110

Как более старший и опытный, Бурраш сразу предупредил Ронни, чтобы тот не бросался к Мартину с расспросами, когда тот вернется.

– А почему? – спросил Ронни.

– Потому что неприлично. Ты подожди, дай человеку прийти в себя, а потом он сам тебе все расскажет.

– А долго он будет приходить в себя? – сразу спросил нетерпеливый Ронни.

– Не знаю. Но ты лучше помалкивай.

Поскольку заняться Ронни было нечем, Бурраш заставил его тереть друг о друга тренировочные дубинки, чтобы они стали гладкими.

– А зачем? Мы же их за следующий раз все равно расщепим и выбросим.

– Затем, что мы здесь как военный отряд. А у военных, если что приказали, надо выполнять и не задавать вопросов.

– А почему не задавать вопросов?

– Потому что сержант может этой же колотушкой отвесить разок.

– Это у всех военных так? – усомнился Ронни.

– У всех.

Не успел Ронни войти во вкус от новой работы, как в коридоре послышался какой-то шум, потом дверь в комнату распахнулась и вбежал Мартин – с красным лицом, потный, одетый кое-как и босой – держа сапоги и обмотки в руках.

– Чего случилось, приятель? – спросил Бурраш, поднимаясь. А Мартин постоял у двери, прислушиваясь, потом прошел к койке, сел и принялся обуваться.

– Короче, ребята, похоже, я того – перестарался…

– В каком плане? В койке с бабой или иголкой ткнул сильно?

– Да, похоже, в обоих направлениях, – сказал Мартин и, глядя на сапоги, никак не мог понять, на ту ли ногу он их надел.

– Ну и как она? Горяча? – не сдержался Ронни, и глаза его заблестели в предчувствии подробностей.

– Ронни, мы же договаривались, – напомнил орк.

– Да ладно, он уже сам начал рассказывать!

– Она-то горячая, а вот я поначалу был как колода. Тюрьма меня держала, понимаете? Двадцать лет на гнилой соломе, под каменной стеной.

– Ты чего мелешь? – не понял Ронни.

– Он не мелет, это ты не понимаешь, стригунок, – возразил орк.

– Потом вроде разошелся, но опять как в беспамятство впал, и похоже…

Мартин повертел пальцами, пытаясь подобрать подходящее слово.

– Наверное, ты доставил бабе неудобство, – подсказал орк.

– Чего? – спросил Мартин.

– Ну, ты, наверное, чересчур помял ее, забылся.

– Во! – обрадовался Мартин. – Забылся, самое это слово! Короче, обидел, и даже стыдно стало.

– Но кольнул? – уточнил орк.

– Дык, кольнул, конечно. Она как повернулась ко мне, так я сразу про тебя вспомнил, и иголка рядом оказалась. Но, похоже, я в запале слишком сильно кольнул, она прямо с койки вниз, и столик перевернула с кувшином. Так что нам теперь еще и за черепки придется доплачивать.

Где-то громко ударило, да так сильно, словно из стены бревно вышибли.

– Ух ты! – произнес Мартин, привставая, и в этот момент посреди их комнаты вдруг закрутился холодный туман, а затем среди этого вихря вдруг вырос до потолка огромный воин в красных доспехах.

Орк бросился за мечом, но незнакомец сказал:

– Не спеши, все равно не успеешь…

И показал играющий алым пламенем меч длиной в пять локтей.

– Но я здесь не за этим.

– Кто ты? – спросил Мартин, невольно вспоминая дуэль с птицей или человеком.

– Я Ургай, враг Вояджера. Скоро он появится здесь, чтобы уничтожить тебя, Мартин.

– Да за что? – поразился тот. – Если из-за бабы, так она сама ко мне полезла – честное слово!

– Он уже близко, но знайте одно: Вояджер боится кипятка. И совсем последнее: если удастся его сбить, передайте привет от Ургая. Ему будет приятно.

Красный рыцарь исчез, но почти в тот же момент на его месте грохнул сапогами другой, еще более страшный.

– Постойте, господин хороший, – снова обратился Мартин, даже не заметив, что гость поменялся.

– Кто из вас Мартин?! – прогрохотал Вояджер, замахиваясь мечом, чтобы разом решить проблему.

– Я Мартин! – вмешался орк.

– Мама! – заорал Ронни и, упав на пол, заполз под дубовый стол.

– Какой ты Мартин, морда зеленая! Мартин – человек! – возразил монстр, сверкая торчавшими по сторонам лезвиями.

В другой раз орк наверняка бы внял собственному опыту и промолчал, но на «морду зеленую» не ответить не мог и бросился на огромного призрака, от души рубанув мечом, да так, что посыпались искры и в угол отлетели два сломанных лезвия от доспехов.

– Ах ты тварь! – сразу разозлился Вояджер и ударил по Буррашу, однако его на месте уже не было. Раскаленный меч разнес стул в щепки, и те вспыхнули ярким пламенем, сгорев еще в воздухе.

– Мама!.. – еще громче заголосил под столом Ронни, снова отвлекая Вояджера.

В этом мире все двигались слишком быстро, и монстр немного не поспевал за ними. То ли дело сумрачные миры, где он исполнял свои заказы быстро и без проблем.

– Седой, беги! – крикнул Бурраш и снова атаковал Вояджера.

