Глава 3
В половине второго того же дня, спокойно подготовившись к выходу, я спускался по лестнице во внутренний двор между самим зданием и внешней стеной. День был солнечный и, следовательно, жаркий, поэтому я переоделся в легкий светло-голубой костюм и нацепил белую шляпу с широкими полями. Выглядел я в ней немного нелепо, но, к сожалению, глаза уроженцев туманной Кертории не были приспособлены к яркому свету, а очки мне были ненавистны…
Внизу, у подножия лестницы, меня, как и вчера, ожидал флаер. Другой, правда… Учитывая возникшие обстоятельства, я выбрал для поездки не очень поворотливую и медленную двухместную машину, но зато это был боевой вариант, до сих пор стоявший на вооружении у космодесантников, превосходно бронированный и способный нести почти неограниченную огневую мощь, вплоть до корабельных плазменных пушек — Сейчас, конечно, тяжелые орудия были, согласно законам Новой Калифорнии, сняты, но оставшегося вполне хватало для поджаривания целого батальона убийц, буде таковые встретятся…
Так же как и вчера, рядом с местом водителя располагался Уилкинс, но сегодня это породило у меня некоторое недоумение. Во-первых, я его не вызывал, а просто заказал машину через дворецкого, а во-вторых, он отнюдь не придерживал для меня откидывавшуюся вверх дверцу, а, напротив, как бы даже ее загораживал…
— Добрый день, сэр! — Когда я приблизился, он почтительно поклонился. — Собрались прогуляться?
— Да. А в чем дело? — не скрывая агрессивности, поинтересовался я.
— Все в том же. — Он досадливо поморщился. Я кивнул:
— Я понимаю, Уилкинс. Ох, но поймите и вы: у меня много дел. Очень непростых. Я, к сожалению, больше не могу позволить, чтобы вы со своими людьми путались у меня под ногами. Извините… А с задачей своей охраны я справлюсь своими силами. Так будет даже безопаснее…
К моему удивлению, он воспринял это все совершенно спокойно. Дослушал, принял стойку «смирно», вытащил из нагрудного кармана униформы сложенный вчетверо лист бумаги и протянул мне.
— Я так и думал, сэр. Будьте любезны! Взяв лист кончиками пальцев, я спросил:
— Что это?
— Прошение об отставке, сэр. Я увольняюсь! В некоторой задумчивости я посмотрел на бумагу в своей руке, а затем перевел взгляд на загорелое лицо шефа своей охраны…
— Признаться, я немного удивлен… По собственному желанию с работы у меня еще не уходили.
— Конечно, сэр. Ваши зарплаты к этому не располагают.
— Но вы уходите?
— Так точно, сэр.
— Почему же?
— Я профессионал, сэр. А то, чем я занимался у вас… Ну это не лезет ни в какие ворота. Просто профанация, сэр. Я давно подумывал уйти, но все ждал, вдруг мои услуги понадобятся… А сейчас, когда начинается самое интересное, вы отказываетесь от них решительно и бесповоротно. Тут деньги уже ничего не значат, сэр.
— «Сейчас, когда начинается самое интересное…» — медленно повторил я.
По-видимому заподозрив неладное, Уилкинс чуть напрягся, но было поздно… Моя свободная левая рука взметнулась вверх, по ходу превратившись в кулак, закончивший свой путь превосходным акцентированным апперкотом, пришедшимся точно в основание его массивного подбородка. Голова Уилкинса дернулась назад, глаза закатились, но он не потерял сознания и даже не рухнул! Я с большим изумлением посмотрел на свой кулак и его подбородок… Как бы вам объяснить… понимаете, у Уилкинса была действительно крепкая челюсть.
Когда глаза у него через пару секунд вновь приняли достаточно осмысленное выражение, он остался невозмутим и, лишь проведя рукой по подбородку, поинтересовался:
— Так я уволен?
Разжав наконец кулак, я разорвал бумагу и выбросил клочки через плечо.
— Нет. Пожалуй, пока нет. Садитесь за руль!
Однако, обходя бронированный корпус к штурманскому месту, я заметил притаившийся за углом замка шестиместный флаер, также готовый к взлету, поэтому, втиснувшись в не слишком удобное кресло, первым делом сообщил:
— К остальным это не относится. Они останутся здесь! — После маленькой паузы я чуть ли не против воли добавил: — Поберегите людей, Уилкинс!
— Хорошо. — Высунувшись из машины, он подал им какой-то знак, затем опустил двери и деловито поднял флаер над замком. — Куда, босс?
— В город, разумеется… А вообще… — Изначально я предполагал выяснить вопрос поближе к месту, но отчего не спросить? — Вы, случайно, не знаете, где находится полицейское управление округа, в который входит парк Кандлстик?
Он чуть подумал.
— Ага. Кажется, знаю.
— Вот туда!
Тихо заурчав мотором, машина развернулась и неторопливо двинулась к Нью-Фриско.
— Значит, мы все же будем заявлять про наш… несчастный случай?
— Ни в коем случае.
— Сэр?..
Я вздохнул и достал очередную, уже третью за день, сигару.
— Послушайте, Уилкинс, вы, кажется, говорили, что служили в армии?
— Так точно, сэр. Прекрасная школа идиотизма, как говаривал мой полковник…
— Может быть! Тем не менее, для продолжения сотрудничества нам придется взять на вооружение один момент из армейской практики. Относительно вопросов подчиненных к старшим по званию. Понятно?
— Да, сэр!
— Прекрасно. — Я прикурил от протянутой зажигалки. — Я буду снабжать вас информацией. В таком количестве, которое сочту необходимым.
Отыскав на пульте соответствующую кнопку, я наполовину опустил стекло со своей стороны. В кабину ворвался приятный, освежающий ветерок…
— И в данный момент вам следует знать, что мы отправляемся в полицию для того, чтобы… э-э… купить у них дело. Об одном убийстве, случившемся позавчера в парке Кандлстик. Которое затем, мы будем расследовать. Сами…
— Я вдруг поймал себя на том, какие странные формы местоимений употребляю. Но все же закончил свою мысль:
— Далее, Существует стопроцентная вероятность, что нам будут мешать. Самыми грубыми методами. И не стоит рассчитывать на встречу с дилетантами.
