41
Выход из-за луны прошел по расписанию. Сначала последовал удар станции по наземной цели, а потом пилот вывел машину из тени естественного спутника Глории.
В течение минуты после этого лейтенант Бербант сидел, закусив клыками губу, ожидая сообщений от пилота. Если бы у станции хватило энергии, ее система слежения наверняка бы заметила челнок и полоснула бы по нему дистанциомером перед залпом. Но секунды бежали, а станция их «не ощупывала».
— Вроде порядок, командир, — сообщил пилот.
— Вроде?
— Минута пятнадцать, а нас никто не проверяет.
— Ладно, будем считать, что здесь мы проскочили.
— Там штаб прорывается, подключить?
— Подключай.
В наушники щелкнул цифровой скремблер, потом прозвучало какое-то бурду-бурду-бурду и наконец голос капитана-фризонтала, который готовил операцию.
— Привет, лейтенант.
— Рад вас слышать, сэр.
— А уж мы как рады.
— Как команда?! Как настроение у бойцов?! — вмешался в разговор этот клоун в парадном костюме.
— Они отдыхают, сэр.
— Но они же оценили маневр на поверхности, правда? Прекрасный маневр, все тютелька в тютельку!
Лейтенант понимал, что начальник сильно перетрусил перед началом операции и теперь его несет от полученного адреналина. Наверно, он крепко заложился перед каким-нибудь гризоттом-куратором.
— У нас закрытая связь, сэр. Своим бойцам я не говорю ничего лишнего, чтобы они были спокойны до самого начала операции. Я не нагружаю их своими проблемами — так удобнее.
— А-а-а… — несколько озадаченно протянул майор Понан. — Ну что же, очень разумно, лейтенант. Чувствуется опыт и это самое… Выучка, да.
— Я выйду на связь, когда мы подойдем ближе, сэр.
— Конечно, лейтенант, конечно, — сразу согласился майор. В наушниках щелкнуло, и связь разорвалась.
Лейтенант пошевелился, проверяя, как подогнана оснастка. Никаких люфтов, все в порядке. Дыхательный прибор работал ровно, смесь поступала в достаточной степени обогащения, и это было важно. Как-то раз из-за сбоя в программе он и его люди едва не задохнулись.
— Командир… — подал голос пилот.
— Слушаю тебя.
— По нам два раза прошлись сканером.
— И что?
— Ничего особенного, сканером прошлись, но дистанциомер не наводили.
— Значит, не видят?
— Видят, конечно, но принимают за что-то безобидное.
— Хорошо.
Лейтенант посмотрел на своих солдат. Все они дремали, но не отдыхали, а набирались сил в состоянии скрытой концентрации. Они могли вскочить в любую минуту и прошибить какую угодно стену, хоть подрывной шашкой, хоть плазменным резаком. В них лейтенант был уверен, это были те, кто уцелел после многочисленных операций.
На группу был особый спрос, и они знали, что за возможность использовать их на своих участках конкурировали высшие чины генштаба.
Правда, из-за этого случались разного рода накладки. Бывало, они направлялись для участия в операции в один регион и вдруг их срочно перебрасывали в другое место, где заново начинались тренировки для новой операции, а через пару недель — бах, и опять переброска по первому адресу. Там в верхах кипели нешуточные страсти.
— Командир, по нам чиркнули дальномером.
— И что это значит?
— Пока ничего. Фокусировать не стали.
— А сканер?
— Сканер так и прохаживается, но это нормальное состояние его работы. Вот если бы он шуранул по нам, когда мы только из-за луны вышли, тогда было бы того…
— Но не шуранул же.
— Да, все рассчитали правильно.
— Кстати о дальномерах, сколько там до цели?
— Включать приборы не имею права, но пассивная оптика дает расчет на сорок три минуты.
— Время подхода?
— Так точно. Но еще будут торможение, правда, уже в слепой для них зоне.
Один из солдат пошевелился, это был Четвертый номер. Он всегда нервничал, но на работе это не отражалось. Наоборот, реакции этого парня были феноменальными и часто он помогал отряду выходить из критических ситуаций.
Два месяца назад пришлось штурмовать огромную шаланду в поясе Риксхона. По данным разведки, это был передвижной штаб савояров-хинстеров, одних из самых грозных и эффективных мятежников империи, и, если бы хинстеры не воевали еще с полудюжиной мятежных групп среди самих савояров, они могли бы стать реальной угрозой.
Разведка не подвела, в шаланде действительно оказался штаб, однако находился он в центре судна. Прорваться на штурмовых глейдерах к входам не получилось, они хорошо защищались ракетно-артиллерийскими модулями, а когда лейтенант отдал приказ резать незащищенный борт, оказалось, что все отсеки по периметру заполнены горгонами — мерзкими тварями, с прочным, как сталь, хитиновым покровом и острым полуметровым жалом. Горгоны весили порядка двадцати кило и в прыжке развивали скорость до ста километров в час.
Если бы не реакция номера Четвертого, группа осталась бы там, а так они сумели уйти только с несколькими ранеными, и когда Бербант позже расспрашивал Четвертого, как он успел понять, что их ожидает, тот сказал, что не знает — его рука сама вскинула автомат и он стрелял, пока не вышли все патроны.
Оснастка после той атаки была как решето, а в тех местах, куда попал яд, металл брони даже расплавился.
