Глава 3
Внизу господствовали два цвета: белый и темно-синий. Под крылом воздушного судна сталкивались в вечном противостоянии берег и океан.
Пилот малого десантного аэробота-планера выдерживал курс, чтобы завершить посадку на побережье. Рывок — это на миг включились двигатели, стабилизирующие полет. Сквозь герметичную обшивку было слышно, как ревет ветер, словно задавшись целью сбить машину с курса.
Оглушительно взревели двигатели. Планер, клюнув носом, стал резко снижаться.
Сильный удар. Разведчики одновременно, как по команде, мотнули головами вперед, а потом назад, звонко стукнувшись металлическими защитными шлемами о переборку. Тела не шелохнулись, надежно зафиксированные амортизационными ремнями в креслах-трансформерах. Оружие и снаряжение было закреплено скобами-держателями у каждого под правой рукой и под сиденьями на тот случай, если посадка окажется не такой мягкой, как хотелось бы.
Пилот посадил машину в точно указанном месте. Им попался настоящий ас. Приземление не отличалось особой мягкостью, но этого никто и не требовал.
Аэробот опустился на мелководье прибрежной полосы. Что ж, по воде так по воде. Щелк-щелк! Разведчики быстро, но без суеты освобождали оружие из ячеек.
В раскрытый люк повеяло прохладой. Разведчики резво, один за другим, выскакивали из него, взвалив на плечи привычный груз. Дальше им не по пути с извозчиком воздушных трасс. Они пойдут без него. Пилот останется со своей машиной. Для него задание уже выполнено, он доставил исполнителей на место. Теперь очередь за ними.
Первым, как и положено, выскочил пулеметчик, чтобы в случае чего прикрыть огнем товарищей, особенно уязвимых при высадке. Надежный «Аид» со скорострельностью три тысячи выстрелов в минуту в умелых руках — весомый аргумент в любом споре. Название пулемета говорило само за себя. У конструкторов, создававших настоящую «швейную» машину для смерти, было свое чувство юмора. Сколько саванов «сшило» чудо инженерной мысли, подсчету не поддается. Все предпочитают другие характеристики: надежность, скорострельность, безотказность в различных климатических условиях.
Короткие злые волны старались накрыть людей с головой. Преодолев мелководье, лейтенант со своими людьми выбрался на берег. Впереди шел пулеметчик. Замыкал короткую колонну снайпер.
Разведчики шли, загребая ногами песок. Из океана поднялось солнце. По данным, которые им сообщили на последнем инструктаже, день должен быть жарким. В том, что сегодня будет жарко, выпади хоть метровый слой снега, никто не сомневался.
…Власть, даже самая небольшая, всегда поднимает человека над остальными людьми. Его качества более сильно выражены, чем те же качества у остальных. Качества эти покоряют остальных. Заставляют подчиниться.
Носитель власти должен постоянно учиться выдержке, терпению и спокойствию. Чем больше власть, тем выше ответственность, в первую очередь, за подчиненных и выполнение боевой задачи. Алешкин обладал этими достоинствами и раньше, но, получив приказ, переключил на выдержку все ресурсы своей души.
Сегодня Ингвар командовал горсткой людей, громко именуемой разведывательно-диверсионной группой. Тогда как без натяжек ее можно было назвать пехотным отделением. Правда, без положенных царице полей усиления и средств поддержки. В их деле не это главное. Разведгруппа есть разведгруппа — боевое слаженное подразделение, направленное на выполнение специфических задач.
Он, лейтенант, был нужен своим людям не столько для того, чтобы отдавать команды суровым голосом. И уж конечно, не для того, чтобы указывать, кто и что должен делать. Он выступал гарантом, что все вместе они — сила. Они — живой единый организм, спаянный целью, изнуряющими тренировками и бесконечными занятиями на полигоне и стрельбище.
Все вместе они — команда, а лейтенант нужен еще и для того, чтобы, поднявшись над сиюминутными делами, думать и решать в целом за всех, планировать будущее, начиная с получения задачи и дальше, мысленно вести бой с противником, — одним словом, «варить котелком». Так любил выражаться старший преподаватель тактики в военном училище.
Алешкин не опекал людей. Да в этом и не было ни малейшей необходимости. Во время марш-броска до электростанции он честно пытался предугадать будущий штурм, упредить события, отдать правильные распоряжения, которые каждый из разведчиков разовьет, дополнит и реализует.
Маленький отряд оставил за спиной бесконечную череду дюн, нанесенных ветром на побережье. Разведчики добрались до цели.
Они заняли исходные позиции у подножия высокой защитной стены из пенобетона, которой была ограждена с суши серая громада электростанции. Пока все шло без сучка и задоринки. Колонисты, видимо, уповали на неприступность стены и не потрудились выставить скрытые выносные посты охранения. Что взять с людей, покоривших мир чужой планеты? А ведь такие азы ратного дела доступны уровню подготовки простого сержанта, командира отделения. Любой боевой опыт прирастает практикой. Цена ему неизменна: кровь и человеческие жизни.
Микрофоны внутренней связи в защитных шлемах разведчиков были настроены только на прием. Режим радиомолчания установили, опасаясь, что у охраны станции может быть полевой переносный сканер. Простейшее устройство, но легко может засечь чужие переговоры — и тогда все пойдет прахом. Общение между членами разведгруппы только жестами или шепотом.
Ползком, вперед!
Ближе, ближе серые стены. Поблескивает роса на куполе главного здания технической службы. Хорошо, что электростанцию строили по типовому проекту.
Может, впереди ждет засада? Может, колонисты уже заметили ползущих диверсантов и ждут, когда те поднимутся, чтобы открыть огонь? Нет, не может быть. Сегодня их противники не профессионалы, а обыкновенные люди, взявшие оружие в руки. Но от этого они не становились менее опасными.
Послышался нарастающий гул. Начинался прилив, заработали турбины. Как кстати!
— Первая группа, вперед! — скомандовал Алешкин.
