История первая. МАРГАРИТКА
— Орбита-3 вызывает борт-1763, Орбита-3 вызывает борт-1763, Кейти, ответь!
— Дитрих, меня зовут Катя, и ты это прекрасно знаешь.
Девушка коснулась сенсора, включая изображение коммуникатора, и сделала безуспешную попытку уютно расположиться в капитанском кресле системного буксира. Тот, кто проектировал эти летающие кастрюли, был либо аскетом, либо мизантропом. Впрочем, одно другого не исключает. Она закинула ноги на пульт и зевнула.
На небольшом экране появилось подернутое сеточкой помех изображение:
— Рад видеть тебя, Кейти. Мне очень нравьится твой полетный костьюм. Хотел бы я оказаться твоим напарником в польете.
— Хотела бы я поменяться с тобой климатизаторами, Дитрих.
Люди, чьи знания о космосе исчерпываются просмотром сериалов «Командор Лангер» (женщины) и «Виктория» (мужчины), совершенно убеждены, что каждый член экипажа космического корабля непременно ходит в идеально отутюженном мундире, явно вышедшем из рук прекрасного модельера. Что на макияж у женщин-пилотов уходит времени ничуть не меньше, чем на расчет курса, а любой из астронавтов-мужчин без труда займет первое место на конкурсе «Мистер Мужество». Если вести речь о роскошных пассажирских лайнерах, то это действительно так. Но пилотирование кораблей поменьше, особенно соло-маршруты, подразумевало куда большую свободу в поведении членов команды. В большинстве случаев уже упомянутый мундир надевался дважды: чтобы добраться от дома до корабля и чтобы проследовать в обратном направлении после посадки. Не более. Все остальное время спейсмены предпочитали свободный стиль одежды. В настоящий момент на Кате был очень откровенный купальный костюм — если этот набор веревочек и крошечных лоскутков можно назвать костюмом. В обычное время она предпочитала что-нибудь поскромнее, но если климатизатор сошел с ума и теперь признает только два режима: +7 °C или +27 °C… Холода Катя не любила.
— Кейти, тьебе выдать орбиту?
— Нет, Дитрих, я буду сажать трамп. Дай курс на Стационар-1, я сброшу груз. И перестань называть меня Кейти. Если уж решил поселиться на Сибириаде, научись говорить по-русски.
— Катья, твоя речь пахнет шовинизмом, нациаонализмом и…
— Раз уж ты выучил такие заумные слова, — фыркнула девушка, — значит, сможешь справиться и с моим именем.
— Если это еще понадобьится, — поджал губы Дитрих. — Борт-1763, примьите вектор подхода к Стационару-1.
Пискнул зуммер навигационной системы, начавшей получение данных с орбитальной станции. В нижней части экрана появилась тонкая красная полоска, по мере удлинения меняющая цвет. Наконец маркер приема информации позеленел, побежали столбики цифр контрольной проверки.
— Подтверждаю прием данных.
— Точка сброса груза заложьена в автопилот. В соотвьетствии с инструкцией К-17, раздел 9, пункт 4, доступ к контрольным функциям автопилота заблокьирован до окончания маневра.
— Подтверждаю, Орбита-3.
Трамп дернулся — заработали коррекционные импеллеры выводя корабль на расчетную траекторию. Четыреста тысяч тонн обогащенной руды — неправильной формы груша, стянутая силовым полем, — не добавляли кораблику маневренности. Но здесь особой точности и не требовалось: гравизахват Стационара-1, огромного завода орбитального базирования, подхватит груз, как только будут отключены генераторы, удерживающие его за кормой буксира.
Если бы Сибириада была богаче, перерабатывающие заводы были бы размещены непосредственно в астероидном поясе. Пока же дешевле выходило доставлять руду к планете и перерабатывать здесь.
Катя взяла планшетку и включила видео — по развлекательному каналу шла 93-я серия «Командора Лангера». В ближайший час делать было совершенно нечего. Если ни один уважающий себя пилот не позволит автоматике осуществить посадку на планету, то орбитальные маневры — дело давно отлаженное. Здесь правят бал компьютерные системы, и вмешательство человека скорее принесет вред.
Время тянулось медленно. Казалось бы, семнадцатисуточный полет в тесном, неудобном кораблике, где капитанская (она же единственная) каюта по размерам мало отличается от шкафа, вынести тяжело, но на деле самыми томительными были последние часы перед посадкой. Катя лениво следила за экраном: к режиссерам, ставившим бесконечный сериал о бравом покорителе космоса и грозе пиратов Лангере, она относилась с глубоким презрением. Но ничего лучше не было — эфир был забит либо этой сладкой тянучкой, либо сухими новостями об объемах производства металлов — единственной статьи экспорта Сибириады, позволявшей колонии хоть как-то сводить концы с концами.
Как раз в тот момент, когда мужественный командор разносил в пыль очередную банду пиратов, прозвучал предупреждающий сигнал автопилота. Спустя несколько секунд кораблик дернулся, отключая силовые жгуты, удерживающие груз, и тут же засвистели импеллеры, уводя трамп с траектории гравитационных щупов орбитального завода.
— Расстыковка в соотвьетствии с программой, — сухо сообщил все еще обиженный Дитрих. — Борт-1763, передаю вас назьемным службам. Терминал-4 на линии. Коньец связи.
— Конец связи, Орбита-3. Дитрих, не сердись. Встретимся на земле, с меня пиво.
— Если то, что варьят на этом мерзлом шарике, называется пивом… — пробурчал диспетчер. — Ладно, Кейти, мьягкой посадки.
Девушка вздохнула. Немец, которого неизвестно каким ветром занесло на одну из самых удаленных от Земли колоний, да еще населенную почти исключительно выходцами из России, был неисправим. Под гипнопедом он мог бы освоить русский в достаточном для повседневного общения объеме за каких-нибудь шестнадцать-двадцать сеансов. Правда, гипнопед — вещь неплохая, но глубоких знаний не дает, базовое «вливание» все равно требуется полировать и полировать, и все же это куда легче, чем осваивать язык «с нуля». Но за гипнопед надо платить, и прижимистый Дитрих предпочитал мучиться, терпеть насмешки, но учить язык самостоятельно. Но Катя почти не сомневалась, что, если немец встретит ее на земле, непременно напомнит про обещанное пиво. На халяву, как известно, и хлорка — творог, и продукция местных пивоваров — вполне приемлемый напиток.
— Добрый день, Катенька, — послышался в интеркоме новый голос. — С возвращением тебя.
— Не сглазь, Максим, — улыбнулась она.
— Дитрих передал, ты намерена сажать свою колымагу?
— Да.
— Последний вальс… — понимающе кивнул диспетчер. — Соболезную.
— Догадался? — иронично поинтересовалась Катя.
— Да уже все знают, — вздохнул Максим. — Что делать будешь, Катенька?
— Для начала попробую посадить эту развалюху. — Девушку несколько раздражало это сочувствие, но Макс был неплохим парнем и его слова были искренними. В последнюю пару лет он всерьез пытался привлечь внимание девушки и теперь, когда ее полеты закончились на неопределенное время, наверняка строил грандиозные планы. Увы, Катя готова была согласиться сходить с ним в ресторан, могла бы позволить и больше — на разок-другой, но связывать себя серьезными отношениями не собиралась. А Макс хотел именно таких отношений — на Сибириаде к браку относились трепетно.
К тому же Максим, с точки зрения Кати, был немного занудой.
— Начинаем посадочную процедуру. Передаю данные по глиссаде. Официально предлагаю включить автопилот.
— Официальный отказ.
— Занесено в протокол, — Макс улыбнулся, и Катя его понимала. Пилот, согласившийся садиться на автоматике, потом месяц отбивался бы от насмешек.
— Тест систем.
— Системы в но… ну, Макс, в каком состоянии могут быть системы у этого ящика с болтами?
— Катенька… — Диспетчер мужественно боролся с собой секунд пять, затем добросовестность победила: — Прошу ответ по форме. Девушка вздохнула. Нет, пожалуй, не больше чем обед. Вероятно, секс с ним будет таким же скучным.