— Ну что ж, добро пожаловать, — бросил он и, включив автопилот, расслабился в кресле.
До полицейского участка мы добрались без приключений. Он находился на крыше небоскреба, который располагался как раз над краем простиравшегося далеко внизу парка. Покружив немного над парковочной площадкой, мы еле-еле втиснулись между полицейским экипажем и красным «торнадо», последней моделью спортивного флаера, стоившей кучу денег… Едва шасси коснулось бетона, я потянулся к рычагу, поднимавшему дверцу, но сдвинуть не смог — он был заблокирован. В недоумении я развернулся к Уилкинсу, встретившему мой взгляд с милой улыбкой.
— А теперь послушайте меня, босс. Мне кажется, будет честно, если я буду играть по вашим правилам, а вы — по моим.
— То есть? — Я не любил играть ни по каким правилам.
— Я — ваш телохранитель. Следовательно, когда мы прибываем на новое место, я первый выхожу из машины, все осматриваю и даю вам «добро». По улице я двигаюсь на полметра позади вас, а когда вы подходите к закрытой двери, то останавливаетесь и опять-таки пропускаете меня вперед.
Усмехнувшись, я ткнул пальцем в окошко:
— И в полицейское управление?
— Даже в гроб, сэр.
— Ну хорошо. — Я шутливо поднял руки, и он щелкнул каким-то тумблером на пульте. — А еще правила есть?
— А как же, сэр. — Выскользнув из машины, он просунул голову обратно. — Я буду вас информировать. По мере необходимости.
Я окончательно пришел к выводу, что у Уилкинса есть чувство юмора, но не могу сказать, будто это было чертовски радостно…
Между тем мой телохранитель легким прогулочным шагом прошелся туда-сюда, постоял с мгновение напротив «торнадо» и, вернувшись, подал мне знак выходить.
Вылезая, я увидел, как он опять косится в сторону «торнадо»…
— Что там такое, Уилкинс? — негромко спросил я.
— Ничего, сэр. — Он пожал квадратными плечами. — Просто там седок.
— Ну и что тут такого?
— А вы каждый день читаете книжки на полицейских стоянках? — ответил он вопросом на вопрос.
Тихонько присвистнув, я посмотрел в бледно-голубое калифорнийское небо…
— Скажите-ка, Уилкинс, все профессионалы так мнительны?
— Нет, что вы, сэр! Я слыву бесшабашным и очень удачливым.
— Ладно. Пошли!
— Идите. — Он без улыбки кивнул мне на расположенный ярдах в ста вход в участок.
Преодолевая это расстояние, я внушал себе, что больше никогда не отправлюсь на дело в компании. Тем не менее, верный слову, я остановился перед дверью и вошел в участок, только когда услышал:
— Все чисто, босс.
Внутри полиция, мягко говоря, не впечатляла. Небольшое грязное помещение с несколькими пустыми столами, стойкой наподобие регистраторской в гостинице и отвратительным зарешеченным загончиком вдоль одной из стен… В дальней стене виднелись полуоткрытая дверь на лестницу и лифт, связывавшие этот, с позволения сказать, «приемный покой» с другими помещениями, располагавшимися, очевидно, в верхних этажах здания.
Единственным живым существом в комнате был некто, сидевший за стойкой под надписью: «Дежурный офицер». Когда мы подошли поближе, он даже не соизволил обратить на нас внимание, продолжая строчить что-то в толстенном журнале.
Открыв было рот, я в некотором замешательстве замер и покосился на Уилкинса. Скорчив гримасу, он, как для глухого, произнес:
— Лейтенант, мы хотели бы потолковать тут с кем-нибудь насчет позавчерашнего убийства в парке.
Но лейтенанта это против ожидания не впечатлило. Не поднимая головы, он взял со стола чистый бланк и, положив поверх журнала, приготовился записывать.
— Ваши имена?
По-моему, Уилкинс собрался приподнять его из-за стойки за шиворот, однако я удержал его руку. Достал из кармана бумажник, вытащил оттуда визитную карточку и швырнул под нос лейтенанту. Это подействовало. Едва взглянув на золоченые буквы, лейтенант вскочил, опрокидывая стул. Он оказался совсем молоденьким, лет двадцать максимум… И, видимо, почувствовал себя немного неуютно, столкнувшись нос к носу с двумя большими дядями с весьма нелюбезными лицами. Попереводив взгляд с одного из нас на другого, он через какое-то время догадался, что богач — это не тот, который в форме, и обратился ко мне:
— Мне, наверное, следует доложить капитану, сэр? Я не счел нужным комментировать подобные замечания, но Уилкинс холодно подтвердил:
— Да уж, сынок. Ты доложи, пожалуй, капитану. Порозовев и подхватив со стола мою карточку, лейтенант унесся в сторону лестницы, и, провожая его взглядом, я в который уже раз удивился, как странно устроен этот мир. Политическая, административная и даже военная власть были преходящи и имели ограниченные области действия, но перед властью денег, которую я олицетворял, склонялись абсолютно все…
Разумеется, лейтенант вернулся очень скоро. Замерев в дверях, он чуть поклонился:
— Прошу вас, господа. Капитан ждет вас. Так как дверь была открыта, то я прошел в нее первым и, спустившись на один этаж, оказался напротив еще одной двери, к которой была прибита небольшая пластмассовая табличка: «Капитан Джеймс X. Браун». «Какая редкая фамилия!» — подумал я про себя и остановился в некой нерешительности: надо ли пропускать Уилкинса сюда?..
Мои затруднения разрешил лейтенант, буквально выскочивший из-за моего локтя и распахнувший дверь, едва не заехав ею себе же по лбу из-за излишнего рвения.
— Прошу.
Проходя внутрь, я услышал, как Уилкинс бросил:
— Вольно, лейтенант!