Четверо разведчиков вскочили и, подбежав к стене, отстрелили вверх тросики со стальными четырехлапыми якорьками-кошками на концах. Самоподтягивающие лебедки, закрепленные широкими ремнями на груди, бесшумно подняли бойцов наверх. Грохот механизмов и шум волн скрадывали все другие звуки.
Рядом с лейтенантом лежал радист, вторая тень Алешкина во плоти. Он обеспечивал дальнюю связь с главными силами космической группировки, болтавшейся на орбите, и, по неписаным правилам разведчиков, личный телохранитель командира. Радист по долгу службы должен всегда находиться рядом с командиром, быть его живым щитом, прикрывающим от всех опасных неожиданностей боя. У него на спине горбатился бронированный кофр аппаратуры связи. Сам передатчик можно было закрепить и на запястье. Основную часть прибора составляли блоки перевода голоса в электронные символы — шифровки и дешифровки переговоров между разведчиками и старшим командованием. Вся аппаратура была надежно упрятана в оболочку защитного корпуса, обтянутого тканью, камуфлированной под цвет местности.
В случае угрозы захвата в плен радиста командир или последний оставшийся в живых из группы должен был застрелить его и уничтожить аппаратуру связи. Для таких экстренных случаев на внутренней стороне радиостанции, под предохранительной панелью, была предусмотрена кнопка. Принцип прост: сдвинуть в сторону и нажать пальцем. И главное, не забыть про радиста, если он еще жив. Такие жесткие правила были установлены в разведке очень давно и не изменились со временем. Не покривив душой, командира и связиста можно было назвать самой неразлучной парой на время выполнения задания.
Разведчики и по совместительству диверсанты, если так надо командованию, всегда заведомо слабее врага. Их оружие — скрытность, засада, налет. Неожиданность — их родная мать, а главное, каждый шаг разведки должен быть для противника неразрешимой загадкой.
Пока все было тихо. Истекла минута, отведенная первой четверке. Стрельбы нет. Значит, пока все идет по плану. Теперь их очередь…
Оказавшись наверху стены, разведчики, переквалифицировавшиеся по прихоти начальства в штурмовиков, отстегивали замки тросов на груди. Не было времени возиться с крючьями кошек, намертво застрявших острыми стреловидными кончиками в пенобетоне. Первая группа рассредоточилась по станции.
Дежурные расчеты двух огневых точек с крупнокалиберными пулеметами разведчики молча вырезали.
«Из такого легко можно сбить даже десантный бот, — с уважением подумал лейтенант, глядя на стальные хоботы, уткнувшиеся в небо. — Атаки ждали с воздуха, а мы пришли со стороны моря».
Одинокого караульного, кемарившего у единственных металлических двустворчатых ворот, сняли без шума и пыли.
И вот тут везение кончилось. Никто не успел сообразить, что именно пошло не так. Утреннюю тишину разорвала длинная очередь в полмагазина.
Раздалось несколько взрывов гранат во внутреннем дворике. Взрывы глушились толстыми стенами приземистых построек технических помещений. Здесь строили основательно: надолго и всерьез.
— Огонь! — проорал во все горло Алешкин. Таиться дальше потеряло всякий смысл.
Из дверей, из разбитых окон построек выскакивали полуодетые колонисты. И тут же падали, сраженные перекрестным огнем разведчиков, успевших рассредоточиться боевыми двойками по электростанции и занять выгодные позиции. Те, кто уцелел, палили наугад, не причиняя атакующим вреда.
Первое замешательство охранников электростанции длилось недолго. Придя в себя и сообразив, что нападавших немного, они осмелели. Их огонь становился все плотнее. Колонисты попытались перегруппироваться и создать узлы обороны там, где их застали врасплох. Обслуживающий персонал электростанции, в синих комбинезонах с желтыми шевронами, был вооружен в основном пистолетами. Технари вовсю палили из своих пукалок. Никто не хотел оставаться в стороне в борьбе с наймитами Содружества. Будет что потом в старости рассказывать в кругу родных и близких людей, которым не посчастливилось сражаться с агрессорами.
Их разведчики выбивали прицельным огнем в последнюю очередь. «Синие мишени» со своим несерьезным оружием — пистолетами — представляли опасность лишь при ближнем огневом контакте. Приоритет отдавался вооруженным ручными пулеметами и автоматическим оружием. Командиров, бестолково размахивавших руками и отдававших бестолковые команды, уничтожали в первую очередь. Главное — не дать врагу опомниться, организовать оборону и дождаться подкрепления. Если верить карте на тактическом командирском дисплее, до ближайшего населенного пункта, откуда может прийти помощь местных сил самообороны, двадцать километров с хвостиком.
На броне полчаса хода, если не проводить минную разведку дороги. А ведь могут махнуть напрямик, по кратчайшему пути. Бронированный вездеход везде проползет. За это и любят транспортеры и военные, и гражданские.
Вместе с остальными подчиненными Алешкин ворвался в главное здание. Началась зачистка. Разбившись на двойки, разведчики рассредоточились по запутанным коридорам, проверяя помещения.
Двигались уступом: один идет впереди, второй страхует сзади и сбоку, чтобы не перекрывать себе сектор обстрела.
Не успев заменить опустевший магазин в штурмовой винтовке, лейтенант лицом к лицу столкнулся с выскочившим из-за угла колонистом с пистолетом в руке. Времени вставить новый магазин и передернуть затвор не было. Ингвар инстинктивно среагировал, швырнув во врага тяжелое оружие, целясь в голову, и плашмя рухнул на пол, уходя с линии огня. Абориген отшатнулся, успев выстрелить из пистолета. Мимо! Зато точной была очередь радиста. Колониста отшвырнуло в угол, где он и осел у стены.
Остатки оборонявшихся забаррикадировались в комнате отдыха обслуживающего персонала, переоборудованной в караульное помещение.
Их блокировала одна из двоек первой волны наступавших. Сколько там колонистов, никто не знал. Вопрос с последним очагом обороны решил сапер из другой двойки, пришедшей на помощь товарищам. Решил быстро и радикально.
