Книга: Один мертвый керторианец
Назад: Глава 6
Дальше: ЧАСТЬ 2

Глава 7

Терпения у Уилкинса хватило ровно на треть пути до города. Затем он сверился с Н часами, чуть сбавил скорость и заговорил.
Если бы я мог догадываться, чем это обернется, то велел бы ему заткнуться и гнать, не жалея мотора, а так… Как ни странно, я тоже был не прочь побеседовать.
— Послушайте, босс. Насчет Коллинза… Можно вам задать вопрос? — Он осторожно скосил глаза в сторону моих рук, но они спокойно лежали на подлокотниках кресла.
— Да.
— Вы только не подумайте опять, что я даю оценку вашим действиям. Я просто хотел бы понять… Вам обязательно было его убивать?
— Он это заслужил, — сухо ответил я. Это была не совсем та тема, на которую хотелось бы порассуждать.
— Наверное. Но… — Уилкинс явно затруднялся подыскать нужные слова…
— Это не слишком демократично? Вы это хотите сказать?
— Ну да. Хотя и не совсем…
— Неважно. Тут все очень просто. Как апельсин… — Я чуть подумал, как бы покороче выразить свою мысль. — В керторианской этике, в духе которой я был воспитан и которую продолжаю считать весьма здравой, нет проступка хуже предательства. Оно более постыдно, чем воровство, и даже более низко, чем преднамеренное убийство. Поэтому предательство — это, пожалуй, единственное, чего я не могу и не хочу прощать. Вам понятна такая позиция?
— Да. Предельно. — В его голосе действительно отсутствовала и тень сомнения. — Но тогда почему вы простили дворецкого?
— А разве он меня предал?
— Но он же работает на кого-то еще. И не стал этого отрицать!
— Вот именно. Это, как мне кажется, намек, и весьма прозрачный…
Уилкинс пожевал губами, потом сложил их трубочкой и кивнул:
— Да. Кажется, я понимаю…
— Вот, вот. Работать на двух хозяев, покуда они заодно, не возбраняется. Хотя это довольно шаткая позиция. Если интересы работодателей, по независящим от тебя причинам, войдут в противоречие, то чью бы сторону ты ни взял, кого-то обязательно предашь! Но это — проблемы Тэда, не мои. А пока он вроде бы не совершил ничего предосудительного, и я охотно готов допустить, что он работает, например, на Принца или моего дядю.
— Которым я с удовольствием врезал бы по морде! — неожиданно заявил Уилкинс. — От себя лично…
— ???
Мой телохранитель глянул на меня с нескрываемым сарказмом:
— А вам не приходило в голову, сэр, что они просто используют вас. Как щит. Или, скорее уж, как мишень для врагов. Вы их отвлекающий маневр, за спиной которого они могут спокойненько проводить собственное расследование; и это, признаться, создает мне дополнительную нагрузку, о которой я будто бы никого не просил.
— Мне это приходило в голову, Уилкинс. — Вернее, мне хотелось так считать. — Однако я рассматриваю это в качестве дружеской услуги Его Высочеству и господину барону. И я вполне считаю возможным оказание этой услуги и в дальнейшем. Особенно по отношению к господину барону…
— Ясно! — буркнул Уилкинс. — Отставить по морде. На этом разговор затих и возобновился, лишь когда мы уже влетели в черту города. Уилкинс по-прежнему не спешил.
— Раз уж вы сегодня так разговорчивы, босс, то, может, заодно растолкуете мне, как вы раскололи Коллинза. Я вот до сих пор изумляюсь. Он же вроде нигде не сглупил и не переигрывал.
Честно говоря, я действовал больше по наитию, чем осознанно, но уже по дороге в город мне показалось, что я нашел приемлемое объяснение.
— Сглупил не Коллинз. Сглупил Вольфар. Если бы он получше знал Бренна, как я, к примеру, то никогда не стал бы пытаться приписать ему авторство подобного плана. Бренн никогда не повел бы себя так.
Я не смотрел на Уилкинса, но почувствовал его недоверие. Тем не менее несколько минут он честно думал.
— Нет! Я вое еще не понимаю, босс. Почему? Он, по-вашему, недостаточно умен? Или недостаточно честолюбив? Или, — голос Уилкинса стал подозрительно вкрадчивым, — вы так верите в свою былую дружбу?
— Ни то, ни другое, ни третье… — Я замялся: объяснить было нелегко. Но все же я попытался: — Барон Лаган — истый керторианец, до мозга костей. Как бы он ни выглядел и что бы ни говорил… Поэтому если бы он решил покончить со своим старым другом, то перерезал бы ему горло. Или метнул в глаз отравленный дротик — свое излюбленное оружие, в ловкости владения которым ему нет равных. Но он никогда не стал бы вмешивать компьютеры — человеческое изобретение — в старые добрые керторианские разборки. Понимаете, Уилкинс?
Он издал некий нечленораздельный звук, вслед за которым пробормотал:
— Пытаюсь. Только вот голова пухнет… Простите, сэр, но мне уже осточертели эти сраные психологические этюды!
— Вы не оригинальны, майор. Мне они впервые осточертели, когда мне исполнилось восемь.
Уилкинс выругался. Грубо. А затем запальчиво бросил:
— Но, между прочим, Вольфар — то ведь тоже был керторианцем! Или как?!
— Или как, — кивнул я и глянул в боковое окошко. Мы уже заходили на посадку перед полицейским управлением, и вся площадь была как на ладони, однако капитана нигде видно не было. — В первую очередь, Уилкинс, герцог Вольфар Per был извращением!
Несмотря на распиравшую его ярость, Уилкинс аккуратно припарковал наш флаер слева от трех стоящих рядком полицейских экипажей и лишь затем дал волю чувствам, с матюгами вынесшись на свежий воздух… Я не торопясь последовал за ним и осмотрелся. Смеркалось, но освещение еще не включали, поэтому дальняя сторона площади со входом в участок терялась в серой дымке. Мне померещилось, что в полуоткрытую дверь прошмыгнула какая-то тень, но она ничуть не напоминала приземистую фигуру капитана, да и направлялась внутрь, а не наружу, поэтому я не придал этому значения.
— Босс! — вдруг окликнул меня Уилкинс. Таким тоном, что у меня мурашки побежали по спине…
Обернувшись, я увидел, что мой телохранитель стоит меж двух полицейских флаеров, уставившись на что-то у себя под ногами. Я почему-то сразу понял, что это значит, и мне очень не хотелось в это поверить. Но пришлось.
