– Крепко спал? – поинтересовался Этерлен, обнюхивая тонко нарезанные ломтики ветчины на тарелке.

– Нормально. Сейчас позавтракаем и поедем поболтаем с Золкиным. А потом мне хорошо бы в офисе появиться.

– Не поедем мы ни к какому Золкину. Если я не ошибаюсь, его кончили вчера вечером. Ты спи крепче – вообще ничего не услышишь.

Хикки часто заморгал и отложил в сторону бутерброд. Этерлен смотрел на него без улыбки, да и вообще, с такими вещами не шутят… Это Лоренцо, сказал себе Хикки. Значит, они не договорились. Как мерзко!

– Это было в утренних новостях?

– Да, полчаса назад. Застрелен на пороге собственного дома. Он что, жил один?

– Уже давно… А что говорит полиция?

– А что она может говорить? Ничего. Убийцы не найдены, версий пока никаких. Ты можешь к этому что-то добавить?

– Могу. Я почти уверен, что знаю, чьих это ручонок дело. У него был закадычный враг – некто Руперт Лоренцо, порядочный психопат, но тем не менее человек влиятельный. Ох-хх… Самое смешное, что ни Золкин, ни Лоренцо, не знали, что против них обоих интригует третья сторона – Эдди Дюваль по кличке Петух. Там очень хитрые расчеты были, Петух, он по-своему умница, хоть и сволочь. С Петухом работать опасно, поэтому я решить примирить Лоренцо и Золкина: я раскрыл Золкину глаза на все это дело с Дювалем. Он, конечно, был шокирован, но я думаю, что пока я летал, он успел убедиться в моей правоте.

– Он должен был объясниться с этим Лоренцо?

– Ты читаешь мои мысли. Наверное, ему это не удалось… Ума не приложу, с чего это Лоренцо так психанул. Где логика?

– Вот именно.

– Что ты хочешь этим сказать?

Этерлен подцепил вилкой кусочек ветчины, отправил его в рот и запил кофе.

– Я и говорю, где логика? – спросил он, жуя. – Почему ты так уверен, что Золкина пришил именно Лоренцо? Может, на него напали нарки, которым не хватало на пайку дури? Или что, у вас на Авроре такого не бывает?

– Золкин не мальчик. Он хорошо владеет оружием.

– Ах, мальчик-не-мальчик!.. Ладно. Я позвоню Йони, у него тут вся полиция на контакте: если через полчаса он нам ничего не расскажет, начнем действовать самостоятельно.

– В каком смысле действовать? – поинтересовался Хикки, протягивая генералу телефон.

– Не нравится мне все это дело… Вот не нравится, и все. Что-то тут не так. У покойника было много врагов?

– За исключением Лоренцо – ни одного.

– Может быть, кому-то нужно было подставить Лоренцо. Черт его поймет. Алло! Йони! Йони? Мэм, мне нужен мастер Йохансон, где он у вас там? Спит? Разбудить немедленно. Опять у него новая шмара, – сказал Этерлен в сторону. – Да! Йони, это я…

Пока он беседовал с Йохансоном, Хикки допил кофе и переоделся. Когда он вернулся в кухню, Этерлен стоял у распахнутого окна, явно наслаждаясь запахом роз, который приносил в дом легкий утренний ветерок.

– В Стоунвуде у него мало знакомых, – сказал Этерлен, не оборачиваясь. – Это не очень здорово.

– Я так и думал, – откликнулся Хикки. – Но все-таки: что именно тебя вдруг встревожило?

– Этот ваш Пикинер – он же тоже из столицы?

Хикки на секунду прикусил губу.

– Да. У него все дела в Стоунвуде. Но о чем, собственно, это может говорить?

– Пока ни о чем. Сейчас приедет Йони, мы с ним потолкуем. Рейсовые в столицу ходят часто?

– У меня есть собственный фотолет. Ты хочешь лететь в Стоунвуд?

