от колес да помет зубанов, который еще не успели убрать.
— Ваш мешочек при мне, господин Питер. Я его просушил, так что если дождик начнется — извольте, он готов.
— Спасибо, Бриан, — ровным тоном ответил Питер, хотя поведение бывшего товарища по несчастью начинало его раздражать.
В свинарнике их встретил Ланкер:
— Малой, ты больше не будешь собирать корм — хозяин приказал. Расскажи о червях и прикормке Бриану, теперь это будет его работой.
— А что же мне потом делать?
— Отправляйся к Корнелию.
— Ну ладно, пойдем, Бриан, примешь все мое промысловое хозяйство, — сказал Питер и, подойдя к корыту с перегноем, поднял доски.
— Я так рад, так рад, господин Питер! Вот только вода в реке холодная…
— Нормальная вода — привыкнешь. Это лучше, чем корешки выкапывать.
— Ой, лучше, ой, лучше, господин Питер, — с готовностью закивал Бриан.
— Тогда так: это земляные черви, их будешь использовать для подкормки. Для этого нужно делать следующее…
За полчаса Питер передал Бриану все свои познания, пообещав впоследствии давать советы, если что-то пойдет не так. Бриан слушал внимательно, а потом стал тараторить о своей бесконечной благодарности. Расставшись с ним, Питер почувствовал себя значительно лучше.
«Если снова пристанет — дам в морду», — решил он, сбегая под горку по утоптанной тропе.
В мокром лесу новые запахи распространялись далеко, и вскоре Питер ощутил запах свежего навоза и конского пота, так что, когда вышел к навесу и увидел привязанных к столбу двух зубанов, ничуть не удивился.
— Зачем они здесь? — спросил он Корнелия.
— Ты должен научиться хорошо держаться в седле, — ответил тот, поправляя дождевую накидку. — Случалось раньше ездить верхом?
— Совсем немного.
Питер обошел зубанов кругом, опасливо на них посматривая. Вблизи они выглядели еще страшнее.
— Почему немного?
— Мне хотелось бы больше, но дядя не поощрял никаких увлечений, кроме торгового дела, поэтому меня даже драться научить некому было, уличные мальчишки на два-три года младше меня, случалось, били меня по дороге в малкуд.
— А что же дядя?
— Когда это случилось, он выделил мне охранника.
— Вот как? Но судьбу не обманешь: кому предстоит стать воином — он им становится, невзирая на малкуд, цифирь и древние языки.
— Как же мы поедем, Корнелий, если я боюсь даже подойти к ним? — признался Питер, продолжая ходить кругами. — Эти зубы…
— Потому и зовутся зубанами, — пояснил Корнелий. — Животные они, конечно, упрямые. При случае стараются отомстить хозяину и признают только силу. Держи.
Корнелий подал Питеру короткую плеть с заплетенным грузом, такую же, какой Лусх едва не забил его до смерти.
— Бить ею нужно между глаз, другие места у них нечувствительны, шкура толще бычьей.
— А если в глаз попаду?
— Не попадешь, глаз у зубана, сам видишь, маленький, злой, глубоко посаженный. Плетью его не повредишь.
— Ну и башка, на свиную похожа…
— Скорее на лосиную. Ну что, сам в седло сядешь?
— А если куснет или лягнет?
— Они не лягаются, при таких зубах это лишнее. Но если тебе что-то не понравится, даже в его взгляде, — бей. Плеть зубану только на пользу.
— Пожалуй, — произнес Питер и осторожно двинулся к ближайшему животному. Зубан скосил черный зрачок и, когда человек сделал еще один шаг, сделал стремительный выпад, желая укусить, но Питер был настороже, и тяжелая плеть врезалась в череп зубана.
Удар получился хороший, зубан даже сделал шаг назад, но потом тряхнул головой, и даже по осанке его стало заметно — успокоился.
— Хорошо, теперь смело садись. Он запомнил твою крепкую руку и впредь будет вести себя осмотрительнее.
Питер вдел ногу в стремя и быстро сел. Ширина и основательность спины зубана поразила его. Толстая шкура животного была в мозолях и потертостях, неудивительно, что он был почти нечувствителен к боли.