Обогнув корму ближайшего экипажа и оказавшись напротив Уилкинса, я увидел капитана Брауна. Он лежал спиной на бетоне, уставившись невидящими глазами в вечереющее небо, а на его лице застыла гримаса боли и удивления. Капитан был застрелен в упор выстрелом из бластера. И тому не прошло и пяти минут…
Не требовалось быть экспертом в криминалистике, дабы понять, что здесь произошло. Даже мне хватило на это одного мгновения. Капитан пришел на встречу чуть раньше назначенного срока (нет бы ему задержаться или нам, черт возьми, лететь побыстрее!) и спокойно ждал нас рядом со своей машиной. Какой-то сослуживец последовал за ним… может даже, они и шли вместе… и напоследок пожелал капитану «спокойного сна». При помощи бластера. Я поклялся, что этот некто умрет страшной смертью. Более того, впервые я почувствовал настоящую ненависть к тому, кто за всем этим стоял. Мне было наплевать на Вольфара и даже на покушения на самого себя, неудачные к тому же, но такое подлое убийство… Глядя на застывающие навеки черты лица капитана, я захотел отомстить. Не из этических условностей, а по собственному желанию…
— Очнитесь, босс! Мы по уши в дерьме! — прошипел Уилкинс, отвлекая меня от взлелеивания собственной мести.
Он подбородком ткнул мне за спину, и, обернувшись, я обнаружил группу полицейских, со всех ног спешивших к нам из участка. К счастью, мой мозг не впал в кому.
— Быстро, Уилкинс! Посмотрите, есть ли при нем бумажник! Обычно он носил его в заднем кармане…
Уилкинс нырнул вниз, а я развернулся и сделал пару шагов, после чего выпрямился во весь рост, уперев руки в бока и полностью перегораживая проход.
Полицейских было пятеро. Они подбежали через несколько секунд и остановились в полутора шагах от меня, положив руки на рукояти бластеров. Как я подозревал, среди этих пятерых находился и убийца капитана, но, к сожалению, на лбу у него это написано не было.
— Есть! — донесся позади приглушенный голос Уилкинса, и, словно в ответ на это, стоявший в центре высокий сутулый парень с нашивками старшего лейтенанта сделал микроскопическое движение вперед.
— Что здесь происходит? — не скрывая злости, осведомился он.
— А то вы не знаете!
Судя по выражениям лиц, они действительно не знали. К сожалению, тянуть время было очевидно плохой стратегией…
— Вашего капитана убили. Бывшего… — Я в упор посмотрел в растерянное лицо лейтенанта. — Вы, наверное, его преемник?
Как раз в это мгновение зажглись фонари, и в ярком свете я увидел, что лейтенант бледен как смерть. Остальные его товарищи тоже не выглядели героями, но он что-го уж слишком. Неужели?..
Как он ни был напуган, но, видимо, сообразил, что сейчас его единственный шанс — перейти в нападение. Он подал знак двум парням, стоящим справа, и те бросились в обход флаера. Брать Уилкинса — в этом не было сомнений, но тем не менее я спокойно ждал.
Наконец ребята за моей спиной, видимо, завершили перестроение, и лейтенант бесцветным голосом сообщил:
— Вы арестованы, мистер Гальего!
— Ордер? — холодно поинтересовался я.
— Вот мой ордер! — Он выхватил бластер, а вслед за ним и двое оставшихся.
— Что ж, прекрасный ордер!
Они не уловили иронии и чуть расслабились. Им, похоже, не могло прийти в голову, что безоружный человек бросится на троих вооруженных. Но я бросился.
Прыгнув вперед, я левым кулаком врезал в глаз одному, а правый, как молот, опустил на плечо лейтенанта — хирургу придется постараться, складывая ему кости в исходное положение. Двое выбыли, но у третьего было мгновение на выстрел — он предпочел потратить его на колебания. А потом было поздно — скользящий удар в челюсть надежно вырубил и его… За спиной было как-то подозрительно тихо, и я обернулся, готовясь к худшему. Но нет, все было в порядке: Уилкинс стоял, по-прежнему держа в руках бумажник капитана, а двое посланных к нему ребят лежали рядышком на бетоне, аккуратные, как трупы в морге.
— Они живы, майор?
— Да. А ваши?
Я посмотрел на первого, которому досталась самая солидная плюха. Лежал он в несколько неестественной позе — возможно, сломал что-нибудь при падении, — но вроде дышал.
— Мои тоже.
— Тогда надо уносить ноги, босс! И побыстрее. Он был прав, конечно, и я двинулся к флаеру, лишь на мгновение остановившись перед потерявшим сознание лейтенантом. У меня чесались руки быстренько превратить его тело в мешок с обломками костей, но я подавил этот импульс — нельзя убивать человека по недоказанному подозрению.
Едва дверца за мной захлопнулась, Уилкинс оторвал флаер от площадки и вновь проделал свой трюк со спуском в парк. Не знаю, как он умудрился не разбиться в темноте, но спустя несколько малоприятных секунд мы уже были над озером. Правда, на этот раз Уилкинс не стал висеть, а, чуть приподняв флаер над кронами деревьев, со всей возможной скоростью направился к дальнему концу парка, прочь от города…
— Куда мы летим, черт возьми?
— Подальше от полиции, — пробурчал Уилкинс, а затем нехотя пояснил: — В городе нас бы сразу засекли, и пиши пропало. А тут, да на такой высоте, нас ни один радар не возьмет.
— А что потом? Он вздохнул:
— Это зависит от того, что мы собираемся делать. В его тоне явственно прозвучал вопрос, но я не мог соображать с такой скоростью…
— Я знаю только, чего мы не собираемся делать ни под каким соусом — сдаваться властям!..
Уилкинс проигнорировал сие замечание как явно неконструктивное, и в этом плане с ним трудно было не согласиться. Я продолжил размышлять вслух:
— Однако никакого выбора у нас на самом деле нет. Как ни крути, придется возвращаться в замок!
— Где нас накроют с гарантией.
— Пускай.
Уилкинс приподнял флаер чуть повыше — мы покинули пределы парка и летели уже над девственным лесом, где отдельные деревья достигали большой высоты, — а через несколько секунд заложил вираж к югу, в сторону моей резиденции, и все же спросил:
— То есть, если понадобится, сэр, мы… э-э… вступим с полицией в открытый вооруженный конфликт?
— Да!
Честно говоря, я ожидал резонного возражения, что про открытое неповиновение властям в его контракте ничего не написано. Но Уилкинс не стал возражать. И вообще ничего не сказал. Только, словно вспомнив что-то, перекинул мне с колен бумажник погибшего капитана. Я по инерции раскрыл его, но рассмотреть содержимое в темноте кабины было невозможно, так что в итоге он просто присоединился к моему собственному бумажнику во внутреннем кармане пиджака.