Капитан Джеймс X. Браун вполне оправдывал носимую им фамилию. Это был пожилой, тучный мужчина с очень смуглым лицом и венчиком курчавых черных волос вокруг весьма обширной лысины. Подозреваю, обычно на его лице царило сонно-брюзгливое выражение, но сейчас он выглядел вполне проснувшимся.
— Добрый день, джентльмены! Проходите, присаживайтесь.
Последовав приглашению, я занял стул напротив капитана, но Уилкинс, закрыв дверь, прислонился к косяку.
— Спасибо, сэр, но я лучше постою. Капитан чуть усмехнулся:
— Конечно, я понимаю, мистер…
— Уилкинс, — подсказал я.
— Мистер Уилкинс, — закончил он и посмотрел на моего телохранителя с неожиданным вниманием.
Я слегка удивился — тоже, в общем, фамилия, не блещущая выразительностью, — но капитан, похоже, думал иначе.
— А вы не тот майор Уилкинс, который…
— Тот, сэр.
— Ясно. — Он повернулся ко мне: — Простите мое любопытство, мистер Гальего, но всегда хочется знать, с кем имеешь дело.
Я отметил, что это мне, пожалуй, стоит взять на заметку, и переспросил:
— И с кем же?
Отнюдь не восприняв вопрос как шутку, он откинулся в кресле и поднял со стола мою визитку, словно заново изучая.
— Действительно. Мистер Рене Гальего. Очень коротко. — Он положил карточку и сложил руки на животе, также весьма обширном. — Загадочная личность. Интригует всю Новую Калифорнию больше полувека. Неведомо откуда взявшийся основатель и бессменный владелец Нового Голливуда, этой вселенской «фабрики грез». Самый богатый человек Новой Калифорнии, если не всего нашего сектора. Известен… мм… своим затворничеством. Все верно, мистер Гальего? Или я должен называть вас сэр?
— Я не держусь за формальности. А в остальном более-менее…
— Разумеется. Это всего лишь общепринятое мнение, а оно часто оказывается ошибочным. Кстати, разрешите поздравить, вы прекрасно выглядите для ваших лет.
— Спасибо, — уныло произнеся, начиная предполагать, что предстоящий разговор может быть не таким уж простым.
— Итак, что же могло привести столь примечательную личность в наш — он покривился, — более чем скромный участок? Лейтенант сказал мне что-то об убийстве?
— Совершенно верна Позавчера неизвестный мужчина был убит в парке Кандлстик…
— «Неизвестный»? — с заметно веселой интонацией уточнил он.
Неожиданно я решил, что предпочтительнее всего будет действовать напрямую.
— Капитан, сколько стоит это дело?
Он разом утратил добродушие и уставился на меня с каким-то непонятным чувством. Пауза затянулась, но наконец на его лице промелькнула едва заметная улыбка.
— А вам известно, мистер Гальего, что я веду запись нашего разговора?
— Ничего. Вы ее сотрете.
— Да? — Сомнение в его голосе показалось мне подлинным.
— Давайте это выясним…
Вытащив из кармана заранее приготовленную чековую книжку и ручку, я вырвал чек на предъявителя и заполнил, проставив в графе «сумма» минимальное семизначное число. После чего пододвинул чек по столу в сторону хозяина кабинета.
— Взятка официальному лицу при исполнении служебных обязанностей.
Тем не менее он с явным интересом развернул чек и взглянул на цифру. И застыл, видимо, не очень веря своим глазам.
— Ну, так как насчет записи?
Отдернув руку от чека, он сдавленно хрюкнул, что, по-моему, должно было означать смешок.
— Да ни хрена я не записываю. Надо мне с вами связываться!
— Может быть, — хладнокровно кивнул я, вернул себе чек и аккуратно вписал еще один ноль.
Суть моих манипуляций от него не ускользнула, и бедный капитан совсем растерялся. Наверное, до этого дня он считал, что его невозможно подкупить.
— Так мне вписывать сумму прописью?
— Погодите! — Он поднял руку чуть ли не умоляюще. — Либо я сошел с ума, либо вы предлагаете мне… о Господи!.. десять миллионов долларов за то, чтобы я уничтожил дело об этом странном убийстве?
— Нет.
— Нет?!
— Я плачу их за то, чтобы вы передали дело мне. И навсегда о нем забыли.
— Но зачем оно вам? — Он потихоньку начал восстанавливать самообладание.
— Я буду его расследовать, — просто и честно сообщил я.
Как ни странно, капитан перестал смотреть на меня как на сумасшедшего.
— Вы считаете, что у вас это получится лучше, чем у нас?
— Не знаю… Но это будут мои проблемы. Идет? Капитан Браун еще немного поколебался, что, с моей точки зрения, делало честь характеру, а потом махнул рукой:
— Либо я зря тридцать пять лет провел в полиции, либо вы говорите правду… Бред какой-то!.. Ладно, все равно мне скоро в отставку, можно и не досиживать. — Вдруг он насторожился: — Или это все глупая шутка?
— Хотелось бы, — невольно пробормотал я, вписывая сумму…
Взяв чек, капитан еще немного потаращился на него, а потом вытащил из ящика стола бумажник, раскрыл его и сунул подкуп как раз под шерифскую звезду…
— Значит, в отставку! Ну и ладно. Такие деньги… На них можно купить… — Я так и не узнал, о чем капитан мечтал всю жизнь, потому как он вдруг заметил, что думает вслух, и моментально себя одернул. — Так. И что же, мне надо просто прийти в банк, где по этой бумажке отвалят все добро наличными или кредитками?
— Ну, в общем да. Хотя если вы почему-то не захотите афишировать получение денег… — Я вопросительно глянул на него.
Едва заметно порозовев, капитан нехотя буркнул:
— Может статься.
— То обратитесь напрямую к моему управляющему.
— Адриану Форбсу? — изумился он.
— К нему. Я его предупрежу. Так что просто назовите свое имя.