В центре внутреннего дворика журчал фонтан. Все вокруг было сделано из пенобетона, и он тоже не стал исключением. Может, архитектор решил не нарушать стиля или у строителей остались излишки материала? Среди пенистых струй возвышалась трехметровая фигура мужчины с гипертрофированными мышцами. Возле ног серого истукана, призванного, по задумке ваятелей, изображать собирательный образ покорителя планеты, поднимало голову из воды какое-то существо с широкими ластами-руками. Создание, скалившее пасть в улыбке, походило на гибрид дельфина и тюленя. Пенобетонный атлет не то протягивал руку в знак дружбы, не то собирался свернуть шею клыкастому монстру. Что символизировала скульптурная группа, понять с первого взгляда было затруднительно: покорение чужой природы или гармонию нового мира? На этот вопрос, наверное, не смог бы ответить даже сам скульптор.
Над бортиком фонтана показалась голова в защитном штурмовом шлеме и тут же скрылась в веере брызг, поднятых тугими струями воды. Они били из отверстий труб, проложенных по дну. Через несколько секунд из фонтана вылез разведчик в комбинезоне песчаной раскраски, облепившем тело, с десантной сумкой-вьюком, и быстро пополз к единственному окну караулки. Окно находилось на высоте полутора метров, и разведчик быстро оказался в мертвой зоне для засевшего внутри пулеметчика. Это был штатный минер-подрывник группы — рядовой первого класса Кинг.
Потом на вопрос «Что ты делал в фонтане?» минер ответил:
— Я называю это военной смекалкой и предусмотрительностью. Гм-м, некоторые называют это предвидением. Я правильно говорю, господин лейтенант?
В последний момент его успел заметить пулеметчик разведгруппы, не дававший колонистам высунуться из караулки. Несколькими короткими беспокоящими очередями он обстрелял окно. Попасть ни в кого не надеялся, но прикрыть товарища огнем — это была его святая обязанность. Когда подрывник ползком преодолевал последние метры, в окне с выбитыми стеклами никто не маячил. Оставшийся за ним мокрый след высыхал на глазах. Казалось, что чудовищ в фонтане было два. Одно ухмылялось первому колонисту, отвлекая его внимание, а напарник втихаря отправился поквитаться с его потомками за освоение океана.
Братья меньшие любят возвращать венцу природы долги с процентами, немыслимыми для цивилизованного общества.
Подрывники предпочитают решать проблемы одним махом. С собой у Кинга была спецмина и несколько накладных подрывных зарядов. Больше он не смог бы унести при всем желании. Мина весила одиннадцать с половиной килограммов при массе фугасного заряда семь килограммов. Эта мина — «Топор» — создавалась для борьбы с боевыми и многоцелевыми воздушными целями: штурмовыми и десантными аэроботами. В боевых действиях авиация играет не меньшую роль, чем бронетехника. «Летающие танки» часто действуют на сверхмалых высотах, пользуясь складками местности, прикрываясь деревьями и холмами, что затрудняет борьбу с ними. Изобретатели «Топора» решили лишить боевые аэроботы этого преимущества, «перекрыв» сверхмалые высоты… наземными минами.
Имевшийся у Кинга боеприпас легко мог накрыть кусок пространства над землей на высоту до восьмидесяти метров плотным направленным потоком шрапнели и тяжелых осколков. Стеной поражающих элементов можно «закрыть» воздушноопасное пространство, подходы к объектам, возможную площадку высадки десантников, блокировать взлетно-посадочные полосы космодромов противника.
Вот такую «дуру» минер разведгруппы рывком перевалил через подоконник и по-собачьи, на четвереньках, бросился за угол. Замедлитель взрывателя он вручную поставил на три секунды.
Здание электростанции потряс грохот взрыва. Двойку, державшую под прицелом выход из караулки, тряхнуло так, что пулемет с сошками на конце ствола опрокинуло набок. Толстая стена караулки выдержала взрыв мины. А вот внутри все, что можно было уничтожить, разрушить и убить, было уничтожено, разрушено и убито.
— Просто супер, — выдохнул пулеметчик, отплевываясь от пыли, поднятой взрывом.
Он показал кулак высунувшемуся из-за угла подрывнику:
«Предупреждать надо!»
Тот в притворном смущении развел руки в стороны. Но даже с такого расстояния было видно, что он доволен своей работой. Последний опорный пункт обороны был уничтожен.
Первым к караулке подбежал Кинг с винтовкой наперевес. Творцу хаоса не терпелось полюбоваться делом своих рук. Пол устилали обломки мебели, перемолотые стальным смерчем в крупную щепку. Вперемешку с ними лежали куски тел и покореженного оружия. Стены иссекло осколками. Тут и там в панелях блестели горошины стальных шариков шрапнели. В углу скалилась голова с выбитыми взрывной волной глазами. По стенам и потолку змеились широкие трещины шириной с ладонь.
Минер замер в дверном проеме, не решаясь переступить порог. Перед его взором предстала картина смерти во всей ее расчлененной красоте и жестокости.
Кинг старался не зря, израсходовав единственную мину направленного действия и устроив мясорубку в комнате отдыха персонала, переоборудованной в караулку. Из нее шел крытый переход в основное здание, где располагалась операторская с главным пультом управления — сердце электростанции. Оттуда, с широкого подвесного моста, можно было видеть, как внизу с бешеной скоростью вращаются лопатки турбин, пеня приливную волну. Электростанция исправно работала, несмотря на то что обслуживающий персонал отсутствовал.
Для разведчиков, ввалившихся вслед за Кингом, работы не осталось. Стараясь не наступать на ошметки человеческой плоти, они двинулись дальше. В конце широкого и длинного помещения виднелась массивная полуоткрытая железная дверь с круглым штурвалом пневмозамка.
Еще какое-то время хлопали одиночные выстрелы и трещали короткие очереди. Пленных не брали. Штурмовики ставили последнюю победную точку в стремительной операции захвата. Командир разведчиков не мог позволить себе такую роскошь, как выделить хотя бы одного бойца для охраны пленных и раненых колонистов. Сейчас на счету был каждый штык. Горстка разведчиков из разряда наступавших перешла в разряд обороняющихся.