В конечном итоге мы добрались до замка без осложнений, хотя, если бы не предусмотрительность Уилкинса, все могло обернуться по-другому. Когда мы закончили облет Нью-Фриско по дуге и легли на прямой курс к дому, шеф моих телохранителей связался с замком, поднял всю охрану по тревоге и потребовал выслать встречающих. Предосторожность оказалась не лишней. Вскоре после встречи с тремя флаерами эскорта к нам присоединилась и полиция, — по всей видимости, они расставили посты вдоль всего моего предполагаемого маршрута, и миновать их незамеченными нам бы явно не удалось.
Однако, несмотря на возникшее численное превосходство, полицейские вели себя осторожно. Они только пристраивались на безопасном расстоянии к нам в хвост и летели следом, сохраняя полное молчание. Как я подозревал, они не отважатся что-нибудь предпринять без санкции с самого верха, а получить таковую в столь позднее время обычно представляется затруднительным. Но в любом случае вводить их в искушение демонстрацией своей беззащитности, разумеется, не следовало…
Когда мы высадились во дворе замка, где мой выход из флаера прикрывала еще одна группа вооруженных до зубов охранников, я первым делом вознамерился пойти поесть — с самого завтрака во рту маковой росинки не было… Но, глянув на угрюмые лица своих людей, вдруг сообразил, что то, о чем мы говорили с Уилкинсом, относится, в сущности, не только к нему. У меня все-таки не армия…
Поймав за локоть Уилкинса, уже готовившегося к раздаче приказов, я попросил его собрать в холле всех наших людей. Сразу поняв, к чему я клоню, он как-то не выразил одобрения этой идеи, но взялся за исполнение…
В результате через пару минут посреди просторного холла передо мной стояли двадцать из двадцати четырех моих телохранителей, не считая троих, бывших, по словам Уилкинса, в увольнительной, и Коллинза, больше у меня не работавшего. Не без некоторого неудовольствия я отметил, что многих не знаю даже по именам, и поэтому пригляделся, пытаясь определить общее настроение. Одни лица выглядели настороженно, другие — слегка обеспокоенно, большинство же — невозмутимо. В целом картина пришлась мне по душе…
Я не мастер держать речи, поэтому постарался быть кратким:
— Господа, хочу сообщить вам, что дальнейшее ваше пребывание у меня на службе может быть сопряжено с серьезными проблемами. Мы находимся под угрозой, — к покосился на Уилкинса, дипломатично стоявшего в сторонке, — вооруженного конфликта с республиканской полицией. И поскольку ни у кого из вас в контрактах нарушение закона не предусмотрено, то… нежелающие могут быть свободны. С данной минуты.
Ни один человек не шелохнулся, но колебания отразились на многих лицах, и, право же, мне трудно было их за это осудить. В конечном итоге возобладал стадный инстинкт, всегда готовый принять мнение вожака, каковым после добровольного самоустранения Уилкинса стал Гэлли. Обменявшись взглядами с товарищами, старый десантник вышел вперед.
— Я так скажу, сэр. Мы тут все армейские ветераны, а военные не любят легавых… — Он усмехнулся, и большинство утвердительно кивнули. — К тому же мы были телохранителями, но можем стать и наемниками. Верно, ребята?
Колебания вокруг сменились уверенностью, выразившейся в на редкость единодушном согласии. Я, признаться, не сообразил, в чем соль такого изменения статуса.
— Вот так, сэр! — Гэлли отдал честь. — А с наемниками все просто: скажете стрелять — будем стрелять!
— Что ж, прекрасно, господа.
— Только один момент, сэр…
— Да, Гэлли?
— Боевая премия, сэр!
— В смысле?
Ага, вот и недостающее звено. Гэлли, чуть замявшись, покосился на Уилкинса, и тот вполголоса проговорил:
— Типовые контракты наемников предусматривают отдельную премию за ведение боевых действий, босс. Большую, как правило…
— Понятно. — Я не сдержал улыбки. — Хорошо, господа, я выплачу вам боевую премию. Если понадобится. Скажем… э-э… в размере полугодовой зарплаты.
После этого моего заявления стало очевидно, что мои люди готовы стрелять в кого угодно. И чем скорее, тем лучше… Я повернулся к Уилкинсу:
— Тогда, майор, пошлите этим господам наверху сообщение, что любая попытка приблизиться к дому будет расценена как нападение, ответом на которое будет огонь!
— Слушаюсь, сэр! — Уилкинс сделал пару шагов вперед, остановился перед группой стоящих «вольно» моих наемников и неожиданно зарычал: — Ну все! Теперь играем по другим правилам!
По холлу будто бы прокатилась короткая волна, сопровождаемая едва слышным шорохом, и перед Уилкинсом уже стояли две шеренги по стойке «смирно».
Отчеканивая каждую фразу, Уилкинс хорошо поставленным командирским тоном принялся раздавать приказы. При этом в качестве обращений использовались «лейтенант», «сержант» и т. п. — в общем, никакой гражданки…
Давно пора было поужинать, тем не менее количество и сложность распоряжений Уилкинса настолько меня удивили, что я задержался и, дождавшись, когда все разбежались на вновь определенные боевые посты, окликнул его:
— Послушайте, Уилкинс… — (Он обернулся, явно удивленный, что я все еще здесь). — Я не понимаю, вы что, заранее готовились к осаде замка?
Он чуть улыбнулся:
— Видите ли, стратегия и тактика обороны хорошо укрепленных объектов малым личным составом — это… мое хобби, сэр. Поэтому два года, когда нечего было делать, я потратил на разработку и подготовку таких вот планов обороны. Из любви к искусству, так сказать.
— Хобби? — удивленно переспросил я. — А на практике вы свои знания применяли?
— Да, сэр! — Его челюсти сжались, и нижняя заметно выдвинулась вперед.
— Извините… — зачем-то сказал я и пошел в столовую.
В принципе я мог бы всего этого не устраивать. Используя систему защиты, сработанную на Кертории, я мог бы окружить замок непроницаемой сферой того, что мы дома называли «магическим пологом» и что в действительности являлось очень мощным силовым полем. Куда более мощным, чем те, которые научились создавать и, соответственно, преодолевать люди…
Или я мог бы, например, позвонить президенту Новой Калифорнии и попросить его перестать валять дурака, пригрозив в противном случае устроить ему веселую жизнь… Кое-какие средства для этого у меня тоже, разумеется, были. Все это я мог бы, но не стал делать. Потому что мне было любопытно, каков же будет дальнейший сценарий развития событий, в частности насколько далеко зайдут полицейские. Так что я плотно поужинал и отправился на боковую.
Спал я хорошо, как и обычно. Быть может, даже чуть крепче, чем обычно. Во всяком случае, когда я, разбуженный отнюдь не ласковой тряской за плечо, разлепил веки, то обнаружил своего дворецкого, на лице которого явственно читалось выражение человека, теряющего терпение. Однако, убедившись в появлении признаков жизни, он разжал хватку на моем плече и вытянул руки по швам, а я скосил глаза в сторону незадернутого окошка — было как-то подозрительно несветло…
— Тэд, а который вообще час?