— Да, хорошенькие дела… — Он потряс головой, словно пытаясь прочистить мозги. — Значит, отдать вам дело?
Усмехнувшись этому простенькому каламбуру, я кивнул, и капитан с неожиданной поспешностью выскочил из-за стола.
— Хорошо. Я сейчас принесу.
Он заторопился к двери, и я не без некоторой иронии подметил, что фигурой Браун здорово напоминает Князя Марандо, чрезмерно раздобревшего от продолжительного сидения за столом…
Когда дверь за ним захлопнулась, до меня донесся немного взволнованный голос Уилкинса:
— Э-э… босс, зрение и слух меня не обманывают? Вы действительно заплатили за… гм… сраное дело десять миллионов?
— Да! — Я обернулся к нему. — Я заплатил за, как вы метко подметили, «сраное дело» десять миллионов. И что?
— Нет. Ничего… Просто не забудьте меня в своем завещании, сэр!..
— У меня его нет! И ваш похоронный юмор действует на нервы!..
— Повышает бдительность, сэр.
Вздохнув, я закрыл глаза и попытался расслабиться. В принципе все получилось неплохо. Конечно, я немного переплатил — раз в десять против намеченного, — и эта сумма не была каплей даже для моего состояния, но когда-то же можно и потратить деньги. К тому же капитан Браун показался мне симпатичным… И вернулся очень скоро. С тоненькой папкой в руке, которую, подойдя, положил на стол передо мной.
— Вот, мистер Гальего.
Раскрыв папку, я обнаружил в ней три листа компьютерной распечатки…
— Из нашей базы данных я всякие упоминания о деле убрал, — сообщил капитан. — Мы, правда, отсылали копии в Главное полицейское управление, но там у меня есть друзья… Одним словом, вам не стоит беспокоиться.
— Я беспокоюсь о другом. — Я щепотью приподнял бумаги. — И это все?
— Да. — Он пожал плечами с видом: «А что, собственно, вы хотели?» — Стандартная документация. Описания места происшествия и трупа, заключение врача. За эти два дня не было еще ни одного обращения по этому делу… Да что там, мы даже опознание произвести не смогли.
Я захлопнул папку.
— Черт с ним! Все в порядке, капитан.
— И что теперь?
Подозреваю, он опасался услышать: «Ну все, мы пошли», однако, предупрежденный дядей, я еще собирался кое-что уточнить;
— Мне надо осмотреть тело и место убийства. Это возможно?
Капитан одобрительно хмыкнул:
— Да. Тело внизу, в морге. Пойдемте, я вас провожу… Я встал:
— Не трудитесь. Мы и сами вполне…
— Нет уж, — серьезно заявил Джеймс X. Браун. — Я тоже хочу посмотреть на покойника, который стоит десять миллионов. Новыми глазами, так сказать…
Выйдя в установленном порядке из кабинета, мы проследовали к расположенному рядом в коридоре лифту, где капитан, извинившись, ненадолго нас покинул. Пока мы спускались на скоростном лифте к подножию небоскреба — морг находился чуть ли не в подвале, — он поведал причину отлучки:
— Тело случайно обнаружил патруль, и я приказал лейтенанту Гарсиа, который был там старшим, встретить вас в парке на берегу озера и показать, что и как…
— Спасибо, вы очень любезны. Но не слишком ли много чести…
— Я же сказал — не беспокойтесь… — подмигнул капитан. — Да на это убийство никто и внимания не обратил…
— Конечно, — флегматично отметил Уилкинс, — у нас на Новой Калифорнии трупешники так и падают с деревьев, как перезрелые груши в урожайный год.
— Не падают. — В голосе капитана впервые появились типичные начальственно-язвительные нотки. — Но людям нужно знать, за что они стараются. А тут ни родственников, никого… И кто был этот покойник? Послушный налогоплательщик и почтенный отец семейства или отъявленный мерзавец?
— Второе, — зачем-то сообщил я, и тут мы приехали. Выходя из лифта, капитан наградил меня странным взглядом.
Несмотря на свою долгую по людским меркам жизнь, я впервые оказался в морге и не могу сказать, что был сильно захвачен новизной ощущений.
Тускло освещенное, холодное помещение с большим количеством металла и запахом «да, смерти, наверное», навевало одно желание — побыстрее очутиться на свежем воздухе…
Капитан же, однако, чувствовал себя здесь вполне комфортно. Отослав дежурного — унылого молодого человека — попить кофе, он полистал журнал, бормоча себе что-то под нос, потом достал из ящика на стене ключ и двинулся к одному из боксов. Не дожидаясь нас, он открыл замок, выкатил тележку и отдернул простыню, так что, приблизившись, я мог полюбоваться редкостным зрелищем мертвого герцога Вольфара Рега.
Да, несмотря на зловещий намек моего дяди, это действительно был Вольфар. В этом у меня не было ни малейших сомнений, и не требовалось даже, например, пересчитывать ему зубы (которых должно было быть тридцать шесть). Просто, знаете, свой свояка узнает издалека… Так что уже после мимолетного взгляда я мог присягнуть, что передо мной лежит, по определению Бренна, «один мертвый керторианец». Но для очистки совести я проверил и особые приметы — все они совпадали. Родимое пятно кляксой на левой щеке, сломанный нижний клык, шрам вдоль правого предплечья — я помнил, как давным-давно он его заработал от герцога Венелоа… Да, это был Вольфар, причем в самом наилучшем, с моей точки зрения, виде.
Однако причина, приведшая его в такое состояние, вызвала у меня изрядное удивление. У Вольфара было перерезано горло, широко и аккуратно. Само по себе это не удивляло, хотя и требовало огромной физической силы, но для нанесения такой раны требовалось, чтобы жертва, по сути, не сопротивлялась.
Больше ничего интересного мне заметить не удалось, поэтому я решил поинтересоваться мнением человека, повидавшего трупов побольше моего, и повернулся к стоящему напротив Брауну.
