59
Все прошло без лишнего шума, и только круглые отверстия в стекле напоминали о разыгравшейся драме. Руммель прошел по карнизу еще немного и заглянул во вторую комнату – неизвестный ему господин сидел спиной к окну и смотрел по ТВ-боксу новости.
Пришлось возвращаться к гнездышку любовников. Окно там все еще было открыто, но никаких звуков из номера уже не доносилось. Руммель прислушался, затем перешагнул через подоконник и оказался в номере.
Справа в полутьме угадывалась большая кровать, но спал ли на ней кто-то, определить было сложно.
Шаря перед собой руками, Руммель двинулся к двери.
– Генрих, ты уже уходишь? – прозвучал чуть хрипловатый, не лишенный приятности женский голос.
– Я сейчас вернусь, дорогая… – шепотом произнес Руммель и выскользнул из комнаты, оказавшись в небольшом холле перед дверями туалета и душевой комнаты, откуда доносился звук льющейся воды.
Довольный тем, что не столкнулся с Генрихом, Руммель вышел в коридор и плотно притворил дверь. Осмотрелся, проверил, действительно ли это был семьсот семнадцатый, потом перешел к следующей двери и прислушался. Звука ТВ-бокса слышно не было, значит, незнакомый господин только делал вид, что смотрел новости, а на самом деле кого-то ждал.
«Ну, значит, дождался», – подумал Руммель и толкнул дверь номера.
Сидевший в кресле незнакомый господин показался ему знакомым.
– Ха, вот и сам капитан Руммель собственной персоной! Добро пожаловать, дружок. Закрой, пожалуйста, дверь, сделай милость.
Руммель глазам своим не верил, это был министр правительства четвертого региона Паскаль Блез, таскавший из казны деньги, как из собственного кармана. Руммель взял его полгода назад со всеми необходимыми уликами, Паскаль получил за свои художества двенадцать лет и теперь должен был находиться в тюрьме Карлово-Южная, откуда никто и никогда не совершал побегов.
– Как же ты здесь оказался, сукин сын? – спросил Руммель, закрывая дверь номера.
– Хочешь узнать? Ну так я тебе скажу, мой мальчик! – воскликнул довольный собой Паскаль. – Я всего лишь поделился с несколькими людьми из федерального правительства – и меня признали невинно пострадавшим! Понимаешь ты, щенок недоделанный?!
Паскаль зашелся хриплым смехом, похожим на лай престарелой собаки.
– Но теперь пришло время расплаты, капитан Руммель!.. Оп-ля!
Паскаль надавил кнопку на переносном пульте, и из стоявшего перед столом чемодана поднялся экран из пуленепробиваемого стекла.
– Хосе, Милтон, Пегас, Рембо, выходите! – воскликнул он и взмахнул рукой, словно фея.
Но чуда не произошло.
– Хосе, Милтон, Пегас, Рембо, выходите скорее! Он уже здесь!
И снова ничего не случилось, дверь в соседнюю комнату оставалась закрытой.
– Я так понимаю, Паскаль, у тебя возникли проблемы? – спросил Руммель, обходя защитный экран.
– Хосе! Милтон! Сукины дети, я же вам заплатил! Выходите, мерзавцы! Рембо, Пегас!
– У тебя в кармане должен быть пистолет, и ты бы мог попытаться им воспользоваться, – напомнил Руммель, участливо глядя на Паскаля.
– Я… я не дурак… Ты проворнее меня… Ты застрелишь меня, и тогда… – Паскаль покосился на дверь в другую комнату. – Ну где же вы, где?! – завопил он, срываясь на рыдания.
– А ты пойди и проверь, – предложил Руммель и посторонился. – Может, они сбежали?
Паскаль был заинтригован. Действительно, куда могли подеваться четверо здоровых, вооруженных до зубов парней из комнаты на седьмом этаже?
Медленно поднявшись с кресла и опасливо косясь на Руммеля, он подошел к двери, осторожно ее открыл и увидел то, что должен был увидеть.
– Не ожидал? – спросил капитан.
– Нет… – глухо ответил Паскаль.
– Значит, ты сознательно послал каких-то неумех, чтобы затащить меня сюда?
– Да, Майк, – угрюмо кивнул Паскаль, возвращаясь в кресло.
– И дал телефон, не указав, в каком номере тебя искать, чтобы я сам поработал и убедился, что все по-честному. Так?
– Так.
– Я никогда не поверю, что ты сам все это придумал, Паскаль.
– Я не сам придумал, Майк… Меня консультировал человек из федеральной службы.
– Имя…
– Теодор Абрахам. Отдел…
– …борьбы с организованной преступностью, – закончил за него Руммель. – А теперь открывай окно.
– За… Зачем, Майк? – заикаясь спросил Паскаль.