— Что за шум? — прохрипели микрофоны в шлемах бойцов. Командир первый нарушил радиомолчание, установленное им же самим.
— Кинг разнес караулку «Топором», — мстительно сообщил пулеметчик. — Вырубил всех под корень.
— Кинг, ты ненормальный?! — поинтересовался лейтенант.
Все понимали, что они израсходовали единственную «серьезную» мину, в запасе остались только накладные подрывные заряды.
Оставалось уповать на то, что их не атакуют с воздуха. Правда, есть еще два крупнокалиберных пулемета, захваченных у повстанцев. С такими козырями в рукаве можно было пободаться.
— Чуть-чуть! — тут же бодро отозвался минер. — Вы сами учили действовать по обстановке. Гм… принимать нестандартные решения.
— Первая и третья двойки в боевое охранение. Кингу заминировать генератор и турбины. Без моего приказа не взрывать ничего! Повторяю для особо одаренных: ни-че-го больше не взрывать, — приказал командир.
— А начальник инженерного полигона никак не может понять, почему у нас на полевых занятиях постоянный перерасход взрывчатки, — подключился к разговору сержант Белов. Заместитель командира группы не упустил возможности «вложить» подчиненного. Он говорил монотонным спокойным голосом, но в каждом слове сквозила ирония. — Кингу дай волю, он все подорвет, до чего дотянутся его шкодливые ручонки. У него это вопрос не принципа, а стиля!
Старшему двойки минера то и дело приходилось сдерживать напарника при обходе помещений станции. Тот все время норовил забежать вперед, осматривал путь в поисках мин-ловушек. Никто не знал о его тайном увлечении: собирать любую информацию о таких неприятных сюрпризах. Когда вся группа, кроме боевого охранения, собралась вместе, Кинг снял шлем и, весело улыбаясь, казенным голосом доложил:
— Помещения на предмет обнаружения взрывчатых предметов осмотрены. Ничего не найдено.
— Нас не ждали, — подвел итог командир. — Это хорошо!
— Разрешите приступать к минированию?
— Действуй! — скомандовал Алешкин, но, спохватившись, предупредил: — Дублирующий пульт подрыва отдашь мне.
Кинг и старший его двойки забрали подрывные заряды. До этого смертоносный груз был поровну распределен между разведчиками. Чуть не приплясывая от возбуждения, минер ринулся по узкому мостику к гудящим турбинам. Напарник рванул следом, стараясь не отставать.
Разведчики знали, что им предстоит, и не питали надежд на легкий бой. Надо сражаться, вот и все. Они спешно оборудовали огневые позиции под надежной защитой пенобетонных стен. Станцию по переработке приливной волны в электроэнергию, жизненно необходимую людям на чуждой им планете, еще не прошедшей даже вторую стадию террареформирования, разведчики превратили в настоящую цитадель.
Колонистам придется наступать по пустыне, широко раскинувшейся от берега до горизонта. Осыпающиеся от любого прикосновения барханы — сомнительная защита от пуль, летящих со скоростью девятьсот метров в секунду. Иллюзия, дарящая мимолетную тень надежды уцелеть. Одно дело — обороняться в бетонных норах, другое — атаковать профессиональных солдат, верных слуг бога войны. Соотношение потерь при наступлении и обороне — цифры хрестоматийные, известные служивым со времен, когда в ходу были луки и копья с костяными наконечниками.
* * *
Из-за дюн донесся нарастающий гул моторов. Неожиданно в нем появились угрожающие прерывистые нотки, перешедшие в скрипящий визг. Яркими шарами взбухли разрывы ракет, вылетевших из кассет-контейнеров, установленных на транспортерах. Колонисты били прицельно, ни одна из ракет не упала рядом со зданием, где находился главный операторский зал. Турбины были установлены в глубине станции, между многометровыми направляющими, сделанными все из того же серого пенобетона.
Колонисты, не считаясь с потерями, упорно рвались вперед. Встреченные дружным огнем двух огневых точек, они откатывались под прикрытие железных коробок транспортеров и снова шли на приступ. К бортам и кабинам вездеходов были приварены самодельные бронелисты с навесными экранами из синтетического пластика. Корявые щиты со следами от кувалды и окалиной сварки были надежной защитой от кумулятивных боеприпасов и крупнокалиберных пуль.
Замолчал пулемет на правом фланге, установленный на стене электростанции. Огневую точку разнесло прямым попаданием ракеты с транспортера. Для верности расчет ювелирно положил вторую ракету по оплавленным блокам кладки импровизированного дота. Через несколько минут умолк второй и последний трофейный крупнокалиберный пулемет.
Подбадривая себя криками, колонисты в полный рост пошли в новую атаку.
Сдерживать их натиск было некому. Пришла пора отступать внутрь здания на запасные рубежи. Командир подал команду к отходу. Диверсанты короткими перебежками преодолевали двор, отделявший стену от технических построек. Спину Алешкину прикрывал неотлучный Коэн. Офицеру разворотило руку осколком от разорвавшейся ракеты. Кровь остановили, перетянув руку жгутом. Плюс ко всему лейтенант пару раз глубоко вдохнул для бодрости из аэрозольного баллончика с боевым стимулятором. Сразу стало легче.
На стене защитного периметра станции вскоре не осталось никого из диверсионной группы. У наглухо закрытых изнутри ворот возился один минер. У него в ногах валялся защитный шлем. Во время боя он «поймал» забралом пулю, отскочившую от стены. Бронестекло выдержало, но пошло паутиной трещинок, из-за которых ничего не было видно. Защелку, поднимающую забрало, заклинило. Шлем пришлось снять.
Раздался громкий скрежет — это колонисты пытались выдавить ворота транспортером. Створки скрипели, выгибаясь внутрь. Такого напора они долго не выдержат.
Подрывник приматывал медицинским бинтом из индивидуального пакета гранату к заряду. Она сработает как детонатор. Все должно быть наверняка.
Кинг втихаря заначил один подрывной заряд. Без взрывчатки он чувствовал себя голым. Одной турбиной больше, одной меньше — все равно главный генератор превратится в искореженную груду металлолома, в этом нет сомнения. Стоит лишь нажать кнопку на пульте подрыва.