— Что скажете? — Я забыл добавить «капитан», поэтому они ответили оба, причем с завидным единодушием:
— Десять миллионов баксов не стоит! Уилкинсу удалось сдержаться, но капитан не выдержал и мелко рассмеялся.
Я разозлился и, улыбнувшись, похлопал капитана по плечу:
— Не хотите зубы покойничку пересчитать? Неожиданно охотно последовав сему странному совету, капитан поморщился и взялся за работу. Когда он закончил и выпрямился, лицо у него было вытянутое.
— Ну что? — поинтересовался Уилкинс.
— Тридцать шесть.
— А сердце у него здесь. — Я похлопал по правой половине омерзительно холодной груди. — Четырехкамерное. А печень, соответственно, слева. Почек три. А ребер в грудной клетке шестнадцать. Но, чтобы это выяснить, патологоанатому пришлось бы забивать в эту кожу скальпель молотком. Ясно?
— Они лазером режут, — тихо, будто извиняясь, сказал капитан и переглянулся с моим телохранителем. Тот прочистил горло:
— Ну, босс, многого тут не скажешь. Работал профессионал. В спокойной обстановке и хорошим оружием. Единственная заметная индивидуальная особенность: если судить по направлению раны, это был левша.
Я фыркнул. Хороша подсказка — девяносто процентов керторианцев от природы левши, хотя обычно руки у нас развиты примерно одинаково. Единственное исключение, которое я мог сразу вспомнить, как раз передо мной и лежало…
Задернув со вздохом простыню, я с затаенной надеждой спросил у капитана:
— Ничего не добавите?
— Да нет, пожалуй. Я вдруг насторожился:
— Послушайте, а почему вы тогда назвали это убийство странным?
Капитан неопределенно помахал в воздухе рукой:
— Да, знаете, как говорят, интуиция, богатый опыт… Чушь на самом деле.
— То есть?
— Равнодушие, — он ткнул пальцем в простыню, — очень равнодушно сделано.
А вот это было тонкое наблюдение, если, конечно, соответствовало действительности, но я решил обмозговать его попозже, а пока развернулся и направился в сторону свежего воздуха. Но был остановлен.
— Тут есть один моментик, — заметил капитан.
— А вы ничего не забыли, сэр? — спросил одновременно с ним Уилкинс.
Не оборачиваясь, я вздохнул:
— А что, обязательно обсуждать это здесь? — и, не получив ответа, продолжил движение.
У лифта мне пришлось еще немного подышать отвратительным воздухом покойницкой, дожидаясь, пока капитан приведет все в порядок после нашего осмотра, но наконец мы отправились наверх… Я почему-то вспомнил, как во времена первого знакомства с двухсотметровыми небоскребами испытывал жуткие приступы акрофобии, но ничего, привык, потом мне даже стал нравиться образ жизни, где первым этажом считается крыша…
— Итак? — Когда мы остановились напротив кабинета капитана, я вопросительно глянул на Брауна.
Но тот кивком переадресовал меня Уилкинсу со словами:
— Начинайте, майор, — он подмигнул, — как старший по званию, так сказать.
Я оглянулся на Уилкинса, невозмутимо бросившего:
— Вещдоки, сэр.
Видимо, недоумение отразилось на моем лице, потому что капитан счел нужным любезно пояснить:
— Господин майор имеет в виду, что вам стоило бы поинтересоваться вещественными доказательствами, мистер Гальего. Попросту говоря, содержимым карманов покойного.
— Интересуюсь!
— Ничего. Пусто. Ноль.
— Как? Совсем? — не выдержал Уилкинс. — Но даже после ограбления остаются…
— Знаю, — перебил капитан. — Но не в нашем случае. Ни кредиток, ни бумажника, ни ключей, ни даже грязи или крошек. Стерильно, как после чистки. Отпечатки пальцев, правда, есть, но все принадлежат покойному. Даже круче… — Он ткнул пальцем в дело, которое я все время носил под мышкой. — Вы там прочтете, во что он был одет. Так вот, на всем, даже на нижнем белье, спороты или отсутствуют марки изготовителя.
— Да, кто-то хорошо позаботился, чтобы не оставлять никаких зацепок, — подумал я вслух. — Что само по себе наводит на размышления.
— Да, — подтвердил капитан. — Но одна зацепка есть. Хотя, может, это и ерунда. Судите сами…
Сунув руку в нагрудный карман, он вытащил оттуда маленький блестящий предмет в полимерной упаковке и протянул мне. Поднеся его к глазам, я установил, что это обломок стеклянной ампулы. Пустой, естественно, и также не носившей никаких маркировок…
— Нашли неподалеку от тела. В парке хватает мусора, но пустые ампулы среди него не часто попадаются.
— Что в ней было?
— Почем мне знать? Тут анализ надо делать. Биомолекулярный или еще какой. А у нас… — он привычно развел руками, — одна лаборатория на весь город. Туда очередь, как в суд…
— Понятно. — Я сунул ампулу в карман. — А что вы хотели сказать?
— Спросить, — он прищурился. — Мистер Гальего, а что нам, собственно, делать дальше с десятимиллионной стоимости жмуром? Или вы его тоже заберете?
— Спаси и сохрани! — Я невольно отпрянул.
— Я так и подумал. — Он довольно кивнул. — Так как? Я немного растерялся.
— А какова стандартная процедура?
— Ну, по нашим идиотским законам мы неделю должны дожидаться появления родственников покойного, чтобы они разрешили или не разрешили вскрытие. А вы, кстати, не родственник?..
Он, разумеется, не ждал откровенного ответа на этот вопрос, но я забавы ради сравнил наши генеалогические древа (на что ушло минуты две) и сообщил:
— Не ближе двенадцатого колена. Капитан явно попал в затруднение, не зная, надо ли смеяться, а потом было уже поздновато.
— Ну, значит, если родственники не появляются… — не очень уверенно продолжил он, но я воздержался от замечаний, — тогда мы проводим вскрытие… Хотя, кто мне скажет, какой от него толк неделю спустя?.. Ну и хороним потом. Без особых почестей, так сказать.