– Еще не знаю… – Этерлен вздохнул и вернулся за стол. – А хорошо ты здесь устроился. У нас в Метрополии коммерсанту твоего уровня такая роскошь не по карману.

– Именно поэтому я и осел на Авроре. Я вообще не понимаю людей, которые стремятся к вам. Что там делать? От налогов не сбежишь, кругом чиновники, каждому – дай… Перспектив никаких, одна возня. Даже пенсионеру там скучно.

Через полчаса появился Йохансон – не очень выспавшийся и раздраженный.

– Десять минут простоял в пробке, – объявил он, придвигая к себе кофейник. – Еще год-два, и мы будем ездить по головам друг у друга… Я не пойму, что ты от меня хочешь, Пол? Чего ради мы должны заниматься этими идиотскими убийствами? Если в Стоунвуде началась новая война, то я туда не сунусь – моя шея мне дороже.

– Хикки думает, что это не война.

Йони удивленно посмотрел на Махтхольфа и поскреб небритый подбородок. Хикки в ответ пожал плечами.

– Это не я, это Пол… Но на войну действительно не похоже. Всякая война должна иметь свои основания, причем зреют они всегда очень долго. Ты сам знаешь, я годами кручусь в этой среде, я знаю почти всех крупных дельцов, вместе со всеми их проблемами. Так вот: для войны сейчас нет никаких оснований. Или же я чего-то не знаю – но это маловероятно. Я сейчас предлагаю вот что… есть в Портленде один человек, который давно отошел от дел, но тем менее всегда находится в курсе последних событий. Я думаю, что уже сейчас он знает больше нашего. Он живет на юге, это всего час езды отсюда.

– Что это за знаток такой? – недоверчиво осклабился Этерлен.

– Борис Соловец, бывший «барон», потом – крупный конвойник, контрабандист и все такое прочее. Личность не очень известная, но среди таких же старцев он в хорошем авторитете.

– Соловец?! Дед «сдал» тебе Соловца?

Несколько секунд Хикки смотрел на Этерлена с искренним недоумением, потом до него вдруг дошло.

– Я знавал его еще в те времена, когда служил начопером в «Трансе»… Дед здесь ни при чем. Десять лет назад, когда старик решил «уйти на пенсию», я ему немного помог, а он таких вещей не забывает. Клянусь тебе, я даже не знал, что он «поет» для Деда.

– Заметьте, я не спрашиваю, зачем вам все это надо, – вдруг подал голос Йохансон.

– И не стоит, – жестко ответил ему Этерлен, – и к этому старому пердуну тебе ехать не нужно. Лучше мы с тобой где-нибудь встретимся.

– Давайте в «Околице», – предложил Хикки, – это как раз по дороге. Ты завтракал, Йони?

– Конечно, нет, – проворчал Йохансон и встал. – Ну что, поехали, что ли?

Соловец встретил гостей в несколько рассеянном состоянии духа. Ему потребовалось выпить аж три рюмочки рому, – и только после этого старый авантюрист заговорил на требуемую тему. Пока он заправлялся, Этерлен терпеливо курил, наслаждаясь прохладой в тени старой яблони. Хикки уже начал нервничать, решив, что Соловец совсем плох, но он ошибался.

– Я знаю, что вам надо, – произнес старик, на полуслове оборвав рассказ о борьбе с прыгучей лихорадкой, – но пока я не имею никакой информации. Сегодня я разговаривал с одним парнем – таким же дряхлым пнем, как и я… так вот он очень удивлялся. Он считает, что между всеми тремя убийствами есть какая-то связь: но какая именно, он пока еще не прощупал.

– Всеми тремя? – прищурился Этерлен. – Вы имеете в виду консула Эргара Пятого? А он здесь при чем?