В нагрудном кармане у Кинга лежал пенал с радиодетонаторами. Подрыв можно было бы осуществить дистанционно, издалека и без риска. Один детонатор был закреплен на запястье у него, второй — на запястье у лейтенанта. Но тогда сработали бы и заряды, заложенные на электростанции. Придется по-простому, без изысков. Выдернуть чеку гранаты, бросить самоделку под гусеницы, когда транспортер сорвет ворота. На отход солдат оставалась в запасе целая вечность… четыре секунды. Немало, по меркам скоротечного боя.
Армейская смекалка подсказала не самый остроумный выход из создавшегося положения. Но попробовать стоило. Он старался изо всех сил, пытаясь закрепить гранату на подрывном заряде. Получалось плохо. Точнее, вообще никак не получалось. Кинг просто-напросто не успевал. Антибактериальный бинт, намертво прихватывавший кожу, упорно отказывался держаться на металлическом овальном корпусе ручной гранаты.
Геологоразведочный вездеход, наспех переделанный в боевую машину, мощным ударом крепкого носа выбил ворота. Скрежеща гусеницами, вздыбился и начал взбираться на толстые створки, перегородившие путь. Затем стальная громадина замерла, опасно наклонившись набок.
Сапер не успел доделать мину. Время, отпущенное судьбой, истекло. Кинг выдернул чеку и, придерживая гранату, так и норовившую выпасть из-под витков пластыря, сунул самоделку между медленно вращавшимися катками.
Солдатский долг надо выполнять до тех пор, пока бьется сердце. Подрывник Кинг его выполнил.
Грохотнуло и вспыхнуло. Машина дернулась и заполыхала, обливая все вокруг потоками горящего топлива. Искореженный металлический остов намертво закупорил проход на станцию.
Взрывная волна догнала отступавших разведчиков, тяжело толкнула в спины. Следом за топливными баками сдетонировал боезапас. Вход завалило огромными серыми глыбами с торчащими в разные стороны прутьями арматуры, изогнутыми, как паучьи лапы. Разорванная гусеница, простучав по тракам, растянулась на земле гадюкой, выползшей из огня.
Все вокруг заволокло пылью, поднятой сдвоенным взрывом. Одна из ракет вырвалась из погребального костра и с короткой дистанции угодила в фонтан. Мускулистый колонист и страшноватый представитель местной фауны разлетелись на кусочки. Двор засыпало бетонным крошевом вперемешку с обломками арматуры.
Каменная длань первопроходца, которую он тянул к монстру и никак не мог Дотянуться, отлетела, словно выпущенная из пращи, и попала радисту в спину. Легкий защитный жилет не смог смягчить удар. Таскать на себе тяжелую защитную броню для разведчика роскошь. Ее можно позволить в малоподвижной позиционной обороне и при штурмовых атаках тяжелой пехоты, да и то на относительно небольшие дистанции.
Защитный жилет кроили из материала регулируемой жесткости. Боевая одежда из такой ткани, будучи мягкой в обычных условиях, при взрыве снаряда или мины вблизи бойца приобретала жесткость и прочность, защищая его от осколков. Полимерный материал мог самовосстанавливаться при небольших повреждениях.
Радисту показалось, что из него вышибло дух. Земля поменялась с небом местами, и его швырнуло оземь. Коэн попытался рывком вскочить, но сил хватило лишь на то, чтобы приподняться на руках. Привычная рация стала неподъемной. Она непосильным грузом давила на спину. Радист беспомощно шевелился, похожий на жука, приколотого булавкой. Камень угодил в поясницу. Только позже, в госпитале, выяснилось, что у радиста раздроблены два позвонка. Их заменили на металлические, из такого же сплава, как у командира плечо. А защитный жилет ничего, выдержал, даже не порвался, хотя так и не смог погасить до конца силу удара.
Алешкин вцепился здоровой рукой в ремни амуниции солдата и потащил к дверному проему. Штурмовая винтовка висела на плече, неприятно тычась прикладом в рану. Каждый шаг отдавался яркими вспышками на задворках сознания.
«Елки-палки, когда же все это закончится», — мелькнуло в голове.
Ингвар поймал себя на мысли, что ему не терпится убраться отсюда подальше. Будучи курсантом-первокурсником, он иначе представлял свой первый бой. Сейчас все происходило против них, а не за. Он точно знал, что солдат должен презирать смерть. Не пренебрегать жизнью, а именно презирать смерть. Вот только сейчас хотелось оказаться в местечке поспокойнее. Легко придерживаться правил тем, кто сидит в уютных штабных кабинетах, и пули над головой не щербят стены, осыпая каменным крошевом. Вот бы сюда всех тех, кто искренне считает, что знает, как правильно надо поступать в боевой обстановке. Испытали бы на своих штабных шкурах.
За стеной оглушительно громыхнул взрыв. В пенобетонном периметре образовалась брешь внушительных размеров.
«Не оставят нас аборигены в покое. Упорные, гады».
Из пролома, образовавшегося в стене, шагнула фигура.
Алешкин попытался вскинуть винтовку одной рукой. У него почти получилось. Ствол ходил ходуном. Фигура смазалась и начала пропадать, сливаясь с серым фоном стены. Следом за первой в полный рост появились новые фигуры. Они дрожали, словно рябь на воде или горячий воздух, поднимающийся над раскаленной жаровней.
Свои. Ствол оружия в руке лейтенанта медленно пошел вниз. Только Содружество могло позволить себе такую роскошь, как тяжелая броня. И только у отдельных штурмовых подразделений, в пропорции взвод на полк, она имела покрытие, регулирующее отражение и преломление света. Задача такого боевого костюма — делать бойца на поле боя практически невидимым. Но то в теории. Военным конструкторам еще предстояло потрудиться над своим ноу-хау.
Самый первый, вынырнувший из проема, не оглядываясь, как на прогулке, начал пересекать немыслимо грязный и развороченный двор. Все вокруг было засыпано серыми обломками битого пенобетона.