— Вот и прекрасно. Проведите вскрытие. Без свидетелей и вообще… — (Капитан поспешно кивнул.) — Результаты в одном экземпляре мне. А потом — вперед. Без особых почестей.
Мысль о том, что могила грозного и очень кичившегося своей родословной герцога Вольфара Рега окажется захудалой, безымянной и настолько безвестной, что никто не будет знать, куда при случае плюнуть, показалась мне исключительно приятной, и маленькие, но острые глазки капитана это, похоже, подметили…
— Ну, вроде все ясно, — сказал он, а потом неожиданно отвернулся. — Хотя на самом деле — ни хрена. Вы ему не родственник, да и, видно, терпеть не могли, тем не менее платите… черт, уже заплатили!.. такие деньжищи, чтобы…
— Капитан, — мягко сказал я, — не ломайте себе голову. Это и вправду запутанная история. Из тех, которые лучше не знать.
Он покачал головой и слегка поклонился:
— Вы странный человек, мистер Гальего!
— Был бы, — машинально поправил я.
— Да, — без особых эмоций согласился он и протянул руку: — В любом случае желаю удачи!
— Спасибо. — Я не стал его обижать, хотя и относился ко всем этим рукопожатиям с большим предубеждением…
Когда я пропускал Уилкинса в дверь на улицу, то обнаружил на его лице следы столь глубокой задумчивости, что впору было усомниться в его сосредоточенности на профессиональных нуждах, однако через несколько секунд он констатировал:
— Все чисто, — и, когда я поравнялся с ним, добавил: — Относительно.
Одного взгляда на наш флаер мне было достаточно, чтобы понять, что он подразумевает, хотя это и не вызвало у меня беспокойства. Нас поджидали. Водитель красного «торнадо», на которого, вызвав у меня приступ иронии, обратил внимание Уилкинс, теперь стоял, облокотившись на свою машину, ровно напротив моей дверцы. Точнее, стояла. Потому что это была девушка лет двадцати пяти. Среднего роста, брюнетка, стройная и коротко стриженная, она с явным интересом наблюдала за нашим приближением…
Когда расстояние между нами сократилось метров до пяти, она выпрямилась и приветливо помахала мне рукой:
— Добрый день, мистер Гальего! Не желаете дать интервью?
Честно говоря, я даже остановился, — вот кого уж я точно терпеть не мог, так это журналистов!
— С чего это вдруг? — Я выбрал нечто среднее между хамством и безразличием.
— Да, действительно. — По ее смуглому лицу пробежала стремительная улыбка. — Вы же каждый день наведываетесь в полицию…
Я оглянулся на Уилкинса — уж не сговорились ли они заранее, — но тот был суров, как никогда.
— Впрочем, конечно, вы не желаете, — продолжила она без тени смущения. — Это я так спросила. Но, может быть, вам вдруг захочется. На этот случай вот вам моя визитка…
Сделав пару шагов навстречу, она с совершенно серьезным видом протянула мне неведомо откуда появившуюся в руке карточку… Я опять подумал несколько мыслей одновременно, что повлекло за собой небольшое расстройство сознания, выразившееся в молчаливом принятии визитки.
— Всего доброго, мистер Гальего! — Не успел я опомниться, как она развернулась и скрылась в своей торнадо, который, зашелестев двигателем, тут же взмыл в небо…
Я ничего не вонял. Поэтому внутренний голос, естественно, посоветовал: «Выбрось из головы, а заодно и карточку!» Однако, учитывая возникшую недавно моду, я поступил наоборот, то есть опустил визитку в карман и забрался в флаер.
Занимая свое место, Уилкнис пробормотал:
— Все страньше и страньше.
— Что?
— А, это цитата из какой-то древней книги, сэр. Так любил говорить полковник, когда вокруг начинался бардак. Я скрипнул зубами.
— Знаете что, Уилкинс?
— Да, сэр?
— А идите-ка вы в задницу! Вместе с вашим полковником!
— Сейчас, сэр!
Мне показалось, что я ослышался. Но пока мне так казалось, мой телохранитель чуть приподнял машину над ограждением крыши, после чего просто швырнул ее вниз, да еще с ускорением. Подозреваю, что картина стремительно вырастающих прямо в лицо конических верхушек богатырских деревьев парка Кандлстик должна была, по мнению Уилкинса, меня напугать. Но он ошибся. Моя нервная система подутратила за годы безделья былую эластичность, поэтому за несколько секунд этого головокружительного падения я просто не успел испугаться…
В хорошо рассчитанное последнее мгновение Уилкинс заложил на нашем катафалке немыслимый вираж такой крутизны, что от моментальной перегрузки у меня потемнело в глазах… А когда посветлело, то, чуть не вышибив головой ветровое стекло, я обнаружил, что мы спокойно висим ярдах в пяти над самой кромкой расположенного в центре парка озера. Несмотря на пригожий день, людей на маленьком пляже с нашей стороны было немного, и она явно отдыхали. Но на другой, лесистой стороне я заметил одинокую фигуру, вроде как смотревшую в нашем направлении.
— А вот, кажется, и лейтенант Гарсиа. — Я указал рукой на фигуру.
— Так точно, сэр. — Пробормотав еще что-то нечленораздельное, Уилкинс повел флаер поперек водоема.
Когда мы, с трудом примостившись на узкой полоске берега, выбрались из машины, лейтенант Гарсиа, а это действительно был он, вместо приветствия набросился на моего телохранителя.
— Да вы спятили, ей-богу! — заорал он. — Вы что же это вытворяете, а?
Уилкинсу, похоже, не нравилось, когда на него орут. Однако, подойдя вплотную к невысокому и щупловатому Гарсиа, он только смерил его взглядом сверху вниз и буркнул не разжимая губ:
— Мы тренировались, лейтенант! — В последнее слово было вложено столько традиционного презрения высшего чина к низшему, что его невозможно было не заметить.