На его лице отразилось недоумение, и я с добрых полминуты ломал голову, почему такой тривиальный вопрос поставил его в тупик. Наконец сообразил, что говорил по-керториански (спросонья со мной такое изредка случалось), и перевел вопрос.
— Четверть девятого, — сразу же ответил он.
— Да какого черта!.. — Возмутившись, я демонстративно перевернулся на другой бок.
— Прилетел министр государственной безопасности, сэр. Он настаивает на встрече с вами, — ровно доложил Тэд.
— Пошел он знаешь куда!.. — проворчал я в подушку.
— Да. Мы попросили вернуться чуть позже. Но он сказал, что либо вы его немедленно примете, либо он применит силу вплоть до точечной орбитальной бомбардировки.
— Пусть его!
— Но, сэр!..
Я в ярости подскочил на кровати, и Тэд отступил на шаг назад.
— Сэр, мы проверили — над нами действительно болтается один из армейских крейсеров.
Я хотел было заорать, что плевать мне и на орбитальную бомбардировку, но потом передумал. Чтобы включить силовое поле, придется тащиться в кабинет, да и грохот начнется… Скрипнув зубами, я вылез из-под одеяла и прошлепал к окошку. Оно выходило на юг, то есть в противоположную от города сторону, но и здесь виднелись полицейские флаеры, барражирующие под низко висящими тучами. В порядочном отдалении, правда…
— Что же это, они там всю ночь и шлендали? Вопрос подразумевался риторическим, но Тэд ответил:
— Нет, сэр.
Его голос звучал слишком уж бесцветно, и я обернулся:
— То есть?
— Они пытались устроить штурм с воздуха. Но мы сбили троих, и они успокоились.
Я попытался задать три вопроса одновременно и поперхнулся. К счастью, пока я прочищал горло, на два самых острых Тэд уже ответил:
— Они не посылали никаких предупреждений, сэр. Атаковали сразу с трех направлений, но мы первым же залпом сбили три машины и подбили еще две. После чего они… отступили, даже не успев ни разу выстрелить. Мы хотели разбудить вас, но потом решили: зачем, собственно? Если уж вы, сэр, можете спать под грохот плазменных орудий, то… — Он пожал плечами, с трудом скрывая иронию.
— Ясно… Тэд, а что значит «мы»? Слегка побледнев, он принялся изучать мыски своих до блеска начищенных ботинок.
— Ну, сэр, понимаете… Одним словом, майор Уилкинс счел возможным принять мою помощь.
— Вот как. А вы в каком чине вышли в отставку?
— Майора.
— И где служили?
— В армии Рэнда… — Приподняв глаза, он убедился, что подобная лаконичность меня никак не удовлетворит, и нехотя добавил: — Военная разведка. Диверсионный отряд.
— А Рэнд занимался диверсиями? Не знал…
Тэд красноречиво промолчал, и я направился к двери.
— Теперь же вы работаете у меня дворецким… — Развернувшись в дверях, я постарался добавить в голос побольше металла. — Тогда передайте господину министру, что я согласен дать ему аудиенцию! Он сядет во дворе один, без эскорта, после чего вы проводите его в кабинет… Как, кстати, его зовут?
— Дирк Абрахамс, сэр. И он порядочная свинья… Хотя это, конечно же, мое личное мнение, сэр.
Поискав следы улыбки на его лице и не найдя таковых, я последовал в ванную.
Все последующие действия — душ, бритье, гардероб — я проделывал с максимальной медлительностью, затратив на них полновесный час. По моим представлениям, это время, проведенное мистером Абрахамсом в ожидании в моем кабинете, было достаточным для доведения его до состояния белого каления, что отчасти компенсировало неудобства, причиненные мне столь ранним подъемом. Но лишь отчасти, а я пообещал дать ему полный расчет.
Поэтому, вырядившись в наиболее мрачный вариант фамильных цветов (не черным был только галстук), я не торопясь поднялся по лестнице, вошел в кабинет, рассеянно посмотрел на стоящих столбом посреди комнаты министра и его адъютанта, сел за стол и стал закуривать…
Дирк Абрахамс был грузным седеющим мужчиной лет около пятидесяти, и даже пошитый на заказ мундир не мог скрыть объемистого живота, нависающего над брюками. Выстоять на ногах три четверти часа ему явно было тяжеловато, и это доставило мне определенное удовольствие. Лицом же министр безопасности и вправду напоминал раскормленного борова, за исключением разве что цвета, радовавшего мой глаз своей кирпичной краснотой…
Когда я наконец закурил, добавился еще один добрый знак — у министра задергалось веко. После этого я со спокойной совестью спросил:
— Ну?
Абрахамс распахнул рот, потом в некоторой нерешительности покосился на высящихся по разные стороны двери и вооруженных до зубов Тэда и Уилкинса, но все же не выдержал и начал орать.
Целиком приводить сию пламенную речь, длившуюся без малого десять минут, смысла не имеет в силу скудости использованного лексического запаса и бесконечных повторов. Суть же ее сводилась к набору типичных идиотских вопросов типа: «Кто ты такой, чтобы вести себя так?» В «так», насколько я понял, входили многократные нарушения закона, открытое неподчинение властям, непозволительно долгое выдерживание министра госбезопасности в ожидании аудиенции и прочие способы антиобщественного поведения… Меня немного удивило отсутствие в реестре моих прегрешений столь важного пункта, как вооруженное сопротивление, но в остальном было скучновато.
От нечего делать я принялся разглядывать лица прочих находящихся в комнате. Тэд демонстрировал обычное румяное спокойствие; Уилкинс хмурился, по-видимому не в последнюю очередь озабоченный перспективой ухудшения наших взаимоотношений с властями после убийства министра госбезопасности; больше же всего меня позабавила метаморфоза, происшедшая с адъютантом во время тирады своего шефа. Розовый, бодрый и довольный своим местом в жизни вначале, он стал как-то уменьшаться в размерах, достигнув к концу речи состояния полуматериальной тени, едва высовывающейся из-за плеча командира.
Сам Абрахамс почуял неладное, только когда прошло несколько минут после окончания разноса (как он, видимо, себе это представлял), а я все молчал. Тогда он сощурил глазки и сбавил пары:
— Что же вы молчите, Гальего? Я затянулся и постучал сигарой о край пепельницы, после чего он вновь взорвался:
— Тысяча чертей, да у вас такой вид, будто вы собираетесь взять меня в заложники и шантажировать правительство!
Вот это уже было оскорбление, которое невозможно спустить с рук. Отложив сигару, я встал, краем глаза заметив, как Тэд и Уилкинс переглянулись и последний закатил глаза.