— Ну вот, Коэн, и конец нашим мучениям, — подбодрил лейтенант радиста, скрючившегося на полу. — Держись! Ты у меня молодец, настоящий солдат.
К ним приближался закованный в броню тяжелый пехотинец. Радист смотрел на него пустыми глазами, словно в окнах горит свет, а дома никого нет.
«Тяжелый» как ни в чем не бывало остановился перед разведчиком:
— Здорово, братцы!
— Задание выполнено. Станция находится в рабочем режиме. Мы заминировали генератор и турбины…
Перед глазами лейтенанта поплыли красные круги. Он попытался снять с руки пульт дистанционного подрыва. Не получилось. Алешкин рухнул на землю рядом с радистом.
— Нашего медика зацепило, но ничего, мы вас быстро доставим. С ветерком.
Мерцающая фигура наклонилась. Толстые пальцы в броне перчаток ловко сняли пульт с запястья лейтенанта. «Тяжелый» обернулся к стоявшим у него за спиной пехотинцам:
— Быстро грузите их! Живых и мертвых в разные боты. А не как в прошлый раз, дебилы!
«Погрузка — хорошо!» — мелькнуло в голове у Алешкина.
Ингвар потихоньку уплывал в серую муть беспамятства. Действие боевого стимулятора заканчивалось. Может, подбодрить себя аэрозольным баллоном из нагрудного кармана? Зачем, если уже и так все закончилось?
Радость командира разведчиков оказалась преждевременной. Не успели израненных и измученных диверсантов дотащить до эвакуатора, как лейтенант услышал треск и сдавленный стон. Следом прилетел гулкий удар, словно ударили молотком по пустой бочке.
— Ты что творишь, сука! — Следующий гулкий удар раздался уже почти у самого уха. Один пехотинец бил другого бронеперчаткой по защитному шлему. — Эти папуасы гребаные их не прикончили, так ты решил добить? Да?!
— Да хрен ему что сделается, — оправдывался костолом, пытаясь втянуть бронированную башку в плечи. — Все равно в госпитале их починят. Будет как новенький.
Тут он оказался прав.
Потом, в госпитале, он узнал причину мордобоя.
Пулеметчик разведгруппы потерял сознание от потери крови. Он вцепился в штатный «Аид» мертвой хваткой. Когда попытались разжать его руки, то не рассчитали силы и сломали ему лучевую кость. Все-таки программа разработки усовершенствованного боевого снаряжения для пехоты требовала, так сказать, некоторых доработок.
Почти бегом их тащили к распахнутой аппарели десантного аэробота. Не дожидаясь окончания погрузки, пилот включил двигатель. Ему тоже не хотелось здесь задерживаться. Горячий прокаленный воздух ударил в лицо. В голове Алешкина, как поржавевший болт, провернулась мысль:
«Надо было сразу бросить «тяжелых» на захват электростанции. Нас-то зачем сунули в мясорубку? Ах, да, боялись, что колонисты взорвут турбины. Но мы же не нашли ни одной мины. Нет, не так. У нас другая задача — обеспечить высадку главных сил, отрезать основной источник энергии колонии. Значит, все правильно сделали. Все, как спланировало командование… Или нет?»
Их пронесли через проем в стене, пробитый направленным взрывом. Десантные аэроботы сели в тылу наступавших колонистов, как снег на голову. Хотя сейчас стояла одуряющая жара. Десант «тяжелых» рухнул с неба и сразу вступил в бой.
Потянуло запахом гари, пережаренного мяса, расплавленного топлива, кислятиной взрывчатки, потом донеслись злые окрики десантников, сгонявших пленных в одну испуганную кучу.
Гулко грянул взрыв. В одном из горевших транспортеров сработал неизрасходованный боезапас. Посвист разлетавшихся осколков перекрыл все другие звуки.
По пути им попался лежавший на спине тяжелый пехотинец. Бронекостюм не выдержал прямого попадания. Грудные пластины топорщились лохмотьями металла и полимерной брони. На лбу шлема краснел крест в центре белого круга. Единственная потеря среди десантников, пришедших им на выручку. Вряд ли сейчас медик сможет кому-нибудь поставить даже градусник или подсчитать пульс.
Лежа на ребристом полу эвакуатора, лейтенант отчетливо понял: они победили, он жив…
Нелегко досталась победа разведчикам — восемь человек погибли, четверо оставшихся в живых ранены. Двое из них тяжело. Дорогую цену они заплатили за прожитый вместе день.
Тяжелые пехотинцы заняли свои места в защитном модуле, рассевшись в креслах-трансформерах. Двух разведчиков усадили рядом с собой. Сегодня потери были у всех. Алешкина и радиста положили на пол, так как из-за ран они нормально сидеть не могли.
Кто-то из его подчиненных белел бинтами, которыми обмотали ему всю голову поверх толстого слоя дезинфицирующей пены. Кажется, это был заместитель командира группы сержант Чува. Среди бинтов видны были только глаза, даже рот замотали. Да, точно, он. Это его тяжелые костистые руки с толстыми негнущимися пальцами и сбитыми костяшками. Казалось, что руки жили отдельно от тела. Они, оставшись без дела, не находили себе места и непрерывно шарили то по ремням амуниции, то лезли в накладные пустые карманы штанов для запасных магазинов к винтовке. Чува что-то искал и никак не мог найти. А может, просто был не в себе или еще не отошел от горячки боя?
Чтобы скоротать время в полете, Ингвар решил подремать.
В себя он пришел от боли в раненой руке и собственного громкого вскрика. На него сверху вниз смотрел угрюмый сержант тяжелой пехоты. Устраиваясь поудобнее, он припечатал тяжелым кованым ботинком руку Алешкина, и боль вспыхнула с новой силой, ослепительно-белой волной прокатившись по всему телу. И, похоже, откатываться не собиралась. Все имеет свой предел, и болевой порог чувствительности тоже.
— Извини, браток! Щас я тебя подлечу.
Сержант воровато зыркнул по сторонам. Солдаты, зажатые поручнями ложементов, смотрели прямо перед собой, подчеркнуто не замечая, что творится вокруг. Чува перестал шарить по карманам и неподвижно сидел, безвольно свесив голову на грудь.