– Пикинер имел дела с лидданами. Он свел Иголку с одним из молодых лидданских «баронов». А сейчас… в общем, вы знаете, что лидданские бонзы пообещали Империи принять беспрецедентные меры против своих пиратов?

Этерлен и Хикки быстро переглянулись.

– Что-то еще? – быстро спросил генерал.

– Пока ничего. Думайте, мальчики. У вас на двоих столько крестов в погоне, что можно и придумать что-нибудь… что-нибудь более интересное, чем у меня.

Этерлен встал и коротко поклонился. Хикки тоже поднялся.

– Спасибо, мастер Борис. Тысяча извинений, но у нас так мало времени…

Взрыкнул мотором, «Блюстар» Хикки сорвался с места и помчался вдоль усаженной фруктовыми деревьями улочке. Этерлен прикусил зубами свою сигару. В его глазах отражалось недоумение.

– Какому же идиоту могло прийти в голову устраивать разборки прямо сейчас, накануне большого переполоха в нашем славном дурдоме? – Процедил он. – Да еще и убивать, к черту, консула? Ваши стоунвудские пираты точно спятили…

– Я вспоминаю, – ответил Хикки, – Золкин говорил, что его обвиняют в покровительстве пиратству. Статья сто восьмая… или сто девятая пункт «а». Сейчас уже не важно. Может быть, обвинители были не так уж и далеки от истины, как я думал? Эти вопросы нам нужно решать в Стоунвуде. Слушай, а что если зайти в столичную резидентуру Конторы?

– Исключено, – помотал головой Этерлен. – Это наша работа, о ней никто ничего не знает – круг лиц «зеро», гриф первый. Мы не имеем права привлекать официально действующие чины СБ или чего-то там еще… даже с полицейским инспектором я могу разговаривать только как частное лицо.

– Да, я знаю…

– Дед дал нам все, что может понадобиться, даже Лоссберга – эта бочка с ромом уже должна болтаться где-то в окрестностях. Но язык мы должны держать за зубами. Разве он не предупреждал?

– Предупреждал, – отмахнулся Хикки. – Но – время?

– Не волнуйся понапрасну. Время у нас еще есть, тут ты просто сгущаешь краски.

Хикки загнал машину на стоянку ресторана и выбрался из прохладного салона; солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы жарить во всю свою летнюю мощь. Он опустил на нос темные очки, поправил легкий камзол, который скрывал висевший под левой рукой бластер и подумал, что на Этерлена, похоже, жара не действует совершенно: что в тени, что на солнце – генерал выглядел одинаково невозмутимо.

Йони уже заканчивал завтрак. Перед ним стояла самоохлаждающаяся бутыль минералки и крохотный «мерзавчик» водки, наполовину выпитый.

– Похмеляешься, что ли? – поинтересовался Этерлен, садясь за столик.

– Иди к черту, – меланхолично ответил Йони. – Я заслужил.

– Ну-ну-ну… что?

– Только что за вон тем столом, – ткнул вилкой Йохансон, – сидели двое типов. Оба выглядели так, словно гуляли всю ночь. Наверное, так оно и было, потому что пили они только пиво, но зато много. Сперва они сидели довольно тихо, потом один заорал чуть ли не на весь кабак: «Это им за Каспера!». Второй посоветовал ему заткнуться, но он все равно добавил: «Остальные скоро тоже получат, эта пучеглазая свинья – только начало».

– А потом?

– Допили и ушли.

Хикки поймал тревожный взгляд Этерлена и подозвал официанта, чтобы заказать себе выпивку. Последние триста лет «пучеглазыми» в Империи называли лиддан. Как правило, это прозвище употребляли астронавты или люди, так или иначе связанные с космосом.

– Если я не ошибаюсь, – очень тихо произнес Этерлен, – месяц назад два патрульных фрегата вместе с лидданским ударным звеном здорово потрепали «барона» Каспара Кирпатрика: он потерял три корабля из четырех и едва сумел уйти от них.