— Но это же нарушение правил движения. — Он отступил на шаг, словно опасаясь получить в… то, что, наверное, называл для себя лицом. С моей точки зрения, это была типичная, извините, ряха легавого…
Однако Уилкинс лишь хищно улыбнулся:
— Ну не беда. Мы можем позволить себе штраф. Не так ли, босс?
Посмотрев на меня — я утвердительно кивнул, — Гарсиа вспомнил, с кем имеет дело, и резко сменил тон, став само уважение и кротость. _ — Чем я могу быть вам полезен, сэр?
Мне почему-то сделалось противно, и я решил побыстрее покончить с делами тут…
— Где вы нашли труп?
— Да вот вы как раз на этом месте и стоите, сэр. Вздрогнув, я поспешно отошел на пару шагов вбок, к берегу, и посмотрел себе под ноги. Но там росла такая же местная травка, названия которой я не помнил, как и повсюду вокруг. Никаких следов, вообще ничего. Явная пустышка.
— Вы не заметили ничего необычного, лейтенант?
— Да нет, сэр. Кроме того, что есть в моем рапорте, ничего.
Я секунду поразмыслил.
— А как вы вообще здесь оказались? Патрули вроде как ходят там. — Я указал через озеро на окультуренную часть парка.
— Верно, — кивнул Гарсиа, — мы обычно патрулируем по главным аллеям. Но тогда мне показалось, что с этого берега озера поднялся флаер, а время-то было позднее…
Выяснить подробности я не успел, потому что в этот момент из-за моей спины донесся отнюдь не шутливый голос Уилкинса:
— Тревога, босс! Немедленно в машину! Обернувшись, я увидел, как с неба со стороны города аналогичным нашему способом падают еще два флаера…
— Бегом!!! — Выхватывая бластер, Уилкинс повернулся, обращаясь, видимо, ко мне. Но меня уже нигде не было. С его точки зрения.
Следующие несколько секунд спрессовались в плотный ком событий, подробное описание которых заняло бы много места, однако я ограничусь своим личным восприятием эпизода…
Выругавшись, Уилкинс рванулся к флаеру, а Гарсиа, с неожиданной резвостью, — под деревья. Последовав этому примеру, я развернулся и бросился к ближайшему стволу секвойи (или того, что на Новой Калифорнии называли секвойей), за которым и спрятался от греха подальше. В это же мгновение воздух вокруг наполнился шипением лазерных лучей, бивших, впрочем, без какой-то конкретной цели.
Переждав первый шквал огня, я высунулся из-за объемистого ствола и увидел, что наш флаер отрывается от грунта, одновременно вступая в перестрелку с зависшим неподалеку кораблем такого же класса. Вторая машина — десантный катер — хлопнулась в столбе брызг рядом с берегом, и из него на мелководье высыпался десяток людей, вооруженных лазерными винтовками. Моментально развернувшись в цепь, они двинулись в наступление на берег….
Лейтенант Гарсиа, притаившись через одно дерево от меня, открыл огонь из своего полицейского бластера и первым же выстрелом уложил одного из нападавших. Но затем он совершил глупость, попытавшись отбежать в глубь леса, и упал, сраженный одновременно двумя лучами.
В этот момент мои убийцы уже достигли леса, и один из них остановился буквально в двух футах от меня, держа винтовку наизготовку и напряженно рыская взглядом по густому подлеску. Подождав, пока он отвернется, я сделал короткий шаг вперед, поймав его голову левой рукой за подбородок, а правой за затылок, и крутанул. Сила рук меня не покинула, но шея сломалась с отвратительным хрустом, привлекшим внимание остальных…
Я повалился ничком вместе с покойником. И очень вовремя. Потому что в этот момент взорвался десантный катер, создав вокруг малоприятную атмосферу взрывной волны, жара и смрада…
Опасаясь, как бы не приключилось еще какой неприятности, я дождался, пока все затихнет, и лишь потом поднял голову.
Объятый пламенем, боевой корабль нападавших рухнул прямо в центр озера, подняв столб воды и пара, а флаер, управляемый Уилкинсом, заходил на посадку на берег, где стаяла еще одна машина и пятеро вооруженных людей. Других. Встав, я отряхнулся, выключил кокон невидимости и вышел из тени навстречу своим телохранителям.
Мое эффектное появление, не прошедшее незамеченным, произвело впечатление, к которому я, в общем, совсем не стремился. Ребята растерялись, и лишь пожилой Гэлли (он прослужил у меня с полтора десятка лет — редчайший случай) с долей неуверенности спросил:
— С вами все в порядке, сэр?
— Да, спасибо. — Я постарался ободряюще улыбнуться и обвел рукой догорающие обломки катера и лежащие без движения тела убийц. — Молодцы, ребята! Хорошая работа…
— Как бы не так! — прорычал Уилкинс, стремительно ворвался сбоку в мое поле зрения, подскочил к Гэлли и схватил его за грудки: — Ты что же это, старый хрен?! Между тревогой, мать твою, и вами с полминуты прошло!
— Но, майор… Мы же не могли над парком болтаться…
— Ладно! Дома поговорим! — Отшвырнув совсем не маленького Гэлли на пару ярдов, Уилкинс повернулся к остальным: — Ну, чего встали!? Осмотреть тела, живых говнюков парализовать, лейтенанту полиции оказать первую помощь, если надо. Выполнять!!!
Скорость исполнения приказа была, по моему мнению, завидной — А Уилкинс перенес наконец свое внимание на меня, но неожиданно передумал высказывать то, что собирался. Потом он передумал также и задавать вопросы, соблюдая тем самым, как ни удивительно, нашу договоренность. В итоге он сказал:
— Вас удобно охранять, сэр. Вы, похоже, знаете все основные правила. Иногда кажется даже, что вы тоже учились в Высшей офицерской школе…
— Почему это? — Комплимент мне, вообще-то, польстил.
Уилкинс улыбнулся:
— Как говаривал… ну, вы сами знаете кто… первое правило опытного десантника: когда начинается ПП, стань максимально незаметным. Вы справились с этим на удивление здорово для человека наших с вами размеров.
— ПП? Это что — Привет, Полковник?