– Открывай, я не буду повторять дважды.
Руммель показал пистолет, и это сделало Паскаля послушнее. Он поднялся, распахнул раму, в комнату ворвался мокрый ветер с шумом разыгравшейся грозы.
– Здесь седьмой этаж, Паскаль. Внизу вереница автомобилей – посмотри и убедись.
Паскаль выглянул и кротко кивнул.
– Если прыгнуть отсюда ногами вниз и попасть на крышу автомобиля, самое страшное, что может случиться, – растяжение связок. Понимаешь?
Паскаль кивнул.
– Я даю тебе шанс, Паскаль. Прыгай вниз, и пусть все будет так, как будет…
– Лучше я вернусь в тюрьму и досижу весь срок!
– У тебя был шанс досидеть срок, а теперь осталась только возможность прыгнуть… Или получить пулю. Делай свой выбор, Паскаль.
Руммель поднял пистолет и прицелился Паскалю в голову.
– Я буду прыгать! – воскликнул тот и стал неловко карабкаться на подоконник.
– Готов? – спросил Руммель, делая шаг к окну.
– Готов… Я готов…
– Ну, тогда прыгай.
С этими словами Руммель изо всех сил толкнул Паскаля в плечо, и тот полетел вниз, беспорядочно кувыркаясь.
Руммель не собирался оставлять ему ни одного шанса.
Вскоре он уже возвращался домой. Часы показывали четверть одиннадцатого, на улицах было свободно, и Руммель мог ехать быстрее.
Больше никаких «хвостов», никакой стрельбы. Домой, к сыну и Анне.
Недалеко от гаража его «текс-турбо» окатила водой уборочная машина, поздним вечером они чувствовали себя хозяевами города. Еще поворот, тридцать метров по освещенному туннелю, и Руммель оказался в гараже.
Карточка-пропуск открыла шлагбаум, и вскоре он смог поставить свой боевой автомобиль в бокс на втором этаже здания «А», однако на этом операция «возвращение домой» не закончилась. Оставив резвого коня в одном здании, Руммель перешел в здание «В», где стоял его «гражданский» автомобиль, семейный «универсал» серого цвета.
Выехав на нем из другого туннеля, Руммель направился к магазину, где купил каких-то продуктов, по принципу – всего понемножку. Часто он покупал совсем не то, что нужно, но Анне это нравилось.
К дому Руммель подъехал без пяти одиннадцать, Анна еще не ложилась, дожидаясь мужа.
Привычные двадцать ступенек, поворот ключа, и вот она – Анна, в домашнем халате, с распущенными волосами и с такими глазами, что за них Руммель был готов принести в жертву весь отдел вместе с генералом Шеттельвейсом.
– Ты сегодня поздно, – сказала она, подставляя щеку для поцелуя.
– Да, много было работы, – устало ответил Руммель, шагнув в прихожую. – Посмотри, я тут что-то купил.
– Что именно? – спросила Анна, принимая пакет.
– Какие-то продукты. Уверен, что это съедобно. Густав спит?
– Ну разумеется, он ждал тебя до половины десятого, чтобы похвастать большим плюшевым медведем. Так и заснули вдвоем.
– Я верну ему долг в выходные… Мы можем пойти в зоопарк.
– В нашем городе нет зоопарка.
– Правда? Ну, мы все равно куда-нибудь пойдем, обещаю.
Потом они пили на кухне чай, но каждый был погружен в собственные мысли.
– Знаешь, следствие наконец закрыли. Все эти домыслы и подозрения теперь позади.
– Я очень рада. Последнее время тебя это тяготило.
– Ты заметила? – удивился Руммель. – А я был уверен, что выгляжу обыкновенно…
– Я же твоя жена, Майк, я обязана замечать любые мелочи.
– Да, конечно. Ты… иди спать, поздно уже. А я здесь еще посижу, мне на кухне хорошо думается.
– Посиди, дорогой.
Анна ушла, а Руммель достал из шкафа пропахший оружейным маслом кусок войлока и, расстелив его на столе, принялся не спеша разбирать пистолет.
Последнее время что-то не давало ему покоя, какая-то неосмысленная угроза. Раньше он списывал все на расследование, но вот дело закрыли, а тревога осталась.
Попытка покушения также не могла быть источником беспокойства, Руммель уже считал их частью своей работы.
«Нет, тут что-то другое…» – подумал он и вздохнул.
Появилась Анна, налила себе стакан воды и собиралась уйти, но вдруг остановилась в дверях.
– Ты чистишь пистолет?
– Да. Зашел сегодня в тир, немного размялся.
– Но ведь ты ходишь в тир по вторникам, а сегодня четверг.
– Ах, дорогая… – Руммель улыбнулся. – Иногда вторники приходят к нам по четвергам.