– Он сказал «за Каспера», – напомнил Йони. – Или вообще «за каспер».

– Ты не расслышал, – отмахнулся Этерлен. – Каспар Кирпатрик… Боже мой! Слушай, Хик, а ведь эта сволочь и в самом деле может надрать кое-кому задницу. У него хватит сил, чтобы устроить в нашем борделе настоящий пожар во время наводнения. Если его мальчики додумались завалить лидданского консула, то…

– То вся наша задумка может полететь к чертям.

– Еще как! Ты только подумай: если Пикинера убили за то, что он якшался с Иголкой и с лидданами, то, значит, сам Иголка тоже оказывается под ударом. С кем путался твой приятель Золкин?

– Если б я знал…

– Ч-черт!

Этерлен стукнул по столу и на некоторое время задумался. Официант принес пиво и разделанных креветок на пару; Хикки одним махом выпил почти всю кружку, бросил в рот пару кусочков нежного мяса, потом полез за сигаретами. Этерлен молча следил за его руками.

– Они нам устроят, – пробормотал он, наливая и себе – перед ним стоял здоровенный жбан с насосом. – Как же их остановить?

– Давай потолкуем с Рупертом Лоренцо, – предложил Хикки. – В конце концов, не схарчит же он нас. Наверное, Золкин успел-таки с ним поговорить, и ему сейчас очень не хочется, чтобы подозрение пало на его семью. Если, конечно, он здесь действительно ни при чем.

– Хорошо, – решился Этерлен, – полетели. Ты, Йони, оставайся здесь. Тебе сейчас – задача номер один: беги к себе в офис и подготовь нам фотороботы на тех двоих ублюдков. Конечно, ситуация выглядит совершенно невероятной, но тем не менее, кое-что в ней есть. А к вечеру мы наверное, уже и вернемся.

Лорда Руперта Лоренцо удалось обнаружить в фамильной резиденции на восточном берегу Рога – его семейство захватило порядочный кусок побережья еще в годы освоения планеты, когда в колонии ударила огромная волна авантюристов, и земли приобретались по древнему принципу конкистадоров: «кто смел, тот и съел». Конечно, на Авроре, как и на всех остальных мирах разраставшейся Империи, разумные аборигены отсутствовали, и играть в солдатики было совершенно не с кем, но зато богатств хватало с избытком. Очень скоро колонии разжирели настолько, что стали поплевывать на больших начальников из Метрополии – но тут разразилась война, которая длилась почти десять лет и порядком измотала человеческие миры. По окончании войны начался, как положено, передел собственности, закончившийся большим бардаком. В этом бардаке Империя благополучно пребывала уже свыше сотни лет, и всех все устраивало. Особенно таких почтенных налогоплательщиков, как семейство Лоренцо. Сразу после войны, когда Флот принялся задарма спихивать на аукционах устаревшие корабли, дедуля лорда Руперта вбил почти все семейные сбережения в приобретение двух десятков развалюх. Чуть позже началась Великая Пиратская Эпопея, и клан Лоренцо приобрел генеральную конвойную лицензию. К концу столетия уже ни один прокурор решительно не мог разобраться, где кончаются Лоренцо, а где начинаются пираты.

Поняв, кто его разыскивает, Руперт почти не удивился. Золкин все-таки успел с ним поговорить. Опускаясь на краю огромного поместья, Хикки ощущал легкую озабоченность: в нем гвоздем сидело утреннее подозрение. Умом он прекрасно понимал, что даже если покойник Золкин повис-таки на не слишком чистой совести Руперта, тот все равно не тронет его и пальцем, но вот чувства его немного бунтовали. За последние шесть лет, почти отвыкнув от смертей и эполет, Хикки разучился смотреть в глаза убийцам. Наверное, сейчас это было плохо.

– Приветствую вас, мастер Махтхольф, – подтянутый, какой-то словно бы подсушенный мужчина средних лет стоял под самым трапом. – Кажется, нас где-то уже знакомили?