— Борт-1763, трамп «Бурлак» К-12 «Галакто», Терминалу-4. Аэродинамика в норме, запас топлива 7 %, маршевый отключен. Гравит-контроль в норме. Компьютерные системы в норме. Управление в норме. Климат-контроль, сволочь, сдох.
Лицо Макса на экране выразило вселенскую скорбь. Отнюдь не по причине сожаления о климатизаторе. Катя мысленно ругнулась.
— Коррекционные импеллеры — норма. Планетарные импеллеры… разбалансировка 3 %, утрата мощности 27 %.
— Катя, ты гробанешься с такими движками! — не выдержал Максим.
— Не боись, — пожала она плечами. — Поправлю глиссаду коррекционными.
— В атмосфере они у тебя погорят, — справедливо отметил диспетчер.
— Все равно в утиль.
— Трамп К-12, официально предлагаю воздержаться от посадки.
— Официальный отказ, Терминал-4, улыбнулась Катя. — Макс, ты перестраховщик.
— Занесено в протокол. Парень явно был расстроен. — Катенька, я о тебе беспокоюсь. Твой гроб и в исправном-то состоянии посадить непросто. Ладно, даю Седьмую Посадочную, там сейчас ни одного корабля…
— Принято, Терминал-4, посадка на площадку-7. Начинаю снижение.
— Кстати, «жаба» уже в порту, ждет тебя.
— Неймется им…
— Катя, я активирую гравизахваты. Если ты начнешь заваливаться, мы тебя подхватим.
В глазах девушки мелькнули молнии. Посадка на лучах гравитационных ловушек терминала была еще большим позорищем, чем на автопилоте.
— Максик, милый… если ты включишь эту хрень ДО ТОГО, как я начну заваливаться… знаешь, что я тебе оторву?
— Да я все понимаю, Катюша, не волнуйся.
Девушка тщательно пристегнулась — шутки кончились, посадка действительно будет непростой. Настоящий вызов ее пилотажному мастерству. Три процента разбалансировки импеллеров — это серьезно. Корабль считается исправным, если все двигатели сведены с точностью до трех сотых процента. Падение мощности — еще хуже.
Катя перевела навигационный компьютер в режим отслеживания параметров посадки. Перед глазами тут же развернулась схема основных узлов трампа. Треть схемы светилась желтым — некритичные неисправности. Один из планетарных импеллеров помаргивал красным. В остальном вроде бы все было исправно. Катя плавно выровняла мощность двигателей, дала несколько коротких корректирующих импульсов — глиссада, отображенная на компьютерной схеме яркой зеленой линией, переместилась к оси корабля. Если удастся удержать ее в таком положении — посадка будет удачной.
— Трамп К-12, у вас проблемы, — послышался голос Макса — фиксирую утечку топлива.
— Информация принята, Терминал-4! — Голос девушки звучал напряженно, она аккуратно манипулировала сразу десятком импеллеров, пытаясь погасить дисбаланс, внесенный в систему вышедшим из строя двигателем. — Я в курсе. Разошелся шов в резервном баке. Давно. Этот запас топлива я вообще… дерьмо… не учитывала. Когда войду в атмосферу, бак прогорит.
Трамп продолжал снижение. Послышался громкий хлопок, и на схеме один из коррекционных импеллеров засиял алым цветом. Трамп класса «Бурлак» был древним аппаратом, выпущенным еще до колонизации Сибириады, и неудивительно, что пришла ему пора отправляться на слом. Сейчас капитальный ремонт ветерана стоил бы, пожалуй, немногим меньше покупки нового корабля. Двигатели трампа, предназначенные для проведения корректировок в открытом космосе, были старой модели и в атмосфере должны были сгореть очень быстро.
— Гадство, как рано!
— Трамп К-12, у вас…
— Макс, заткнись! — прошипела девушка. — Мешаешь.
Полыхнул еще один импеллер. Зеленая вертикаль глиссады все время норовила уползти в сторону. Катя чувствовала, как по вискам стекают струйки пота, и не только потому, что климатизатор упрямо поддерживал в рубке +27 по Цельсию. Пожалуй, она все же сглупила — ну и что, подумаешь, села бы в гравизахваты…
Вертикаль резко вильнула, и пилот врубила сразу три корректировочных двигателя. Корабль дернулся, выравниваясь, но эта маленькая победа стоила ей еще одного импеллера. Альтиметр показывал две тысячи метров до площадки. Можно сказать, совсем рядом.
Трамп продолжал снижаться — очень медленно, зато практически не отклоняясь от необходимой траектории. Катя могла бы назвать себя лучшим пилотом Сибириады — это было бы некоторым преувеличением, но в первый десяток она, безусловно, входила. Два года во Флоте, да еще пилотом истребителя — в этом захолустье подобным послужным списком могли похвастаться немногие из гражданских. Семь боестолкновений. И даже один сбитый противник.
Но эта посадка выпьет из нее крови, пожалуй, столько же, сколько настоящий боевой вылет.
Внезапно взвыла сирена. Сразу три планетарных импеллера сменили цвет с зеленого на желтый, а затем и на красный. Цифры на альтиметре ускорились, последняя, фиксирующая десятые доли метра, и вовсе слилась в одно смазанное мерцание. Трамп падал. Индикаторы крена и тангажа, до этого радовавшие глаз сотыми долями градуса, замигали красным, показывая сильное отклонение от нормы.
— Катя, я…
— За-а-аткнись, Ма-акс!!! — заорала пилот. — Убью! Не смей!
Корабль стремительно приближался к земле. Уже не экономя ресурсы слабеньких коррекционников, Катя отчаянно держала глиссаду — пока это удавалось, и падение можно было, с некоторой натяжкой, назвать управляемым. Триста метров… двести… сто… пятьдесят… взвыл маршевый двигатель, вбивая в упрочненный бетон посадочной площадки струю плазмы. Ремни врезались в тело — наверняка останутся синюшные полосы. Там, внизу, был сейчас настоящий ад, но бетон способен был выдержать и не такое. Космодромные конструкции рассчитаны на старт корвета, производимый на маршевом.
— Есть контакт! — резанул по ушам восторженный вопль диспетчера. Но Катя знала о посадке и без подсказок.
— Всем системам — отключение.
Она устало вытерла тыльной стороной ладони пот. Посадила. Надо же…
Грузовой пандус откинулся, броневая плита легла на еще горячее бетонное покрытие.
Вот сейчас Катя была олицетворением всего восторженного, что можно услышать о космосе и космонавтах. Идеально отглаженный бежевый мундир, эмблема гражданского мастер-пилота, нашивки боевых вылетов. Невысокие полусапожки с подмагниченными подошвами. Волосы распушены, золотой волной спускаясь до середины спины. Наверняка Макс, несомненно наблюдавший за ней через видеокамеры посадочной площадки, в этот момент затаил дыхание.
Бетон еще не остыл, над ним струилось марево раскаленного воздуха. Девушка усмехнулась: да, отменная посадка. Ни одного повреждения — если не считать перегоревшее оборудование. Но с импеллерами все ясно — планетарные давно выработали все мыслимые сроки эксплуатации.
Быстро перебежав через наиболее горячий участок, Катя подошла к краю площадки и, опершись об ограждение, с наслаждением вдохнула прохладный воздух. После теоретически стерильной, многократно прогнанной через фильтры (все равно никакая фильтрация не способна устранить осточертевший запах масла, горелой проводки и пота) атмосферы корабля настоящий воздух казался восхитительным. Седьмая Посадочная находилась на краю космодрома, и совсем рядом, всего в полутысяче шагов, начинался лес даже сюда доносился аромат зеленой листвы, пусть и слегка смешиваясь с запахами гари и раскаленного металла. Катя зажмурилась, представляя свою маленькую, но такую уютную квартирку… и кровать с чистой-чистой простынею.