– А-а-а-а! – заорал тот и принялся размахивать мечом, разрубая стены и дырявя потолок до самых стропил. Посыпалась побелка, Ронни стал кричать громче, а Мартин, поняв, что от него требовалось, выскочил в коридор, едва не вынеся дверь.

За ним выбежал орк, а следом, снеся перегородку, в коридор вывалился Вояджер, ревя как подраненный зверь и продолжая рубить налево и направо.

От пола летели щепки, стены разлетались на бревна, и весь сруб заходил ходуном, когда Вояджер запрыгал по лестнице в погоне за Мартином и Буррашем.

Убийца уже точно знал, кто ему нужен, и понимал, что рубить Мартина правильнее, однако досаждавший ему орк вызывал у Вояджера такой гнев, что он то и дело бросался на него, снося своим мечом углы и перила, но шустрый орк ухитряться уворачиваться, а Вояджер все рубил и рубил, временами совсем забывая, зачем он сюда явился.

– Морда зеленая! – ревел он, гоняясь за орком, который не упускал возможности дать сдачи.

– Мартин! Мартин! Где же этот Мартин?! – ревел Вояджер, вспоминая о цели своего задания и срывая с окон занавески, испепеляя мощными ударами стулья, столы, камодики и стойки с посудой.

В воздухе стоял запах гари, однако открытого огня видно не было.

– Убью! Всех изничтожу! – продолжал орать Вояджер, впав в состояние бессмысленного гнева.

Мартин было попытался выскочить из заведения на площадь, но орк его удержал.

– Нельзя, приятель, там он настигнет тебя в мгновение ока, с его-то мечом.

Мартин не понял, но от затеи отказался.

– Я здесь, вонючий призрак!.. – закричал орк, выскакивая из-за скамеек у выхода в обеденный зал, но едва Вояджер, полыхнув искрами, вознамерился броситься за «зеленой мордой», из-за стола с посудой выскочил Мартин.

– Я здесь, осклизлая сопля!..

Оскорбление было настолько неожиданным и новым, что Вояджер потерял нить действий. Он зарычал, махнул мечом, снова зарычал и лишь потом бросился на Мартина.

Тот помчался к противоположной стене, прикидывая, сколько еще бросков сможет вынести, прежде чем упадет без сил, но неожиданно все вокруг окуталось клокочущим паром, и Вояджер с грохотом обрушился на пол, весь в потеках горячей молочной каши.

– Что это? Что? – спросил он спустя несколько мгновений, глядя на залитую кашей боевую перчатку.

– Пшенная каша, господин хороший, с сахаром и гвоздикой, я думаю. По крайней мере пахнет гвоздикой, – сообщил Ронни, стоявший неподалеку с двухведерной медной кастрюлей.

– Пшенную кашу я любил, но, знаешь ли, с гвоздикой все же перебор, я бы предпочел ванильный порошок.

– Соглашусь с вами, господин хороший. Однажды мы с Хенриком Бздюком, таково было его погоняло, отправились грабить приют для рыбацких вдов, так нам на головы вылили кашу с ванильным порошком, и мы с Бздюком оба сошлись, что он весьма приятен. Правда, задница долго заживала. Задницу ошпарили как надо.

Появился Бурраш. Он вышел из облака пара, поднявшегося от горячей каши, и, опершись руками на рукоять меча, спросил:

– Ты ведь призрак, Вояджер?

– Призрак. Но призрак силы.

– Да я вижу. Но неужели призрак боится кипятка? Что станет призраку от кипящей воды?

– Ничего не станет, – ответил Вояджер и закашлялся. – Но они варили меня четыре часа, представляешь? Если бы просто убили – это одно, но они варили четыре часа, и я поклялся им отомстить, задержавшись в поясе призраков. И что ты думаешь?

– Что?

– Их давно нет. Они умерли. Кто своей смертью, кого добили грабители на дороге. Но они ушли, и больше нет никакой мести. А я остался здесь навсегда, понимаешь? Мне некуда идти. Осталась только злоба и желание отомстить тем, кого давно нет. Нельзя объяснить, почему призрак боится кипятка, но это сильнее призрака, как вот эта каша…

Вояджер поднес к несуществующим глазам боевую перчатку, испачканную в горячей каше.

– Чудесный запах. Я его не чувствую, но я его помню. А сейчас я поднимусь и убью вас всех. Понимаете?

– Едва ли ты сможешь, – сказал Бурраш.

– Да, едва ли у тебя получится, – подтвердил Мартин, выходя из укрытия.

– Почему это? – не понял Вояджер.

– Потому что Ургай передавал тебе привет.

– Ургай? – переспросил Вояджер, и всем показалось, что он впервые услышал это имя.

– Ургай? – повторил он еще раз, но на этот раз не так отстраненно. И страшный вопль, изданный покрытым лезвиями чудовищем, вызвал ужас у всех, кто его слышал. Вояджер простер руки к потолку и страшно затрясся, когда гнев внутри него стал нарастать. Еще мгновение, и он провалился сквозь пол, и вместе с ним унесся в пропасть его страшный крик.

На минуту стало тихо, а затем в колодец обрушились обломки половых досок и обломки стола.

– Я вот что думаю, ребята, пора нам бежать отсюда, – предложил Бурраш, и Мартин с Ронни тотчас бросились к дверям.

– Нет! – воскликнул орк. – Вещи нужно забрать. Без имущества мы на дороге только попрошайки.