– Это было на вечеринке у губернатора Гроссмана, – улыбнулся в ответ Хикки. – Мой друг…

Он сделал секундную паузу, размышляя, как бы половчее отрекомедовать Этерлена, но тот вдруг сам протянул Лоренцо руку:

– Легион-генерал Пол Этерлен, Второе управление имперской Службы Безопасности.

Лоренцо машинально пожал узкую ладонь генерала и вдруг отпрянул, словно разглядев средь пальцев скорпиона. Его загорелая физиономия побледнела, в глазах сверкнул какой-то нездоровый блеск.

– Что это значит, мастер Махтхольф?! – ему стоило большого труда не сорваться на визг. – Что это значит? Вы прилетели ко мне…

– Ради всего святого! – Этерлен успокаивающе поднял ладони. – Можете считать, что я вообще не на службе. Вы что же, думаете, что целый генерал поперся бы на этот ваш Рог для того, чтобы предъявить вашей милости обвинение?.. взять под стражу? Вы слишком высокого о себе мнения, дружище. Не ведите себя как баба. У нас серьезное дело, и давайте не станем размазывать дерьмо по столу.

Лорд Руперт от такой тирады несколько опешил. Какое-то время он недоуменно переводил взгляд с Хикки на генерала и обратно, потом слегка успокоился и взял себя в руки.

– С меня хватит и бедняги Золкина… – Промычал он. – Все мои адвокаты уже готовятся к тому, что этим же вечером меня обвинят в его смерти. Вы понимаете меня, джентльмены?

– Он был у вас, – утвердительно произнес Этерлен.

– Да, – кивнул Руперт и болезненно поморщился. – Да, был. И привел убедительные доказательства нашей с ним взаимной неправоты. Он рассказал мне, кто вы такой, – взгляд Лоренцо уперся в Хикки, – но все же, все же… я могу попросить вас?

– Безусловно, – пожал плечами Хикки.

Крылатый череп СБ переливчато сверкнул в его ладони, и Лоренцо заметно поник. Хикки спрятал удостоверение в карман.

– Прошу вас, джентльмены, – хозяин указал на открытый вездеход, на котором подъехал к фотолету Хикки. – В доме нам будет удобнее, чем здесь.

Лоренцо усадил своих гостей на просторной веранде двухэтажного каменного домика, выстроенного посреди рощицы высоченных деревьев. Перед креслами уже стоял столик, заваленный разнообразными напитками и закуской. У Хикки возникло ощущение, что лорд Руперт ждал не его одного, а целую роту голодных десантников. Кресел было пять, но он не придал этому никакого значения.

Этерлен решительно отказался от алкоголя. Хикки налил себе в кофе порцию коньяка, а Лоренцо, очевидно нервничая, набухал себе целый бокал дорогого оренгонского виски.

– Если я правильно понял несчастного Алекса, ситуация не оставляет мне выбора, – сказал он, – да и вообще: разве я смог бы сказать «нет»?

– Поменьше пафоса, – предложил Этерлен. – Это прекрасно, и мы конечно, рады и все такое, но сейчас у нас несколько иные интересы. Ваше мнение: кто и почему мог уложить этого самого Золкина?

Лоренцо беспомощно развел руками.

– Разве что Петух. Но у него не хватит наглости, это я знаю точно. Кто-то, кто очень хочет свалить меня – вот кто.

– Вам не приходило в голову, что Золкина убили по той же самой причине, что и Пикинера?

– Пикинера? – Лоренцо наморщил лоб. – Но разве Золкин имел какие-то дела с Пикинером?

– Дело может быть в другом. Золкин имел дела с лидданскими флибустьерами? Отвечайте, быстро и без раздумий!.. да?

– Да.