Однако, сделав первый шаг к министру, я решил ограничиться банальным ударом по морде, а сделав второй, и вовсе передумал его бить. Меня всегда поражало удивительное мастерство Принца в манипуляции людьми, и я в порядке эксперимента попытался скопировать его манеру. Поэтому, остановившись в ярде от министра, я скрестил руки на груди и тихо сказал:
— Я никогда не беру заложников. Поэтому, если вы, мистер Абрахамс, желаете покинуть мой замок живым, извольте вести себя прилично!
Министр отшатнулся, как от удара, и неуверенным движением потянулся к кобуре у пояса. Проигнорировав это, я вернулся в кресло, снова взял сигару и улыбнулся:
— Итак, начнем сначала. Ну?
Теперь уже настала его очередь молчать, затравленно озираясь по сторонам. Когда мне это надоело, я сообщил:
— Если вам нечего сказать, господин министр, то я вас не задерживаю.
Судорожно глотнув и покраснев до стадии спелого помидора, Абрахамс все же взял себя в руки и попытался говорить нормально, то есть сухим прокурорским тоном:
— Мистер Гальего, против вас возбуждено уголовное дело. Вы обвиняетесь в подкупе полицейского, сокрытии вещественных доказательств по другому делу, незаконном хранении запрещенного оружия и, наконец, подозреваетесь в убийстве полицейского!
— Бывшего, — уточнил я. — Которого до этого я же и подкупил.
— Да, — согласился министр, — последнее обвинение вам, возможно, удастся опровергнуть. Но остального вполне достаточно для ареста. Тем не менее… — он сделал эффектную паузу, — мы могли бы забыть пока об аресте, если вы подпишете обязательство не покидать пределов Новой Калифорнии, дадите нам показания и разрешите провести обыск в вашем д… простите, замке.
Признаться, после известия о попытке ночного штурма и его результате я никак не ожидал подобной мягкости и некоторое время всерьез раздумывал над этим предложением, — в конце концов, в борьбе за местную полицию я еще мог потягаться с кем угодно. Но все же импровизация всегда шла у меня со скрипом, поэтому я решил придерживаться прежнего плана, составленного во время утренних процедур, и покачал головой:
— Придется разочаровать вас, господин министр. В данный момент я не намерен ничего давать, подписывать или разрешать. Вообще, какие-либо дальнейшие переговоры между нами возможны лишь в присутствии моего адвоката. Это отвечает принятым у нас законам, не так ли?
— Не совсем, — поморщился Абрахамс.
— Внесу ясность: дальнейшие попытки ареста при помощи силы могут привести к непредсказуемым результатам. На удар я буду отвечать ударом. — Угроза явно не возымела должного действия, и, снова сымитировав Принца, я с улыбкой добавил: — И помните, господин министр, я сделал эту планету такой, какая она есть, могу сделать и совсем другой. Кладбищем.
Не знаю уж, в чем соль таких приемов, но действуют они и впрямь безотказно. Наблюдалось явное преувеличение, но, насколько я мог судить, мне поверили не только министр и его адъютант, но и Тэд с Уилкинсом, несколько лучше знакомые с моими подлинными возможностями…
— Ну хорошо, мистер Гальего. Вы действительно почетный гражданин и все такое… Но тогда я не понимаю, — рожа Абрахамса была подтверждающе тупа, — зачем вам эта петрушка с адвокатом? Тогда от официального шума вам уже не отделаться!
Я не счел нужным отвечать, и он продолжил с вновь выплеснувшимся раздражением:
— Будь по-вашему! Адвоката устроить нетрудно! Скажите только, кого именно из братии, работающей на ваш концерн, вы предпочитаете, и мы мигом его сюда доставим.
— Мой адвокат — Валлен Деор!
Граф по каким-то соображениям не пользовался псевдонимом…
Ну, тут я произвел впечатление — даже Тэд разинул рот, а министр только и пролепетал:
— Деор… Но он же никогда не работал на вашу компанию.
— Верно, — кивнул я. — Но это дело вообще не имеет отношения к «Новому Голливуду». Валлен Деор — мой личный адвокат.
— Личный?! — Абрахамс не смог скрыть недоверия, хотя и пытался. — Да полно вам шутить. Деор никогда не был чьим-то личным адвокатом — это даже младенцу известно.
— Младенцам обычно еще не требуются услуги квалифицированного адвоката. Но я не понимаю, о чем мы препираемся. Я уже сказал: меня будет защищать Валлен Деор! Если желаете, справьтесь у него самого.
Тем временем сквозь ошарашенность в облике министра стала проглядывать некая довольная хитринка, и, когда я умолк, он вкрадчиво заметил:
— Мне кажется, мистер Гальего, вы кое-чего не учли. Господин Деор не является подданным Новой Калифорнии, и мы можем попросту запретить его участие в наших внутренних делах!
Я откровенно рассмеялся и пошел со своего главного козыря:
— Нет, мистер Абрахамс, это вы кое-чего не учли. Вам должно быть известно, что я, простите, имел паспорт, еще когда республики Новая Калифорния попросту не существовало. Тогда я был гражданином Рэнда. И моего гражданства никто не отменял!
Абрахамс скуксился — в его голове проносились мысли, содержание которых мне было настолько ясно, как будто я был телепатом. Неприятное, но все же вполне улаживаемое дело о сходе с катушек известного богача неожиданно грозило вылиться в международный скандал, где противостоять правительству будет светило адвокатского корпуса, не проигравший доселе ни единого процесса, и это еще при том, что у самой-то полиции, по недавнему выражению Уилкинса, рыльце наверняка в пуху. Вероятно, господин министр мыслил образами попроще и погрубее, но выводы сделал аналогичные моим. Набрав побольше воздуха в свою впечатляющую пивную мозоль, он придал лицу новое, откровенно просительное выражение и… И я его упредил:
— Напрасная надежда, мистер Абрахамс. Мы ничего не будем заминать. Ни на каких условиях!
Толстяк явно вознамерился плюнуть, но под моим взглядом плевок пришлось проглотить. Оставалась последняя соломинка, за которую можно было ухватиться.
— Но, мистер Гальего, берегитесь. Если Рэнд не подтвердит ваше гражданство…
— Подтвердит.
— Почему это? Налоги-то вы им не платите!
— Это точно — налоги я плачу вам. Поинтересуйтесь, кстати, какую часть от всех доходов бюджета они составляют… — (По непроизвольно скривившимся губам министра было ясно, что он осведомлен об этом куда больше моего). — А Рэнд подтвердит мое гражданство по той простой причине, что мы с их нынешним президентом — старые товарищи. И он не захочет меня обижать.
