7

Оставив пассажира возле опоры моста, таксист убрался восвояси – хорошие чаевые снимали все вопросы. Когда габаритные огни машины скрылись из виду, Лонгверд подошел к обшарпанной бетонной стене и, приложив к определенному месту карточку, заставил открыться металлическую дверцу, такую маленькую, что ему пришлось согнуться вдвое, чтобы пролезть внутрь.

Прикрыв дверь, он отряхнул пиджак и на ощупь спустился по крутой лестнице, пропахшей сыростью и мышами.

Об этом месте – под мостом – на службе знали и использовали технические помещения в качестве полуофициальных отстойников, где можно было прятать людей, оружие, секретные грузы. СГБ не всегда могла давить своим авторитетом, иногда приходилось работать под простачков, то есть быть как все. А это означало заниматься контрабандой, воровать, хранить награбленное, производить и продавать наркотики – всего не перечесть.

Внизу была еще одна дверь, а за ней коридор с множеством других дверей. Из-под одной пробивался свет, там Лонгверда ждал человек, с которым они иногда виделись в Управлении, но чаще здесь.

Лонгверд толкнул дверь и сказал:

– Привет, Джозеф.

– Привет, Кастор.

Джозеф сидел в потертом лабораторном кресле и перелистывал тысячу раз виденный комикс, забытый здесь, наверное, еще строителями этого моста.

– Ну что, встреча состоялась?

– Да, мы поели ребрышек.

– Было что-то еще?

– С чего ты взял?

– Чутье.

– Старое доброе чутье нороздула?

– Вот именно. Так что там было?

– Драка в ресторане. Пришла полиция, потом разобрались и всех отпустили.

– И тебя?

– И меня. Но не сразу. Пришлось показать удостоверение, но только старшему патруля.

– Генералу? – усмехнулся Джозеф.

– Сержанту.

Лонгверд прошел к дальней стене и опустился на такой же, как у Джозефа стул. Ему не нравился настрой коллеги, в нем что-то изменилось, и он искал конфликта. Не большой ссоры, нет, но он хотел сделать Лонгверду больно.

– Вы говорили о деле или только ели ребрышки?

– Да, мы говорили о деле, и я получил дополнительные сведения, которые могут оказаться ключевыми в этой теме.

– Ну и отлично, давай прямо сейчас сделаем передачу, аппаратуру я уже настроил в соседней комнате.

– Я не против.

– Чудесно.

Джозеф достал из кармана блокнот и приготовил ручку.

– Говори, я буду записывать триггерным письмом – так будет быстрее.

– Не нужно записывать.

– А как же будем выводить сообщение?

– Я уже вывел его мысленно. Пойдем на передачу, и я все передам.

– Хорошо.

Джозеф поднялся, убрал блокнот, потом сел.

– Ты, кажется, хочешь сказать мне что-то еще, – напомнил ему Лонгверд, показывая, что тоже имеет чутье.

– Почему ты так решил?

– Джозеф, говори напрямую, мы же не в Управлении…

– Ну хорошо, Кастор. Ты ведь знаешь, что в Метрополии произошли изменения.

– Я слышал об этом.

– Гризотты вернули себе власть.

– Я слышал немного другое, – осторожно заметил Лонгверд и посмотрел на свой маникюр, сделанный на ногтях, подвергшихся остеопластике, иначе бы они не были похожи на ногти человека и перепугали всех маникюрш.

– И что другое ты слышал?

– Гризотты совершили переворот.

Джозеф вздохнул, отчего его перекачанные плечи поднялись, едва ли не выше самой головы. Он вздыхал шумно, как какой-нибудь буйвол из диких степей, и Лонгверд вспомнил про пистолет, лежавший в самом дальнем шкафу в ящике, если, конечно, Джозеф не нашел его и не перепрятал.

– Послушай, Кастор, рано или поздно справедливость должна была восторжествовать. Каттинги были временным звеном. Да, они много сделали для Метрополии, но их время вышло, и так же, как когда-то они изгнали гризоттов, гризотты изгнали их.

– Гризоттов изгнали пятьсот лет назад.

– И что, Кастор? Пятьсот лет или полгода, что это меняет? Их выставили вон, а теперь они вернулись!

– Но ты не гризотт, ты каттинг.

– Не гризотт, но я выступаю за более активную политику в отношении муглов, в отношении всего мира муглов!

– И ты не политик.

– Я не политик, Кастор, но я патриот. Я уже видеть не могу все эти ужимки перед муглами. Ах, они должны оставаться в неведении, ах, они не должны знать. Да пусть узнают, пусть обгадятся, когда на орбитах их планет появятся наши десантные корабли! Тысячи кораблей! Десятки тысяч!..

В запале Джозеф вскочил со стула, и тот упал, однако он этого даже не заметил, продолжая выкрикивать какие-то лозунги, с частью которых Лонгверд был согласен, но только с частью.

Потом он снова подумал о пистолете: перепрятал его Джозеф или не нашел? Или, может, даже не думал искать?

– Гризоттам я не присягал, Джозеф, вот в чем дело.

– Ну и что? Я тоже не присягал гризоттам, потому что их тогда попросту не было в Метрополии, а теперь они есть и ситуация изменилась.

– Скажи внятно, чего ты от меня хочешь?

– «Скажи внятно», – передразнил его Джозеф. – Ты изъясняешься, как человек, Кастор. Признаться, я даже завидую тебе, ты так вжился в образ человека, что наверняка даже не имитируешь оргазмов с проститутками…

– А ты имитируешь?

– Конечно. А вдруг нас в этот момент пишут?