Руперт Лоренцо залпом допил свой бокал и совсем обмяк. Теперь Хикки смотрел на него с сочуствием. Неизвестно, имел ли шашни с вездесущими пучеглазыми разбойниками он сам, но теперь ему не стоило завидовать. Если кто-то действительно мстит за чертова Кирпатрика и его товарищей, то Лоренцо, безусловно, прилип по-настоящему. Стоунвудский прокурор наверняка уже выбирает, какой бы ручкой ему подписать санкцию на задержание лорда Руперта Лоренцо, майора ВКС в резерве – а в «предварительной» камере, возможно, кто-то выбирает для него веревку. Или что похуже.

– Что будем делать? – спросил Хикки у Этерлена.

– Я думаю, – ответил тот. – Вот только мысли у меня что-то нехорошие. Милорд Руперт, я посоветовал бы вам немедленно утроить охрану, а еще лучше – забиться в какую-нибудь дыру. Я даже не знаю, кто для вас теперь страшнее: наемные убийцы или полицейские чины… Если вы сможете исчезнуть из поля зрения и тех и других, это будет лучше всего. Только оставьте нам свои координаты.

– А что будете делать вы?

– А мы будем искать одного интересного нам человека. Если мы сможем его остановить, то вам бояться будет нечего. Я думаю, что мы сможем, не мальчики ведь. Итак?

Лоренцо порывисто встал и скрылся в доме. Этерлен поглядел на Хикки и шумно вздохнул.

– Кирпатрик? – спросил Хикки.

– Сам не видишь? Мне срочно нужна твоя связь: я должен выяснить, где он сейчас находится. В конце концов, служба «П» у нас пока еще работает как надо.

Хикки покачал головой. Перспектива искать одного из авторитетнейших пиратских «баронов», который имеет под своей рукой что-то около двух десятков разнокалиберных боевых кораблей, его не очень радовала. Он плохо представлял себе, как и о чем можно будет договариваться с этим ублюдком. С другой стороны, иного способа остановить его безумие просто не существовало. А если не остановить – всей затее конец. Конвойно-транспортная аристократия, не понимая, кто ее уничтожает, кинется на своих же ближних…

На веранду вернулся Лоренцо.

– Вот, – сказал он и протянул Этерлену какую-то карточку.

Генерал небрежно сунул ее в карман и поднялся из кресла.

– Благодарю вас за сотрудничество, майор. Исчезайте сейчас же, немедленно… Нам пора прощаться.

Набрав высоту, Хикки направил свой фотолет на юг. Не желая иметь свидетелей, он на всякий случай отослал пилота и вел машину сам. Этерлен сидел рядом с ним, в тесной двухместной кабине, и безучастно смотрел, как сверкает золотой ватой пелена облаков. Его мысли были сейчас очень далеко.

– Это совершенно невероятно, – произнес он вдруг, – сидел себе Йони в кабаке, и вот: пожалуйста… Вроде все совпадает, но все-таки, по тому ли следу мы идем? Кажется, у меня есть возможность проверить.

– Что ты имеешь в виду?

– Так, есть у меня кое-какие клиенты, осведомленные о делах Кирпатрика лучше, чем наша любезная служба«П». Нужно с ними поговорить. А потом погоняем по сетям фотороботы, которые нарисует Йони – а вдруг? Хотя, если честно, по поведению эти охламоны на профессионалов никак не тянут.

– Кто же они?

– Так вот я и не могу понять… Как представить себе «профи», которые похмеляются в роскошном кабаке и на весь зал орут о своих скорбных делах? Ты такое где-нибудь видел? Это прямо дешевка какая-то. Как это понять?

Посадив фотолет на постоянно арендуемой площадке в порту, Хикки отправился с Этерленом в свой офис. По дороге генерал связался с Йохансоном и выяснил, что тот уже успел сделать фоторобот излишне трепливых пьяниц из «Околицы». После этого Этерлен несколько повеселел. Теперь ему требовалось как можно скорее переговорить с каким-то неизвестным Хикки конфидентом, знакомым с Кирпартриком, и полазить в информационных сетях, благо его уровень доступа позволял ему практически все на свете.