Послышался мягкий рокот, и к выходу с площадки подкатил небольшой робот-кар. Катя забралась на сиденье, коснулась сенсора — и ярко-желтая машинка неторопливо двинулась к далекому зданию астропорта. Перемещаться в посадочной зоне самостоятельно категорически запрещалось — в бортовой компьютер кара непрерывно поступала информация о безопасном маршруте. Впрочем, сейчас на космодроме было тихо.
Представитель «Галакта» уже ожидала пилота. Довольно интересная сухощавая женщина лет шестидесяти встала с кресла, как только Катя появилась в дверях.
— Капитан Шелест? — вопрос был в высшей степени формальным — они обе давно знали друг друга.
— Во плоти, инспектор.
— Блестящая посадка. Я наблюдала за вами.
— Спасибо, — чуть заметно усмехнулась Катя. Похвала была приятна, тем более от этой женщины. В молодости Анна Ремезова была отличным пилотом, это знали все. И сейчас на ее сером мундире поблескивали три крошечные звездочки — эмблемы дальних экспедиций. Предмет тихой зависти мастер-пилота Екатерины Шелест.
Прошли те времена… Уже много лет дальние экспедиции осуществлялись исключительно силами Флота. Все началось с колонии Келли, Альтаир-3. С дикой и бессмысленной бойни, в результате которой оказался стерт с лица земли единственный городок в полторы тысячи жителей. Флот прочесал все ближайшие сектора, но не нашел никаких следов врага. В свое время средства массовой информации подняли по этому поводу невероятный шум, обвиняя военных во всех смертных грехах, начиная от халатности и заканчивая прямым небрежением интересами Федерации. Заговорили и об амстад, но Ассамблея выложила груду документальных свидетельств того, что ни один корабль Роя не приближался к Альтаиру ближе чем на пять парсек. Разумеется, никто амстад не верил, но для официальных обвинений нужен хоть какой-нибудь повод.
Затем исчезла экспедиция к Фомальгауту — простой, давно опробованный маршрут, жалких двадцать два световых года от Солнца. И снова недели бесплодных поисков. В течение следующих трех лет пропали еще четыре экспедиции, после чего Армия, ссылаясь на интересы Федерации и заботу о безопасности граждан, сосредоточила в своих руках все исследования, проводимые вне сферы диаметром около сорока световых лет.
— Мастер-пилот Шелест, вынуждена официально известить вас… — инспектор сделала паузу. Затем, вздохнув, продолжила: — Что компания «Галакт» прекращает действие вашего контракта в связи с ликвидацией закрепленного за вами трампа К-12. Мне жаль.
— Мне тоже.
Катя понимала, что этот разговор — такая же формальность, как и приветствие. Инспектор выполняла свою работу. Может быть, позже им удастся поговорить наедине, и тогда Ремезова найдет другие слова. Из всех «жаб» она была самой человечной. И единственной, кого не называли «жабой» в глаза.
— Ваша карточка, мастер-пилот.
Инспектор протянула небольшую пластиковую карточку, на которую была внесена плата за последний рейс обреченного трампа. Катя прикоснулась пальцем к сенсору, сканер считал ее биокод и выдал на небольшой экран сумму. Девушка чуть вздернула бровь — удивление было приятным. И все же… и все же она обязана уточнить.
— Сумма больше оговоренной в контракте.
— Совершенно верно, мастер-пилот. Небольшая премия от компании… за мягкую посадку.
— А если бы я разбила трамп вдребезги? Ремезова улыбнулась уголками губ:
— Тогда это была бы премия за риск. Катя, «Галакт» действительно сожалеет о случившемся. Увы, транспортные рейсы не оправдывают себя. «Стационар-1» убыточен, и это не секрет даже для обывателей. Компания сворачивает свою деятельность, оставшиеся трампы будут проданы… Хотя кому нужен этот металлолом! Вероятно, права на разработку астероидного пояса перекупит «Звездный Мост» или какая-нибудь другая из мегакорпораций. Как водится в подобных ситуациях, за гроши. Сюда доставят мобильные заводы… но я думаю, что роль «челнока» тебя не устроит.
От одной мысли о таком применении ее пилотского мастерства у Кати мороз пошел по коже.
— Удачи, мастер-пилот Шелест.
Инспектор чуть склонила голову, резко повернулась и с явной торопливостью двинулась к выходу из астропорта. Катя вдруг подумала, что и для Ремезовой это — прощание. Не с Катей — с космосом. Пусть Анна давно уже не покидает планету, но она все равно ощущает некую сопричастность, некую связь с той жизнью, которой отдала столько лет. А если «Галакт» исчезнет… найдется ли у нового хозяина место для шестидесятилетнего портового инспектора? Вряд ли.
Настроение было испорчено безнадежно. Девушка даже не поднялась в диспетчерскую, хотя Макс наверняка ждал ее. Ничего. Переживет.
Катя вышла из здания — Ремезова уже уехала. Навалилась усталость, очень захотелось спать. Нет, сначала принять настоящий душ — долгий, на целый час. Или больше. Стоять под тугими теплыми струями и не думать о том, что рециклер трампа дышит на ладан и не успевает очищать воду, а потому на душ отводится не больше пяти минут. Потом поужинать… что-нибудь экзотическое, с премии вполне можно позволить себе маленькую роскошь. А уже потом — спать… долго-долго.
Она села в такси, сунула карточку в прорезь на приборной панели. Послышалось тихое гудение. Затем из динамика раздался приятный мужской голос:
— Приветствую вас, госпожа Шелест. Маршрут?
— Домой.
— Время в пути — два часа семь минут. Желаете музыку?
— Нет. Я, пожалуй, вздремну.
— Как пожелаете, госпожа.
Катя откинулась в кресле и закрыла глаза.
Терминал выдал десяток строк, и Катя закусила губу. Так мало вакансий… Да уж, Сибириада действительно приходит в упадок. Еще лет двадцать назад на космодроме каждые пять минут садился или взлетал корабль. Тогда именно здесь проходила граница освоенного людьми пространства. Хотя «освоенного» — сильно сказано.
Так или иначе, но тогда жизнь на Сибириаде била ключом. По заказу Флота отгрохали великолепный космодром, оборудованный по последнему слову техники. Научный корпус развернул несколько баз на планете (зачем — так и осталось тайной за семью печатями, ибо ничего стоящего научники не нашли). Спустя год прибыли транспорты с колонистами. А когда геологи оценили богатства астероидного пояса, колония и вовсе получила статус «А», то есть режим наибольшего благоприятствования. Вскоре «Галакт» — тогда еще фирма молодая и преисполненная амбиций — вложил немалые деньги в монтаж орбитального завода «Стационар-1» и доставил в астероидный пояс два десятка автоматических обогатительных фабрик. Начались регулярные рейсы трампов — выгодные рейсы, астероидный пояс находился невероятно близко к планете, всего лишь чуть более полутора миллионов километров. Около тридцати часов крейсерского хода для обычного малотоннажника, трое суток — для трампа без нагрузки. Катя застала самый разгар этой эйфории — Земле требовались ресурсы, и каждый сибирианин в мечтах видел себя богачом. Каждый в колонии стремился работать на «Галакт». К чему мучиться с сельским хозяйством, если проще и дешевле закупить необходимое продовольствие. Да и все остальное тоже.
А потом все неожиданно изменилось.
В 2358-м, одна за другой, с интервалом всего лишь в три месяца, были исследованы две планетные системы в одной обнаружили три астероидных пояса, в другой — два. И все оказались чрезвычайно богатыми. Но самое главное, обе системы располагались много ближе к Солнцу.
И о Сибириаде забыли.
Сначала ушли военные — отправились к новым рубежам. Потом свернули свою работу научники. Потом оказалось, что цены на привозные продукты, еще недавно казавшиеся такими заманчивыми, уже вызывают раздражение. А продукция «Стационара-1» не пользуется особым спросом — и не будет пользоваться, если не изменить расценки.
Этот период Катя практически не застала. Она уже служила во Флоте, рассчитывая получить офицерское звание и, чем черт не шутит, лет через десять — пенсию. Не очень большую, но позволяющую чувствовать себя вполне достойно в любой колонии. На Земле на эти деньги не прожить, но в каком-нибудь тихом уголке вроде той же Сибириады — запросто.