Пока шли к объекту, лейтенант Бербант многое успел передумать. Казалось, время в ожидании остановилось и ничего не происходило, даже цифры расхода дыхательной смеси и те перестали сменяться.
Такое ощущение бывало перед особо ответственными операциями.
— Командир, есть первые данные.
— Что за данные?
— Ничего особенного: рост, вес и прочее.
— Давай.
Пилот включил передачу, и на стекле шлема появилось изображение объекта.
Вот он — орбитальный пункт артиллерийской поддержи.
— Ну и как тебе?
— Здоровая штука. В бассейне ее макет казался поменьше.
— Наверное, вода была мутная.
— Наверное.
— А вот интересно, как часто к ней снабжение приходит? Не может же она вечно палить — снаряды когда нибудь кончатся?
— Когда-нибудь кончатся, — согласился лейтенант, глядя на тусклую конструкцию, похожую на круглого моллюска каванжо из теплого моря его родной планеты.
— Может, проще перекрыть снабжение и она перестанет стрелять?
— Станция делает пять-шесть выстрелов в год, а ее боезапас тысяча снарядов. Вот и представь, сколько лет придется ждать.
Разговаривать больше было не о чем, и лейтенант прикрыл глаза, однако через десять минут пилот снова его вызвал.
— Командир, теперь те же параметры, но в лучшей четкости — оцени!..
— О, да, — произнес лейтенант, оценив объект высадки во всей красе. Испещренный метеоритами корпус казался огромным. Нет, не казался, он действительно был огромен! Верхняя и нижняя башни топорщили трехсотмиллиметровыми пушками, которые, по сравнению с общей массой станции, казались не такими уж большими.
— Передавай это всем, теперь уже можно…
— Есть, командир, — ответил пилот и включил раздачу панорамы на экраны всех бойцов группы.
— Внимание, отряд, подготовка, — объявил лейтенант. — Приблизительное время до высадки — четверть часа.
Солдаты задвигались, подкручивая настройки, и каждый по-своему оценивал вид станции. Наверное, кого-то она слегка озадачила, кого-то удивила размерами и видом, а кто-то подумал — пустяк, в бассейне была такая же.
— Алле, Первый, говорит Охотник… Ответьте Охотнику…
— Да, слушаем вас, лейтенант, — отозвался капитан-фризонтал.
— Мы добрались, сэр, немного осмотримся и начнем.
— Отлично. Не будем вас дергать, пока все не закончится.
— Спасибо, сэр, — ответил лейтенант, довольный, что обошлось без общения с майором Понаном.
На открытой волне послышалось оживление, и лейтенант включил на экране максимальное разрешение. Оказалось, что станция пришла в движение. Башни оставались на месте, а корпус начал поворачиваться вокруг оси, демонстрируя штурмовой команде створки различных технологических люков.
Прикрепиться к одному из них было бы неплохо, это сократило бы время проникновения.
— Командир, через двадцать секунд мы входим в «мертвую зону», где пушки нас не достанут!
— Очень хорошо, — ответил лейтенант, замечая, что вращение станции почти прекратилось. В какой-то момент она почти остановилась, но затем снова пришла в движение и вдруг стала появляться какая-то странная пристройка к корпусу — ни о чем таком лейтенант даже не подозревал.
— Командир, что это такое? — спросил Четвертый на открытой волне.
— Пока наблюдаю, как и ты, — неопределенно ответил лейтенант. Но вот пристройка открылась полностью и в отраженном от луны свете все узнали десантный челнок устаревшей конструкции. Такими не пользовались уже лет пятьдесят.
— Алле, Первый, говорит Охотник… Ответьте Охотнику…
— Слушаю вас, Охотник, — ответили лейтенанту.
— Сэр, к объекту пришвартован челнок.
— Челнок?! Чей!?
— По виду вроде наш. Видны эмблемы и даже номер.
— Насколько нам известно, никаких других групп туда не направлялось, но можно проверить — говорите номер.
Лейтенант сообщил номер и серию, а корпус станции продолжил медленное вращение, и вскоре челнок скрылся из виду.
— Так, бойцы, номер судна передан в центр, они выяснят, чья посудина, так что пока сидим и ждем.
— А можно встать, командир?
— Вставать можно, ходить нельзя. Собственно, здесь и негде… — сказал лейтенант и переключился на канал пилота.
— Что скажешь, Келвин? На что это похоже?
— Не знаю. Может, кто-то уже подсуетился вместо нас?
— Начальство все отрицает.
— Может, они и подстраховались?
— Может… Стоп, вот они прорываются.
— Слушаю вас, Первый.
— Тут вот какое дело, Охотник, номер и судно подходят под наш код, но этого судна не существует. Его нигде нет и вообще это устаревшая серия. Их сняли с вооружения несколько десятков лет назад. Точнее узнать сейчас невозможно.
— А может, он давно там стоит, с тех самых пор?
— Может быть, Охотник, этой станции много лет, может, когда-то кто-то к ней и швартовался.
— Но станция вражеская, сэр, а челнок наш. Может, кто-то уже пытался нейтрализовать этот объект?
— Все может быть, Охотник.
— А если я решу швартоваться к челноку, а не к борту или технологическим люкам?
— Что это даст?
— К челноку встать проще, там штатная дверь предусмотрена. А сам челнок, возможно, уже сошлюзован со станцией.
— В любом случае, Охотник, все это на ваше усмотрение вам виднее. Вот и сам Первый, рядом со мной, полностью поддерживает ваше решение.