– Курт, мне срочно нужна дальняя связь, – сказал Хикки одному из своих референтов по дороге в собственный кабинет.

– Понял, мастер Махтхольф.

В кабинете они застали Ирэн, оживленно ругавшуюся с одним из партнеров компании. Хикки бесцеремонно прервал ее и опустил свой тощий зад на полированный стол.

– Мне сейчас понадобится основной канал, – объяснил он, – потому что Пол будет говорить по дальней. Потом поболтаешь. И вообще, идем отсюда.

Женщина покорно пожала плечами и выбралась из-за стола. Этерлен ободряюще улыбнулся ей, но она не отреагировала.

Хикки прошел в одну из комнат, предназначенную для отсуствовашего в тот момент юриста-консультанта, и изможденно упал в кресло. Ирэн смотрела на него с тревогой. Он выдавил из себя короткую улыбку.

– Почему такая грустная, Дылда?

– Мне приснился плохой сон. – Ирэн вытащила из кармана жакета пачку сигарет, щелкнула зажигалкой и посмотрела на него сквозь облачко дыма. Хикки очень не понравились ее глаза. В них стояла какая-то странная, незнакомая ему тоска, он никогда еще не видел жену такой подавленной и даже несчастной. Она выглядела, как старая верная собака, незаслуженно ударенная хозяином.

– Так что там за сон, Ир?

– Я не стала говорить тебе с утра… В общем, мне приснилось, что ты гонишься за каким-то типом, таким рыжим… с бородой, а потом – ты в окружении ангелов.

– Если честно, я не в курсе, к чему это. Рыжий тип с бородой, гм-м… Ангелы… ну, ангелы, это, кажется, не так уж и плохо. Плохо, когда снятся жабы – синие и с пупырышками. Перед тем, как мы упали на Эрилак, мне как раз приснились синие жабы, все с ног до головы в пупырышках. А вот ангелы… да Бог с ними.

Ирэн приблизилась к Хикки и неожиданно уселась ему на колени. Он изъял у нее сигарету, сунул себе в рот и крепко обхватил жену за талию. Закрыв глаза, она опустила голву ему на плечо… он не мог сказать, сколько времени они так просидели. Сигарета истлела до конца, и Хикки швырнул ее в урну. Потом он стал погружаться в сладкую дрему. В реальный мир его вернул оглушительный грохот в дверь.

– Да, черт побери! – Хикки стряхнул с себя жену и встал.

На пороге стояли Этерлен и Йони Йохансон. Под мышкой у детектива был плоский голографический проектор, а Этерлен держал свой неразлучный терминал.

– Мы можем расположиться здесь? – спросил Этерлен с очаровательной бесцеремонностью. – А то там ужасный шум.

– Можем, – вздохнул Хикки. – Ир, распорядись, чтобы нам принесли кофе. И коньяк, обязательно.

Вернувшись в кресло, он придвинул к себе громадную каменную пепельницу и тяжко вздохнул. Непонятно отчего, но вся эта затея любимого Дедушки стала ощущаться как гиря на шее. Ему смертельно захотелось выпорхнуть отсюда, с восемьдесят шестого этажа, и хоть на пару секунд почуствовать себя беззаботной птичкой, далекой от всех проблем и чужих неприятностей.

Йони тем временем споро оживил свою машинку и взял в руку миниаюрный пульт.

– Ну, вот они, – сообщил он.