Потом вышел знаменитый закон о женщине-матери. Мол, женщина должна дарить жизнь, а не отнимать ее, и потому в армии женщинам не место. На вспомогательных ролях еще куда ни шло, медики, научный персонал, обслуга… но Кате четко и ясно объяснили, что пилотом ей больше не быть. Закон отменили спустя всего лишь три месяца — метрополия оказалась под угрозой самого настоящего бунта. Но свое черное дело закон сделал — Катя оказалась выброшенной из Флота. С незначительным званием энсина, словно в насмешку присвоенным ей одновременно с вручением приказа о демобилизации. Без пенсии. Почти без денег.
Она вернулась домой, на Сибириаду, и застала полный упадок. Колонии было нечем привлечь инвестиции. «Галакт» еще делал хорошую мину при плохой игре, и мастер-пилот без проблем нашла место… если бы ей за год до того сказали, что она будет радоваться контракту пилота трампа, она съездила бы такому пророку по морде. А тут она и в самом деле обрадовалась — работа, по меркам колонии, считалась высокооплачиваемой. К примеру, Макс получает за три месяца столько, сколько Катя за один рейс.
Девушка вздохнула. Макс — получает. А она… конечно, есть кое-какие накопления, позволяющие продержаться первое время. Полгода, год — не больше. И то при жесточайшей экономии. Вчера она, скажем, ухлопала в ресторане десять ев. Если питаться синтетикой, то на эти деньги можно было бы протянуть недели три.
Она принялась просматривать вакансии. Первые три отпали сразу — требовался обслуживающий персонал на станции Орбита-1 и Орбита-2, оплата по категории «С2» в принципе, не так уж и плохо, но… но профессиональному пилоту переквалифицироваться в клиннинг-оператора (попросту говоря, в уборщика) — об этом не хотелось даже думать. Следующая вакансия выглядела приемлемо — компании «Трансспейс» требовался пилот для выполнения нерегулярных рейсов к навигационным маякам. Инженеры Федерации уже лет сто бились над решением проблемы надежности бакенов, но выходящий из пульсации корабль порождал такую энергетическую волну, что маяки постоянно выходили из строя. В последние годы этими вопросами вроде бы занялся Технический корпус, но, судя по успехам научников от армии, служащие компаний типа «Трансспейс» еще долго будут обеспечены работой. Катя нажала кнопку вызова. Экран на мгновение подернулся мутью, затем на терминале появилось лицо молодого мужчины в традиционной серой униформе. На воротнике мундира поблескивала серебряная спираль — не блещущая оригинальностью эмблема компании.
— «Трансспейс», Дмитрий Семенихин. Слушаю вас, госпожа.
— Екатерина Шелест, мастер-пилот. Я по поводу вакансии…
— Вакансии? — Диспетчер сделал удивленное лицо. Нарочито-удивленное, как показалось Кате.
— В сети ваше объявление о поиске пилота для…
— О, простите. Да, мы объявляли о наборе. Семенихин замялся, затем осторожно поинтересовался: — Госпожа Шелест, вы внимательно читали условия?
— Предельно внимательно.
— Боюсь, что это не совсем так. Компания «Трансспейс» нуждается э-э… в пилоте-мужчине.
— В информационном сообщении об этом не было ни слова, — отчеканила Катя.
— Видимо, это чья-то недоработка. Виновный, разумеется, понесет наказание. Тем не менее мы не можем предоставить вам эту вакансию.
— С каких пор… с каких пор вопросы пола становятся значимыми при приеме на работу? — сухо поинтересовалась Катя, сверля Семенихина бешеным взглядом. — Или я должна обратиться в суд с обвинением в дискриминации?
Она уже не сомневалась, что этого места ей не получить. И диспетчер здесь ни в коей мере не виноват: ему приказали — он выполняет. Официально права мужчин и женщин были практически уравнены, но на деле часто выходило иначе.
— Быть может, я переключу вас на старшего менеджера, мадам Шелест?
— Будьте любезны.
— Придется подождать.
Изображение диспетчера исчезло с экрана, сменившись логотипом компании. Ждать пришлось долго. Катя не сомневалась, что, прежде чем переключить канал, добросовестный Семенихин доложил начальнику суть проблемы. Наконец на экране появился другой мужчина — благообразный, седой, упитанный. На вид — настоящий душка. Но, как показывает практика, душки старшими менеджерами не становятся.
— Рад знакомству, госпожа Шелест. Я Клайв Паркер, полномочный представитель компании «Трансспейс» на Сибириаде.
По-русски он говорил очень чисто, так чисто, как говорят только на чужом языке.
— Я требую объяснений, мистер Паркер. Ваш сотрудник нагло отказал мне в предоставлении вакансии пилота…
Паркер мягко улыбнулся. Ну прямо-таки добрый дядюшка, выговаривающий непослушной внучке за очередную шалость. И голос его был такой же мягкий, сладкий.
— Позвольте разъяснить вам политику компании в отношении найма сотрудников, госпожа. К моему величайшему сожалению, Сибириада переживает не лучшие времена, и процент безработных на планете непрерывно растет. Многие семьи едва сводят концы с концами… Я правильно выразился? Поэтому наша компания старается предоставлять рабочие места тем, кто вынужден кормить семью.
— А тем, кто вынужден кормить себя?
— Госпожа Шелест… я успел просмотреть ваш послужной список. Я готов признать, что вы сейчас один из опытнейших пилотов колонии. Но техническое обслуживание бакенов — с этим справится даже новичок. Новичок, у которого есть престарелые родители, братья, сестры… Он вздохнул и добавил:
— Признаю, компании не нужно судебное разбирательство. Я допущу вас к конкурсу. У нас уже четыре заявки. Прошу вас лишь об одном, госпожа Шелест: я перешлю вам досье на остальных кандидатов. Прочитайте. Просто прочитайте.
— Не трудитесь.
Катя оборвала связь, злясь на себя за мягкотелость. Какое там досье!.. Она прекрасно знала всех безработных пилотов колонии и могла бы с высокой точностью предсказать чьи фамилии увидит в файлах. Паркер, безусловно, сволочь, и под маской заботы о голодающих скрывается самый натуральный мужской шовинизм. Закон о женщине-матери отменен, но многие мужики восприняли его близко к сердцу.
Прошел час. Катя с ненавистью смотрела на экран, где мерцала последняя запись:
«Компания «Перспектива», представляющая на Сибириаде интересы Фонда «Будущее Федерации», объявляет набор желающих участвовать в программе «Скайгард». Условия приема — при собеседовании».
Название программы не говорило ни о чем… вернее, ни о чем хорошем. За вычурным словом «Скайгард» просто не могло скрываться что-нибудь приличное. Небось какое-нибудь заумное, никому, кроме пары-тройки узких специалистов, не нужное исследование. Серьезные дела столь помпезно не именуют. «Небесная стража»… Придумают же!
— Привет, Шелест! Я как узнала, что ты вернулась, так сразу к тебе!
Леночка ворвалась в квартиру словно вихрь, распространяя вокруг запах дорогих духов. Она чмокнула подругу в щеку и плюхнулась в кресло, вытянув длинные ноги, предмет зависти женской части колонии и вожделения — мужской.
— Я ужасно рада тебя видеть! Ты не представляешь себе, как я соскучилась! Слушай, как насчет шампанского, а? Я угощаю.
— Ну, если угощаешь… — неуверенно протянула Катя, прекрасно представляя себе цену настоящего шампанского. Именно настоящего, с Земли, поскольку другого Леночка не признавала, авторитетно заявляя, что шампанское бывает только французским, все остальное — дешевые или дорогие подделки.
Эта белокурая красавица могла себе позволить такую роскошь. Александр Градов, отец Леночки, один из самых богатых людей колонии, большой любитель старины, известный практически всем видным антикварам и коллекционерам Федерации, сколотил свое состояние на рудных разработках Сибириады. То ли помогла природная сметка, то ли просто невероятно повезло, но он продал свои акции «Галакта» всего лишь за месяц до того, как разработка астероидных поясов Сибириады начала движение от сверхдоходной к убыточной. Потом последовало еще несколько удачных вложений, и теперь Леночка слыла самой богатой невестой планеты.