— Нет. Это — Полный П…ец! — Тут из-за дерева, за которым я прятался, донеслось восклицание, и он озабоченно крикнул: — Что там, Коллинз?
— Да тут парень валяется. Вроде как со свернутой шеей. — Его голос звучал удивленно даже на расстоянии.
Уилкинс не удивился, а только посмотрел мне в глаза и как-то устало вздохнул.
— Да вот, кстати, и второе правило: твои руки — твое лучшее оружие.
— А как же голова?
— Голова, босс, к сожалению, не входит в обязательный комплект. Даже для опытных десантников. Поэтому они и гибнут часто…
К нам подошел Гэлли, занимавшийся осмотром лейтенанта, и все было ясно уже по его мрачному лицу.
— Выбыл. Прямое попадание в затылок, — доложил он.
— Скверно! Наша позиция, босс?
Ход его мыслей был очевиден: полицейские флаеры уже виднелись на горизонте, и, хотя они не отважились использовать способ, применявшийся сегодня для спуска из города в парк, их прибытие было вопросом двух-трех минут. И рассчитывать вновь замять дело, швыряясь какими угодно миллионами, явно было бы самонадеянно — погиб их коллега…
— Будем говорить правду! — заявил я не терпящим возражений тоном.
— Разумная позиция, — одобрил Уилкинс, но все же заметил: — Капитан умен.
— Капитана я беру на себя.
Ну, с этим проблем не возникло. Едва оказавшись на месте происшествия, капитан с редкой проницательностью понял что к чему и с большим удовольствием взял меня на себя сам, чуть ли не за ручку отведя в сторону, за наш флаер.
— Мистер Гальего, мне придется вернуть вам деньги! Сейчас Джеймс X. Браун уже совсем не походил на ленивого дядюшку. Он был собран и чертовски зол.
— Почему же?
— Я не могу закрыть глаза на убийство полицейского!
— Так и не закрывайте. Разве я за это вам заплатил? Как бы он ни был взбешен, но соображать, что отрадно, не перестал. К тому же теперь я мог по-настоящему похвалить себя, что дал ему много денег…
— То есть? — Он опять прищурился.
— Ну как же, убийство полицейского и покушение на…
— Знаменитого финансового магната, — вставил он.
— Ну да. Это ужасное преступление, которое непременно нужно раскрыть. Но ведь это можно сделать и без всякой связи с неким несуществующим делом. Разве нет?
Он колебался, раздираемый противоположными чувствами, и я решил немного помочь жадности.
— И потом… извините, я буду называть вещи своими именами… если вы выйдете на того, кто за всем этим стоит, то я удвою ваше вознаграждение-Капитан в бешенстве сплюнул на землю.
— Ну вот это уже точно излишне! Заплатили вы достаточно, чтобы весь участок на вас до конца жизни работал.
«Ой ли», — улыбнулся я про себя, но вслух сказал другое:
— Неважен. Деньги не бывают лишними. Но это ваше дело. Помните только, что мое предложение остается в силе — Итак, мы договорились?
Приподняв вновь надетую форменную фуражку, капитан провел рукой по лысине, водрузил головной убор на место и криво усмехнулся:
— Да, конечно, мы договорились, мистер Гальего!.. Вы знаете, куда надо бить… Но имейте в виду, — его взгляд стал пустым и жестким, — если вдруг выяснится…
— Не продолжайте! — резко оборвал я, едва не выйдя из себя. Но сдержался и пояснил вполне мирным тоном: — Вы, разумеется, не можете этого знать, но одно подобное предположение для меня достаточно оскорбительно, чтобы… Просто достаточно оскорбительно. Я никогда не лгу, капитан. Это противоречит моим жизненным принципам.
Капитан не отважился поставить это заявление под сомнение в открытую, но вся его поза и выражение лица отразили невысказанный вопрос: «И как же вы тогда так разбогатели?..» В ответ я мог только пожать плечами.
— Значит, я могу снять показания и вообще заняться всем этим… на полную катушку?
— Да. Но… вы были бы крайне любезны, если бы избавили от дачи показаний меня. Для протокола.
— А не для протокола?
— Ну, я мог бы поделиться с вами своими наблюдениями.
— Извольте!
Я рассказал все вышеизложенное, после чего капитан, только и буркнув:
— Да уж, это и в самом деле не для протокола — отправился разбираться с моими людьми, а я, предоставленный наконец-то самому себе, влез потихоньку на свое место во флаере…
Вообще-то, я собирался в спокойной обстановке привести в порядок свои мысли, выработать оценки происходящего, но вместо этого неожиданно раскис. Меня начала бить крупная дрожь, зрение затуманилось, а в голове вертелось лишь одно соображение примерно следующего характера: «Скажи-ка, мой милый, а что бы с тобой было, не окажись поблизости Уилкинс и его ребята? Уже ничего, наверное…»
Впрочем, мое состояние извиняемо. Возможно, у вас сложилось обманчивое впечатление, что у меня очень крепкие нервы. Ну, они действительно в порядке, но все же я никогда не был и не считал себя сраным героем, браво рискующим жизнью направо и налево… и хотя мне приходилось рисковать своей весьма драгоценной шкурой из-за тоге, что в противном случае я перестал бы себя уважать, а это, в общем, похуже физической смерти, но еще и получат от этого удовольствие я уж не мог никак…
Однако чувствовал я себя как-то слишком неуютно и, переключив внимание на этот факт, пришел к выводу, что давно не курил… Как ни странно, процесс доставания сигары и ее обнюхивания изрядно меня успокоил…
Как раз в эту минуту во флаер сел освободившийся после допроса Уилкинс.
— Ну что, босс? Куда теперь?
— Домой! На сегодня хватит…
Включив мотор и подняв флаер над берегом, он участливо поинтересовался:
— Надоело уже?
С неожиданной яростью я откусил зубами кончик сигары и выплюнул его прямо на приборную доску.
— Нет, Уилкинс! Я только вхожу в — мать его!.. во вкус!