Сержант «тяжелых» расстегнул маленький клапан кармашка на запястье левой защитной перчатки. Из него он вытащил пахучий темно-смоляного цвета цилиндрик, размером не больше огрызка карандаша. Штурмовым ножом младший командир счистил с «карандашика» прилипшие песчинки. Вездесущий песок имеет противное свойство проникать в любую щель.
— Не пробовал в пленку заворачивать? — прошипел лейтенант сквозь стиснутые зубы. — Попробуй, может, понравится.
Он еле-еле шевелил языком. Шутка получилась корявой. От боли казалось, что мозг переворачивается внутри черепа.
— К хорошему продукту никакая грязь не пристанет, — доверительно прошептал сержант.
Он легко отхватил ножом от мягкого «карандаша» маленький кусочек. Мгновение помедлив, отрезал еще. Порция стала в два раза больше. Командир отделения «тяжелых» кончиками пальцев подхватил лекарство с лезвия и бесцеремонно впихнул пахучий комочек в рот разведчику.
— Жуй! — громыхнуло сверху. — Медленно жуй и глотай.
Командирский бас ни с чем не спутать. Сержант это приказывает или генерал, все равно.
Алешкин послушно шевельнул челюстями. Небо сразу приморозило. Во рту появился приторный вкус корицы с легким оттенком цветочного меда и каких-то незнакомых трав. Слюна загустела, в ней, как в патоке, намертво завязли зубы.
С потолка над лейтенантом свесилась веревка с петлей на конце. Офицер не успел удивиться. Петля развернулась, превратившись в змею с треугольной головой. На шее у нее болталась подвеска с тремя миниатюрными снарядами и гравировкой: «За меткую стрельбу». Ингвар попытался поднять руку, чтобы отмахнуться от черной гадины. Тело не повиновалось, превратившись в камень. Ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Он скосил глаза. Фигуры солдат истончались на глазах и исчезали, превращаясь в туман. Неужели они ничего не видят? С потолка, из стен появлялись новые змеи. И все тянулись к нему, подбираясь все ближе.
Из последних сил разведчик разомкнул челюсти и плюнул, целясь змее в глаз. Попал! Он остался один против всего мира, сузившегося до десантного отсека, который кишел мерзкими гадами всех цветов и размеров.
Змея задергала головой, стараясь стряхнуть плевок. Миг — и она превратилась в цветок на изящной ножке. Бутон треугольной головы распустился, открывая разноцветные лепестки. Повеяло пряным запахом разнотравья. Остальные змеи как по команде замерли, поднявшись на кончиках хвостов. Одна за другой они тоже распускались цветками неописуемых оттенков. Алешкин представить себе не мог, что краски могут быть такими насыщенными и яркими. Лепестки один за другим опадали, укрывая лейтенанта невесомым одеялом. Душистый цветок склонился к разведчику и ласково погладил по лицу, прикрыв глаза Алешкина широкими лепестками. Боль затихла, без остатка растворившись в одуряющем аромате. Цветы с нежными лепестками были повсюду. Вся ткань вселенной состояла из буйства разноцветья и запахов.
Ингвар спал и улыбался. Он был счастлив и бормотал во сне, напевая песню из далекого детства. Цветы мерно покачивались, кивая головками в такт музыке, а некоторые начали тихо подпевать офицеру тоненькими голосками…
— Быстро его торкнуло, — пробурчал один из пехотинцев, снял перчатку и вытер темный плевок с лица. — Быстро и капитально. Аж завидно!
Остальные «тяжелые» поспешно опускали бронестекла забрал на шлемах. Так, на всякий случай.
— Я же говорю, настоящему продукту грязь не помеха, — согласился сержант, а по совместительству доморощенный полевой анестезиолог. Спохватившись, он пророкотал, словно перекатывал во рту свинцовые шарики: — Разговорчики! Даю вводную, персонально для тебя. Подготовиться к отражению воздушной атаки.
— Как это? — ненатурально удивился оплеванный и не в меру болтливый пехотинец. — Здесь даже амбразур нет! У этой железяки только двигатели приделаны и рули управления.
Это было его ошибкой. Пререкаться с сержантом себе дороже.
— Если я прикажу, будешь управлять звездолетом класса «крейсер», — вызверился командир отделения. — Понял?
— Так точно! Буду! — оловянным голосом рявкнул рядовой, став на глазах меньше ростом.
После паузы он осмелился на вопрос. Семь бед — один ответ.
— Почему всего лишь звездным крейсером, а не боевой многофункциональной орбитальной станцией класса «С»? А что, я смогу. Только прикажите!
— Почему? По кочану! По твоему тупому кочану, солдат. Я сказал крейсер, значит… — Конец фразы заглушила звонкая затрещина боевой перчаткой по металлу защитного шлема, скрывавшего под собой пытливый ум рядового.
— Я не понял?! — «Тяжелый» ошарашенно потряс головой.
— Повторяю для особо тупоголовых, — ощерился сержант, поднимая руку для нового удара…
* * *
Когда видишь тяжелого пехотинца в первый раз, а если он еще из штурмового подразделения первой волны, то просто дух захватывает. Но потом оказывается, что и вес, и надежность, и цена этого чудо-комплекта не всегда соответствуют здравому смыслу.
Живые крепости, шагающие на двух ногах, вызывали у других легкую зависть и… неприязнь.
Боевой комплект тяжелого пехотинца состоял из костюма в полный рост с системой защиты от химического и биологического оружия, навигационной спутниковой системой, аппаратурой медицинского контроля, радиостанцией, нашлемной телекамерой, позволявшей передавать в реальном режиме черно-белое изображение местности. В пуленепробиваемый шлем встроили гарнитуру радиостанции, откидной дисплей прибора ночного видения, устройство расширенной реальности, проецирующее на дисплей шлема картинку с радара. Не забыли о переносном кондиционере, чтобы человек в этой амуниции не задохнулся, компьютере, управлявшем всей этой мощью, и энергобатареях, обеспечивавших работу всего этого великолепия.