— Только давай здесь, а? У тебя так уютно…
Не дожидаясь согласия подруги, Леночка отстучала на терминале заказ в ближайший ресторан и сунула в прорезь считывателя свою карточку. Катя нахмурилась — она не любила, когда столь беспечно швыряются деньгами. Пир, который она устроила себе вчера, выглядел легкой разминкой по сравнению с тем меню, которое составила Лена.
Некоторое время они просто болтали — вернее, болтала в основном Леночка, вываливая подруге все сколько-нибудь значимые новости колонии. Все эти сведения можно было получить и обычным путем, терминал заботливо записывал для Кати все передачи в период ее отсутствия, зато в изложении Леночки новости занимали куда меньше времени.
— Как прошел полет? — поинтересовалась Лена, выложив основные сплетни.
— Нормально.
Стандартный вопрос, стандартный ответ. Леночка могла часами щебетать о новых веяниях моды, о последних достижениях в области косметики, даже о политике, но этот дежурный вопрос задавался всегда. Обычно ответ пропускался мимо ушей — ясное дело, раз Екатерина дома и живая, значит, рейс можно считать вполне успешным. А если какие-то проблемы и были, на них можно наплевать. Такова традиция спейсменов: если ты вышел из корабля, стоящего на посадочной площадке космодрома, на своих ногах и не отправился тут же в госпиталь — значит, все путем.
В этот раз Леночка иронично изогнула бровь:
— Нормально, значит. Шелест, все уже знают, что тебя выперли из «Галакта».
— Макс настучал?
— Кать, все — это значит все. О том, что «Галакт» сворачивает работы в поясе, говорят уже две недели. По всем каналам.
— Ну и черт с ними…
Раздался сигнал домофона — доставили заказ из ресторана. Вошли двое молодых парней, нагруженных судочками и посудой, споро расставили на столе угощение, водрузили на середину стола ведерко со льдом, из которого торчало укрытое фольгой горлышко, и собрались было исчезнуть.
— Стоять! — рыкнула Катя. — Кто-то тут считает, что девушки должны сами открывать шампанское?
— Прошу прощения, госпожа, сей момент.
Лена сделала маленький глоток, закрыла глаза и довольно причмокнула.
— Ладно, мальчики, свободны. Дождавшись, пока посыльные уйдут, она повернулась к подруге:
— Знаешь, Кать, я решила уйти из дома.
— Опять? — вытаращила глаза Катя.
Леночка уходила из дома уже в десятый раз. Обычно все заканчивалось двумя-тремя ночевками у подруги или в отеле — она традиционно выбирала лучший отель, поэтому отцу было не сложно выследить блудную дочь. Спустя некоторое время беглянка успокаивалась, прощала любящему родителю действительные или мнимые обиды и возвращалась домой. Рано овдовевший отец души не чаял в дочке, а потому позволял ей любые капризы.
Девушка и в самом деле доставляла папаше немало хлопот. И при этом Лену никак нельзя было назвать богатой дурой. Она успешно закончила медицинский колледж (правда, по ускоренной программе, о чем предпочитала не распространяться), неплохо разбиралась в компьютерах и относительно свободно говорила на шести языках, помимо родного. Просто то, что для других было способом добывать средства к существованию, для Лены было не более чем игрой. И, как любая игра, быстро надоедало. Ей прочили карьеру врача, ей предлагали аспирантуру на кафедре лингвистики, но к этому моменту девушка уже находила себе другое, более интересное занятие.
— В этот раз все серьезнее, — покачала головой Леночка. — Папа решил выдать меня замуж. Она всегда называла отца «папа» — именно так, с ударением на последнем слоге и напрочь игнорируя падежи.
— Серьезно?
— Куда серьезней, — фыркнула девушка. — И, кстати, забыл спросить мое мнение.
— Вообще говоря, в твои двадцать два пора быть замужем уже во второй раз.
В словах Кати (которая была лишь на три года старше, но ощущала себя уже совсем-совсем взрослой, оттого в ее речи периодически проскальзывали менторские интонации) был резон. Здесь, на Сибириаде, замуж выходили рано — как правило, лет в семнадцать. Леночка определенно засиделась в девицах. С другой стороны, отец наверняка искал для дочери самую лучшую партию, а в медленно умирающей колонии найти достойного кандидата представлялось определенной проблемой.
Шутки Лена не приняла.
— Я ничего не имею против того, чтобы выйти замуж, чуточку суховато заметила она. — Но за того, кого выберу сама.
— И кто он?
— Граф, — скривилась девушка. — Представь себе, настоящий граф. Михаил Орлов.
— Мало ли Орловых на свете…
— Да нет, там все точно, папа специально проверил. Решил, понимаешь ли, мне титул купить…
— Ну а что в этом такого? — пожала плечами Катя.
И в самом деле, ничего необычного в решении господина Градова не было. В последнее десятилетие Федерация в очередной раз переживала всплеск любви к старине. Ну, не вся Федерация, а ее русская составляющая. Молодежь устраивала приемы и балы, где обязательным условием участия было соответствие костюма заданному историческому периоду, люди постарше копались в своей родословной, старательно выискивая корни в старинных дворянских семействах. Кто-то пропихнул через правительство закон о восстановлении дуэльного кодекса — пусть и с диким количеством ограничений, но все же… И каждая вторая русская девчонка мечтала о титуле.
Так что казалось вполне логичным, что господин Градов пожелал обеспечить дочери настоящий титул. Проверить достоверность титула жениха было делом дорогостоящим и длительным, но вполне реальным. Кроме того, брак, устраиваемый родителями, тоже был достаточно распространен — статистика упрямо утверждала, что такие союзы живут в среднем на 7 лет дольше обычных, заключаемых по «большой и светлой любви». В условиях, когда десятилетний брак уже вызывал уважение, это было немало.
— Кать, ты серьезно?
— Ленка, да ты сама подумай! Ты — графиня… графиня Орлова… Черт, неплохо звучит!
— Шелест, я бы его тебе подарила. Только, прости, жених не захочет.
— Хочешь сказать, я так плохо выгляжу? — Катя попыталась обидеться, но долго дуться на Леночку было практически невозможно.
— Нет, ты красавица, умница и вообще само совершенство, — Леночка сощурилась, придирчиво осматривая подругу. — Приодеть бы… только вот этот господин Орлов совершенно не интересуется внешними данными невесты. Его гораздо больше волнует размер моего приданого. Это торг, понимаешь? Он мне титул, я ему деньги.
— Почему ты так плохо думаешь о человеке?
— Почему? Да потому, что нельзя влюбиться в фотографию! Зато очень легко можно влюбиться в размер банковского счета! Папа с этим… графом уже все решили, но он даже не выразил желания поговорить со мной! Летит, понимаешь ли… на «Эльдорадо». Дешевка.
Катя понимающе хмыкнула. «Эльдорадо» был старым лайнером класса А7, построенным еще лет семьдесят назад. По тем меркам корабль считался неплохим, но сейчас самые лучшие его каюты не тянули и на бизнес-класс. На А7 сейчас летали коммивояжеры, небогатые колонисты и не особо высокопоставленные сотрудники госструктур, чьи командировки традиционно финансировались по минимуму. Пожалуй, использование такого транспорта говорило само за себя. И все же…
— Лен, лайнеры класса «элит» прилетают на Сибириаду в лучшем случае раз в полгода. Может, он просто торопится на встречу с тобой?
— Ага… на встречу с чековой книжкой он торопится… Я все решила. Уйду из дома, уеду куда-нибудь. Найду работу.
— Ленка, ты и работа — понятия трудносовместимые.
— Думаешь, я шучу? Да я вот прямо сейчас билет закажу! — Она отставила бокал и направилась к терминалу.