Окончательно удостоверившись, что тонет, министр госбезопасности прекратил борьбу. Разом утратив напыщенность, он превратился в пожилого усталого мужчину и сказал:
— Поговаривают, знаете, что вы, мистер Гальего, — человек… э-э… недалекого ума, и я вот всегда удивлялся: как так, недалекого ума — и такой богатый! Чушь, конечно. Они просто никогда с вами не сталкивались. Но, черт возьми, на хрена вам это надо? Неужто нельзя попросту забыть обо всех недоразумениях?
— К сожалению, это невозможно. Не я это затеял. Впрочем, и не вы. — Я чуть подумал, а потом все же продолжил:
— Разберитесь, что в действительности происходит, выясните, кто и для чего подкупает полицейских, нанимает убийц… Ни я, ни мой адвокат не станем вам мешать. И если вы это сделаете, то, думаю, у нас не будет дальнейших оснований для конфликта. Если, конечно, вы сами уже не куплены моим… врагом!
Абрахамс аж затрясся, но я не дал ему выразить накопившееся негодование:
— Впрочем, это не так уж трудно проверить. Господин министр, кто отдал ночью приказ о штурме замка? Вы?
— Нет, — с неожиданным спокойствием ответил он. — Вышла накладка…
— О! Вот с нее-то и рекомендую начать, — посоветовал я. — А теперь, господин министр, я вас и вправду дольше не задерживаю!
Покачав головой, он развернулся и двинулся к двери, но в шаге от нее остановился и, не поворачиваясь, бросил:
— Это, стало быть, ваши телохранители, мистер Гальего. А вы знаете, что…
Практически не разжимая губ, Тэд тихо, но отчетливо произнес:
— Еще одно слово, старый пердун, и я сам тебя упокою!
На шее Абрахамса вздулись жилы, он обернулся, но я лишь холодно усмехнулся:
— Я не стану останавливать своего дворецкого. Хорошие слуги мне нужнее, чем скверные министры.
Они ушли, причем адъютант настолько утратил представления о реальности, что вынесся в дверь вперед своего шефа. Я не без иронии подумал о его незавидной участи, когда на обратном пути министр начнет вымещать накопившиеся чувства.
Затем, правда, мои мысли приняли отнюдь не столь радужный оттенок. Избранный мной вариант развития ситуации, то есть придание делу широкомасштабности и официальности, был типичной палкой о двух концах. С одной стороны, меня становилось практически невозможно зацепить, причем ни полиции, ни новым потенциальным убийцам, но, с другой стороны, я и сам оказывался связанным по рукам и ногам. Как можно вести дальше тайное расследование, когда за каждым твоим шагом будут наблюдать десятки глаз? Надежды же на то, что удастся раскопать что-либо относительно смерти Вольфара в официальном порядке, даже если мне будут помогать Деор и наставленная на путь истинный полиция, казались слишком уж одиозными.
— И что же теперь делать? — требовательно вопросил я самого себя, позабыв о том, что нахожусь в кабинете не в одиночестве. Зато благодаря этому я незамедлительно получил ответ.
— Простите, босс, но вам надо исчезнуть, — уверенно заявил Уилкинс.
— В любом случае, — многозначительно добавил Тэд. Чуть смутившись, я пару раз перевел взгляд с одного на другого, а затем все же выбрал дворецкого.
— Что значит «в любом случае», Тэд?
— Вне зависимости от того, насколько ваши недавние слова соответствуют реальному положению дел.
— Исчезнуть, да?..
Я понимал, что они оба имеют в виду. В конце концов, это было логичным продолжением хода моих собственных мыслей. Если в каше, заварившейся на Новой Калифорнии, мне ничего не светило, то в другом месте… На Денебе IV, например.
— Один момент, сэр, — осторожно заговорил Тэд, будто бы из уважения к моей задумчивости, — если это правда, то, возможно, вам следует предупредить других… заинтересованных лиц? Служба безопасности уже, наверное, высылает запросы.
— Да, пожалуй, — рассеянно кивнул я: в моей голове вовсю формировался некий план. — Да, Тэд! Дуйте в диспетчерскую и попытайтесь связать меня с Деором и Президентом Рэнда!
— Слушаюсь, сэр! — кивнул он, словно каждый день разговаривал с Президентами галактических республик, и ушел.
Уилкинс же пристально всмотрелся в мое лицо и заговорил этим своим противным ироническим тоном:
— Если, сэр, вы собрались последовать моему совету, а на то похоже, то учтите небольшую поправку: я предлагал вам исчезнуть ото всех, исключая, разумеется, меня.
Честно говоря, в первой редакции плана никаких спутников не предполагалось, но… «Уилкинс уже не раз доказывал тебе свою полезность, и он всяко пригодится в таких жизненных условиях, с которыми ты не близко знаком…» — увещевал я себя, в глубине души понимая, что это лишь поиски повода. Мне и без того было бы приятно, составь он мне компанию.
— Хорошо! Вы отправитесь со мной.
— Куда? — Он и бровью не повел.
— По дороге узнаете! — огрызнулся я. Изначально предполагалось, что Уилкинс будет прикрывать меня дома, но теперь приходилось это переигрывать. — Спускайтесь к Тэду и, пока то да се, введите его в курс дела. Основательно.
Он с сомнением покачал головой:
— На это куча времени уйдет, босс.
— Не так уж много, я думаю, — кисло усмехнулся я. — У него, похоже, уши что твои сканеры дальнего радиуса действия. Вперед, майор!
— Есть, cap! — Отдав честь, он отправился вслед за дворецким, а я взялся за подготовку к отбытию.
Она была незамысловата и не заняла много времени. Я только собрал и упаковал вместе все документы и вещи, связанные с делом Вольфара, — другой багаж тащить с собой не было смысла. Однако, закрыв и запечатав небольшой пластиковый контейнер, я никак не мог избавиться от ощущения, что забыл нечто важное. И наконец вспомнил — бумажник покойного капитана, оставшийся во внутреннем кармане вчерашнего пиджака. Сбежав по лестнице в гардеробную, я быстренько забрал его и поднялся обратно, собираясь-таки взглянуть, нет ли там чего интересного. Но не тут-то было — с монитора в стене на меня смотрело лицо дворецкого, нервно кусающего нижнюю губу. Едва я вступил в поле видеокамеры, он прошипел:
— Черт! Где вас носит, сэр?! Президент на связи!..
— Давайте его!
Я хлопнулся в кресло, одной рукой запихивая бумажник капитана в контейнер, а другой приглаживая волосы. Впрочем, подобные лихорадочные прихорашивания были абсолютно бессмысленны — все равно на фоне белокурой отутюженности Президента — графа Таллисто я казался гадким утенком. Только взглянув в его льдисто-голубые глаза, я поймал себя на мысли, что почему-то всегда его недолюбливал, причем, в общем-то, совершенно безосновательно.
— Добрый день, герцог! Чем обязан столь неожиданной встрече? — безукоризненно вежливо поприветствовал он меня по-керториански.
