30
Утро следующего рабочего дня застало Ренатто в пилотском кресле за штурвалом его перехватчика. Точнее, не совсем его, а резервного, поскольку у его машины еще не были отремонтированы поврежденные захваты.
Подъем, умывание, завтрак, «привет, Ренатто, как твоя несчастная задница?», развод по машинам – все это осталось позади. Потом еще были заправка с левого борта, перекличка, как будто после заправки кто-то мог куда-то пропасть, развод в линию, общая инструкция и наконец конкретные наставления полковника Стоуна.
«Освобождая блокировку «джи-панели», вы должны контролировать показатель цапфы реверсивного трансформатора, поскольку…»
«О, бесконечно незаменимый полковник Стоун!» – подумал Ренатто, уже открыв стопорный механизм панели, хотя Стоун этого делать пока не разрешал. Что ж, возможно, кто-то и боялся, но только не Реми, который уже делал это, правда, не вполне удачно и не совсем в нужное время. Зато теперь он чувствовал себя намного увереннее тех, кто снимал контроль первый раз за всю летную практику.
– Прошу внимательно слушать меня, господа перехватчики, я тоже был молодым и знаю, что все, кому больше тридцати пяти, кажутся вам старыми занудными пердунами, тем не менее – слушайте и запоминайте. Перед тем как включить тумблер «сверхмарша», потрудитесь выставить автоматическое снабжение кислородом, поскольку на некоторых режимах сверхскоростей кислород в кабинах превращается в азот.
«А вот это важно», – отметил про себя Реми, проверяя, как меняются ощущения после включения дыхательной автоматики. Получалось, что изменений нет, и это правильно, ведь никаких экстремумов пока не намечалось.
– Также следует перевести на автоматический режим влагосодержание воздуха, поскольку на сверхскоростных режимах вода в кабине превращается в гидрогенезированную каменную пыль наподобие известняка.
Ренатто слушал, что-то принимал к сведению, а что-то нет. У него в управлении был новейший перехватчик «сармат», с мощностью двигателя в двести тысяч киловатт, хотя для барражирования в районе применения ему требовалось всего три тысячи, а без джи-панели было доступно только семь тысяч пятьсот.
Куда девать остальную мощь, он до последнего времени не догадывался, но теперь все было ясно – сверхмарш.
Об этом говорили перехватчики, об этом бухтели механики из подразделения обслуживания, об этом были вынуждены говорить командиры, под давлением пробуждающегося летного состава.
– …пушечное вооружение ни в коем случае, иначе ваши снаряды полетят в обратном направлении и разрушат пушечную камеру, а вместе с ней редукторный отсек и сопло, поле чего вы превратитесь в ионизированный атомарный газ… Надеюсь, это понятно?
«Ага, – кивнул Реми, делая себе заметку, – при сверхскорости никакой стрельбы из пушек».
– …тным вооружением тоже не следует, поскольку в лучшем случае ракеты сорвут вам подвески. А в худшем все опять же закончится облаком атомарного газа.
«Ракеты тоже не запускать», – сделал пометку Реми, хотя ему и так было очевидно, что, раз его перехватчик находится в неконтролируемом визиодисперсном состоянии, то любой источник энергии – пушка или стартующая ракета, тотчас становился дефлектирующими спанисточником со ступенчатым распадом – то есть для сторонних наблюдателей ярким облаком или вспышкой.
Становиться вспышкой Реми не хотелось. Да, он бы не прочь рискнуть, но вспышкой – нет, увольте. Он еще хотел попасть на ужин, ведь сегодня обещали омлет с грибами.
«Обожаю омлеты!» – признался себе Реми и чуть не прозевал главное:
– …ступить к самостоятельному выполнению!
– Вот это я люблю, камрады! – произнес он на открытой волне.
– Вообще-то сообщение делается для командира звена, – напомнил ему лейтенант Лумарь, конопатый командир их звена.