Катя хотела было заметить, что если господин Градов не дурак (а в глупости или непредусмотрительности его обвинить было бы затруднительно), то любая попытка дочки приобрести билет легальным способом заранее обречена на провал. То есть билет ей продадут — но и папулю тут же известят. Но уже приготовленный язвительный комментарий не понадобился.
— Ух ты! Ты решила в стражи записаться?
— Ты о чем? А… я тут вакансии просматривала. Паршиво дело, Ленка, никаких перспектив.
— А «Скайгард»?
— Да что «Скайгард»… наверняка какая-нибудь глупость.
— То есть ты не в курсе? — Лена вытаращила глаза. — О господи, Кать… да об этом по всем каналам только и говорят. У тебя же стандартный терминал. Он в твое отсутствие информацию пишет?
— Да.
— Ты ее просматриваешь?
— Я ее стираю, — буркнула Катя. — Лен, как ты себе представляешь просмотр всего мусора, что накопился тут за три недели?
— Значит, так…
Примерно десять дней назад министр обороны Федерации… этот… как его… не помню, неважно. В общем, он заявил, что в связи с расширением Сферы Флот уже не может в полной мере обеспечить выполнение полицейских функций. Ну там пиратство, контрабанда и прочее… И что колонии должны сами заботиться о своей безопасности, а задача Флота — расширение Сферы и сдерживание Чужих.
— Особенно учитывая, что Чужие ни на кого не нападают.
— Ну да, хотя армия утверждает, что это большой вопрос. Они до сих пор считают, что Келли и пропавшие экспедиции — дело рук Чужих. Пусть даже не амстад, но все равно не людей. Потом сделал заявление Руденко, президент Фонда «Будущее Федерации». Насчет того, что фонд организует собственное полицейское формирование, эту самую «Небесную Стражу». При условии, если армия возьмет на себя большую часть финансирования. Дальше было много обсуждений, это не интересно. В общем, «Перспектива» — ну, это фондовская компания, раньше занималась тут какими-то исследованиями. Древние руины на острове Диком изучали. Теперь вот набор объявили… кое-кто из наших туда подался.
Внезапно Лена замолчала, а затем схватила Катю за руку:
— Ой, а давай вместе запишемся? Там, говорят, экипажи от двух до шести человек комплектуют… это же так интересно! Катя долго и внимательно смотрела на подругу, пока та не залилась краской.
— Значит, так, дорогая моя, — девушка говорила совершенно серьезно, — интересно — это сериал по видео смотреть. Или на выставку сходить. И еще рассказы бывалых пилотов интересно послушать. А патрулирование пространства, если это всерьез, вещь опасная. Знаешь, и пираты, и контрабандисты очень не любят, когда им мешают. И часто стреляют.
— Кать, ну ты же была военным летчиком! Да тебя там с распростертыми объятиями встретят. Сколько на всю Сибириаду пилотов с армейским опытом? Десяток? Организуем женский экипаж. И Соболеву возьмем, она мне как раз говорила, что работа ей осточертела.
Катя сосредоточилась и попыталась настроиться на долгую и жаркую беседу, заранее зная, что вряд ли одержит победу. С тех пор как Леночка достигла совершеннолетия, ее никто, и ни в чем не мог переспорить. Если уж дочка господина Градова вбила что-то себе в голову, то переубедить ее было невозможно. Во всяком случае, до тех пор, пока ей не надоедала собственная идея.
— Приветствую вас в компании «Перспектива». — Равнодушно-дружелюбная улыбка на лице секретаря казалась наклеенной. — Чем могу помочь?
— У нас назначено собеседование по программе «Скайгард», сухо ответила Катя.
— Минуточку… — секретарь уставился в свой терминал. — Шелест и Градова, верно? Пройдите в пятый офис, пожалуйста. Вас ждет директор компании.
С момента вечеринки с шампанским прошло три дня. На отсрочке настояла Леночка, туманно заявив, что ей надо сделать кое-какие дела. Темнить было не в ее привычках, но Катя спорить не стала, в глубине души надеясь, что появится какая-нибудь вакансия и с бредовой идеей насчет «Небесной Стражи» можно будет покончить. Надежды не оправдались, исчезли даже те предложения, что были первоначально, — кто-то счел для себя приемлемым принять контракт на уборку помещений орбитальной станции.
Пришлось идти в «Перспективу». Катя была в своем излюбленном бежевом мундире со всеми регалиями… кроме одной. Зато Леночка блистала!.. На ней был нежно-салатовый брючный костюм, настоящий шедевр модельеров с Земли, стоивший совершенно немыслимых денег. Подразумевалось, что костюм был более уместен для посещения офиса, но на самом деле скрывал точеную фигуру девушки не более, чем обтягивающие платьице для коктейлей. Судя по тому, как заблестели глазки секретаря, должный эффект был произведен.
Обстановка в офисе была спартанская. Простой стол с терминалом и принтером, десяток кресел возле четырех стеклянных столиков. Катя была разочарована. Федеральный проект — и никакой шумихи, пестрых плакатов и броской рекламы… она бы ничуть не удивилась, встретив у дверей «Перспективы» суровых десантников в тяжелой штурмовой броне. Но все было рутинно, скучно…
Владелец офиса производил довольно благоприятное впечатление. Упитанный мужчина средних лет, в костюме явно недорогом, но хорошо сшитом. Седые виски, чуть чрезмерно лохматые брови, гладко выбрит — явно не уроженец Сибириады. Здешняя мода диктовала мужчинам иметь хоть какую-нибудь растительность на лице, если не бороду, почти обязательный элемент для всякого, претендующего на положение в обществе), то хотя бы усы. Так что на светском рауте на этого джентльмена, пожалуй, косились бы с непониманием — а вот этому кабинету он вполне соответствовал. Скажем, среди плакатов с боевыми звездолетами он не смотрелся бы. А здесь — в самый раз. Он поднялся навстречу девушкам, вышел из-за стола, церемонно поцеловал каждой руку. Видимо, тоже был сторонником медиевистских течений в обществе.
— Госпожа Шелест, госпожа Градова? Очень рад встрече. Владимир Адарич, к вашим услугам. Прошу, присаживайтесь. Сок, кофе, чай? Может быть, чего-нибудь покрепче?
— Кофе, если можно, — Леночка выдала самую обворожительную из своих улыбок. — Господин Адарич… или можно просто по имени?
— Буду польщен, — он снова поклонился. — А чего желает госпожа Шелест?
— Тоже кофе.
— Один момент… — Адарич вернулся в свое кресло и включил терминал: — Анечка, будь добра, три кофе.
Буквально через минуту на столиках появились крошечные чашки, горячий кофейник, вазочки с печеньем и конфетами. Интересно, а если бы на собеседование пришли мужчины? Вероятно, нашлось бы пиво, легкая закуска… и традиционная русская водка. Чем черт не шутит, может быть, привозная.
— Так, что вас интересует, дамы?
— Сведения по проекту «Скайгард», заявила Леночка.
Еще дома девушки договорились, что все переговоры будет вести Градова. Третья их подруга, Снежана Соболева, предложение присоединиться к проекту Фонда выслушала равнодушно, сказала, что согласна, но сейчас страшно занята, поэтому дает девочкам карт-бланш на любые действия и, когда придет время, подпишет любые бумаги там, где ей ткнут пальцем.
Снежка и в самом деле была бы ценным приобретением для команды. Катя все еще надеялась, что Леночка в последний момент передумает… или вмешается старший Градов, что тоже было бы неплохо. А вот Снежка… Катя познакомилась с ней еще в период своего пребывания в армии. Соболева служила в десанте — не в боевых частях, а техником. Потом, после выхода закона о женщине-матери, Снежку, как и многих других, отправили на вольные хлеба. Узнав, что Катя возвращается на Сибириаду, Соболева присоединилась к ней и теперь уже который год работала в технической бригаде астропорта. Правда, на довольно-таки нищенском окладе, но, учитывая резкое падение транспортного потока, сама работа тоже не особо напрягала.
— Желаете присоединиться к проекту? — расплылся в улыбке Адарич.