— Добрый день, граф! Между прочим, нас, вероятно, подслушивают.
— Ну, это едва ли. — Его тонкие губы изогнулись в подобии улыбки, и он чуть приподнял взгляд. — Нет, герцог, мы сейчас на линии межправительственной связи — туда не полезет ни одна спецслужба.
Веры в это у меня было мало, но не спорить же…
— Граф, у меня есть к вам одна просьба. Надеюсь, она не слишком вас отяготит.
— Да? — Он склонил голову с подчеркнутым вниманием.
— Вам, быть может, известно, что в свое время, до отъезда сюда, я жил на Рэнде и был гражданином вашей республики?
— Нет, впервые слышу. Но конечно же, это не вызывает сомнений. И что?
— Вероятно, к вам вскоре обратятся из нашего полицейского министерства с просьбой подтвердить действительность моего прежнего гражданства.
— Ко мне-то лично они вряд ли обратятся, — с ноткой высокомерия заметил он.
— О, разумеется! Я брал более общо: вас как ваше государство. — Я медоточиво улыбнулся, про себя заметив, что заворачивать просьбу в ежовую шкурку не лучший способ добиться ее исполнения.
Граф Таллисто, однако, иголок вроде как не заметил и кивнул, записывая что-то в планшет, лежащий перед ним на столе:
— Оставаться гражданином Рэнда сколь угодно долго — это, согласно нашим законам, ваше неотъемлемое право, герцог. Так что это даже невозможно рассматривать как некое одолжение с моей стороны. Я лишь прослежу, чтобы ответ был дан соответствующий и без проволочек.
— Благодарю вас, граф.
Окончив писать себе памятку, он отложил лазерное перо и взглянул на меня в некотором раздумье.
«Выбирает максимально осторожный вариант вопроса: на хрена мне это понадобилось?..» — подумал я про себя и не угадал. Вообще мимо, даже молоко не зацепил…
— А вы не собираетесь сами посетить Рэнд, герцог? — спросил граф Таллисто.
— Нет. По крайней мере в ближайшее время… — честно ответил я, неудачно пытаясь скрыть удивление.
— Если вдруг соберетесь, уведомьте меня. Я подготовлю вам должную встречу. — Он улыбнулся одними губами, и мы простились.
И что это было? Приглашение, угроза, намек? Если намек, то на что?.. Только на одно я мог бы заключить пари — это не было праздное любопытство!
Тем временем погасший было экран вновь осветился, и Тэд доложил:
— Господина Деора я в офисе не застал. У них уже поздний вечер, и секретарша сказала, что он должен быть дома. Вы знаете его домашний номер, босс?
Номер я знал (он был указан в письме), но дал дворецкому отбой — в таком раскладе проще было связаться с Деором через Камень.
Я прогулялся до сейфа, извлек алмаз, положил на стол, сосредоточился и произвел необходимые операции для вызова, однако Камень долго оставался искристо-прозрачным, а затем в глубине его обозначилась едва заметная пульсация, как будто в сердцевине алмаза включился крохотный маячок. Это означало, что мой вызов замечен, но в данный момент граф ответить не может. В принципе и так было неплохо — сейчас я мог подождать, ибо уже наверняка опережал ищеек мистера Абрахамса.
Закуривая и продумывая еще раз детали своего простенького плана — в частности, решая, что мне следовало взять с собой помимо «дела» Вольфара, — я неожиданно натолкнулся на вопрос о Камне. Его неплохо было держать под рукой на случай возникновения нужды в экстренной связи, равно как с моей стороны, так и с чьей-либо еще, однако таскать с собой в сумке алмаз, ориентировочная цена которого намного превосходила стоимость всего моего поместья вместе с замком и его оборудованием, — это вернейший способ искать себе на голову лишние неприятности. В прошлом, в начале моих странствий по Галактике, я имел пару раз сомнительное удовольствие узнать, как эти неприятности происходят. Поэтому я решил оставить Камень на покойном месте в сейфе.
В этом случае, правда, вставал вопрос: не хочу ли я с кем-нибудь поговорить, пока есть возможность? Да, решил я, хочу, и попытался. Но на пожелание увидеть барона Детана Камень ответил спокойствием, не оставлявшим места для сомнений, — дядя и впрямь не собирался ни с кем общаться таким способом. А уж не мог или не желал — можно было гадать… Чуть поколебавшись, я совершил другую попытку — у меня вдруг возникло совершенно иррациональное желание повидаться с Его Высочеством. Однако с ним вышла та же история…
Наконец, я собрался было и на третий заход, но вот тут уже передумал. Предполагалось связаться с герцогом Венелоа; я рассудил так, что раз уж собираюсь выбраться в Галактику, то, может, и впрямь стоит заручиться любезно предложенной им поддержкой или хотя бы уговориться насчет возможной связи. Однако в последний момент связываться с королем пиратов мне почему-то расхотелось. Впрочем, я все еще взвешивал плюсы и минусы подобного шага, а события пошли дальше…
В кабинет вернулся Уилкинс. Войдя без стука, он с порога принялся докладывать:
— Ваше указание исполнено, босс. Майор Грэхем (полное имя дворецкого было Теодор Грэхем) действительно неплохо представлял себе общую ситуацию, и мы быстро заполнили пробелы в его информации. Но… — Тут Уилкинс осекся, его глаза выкатились, а на лице возникло выражение, будто он неожиданно узрел в шаге от себя изготовившуюся к прыжку кобру.
Проследив его взгляд, я уткнулся в Камень и невольно вздохнул — лишнее подтверждение правильности моего решения.
— Босс, это что — алмаз? — прошептал он, с трудом придавая лицу более-менее пристойное выражение.
— Нет. Страз! Так что вы там говорили? Однако Уилкинс не успел ответить — внутри Камня завертелся молочно-белый вихрь, а в голове у меня будто прозвенел хрустальный колокольчик. Подозревая, что пришел ответ от Деора, я жестом попросил Уилкинса помолчать и дал добро на контакт.
Когда глубины Камня прочистились, я удостоверился, что никаких неожиданностей на этот раз нет. На меня смотрело холеное лицо знаменитого адвоката.
— Добрый вечер, герцог! Впрочем, прошу прощения за неточность, вечер-то у меня. Что случилось? — Казалось, по его лицу пробежала тень недовольства оттого, что ему приходится задавать столь тривиальный вопрос.
— Случилось то, граф, что мне и впрямь понадобились ваши профессиональные услуги.
— Какого рода?
— Самого что ни на есть. Мне нужен адвокат. — Я взглянул в его немигающие глаза, словно бы подернутые дымкой усталости, и не стал вилять. — Если быть до конца честным, то я недавно пообещал нашему министру безопасности, что вы будете представлять мои интересы. Извините, что пришлось у вас за спиной-Взмахом бровей он отмел все мои извинения и коротко сообщил:
— Не страшно. Я буду.