– Я что, не могу высказать частное мнение?
– Можешь, Реми, но лучше в сортире и шепотом.
Лейтенант Ренатто это «проглотил». Можно было дерзить полковнику Стоуну, можно было скрыто хамить Брауну, но командир звена был слишком близко, чтобы что-то не расслышать, и мог найти самый изощренный способ наказания, о котором старшие начальники даже не догадывались.
«Ты сегодня в наряде, Ренатто…»
«В каком наряде?»
«Ты что, не смотришь журнал распорядка?»
«Ой, извини… А сколько сейчас времени?»
«Четыре двадцать. До заступления на дежурство четырнадцать минут. Умыться ты успеешь…»
Вот как-то так. А кому это надо?
– Прошу прощения, командир, что будем делать? Ваши предложения, сэр?
– Ну, это… Помаленьку давай, выясняй пределы техники, я бы так сказал…
– Отлично, командир, выполняю ваш приказ, – ответил Реми и открыл крышку управления векторной тягой.
Тридцать процентов, семьдесят процентов и сто процентов. Наверное, можно было сразу рубануть и на семьдесят, но Реми решил, что за последнее время на него свалилось достаточно тумаков.
Он выбрал тягу сверхмарша в тридцать процентов и нажал кнопку, подтверждая выбор. Перехватчик начал набирать скорость, вдавливая Реми в анатомическое кресло. Впрочем, ничего особенного пока не происходило, небольшие перегрузки, показатели на панелях – в норме.
В наушниках все еще слышался голос комзвена Лумаря, а значит, можно было давить дальше.
Семьдесят процентов тяги, и подтверждение. И снова небольшие перегрузки и немного другая карта звезд, впрочем, навигатор пока еще ориентировался и не подавал сигнала тревоги.
«Ну и чего нас пугали?» – подумал Реми, смело выводя ползунок на сто процентов.
Подтверждение!
На экране появилось новое окно: «Вы действительно желаете выключить данный режим?»
– Нет, блин, пошутил просто! – возмутился Реми, еще раз вдавливая кнопку подтверждения, и опять – шлеп, перегрузки, а после перегрузок карта звездного неба… не появилась. Ни сквозь стекла кабины, ни на навигаторе, который просто отключился, Реми звезд не увидел. Хорошо хоть комзвена оставался на связи.
– Але, Лумарь, у меня тут кое-какие недоразумения… – начал вызывать Реми.
– Ну, это… Помаленьку давай, выясняй пределы техники, я бы так сказал…
– Какие пределы, Лумарь, я ни хрена не вижу! Вокруг смазанная каша! Каша смазанная!!!
Бодрое настроение покинуло Реми, он уже откровенно боялся, слыша, с каким напряжением работает автоматика кислородного снабжения. И, значит, кислород в кабине действительно превратился в азот, а вода в какой-то там камень.
– Але, Лумарь, ты меня слышишь?
– Ну, это… Помаленьку давай, выясняй пределы техники, я бы так сказал…
– Я сброшу скорость, слышишь?
– Ну, это… Помаленьку давай, выясняй пределы техники, я бы так сказал…
Наконец до Реми дошло, что в наушниках он слышит одну и ту же старую фразу командира звена, а значит, никакой связи со своими не было.
– Ладно, вас понял, – сказал он сам себе и заметил, что голос его дрожит. – Сбрасываем тягу до семидесяти процентов. Ползунок – раз… Подтверждение – два…
Он прислушался к ощущениям – ничего не изменилось, и за стеклом оставалась все та же смазанная каша – никаких звезд.
– Ну, хорошо, переводим с семидесяти до тридцати. Ползунок – раз, подтверждение – два. Ну, давай же, сволочь!
Ничего не изменилось и в этот раз, отчего Реми почувствовал, как у него сжимается тонкий кишечник. Где находился этот кишечник, он до сих пор не знал, а вот теперь чувствовал отчетливо.