— Мы думали об этом, — кивнула Лена. — Но требуется больше информации.
— Как будет угодно дамам. Суть вы, вероятно, знаете. Фонд «Будущее Федерации» в настоящее время реализует ряд проектов под общим названием «Частная инициатива». Проекты затрагивают самые разные области — образование, исследования… и безопасность. Фонд принял решение о формировании гражданской службы безопасности под названием «Скайгард». Финансирование этой службы идет за счет армии, но координация действий патрульных осуществляется планетарными администрациями. Он глотнул кофе, аккуратно промокнул губы салфеткой и продолжил:
— Тем, кто пожелает принять участие в проекте, при наличии у них необходимых профессиональных качеств, будут предоставлены корабли и необходимое оборудование. Поскольку «Скайгард» — не армия, служба в нем осуществляется на коммерческой основе, то есть с участниками заключаются контракты стандартизованного образца. В соответствии с этим контрактом патрульные могут получать задания от баз «Скайгард» или от армии. Условия оплаты зависят от ситуации.
— С этого места подробнее, пожалуйста, вставила Леночка.
— Дамы желают заключить контракт?
— Да. Давайте обсудим детали. Как я понимаю, контракт предусматривает фиксированную оплату помимо вознаграждения за исполненные поручения Флота и планетарных администраций.
Катя не узнавала подругу. Собранная, спокойная, никакой суетливости или болтливости.
— Да. Оплата по классу С5…
— Это неприемлемо, — улыбнулась Леночка. — Я думаю, С8 было бы правильнее.
— Я не…
— Можете, Владимир, можете, — Градова внимательно посмотрела на директора. — Я прекрасно знаю, как заключаются контракты такого рода. У вас достаточно широкие полномочия. Я могу поспорить, что оплата по классу С8 вполне укладывается в отведенные вам рамки.
— Не надо спорить. — С лица Адарича медленно сползало любезное выражение. — Проиграете. Я могу повысить ставку только до С7.
— Ну что ж, С7 — тоже неплохо…
Катя старалась ничем не высказывать своего удивления. Даже С5 был приличной ставкой… Эту ставку ей платил «Галакт», и она считала себя вполне достойно зарабатывающим пилотом. Хотя, разумеется, смешно сравнивать скучные рейсы трампа и охоту за контрабандистами, буде такая все же состоится.
— Каковы условия дополнительных контрактов? — продолжала допрос Леночка. Адарич пожал плечами:
— Не знаю. Предполагалось, что это будет либо фиксированная сумма, либо некий процент от рыночной стоимости контрабандного груза. Плюс премия, если будут выявлены предметы, выставленные в Федеральный розыск… хотя это общепринятая практика.
— Я в курсе. Какой корабль предоставляет компания?
Директор преувеличенно внимательно уставился в терминал.
— На данный момент имеется свободный корабль класса «Протей»…
— Да это…
Леночка не слишком вежливо наступила Кате на ногу, призывая к молчанию, и заговорила сама:
— Легкий тактический штурмовик класса «Протей». Четырехместный. Модель разработана в 2307 году. Первоначально «Протей» планировалось применять в качестве малого патрульного корабля Флота на средних и дальних дистанциях, а также в качестве средства усиления. Было выпущено четыре тысячи «Протеев», но столкновение с Ассамблеей Амстад в 2314 году показало полное несоответствие «Протея» требованиям, предъявляемым к штурмовику такого класса. Слабое вооружение, слабая силовая защита, недостаточная мощность двигателей. Уцелевшие корабли в количестве 352 единицы были сняты с вооружения и поставлены на консервацию. Говоря иными словами, это железный гроб, Владимир.
Скрывать своего удивления Катя больше не могла, переводя вытаращенные глаза с подруги на директора и обратно. Видимо, тот тоже пребывал в состоянии шока.
— Я думаю, что ваше руководство, Владимир, это прекрасно понимает. Поэтому использование подобных кораблей возможно только с условием их дооснащения. Я бы хотела узнать, какую сумму вы намерены выделить для приведения «Протея» в приемлемое состояние?
Теперь благодушия на лице Адарича не было ни капли. Более того, на красавицу Градову он смотрел с явно выраженной неприязнью.
— Сто пятьдесят тысяч, — сухо выдавил он из себя.
— Четыреста, — в тон ему ответила Леночка. — И даже это по-божески. Доработка «Протея» включает в себя переделку ракетных бункеров под каюты экипажа, замену импеллеров на модель И7к-бис или выше…
— Да такие импеллеры разорвут эту лоханку на части! — взвился Адарич.
— …монтаж дополнительных шпангоутов, полную замену навигационного оборудования, размещение на борту мобильного медицинского комплекса «Гиппократ-МЗ». Это если не считать всякого рода мелочей. Да, в четыреста тысяч можно уложиться.
Адарич постучал по клавишам, некоторое время тупо смотрел на экран. Затем вздохнул:
— Триста пятьдесят. Это предел.
— Ну… хорошо. Значит, подытожим. Оплата по классу С7, два месяца и триста пятьдесят тысяч на доводку по усмотрению экипажа, на период доводки — сохранение 100 % жалованья. Ежегодный тридцатидневный отпуск. По мелочи — право дать название кораблю, право выбора дополнительных контрактов…
— Только при наличии вариантов, быстро вставил Адарич. Вероятно, он уже смирился со своим поражением в этом споре и теперь хотел отступить с честью. — Кроме того, и полиция, и Флот оставляют за собой право затыкать вами, гражданскими, все дыры. Так что на свободу выбора особо не рассчитывайте. Это вам не развлечение, девочки, это серьезная служба. Кстати, мужская служба.
«Начинается, тоскливо подумала Катя. Сейчас начнутся разговоры о политике компании…»
Словно в ответ на ее мысли, Адарич напыщенно продолжил:
— К тому же, при наборе персонала я обязан прислушиваться к мнению руководства Фонда, которое…
— Которое достаточно ясно изложено в указании 354-У, каковое должно было поступить к вам три дня назад. Согласно этому документу, в патруль принимаются все желающие, имеющие достаточную квалификацию.
— Да! — Адарич прямо-таки засиял. — Вот именно, дамы. Квалификация. Вы поймите, ни фонд, ни Федерация, ни, сами понимаете, армия не заинтересованы в том, чтобы выпустить в пространство искателей приключений, да еще и на вооруженных штурмовиках. Участие в программе — это еще и вопрос ответственности перед обществом, дамы.
Катя открыла было рот, но тут же натолкнулась на колючий взгляд Леночки.
— Согласна, — улыбнулась Градова. — Поговорим о квалификации. Капитан корабля, мастер-пилот Екатерина Шелест, двухлетний опыт боевых действий, медаль «За Ригель». Бортинженер корабля Снежана Соболева, техник 1-го класса, четыре года службы во Флоте, 6-я эскадра. Врач Елена Градова, диплом медицинского колледжа с отличием.
— А четвертый? — директор был разбит по всем статьям и готов был сдаться на милость победителя.
— Четвертый? — впервые за всю беседу растерялась Леночка. — Четвертого пока нет…
Адарич довольно улыбнулся и расправил плечи. Устроился в кресле поудобнее.
— Корабль четырехместный. В экипаже должно быть четверо. Я могу отложить подписание контракта, пока вы не найдете четвертого. Как вы понимаете, я не гарантирую, что к тому времени корабль еще будет свободен…
— Четвертый — Монк Дефо, десантник.
Уловив легкую нотку неуверенности в голосе девушки, Адарич простучал по клавишам, покачал головой:
— В базе данных Сибириады такого нет.
— Он прибыл недавно… частным рейсом. Еще не успел зарегистрироваться, пояснила Леночка и затем отчеканила:
— В соответствии с принятыми правилами к отлету экипаж будет готов.
— Я чувствую, что вы лжете, госпожа Градова. Так вот, если к моменту отлета вы не представите мне этого Монка Дефо, я аннулирую контракт. А заодно позабочусь о том, чтобы дорога в космос для вас была закрыта. Навсегда. И знаете что? Вы хотели контракт? Вы его получите!