Остальные военные завидовали «тяжелым», а зря. Командиры подразделений тяжелой пехоты изводили конструкторов рапортами. Во-первых, солдат не может таскать на себе всю эту амуницию, а во-вторых, что ему делать, когда сядут батареи? Зарядные устройства обеспечивали надежную работу в течение двух часов, не более, потом их приходилось менять. Из-за такой «мелочи» пехотинцы не могли долго действовать в отрыве от основных сил и частенько попадали в неприятные ситуации. Попробуйте под огнем противника сбросить с себя эту груду железа и воевать по старинке — штыком и прикладом. Тем более что к весу защитного комплекта прибавлялся груз оружия, боеприпасов и снаряжения, которое солдат таскает на себе.
Причиной создания боевых костюмов, напичканных электроникой по самую завязку, послужило ускоренное внедрение информационных систем, обеспечивавших взаимодействие между экипажами и расчетами боевой техники и другими подразделениями, действующими во время экспедиционных операций по наведению законного порядка на взбунтовавшихся планетах. Эти системы позволяли командиру каждой боевой единицы видеть позиции своих и все цели, обнаруженные подразделением. Командиры резонно возражали: стоит ли переносить их на снаряжение пехотинца? До этого с такими задачами успешно справлялись вышколенные сержанты. Конструкторы в ответ проникновенно прижимали руки к груди и горячо заверяли разгоряченных генералов, что да, они обобщат боевой опыт. Разберутся, что к чему, и в конце концов создадут самое практичное сверхсовременное снаряжение. А пока армия должна обходиться тем, что есть. Не надо расстраиваться. Сейчас достаточно интенсивно ведутся разработки экзоскелетонов для тяжелой пехоты.
Боевой экзоскелетон будет представлять собой наружный скелет из металлопластиковых силовых элементов-«костей», на которых закрепят системы приводов-усилителей конечностей пневматического типа, новые элементы энергопитания усилителей. В идеале солдат в экзоскелетоне будет гораздо быстрее двигаться, дальше прыгать, быстрее бегать, окапываться, зарываясь в землю, как крот, таскать на себе кучу оружия и боеприпасов.
Пока инженерам удалось создать только прототип экзоскелетона. Металлический костяк, перевитый пучками проводов, смахивал на ожившего персонажа фильмов ужасов. Одним внешним видом он приводил создателей в благоговейный трепет, что уж говорить о врагах. Одна неувязка — новая разработка отказывалась нормально функционировать. Разработчики с жаром убеждали заказчиков, что все задачи, поставленные военными, они выполнят. В будущем. Надо чуть-чуть подождать. Вопрос времени. Во всяком случае, выделенные деньги они успешно осваивают.
Результат обещали получить уже в конце текущего года… или следующего. Как будут решаться задачи по разработке новых источников питания, пока неизвестно. Это второй вопрос повестки дня. И вообще, все надо делать по порядку. До энергобатарей яйцеголовые тоже обещали добраться. Да и что знают о таких продвинутых штучках с точной механикой и электроникой толстобрюхие генералы и поджарые лейтенанты?
Извечное противостояние заказчиков и исполнителей то затухало, то набирало обороты. Очередной всплеск страстей начинался после каждой операции, когда поднявших головы колонистов заваливали трупами солдат Содружества и попавшего под горячую руку мирного населения.
Чего стоил один бой в столице планеты Красная Долина. Сводный штурмовой отряд, незаметно просочившийся на главную площадь, попал впросак. Мозги индивидуальных компьютеров, регулирующих отражение и преломление света в камуфляже бойцов, дали сбой.
До этого на полигоне методом проб и ошибок специалисты в конце концов поняли — человек хорошо распознает и выделяет на общем фоне предметы, внешние контуры которых ему знакомы. Часто глазу достаточно частично распознать предмет, а дальше мозг дорисовывает в сознании все остальное. И наоборот, стоит показать предмет под таким углом зрения, под которым человек его никогда не видел, и хорошо знакомый объект не будет опознан.
В общем, непростая задача — сделать так, чтобы враг увидел, но не распознал то, что должно быть от него скрыто. Не распознав предмет, невозможно понять — представляет ли он потенциальную опасность или нет. В этом как раз и состоял основной принцип умного камуфляжа — делать «тяжелых» невидимыми, хотя они были видимыми.
Во время той операции на Красной Долине все произошло с точностью до наоборот. В самый неподходящий момент невидимки окрасились в ярко-красный цвет с нежно-персиковыми разводами.
Пока штурмовики соображали, что к чему, пытаясь отключить индивидуальные компьютеры защитных костюмов, их расщелкали, как в тире. Усиленная броня не поможет, когда тебя расстреливают в упор. С тех пор пехота старалась не пользоваться без лишней необходимости системой «невидимка».
В войсках новую разработку, стоившую многим бойцам жизни, прозвали «бешеная лягушка». Ни в чем не повинное земноводное удостоилось такой чести за умение мгновенно менять окраску на яркие угрожающие цвета с целью отпугнуть врага.
В свое оправдание создатели невидимок и защитных костюмов обиженно надували губы и нравоучительно сообщали тупоголовым армейцам, что за прогресс надо платить. А если армейские заказчики недовольны скоростью тяжело навьюченной пехоты, то могут подождать окончания разработок экзоскелетонов или прибегнуть к помощи своих хваленых сержантов.
Офицеры ждать не хотели и не могли. В ход шло испытанное и проверенное средство: солдат должен бояться своего сержанта больше, чем врага. Младшие командиры словом и делом гнали валившихся с ног бойцов вперед. Когда заканчивался заряд электробатарей, в ход шли пинки, зуботычины и отборный мат. Забористая ругань действовала безотказно и наиболее эффективно. От рукоприкладства мордоворотов-сержантов солдаты были надежно защищены броней. Но все равно солдаты, особенно молодое пополнение, рефлекторно дергались в сторону, увидев сержанта с занесенным кулаком. Круг замкнулся: сержант — научно-технический прогресс — сержант.
Вот такие парни из тяжелой пехоты и пришли на помощь жалким остаткам разведывательно-диверсионной группы лейтенанта Алешкина…