Посреди кабинета появились двое мужчин. Лет они были одинаковых – где-то так под сорок, внешность имели не самую запоминающуюся; Хикки мог только сказать что одного из них, обладателя висячих светлых усов, жизнь потрепала несколько крепче, чем его приятеля. А вот с одеждой было интереснее. Безусый брюнет с наметившимся брюшком выглядел, как типичный обитатель Острова Ублюдков: на нем были узкие синие брюки, белая рубашка-безрукавка с большим отложным воротником и бездной карманов, наложенных друг на друга, и обычные в Портленде сандалии без задника, а вот второй, обладатель тех самых печальных усов, казался приезжим. На Авроре так вообще не одевались – достаточно плотный камзол мог принадлежать только жителю не слишком жаркого мира, о том же говорили и странного вида серые шаровары с застежками понизу, из-под которых виднелись узконосые сапоги на высоком каблуке.

– Ты уверен, что все было именно так? – спросил Хикки.

– У меня профессиональная память, – обиделся Йони. – К тому же я почти час на это убил.

– Где это так одеваются? – задумчиво произнес Хикки. – Он же явно не здешний.

– А кто из них махал помелом? – поинтересовался Этерлен.

– Тот, с усиками. У него еще голосина такой – у, что сирена. Но по-моему, он не военный. Интонации не те. И волосы, видишь, короткие. Но вот откуда он?

– Или с Сент-Илера, или с Килборна, – уверенно отозвался Этерлен. – Если с Килборна, то он, скорее всего, скотовод. Это у них там манера носить сапоги а-ля офицерские ботфорты, и при этом запихивать голенище под штанину. Орать и бузить в кабаках они тоже любят. Каким чертом скотовод мог оказаться в курсе событий?

– А ты уверен, что это все не туфта? – Хикки принял из рук секретарши поднос с кофейником, плотно затворил за нею дверь и вернулся на место. – Может, они имели в виду совсем не того Каспара. Может, вообще…

– Не может, – перебил его генерал. – Я уже все выяснил. Кирпатрик вышел к тому самому Килборну, а по спине у него уже топчутся лидданские друзья.

– Регулярные?

– Хуже, братцы. Пираты. Все-таки он и с ними что-то не поделил. И если мы его не достанем, – а как его достать, я просто не знаю, – погром будет продолжаться. После той истории с нашим патрулем и лидданами, Кирпатрик твердо заявил, что его сдали не только пучеглазые сволочи, но и наши… я имею в виду ваши – с долбаной вашей Авроры. Что у вас тут за планета!

Хикки вдруг стало смешно. Он представил себе, как Каспар Кирпатрик, он же Каспарчик, живая легенда, ужас галактических трасс, нанимает килборнского свинопаса для того, чтобы тот завалил лидданского консула. Завалил, совершенно бесшумно ушел, а потом размахивал налево и направо своим языком, хвастаясь, как хорошо у него все вышло. Прожив на свете тридцать три года, полковник Махтхольф ни разу не видел ковбоя, способного тихо и, главное, весьма профессионально пройти через охрану, уложить VIР одним-единственным выстрелом в лоб (а дело, как он уже знал, было именно так), и все так же аккуратно раствориться воздухе!

– Это был действительно свинопас, – сказал он. – Не киллер, переодетый свинопасом, а настоящий свинопас. Но как?..

– Да пошел ты к черту, умник, – буркнул генерал с неожиданным радражением. – Откуда я знаю, как? Я только знаю, что все совпадает, что цепочка получается предельно логичная, а против логики я не ходок.

– С сетями работать будем? – поинтересовался Хикки.

– Да за каким чертом, у нас совершенно нет времени. В Империи пятьдесят пять миллиардов рыл – по анализу мы получим тысяч десять персонажей, как две капли воды похожих на наших фигурантов. Пусть этим займется Йони. Нам сейчас нужно вычислять Лоссберга и перебираться к нему на борт.

– А ты знаешь, где он? А то у меня стоит в доках «Ровер», только что с капиталки. Экипаж я соберу к вечеру…

– Нет уж, только не это. Не исключено, что мы пойдем прямо к черту в зубы, а туда, знаешь ли, все-таки лучше с Лоссбергом.