Признаться, я вновь не смог скрыть удивление: конечно, я предполагал, что он согласится, но чтоб с такой легкостью!.. Ведь он не мог не понимать, что фактически я предлагаю ему бросить все текущие дела, от недостатка которых, судя по сквозящей во всем его облике усталости, он явно не страдал, и вступить на моей (то есть весьма шаткой) стороне в смертельно опасную игру с неведомым противником или противниками! Разумеется, Деор читал по моему лицу как по открытой книге, тем не менее он не разразился цветистой речью, а лишь по-дружески улыбнулся и повторил:
— Да, герцог, я буду! Но мне надо знать детали! Я совершил короткий обзор.
— Весомые обвинения, — не без удовлетворения заметил граф. — Но каким образом вам удалось перевести дело под межгосударственную юрисдикцию?
— Сказался гражданином Рэнда. Таллисто обещал это подтвердить.
— Хорошо, — одобрил он, — у Рэнда удобные законы, а у вас, как я припоминаю, и вовсе раздолье.
— Граф, есть еще один момент! — Я немного помолчал. — Сам я покидаю Новую Калифорнию.
— Вот как! — прозвучало не осуждающе — он только оценивал новый ракурс, а затем кивнул даже с оживлением: — Тогда мне представляется важным существенно повысить степень своей осведомленности.
— В плане реальности обвинений? — на всякий случай уточнил я.
— О нет! — Тут он надел свою излюбленную отстраняюще-холодную улыбку. — Какая мне разница? Пользуясь местным крючкотворством, я с легкостью могу доказать отсутствие состава преступления в вопиющем случае массового убийства с применением пыток. И по-моему, нас вообще меньше интересует результат, нежели процесс? Не так ли, герцог?
— Так, граф. — Конечно, если я хотел, чтобы он работал на Новой Калифорнии вместо меня, то следовало посвятить его во все тонкости, но… — Я предполагал поступить следующим образом. Вы прибудете сюда, воспользуетесь гостеприимством моего замка, после чего мой дворецкий максимально полно ознакомит вас с положением вещей. Затем вы всецело можете распоряжаться моими людьми под его командованием и всем, что может представить к вашим услугам Адриан Форбс и моя корпорация.
Мы оба понимали, что ни о какой «максимальной полноте» речи нет и я, вдобавок к прочему, предлагаю ему броситься в реку, не зная течения. Я почувствовал себя неловко, он же никак не выказал эмоций.
— Хорошо, герцог. Я принимаю ваше предложение и ближайшим рейсом вылетаю на Новую Калифорнию. Моя неловкость сильно возросла, и я промямлил:
— Спасибо, граф. Я постараюсь достойным образом возместить ваше беспокойство.
Он в третий раз улыбнулся, и вновь по-иному. На мгновение в его холеном, уравновешенном облике промелькнуло нечто хищное…
— Я понимаю ваше состояние, герцог, поэтому не обижаюсь на столь нелепое предложение. Разумеется, никакое вознаграждение мне не требуется — я действую исключительно сообразно своим желаниям. Всего доброго!
Я пробормотал слова прощания и еще долго смотрел в имитирующую бесконечность глубину кристалла, а затем подумал вслух:
— Но каков же, черт возьми, его интерес?
— А почему бы не предположить, что он просто хороший человек? — в тон мне подумал Уилкинс.
Прыснув, я скосил глаза в его сторону, но обнаружил, что он и не думает смеяться. Тогда я поразился. Не тому, что мы с графом почему-то разговаривали по-английски и, следовательно, Уилкинс оказался в курсе содержания наших переговоров, и даже не тому, что не мог исключить его правоты, как бы дико ни звучал подобный домысел. Поражался я тому, что кому-то вообще могло прийти в голову назвать керторианца «просто хорошим человеком»…
— Ладно, оставим это, — не без раздражения бросил я. — Так что же вы все-таки собирались сказать? Насчет Тэда?
— Ну, он хотел бы получить от вас исчерпывающие инструкции, — бодро ответил Уилкинс.
— Разумно. — Я щелкнул клавишей интеркома. На появившемся лице Тэда застыло привычное выражение готовности. — Тэд, как вы уже поняли, я отбываю. На неопределенный срок.
— Да, сэр!
— Вы принимаете командование над оставшимися людьми и будете взаимодействовать в дальнейшем с Адрианом Форбсом.
— Простите, сэр! Должен ли я ему подчиняться?
— Скорее уж наоборот. — Заметив некоторое сомнение, я не удержал кислую мину и успокоил его: — Я с ним переговорю. Далее, до прибытия на Новую Калифорнию Валлена Деора в вашу задачу входит охрана замка. Затем вы встречаете его, размещаете в замке, вводите в курс дел и переходите в его полное распоряжение. Ясно?
— Да, сэр! Разрешите уточнить: насколько мы должны исполнять приказы господина Деора?
— Как мои собственные. — Для пущей убедительности я добавил: — То есть все!
— Да, сэр! — Тэд, казалось, оценил нюанс, но виду не подал.
— Вот, собственно, и все… Разве что, — мысль действительно пришла мне в голову в последнюю секунду, — у меня есть еще одно пожелание. Я не вправе отдать вам подобный приказ, поэтому оставляю его выполнение на ваше усмотрение. Если по ходу… э-э… деятельности вам с Деором удастся добыть доказательства вины отдельных лиц в последних событиях, и особенно в смерти капитана Брауна, то не были бы вы так любезны… прикончить этих людей? Вы же, кажется, профессионал в подобных вопросах?
— Да, сэр. Будет исполнено, сэр, — ответил он с такой безмятежностью, словно я попросил отложить на часок-другой обед.
Немного нервно выключив интерком, я поднялся, потянулся, разминая затекшие члены, а затем повернулся к Уилкинсу:
— Ну все, майор! Убираемся отсюда…
— Да? Простите, босс, а как? Эти полицейские и не думают расходиться по домам.
— Да и хер с ними!.. — Я усмехнулся. — Сейчас вы спуститесь в ангар, сядете в наш тяжеловооруженный катафалк и отправитесь в штаб-квартиру нашей корпорации. Арестовывать вас они побоятся, хотя следить, разумеется, будут.
— Это понятно. А вы?
— Я? — переспросил я с наигранным удивлением. — Но разве не вы сами советовали мне исчезнуть?
Не обращая внимания на его весьма художественную мимику, я взял Камень и уложил его на место в сейф, а затем раскрыл потайное отделение, куда давненько не заглядывал, извлек оттуда свои прежние документы и парочку фамильных драгоценностей. И исчез.
Назад: Глава 6
Дальше: ЧАСТЬ 2