Директор стукнул по клавише, и принтер мягко заурчал, выбрасывая плотные листы мелованной бумаги. Как носитель информации, бумага давно утратила свое значение, но в последние годы снова вошла в моду. Договор или контракт, оформленный на настоящей бумаге, считался неким шиком и одновременно знаком уважения.
— Ваши подписи, дамы, — Адарич подтолкнул к Леночке свежеотпечатанные листы.
Катя ожидала, что Лена вспылит… или же демонстративно подпишет бумаги. Но Градова спокойно изучила текст от первой до последней строчки и лишь затем старательно вывела внизу каждого листа свою витиеватую подпись. Сама Катя читать текст не стала… Она уже ничего не понимала и жаждала лишь одного — поскорее оказаться с подругой наедине и получить, наконец, объяснения. Пока что все происшедшее казалось ей плохо поставленным спектаклем для одного зрителя. Для нее.
— Я требую объяснений! — прошипела Катя, как только они покинули офис компании.
— Каких? — Леночка была сама невинность.
— Не придуривайся. Если ты мне сейчас скажешь, что разбираешься в боевых кораблях, выпущенных в начале века черт, даже я этого не знала! А импеллеры И7к-бис разработаны всего лишь год назад. Ленка, ты не морочь мне голову!
Девушка довольно усмехнулась:
— А здорово получилось, да? Кать, все просто. У меня инфоимплантат. Подарок папа на совершеннолетие.
Она откинула волосы за ухом — крошечный участок кожи чуть заметно светился зеленым. Катя восхищенно охнула информационный биоэлектронный чип, предоставляющий хозяину возможность мысленного контакта с единой сетью StarNet, стоил примерно столько, сколько спутник планетарной связи. А обучение работе с имплантатом занимало пять-шесть месяцев. Зато крошечная штуковина (уникальный в своем роде сплав земной электроники и биотехнологий амстад), вживленная в череп, давала хозяину не только возможность прямого получения информации из сети без посредства терминала, но и позволяла подключаться к управлению любым устройством, оборудованным системой сенсоконтакта. С учетом того, что у обычного сенсорного шлема неизбежна примерно полусекундная задержка на обработку полученного от мозга сигнала, инфоимплантат предоставлял владельцу огромные преимущества в ситуациях, когда требовалась скорость реакции. Если бы эти чипы не были столь дороги, ими давно бы «оснастили» всех стрелков и пилотов Флота. Выращивание кристалла занимало до десяти лет, и на первом году развития примерно 95 % будущих чипов умирало, поэтому пока эти устройства доставались избранным и очередь была расписана на годы вперед.
— Значит, ты…
— Шелест, я понятия не имею, что такое импеллеры И7к-бис, как выглядит «Протей» и где на нем расположены шпангоуты. Вернее, как выглядит — знаю. Но в сети информации о «Скайгард» — немерено. Было бы желание поискать… тем более в мой инфоимплантат встроены функции криптоатаки.
Катя мысленно увеличила цену устройства в полтора раза. Не потому, что данная функция принципиально усложняла чип — просто модели с криптоатакой предназначались исключительно для специалистов федеральных или армейских служб безопасности, и приобрести их легальным путем было невозможно. Только на черном рынке. Если федеральные агенты разнюхают факт покупки, у папы Градова будут неприятности. Не слишком серьезные — при условии, что возможности незаконно приобретенного оборудования не будут использованы для совершения преступления.
— В общем, я нашла доступ к закрытой информации Фонда. И прекрасно знала, на какие условия этот дядька согласится. А насчет «Протея» и его модификаций… да в сети уже неделю с пеной у рта обсуждают возможные варианты. Я просто выбрала тот, который назвали самым лучшим. Кстати, и про твою медаль там же узнала. А почему ты ее не носишь?
— Не заговаривай мне зубы, — поморщилась Катя. — И ты мне ничего не сказала? Леночка чуть заметно покраснела:
— Как-то… к слову не пришлось. Но ведь все к лучшему, да? Контракт у нас в кармане, так?
— Нет, не так! Что это за Монк… как его там? — Монк Дефо. Очень полезный член экипажа. Но это пока тайна.
— Лена, ты пойми… попытка обмана при заключении контракта попадет во все базы Федерации. Если что — мне до конца жизни работать только ассенизатором.
— Не волнуйся, все будет в порядке. Это сюрприз.
— Терпеть не могу сюрпризы, — мотнула головой Катя. — Знаешь ли, в космосе любой сюрприз сопровождается неприятностями.
— Этот тебе понравится, капитан! — Леночка отдала честь. Чуточку шутливо, чуточку всерьез. — Ну пожалуйста, Шелест, не пытай меня. Все узнаешь.
Катя рассеянно кивнула. Ладно, хочет сделать сюрприз — пусть делает. Назад дороги нет, контракт подписан, надо приступать к работе. Договориться со Снежкой, пусть увольняется и берет на себя контроль за работами по модификации «Протея». Как следует покопаться в сети, собрать всю возможную информацию о проекте… черт, этим надо было заниматься еще вчера. Оформить кучу документов вне всяких сомнений, местные бюрократы еще попортят ей кровь. Сдать кому-нибудь квартиру… деньги небольшие, зато стабильные. Или продать ее? И еще предстоит одна в высшей степени неприятная процедура — встретиться с господином Градовым и попытаться убедить его, что идея втянуть его дочку в наверняка опасное приключение принадлежит не Екатерине Шелест. Поскольку Леночкин папа, если сочтет нужным, может устроить новоявленным патрульным невероятную массу неприятностей. Среди которых банальное аннулирование контракта может оказаться самым безобидным.
И еще позаботиться о тысяче мелочей. Оружие. Обмундирование. Продовольствие. Запчасти. Хотя, пожалуй, обмундированием пусть займется Леночка. У нее хороший вкус.
Прошло два месяца. Катя похудела на четыре килограмма, под глазами появились мешки от постоянного недосыпания. Снежка выглядела не лучше — предоставленный им тактический штурмовик класса «Протей» оказался настоящей развалиной. Вне всяких сомнений, работа господина Адарича, чтоб ему пусто было. Маршевый двигатель пришлось перебирать полностью, бортовая энергосистема требовала капитального ремонта, рециркуляция воздуха работала с перебоями. Климат-контроль, как заведено, барахлил. Замена планетарных движков натолкнулась на неожиданные трудности — в чем-то Адарич был прав, использование на столь малом кораблике импеллеров с легкого эсминца могло закончиться серьезными неприятностями. Например, при резком маневре импеллеры полетят в одну сторону, а обломки корабля — в другую.
И решение любых проблем требовало денег, денег, денег!
Сначала ушли средства, выданные «Перспективой». Затем сбережения Кати, Снежки и все деньги с карточки Леночки. Затем состоялся давно откладываемый, но неизбежный разговор с господином Градовым. К удивлению Кати, Леночкин папа воспринял новость относительно спокойно. Вероятно, дочка уже провела предварительную подготовку.
— Я, как вы понимаете, не в восторге от этой идеи! — Градов закурил толстую сигару и выпустил длинную струйку дыма. В отличие от Адарича, этот господин в полной мере соответствовал образу преуспевающего бизнесмена с Сибириады — костюм от одного из лучших модельных домов Земли, тщательно ухоженная эспаньолка, чуточку смуглая кожа, подтянутая спортивная фигура… Градова-младшая, может, и была в двадцатке самых перспективных невест планеты, но этот импозантный вдовец, безусловно, занимал лидирующее положение в списке потенциальных женихов. — Менее всего мне бы хотелось, чтобы Лена рисковала жизнью. Однако… видите ли, Екатерина, с тех самых пор, как умерла моя жена, Леночка росла в атмосфере полной вседозволенности. Я потакал ей буквально во всем. Это было моей ошибкой, но я люблю дочь, и, кроме нее, у меня никого нет. Не было, если точнее. В настоящий момент у меня есть некоторые планы… так сказать, на будущее.
Катя мысленно усмехнулась. Уже пару недель «планы» Градова-старшего активно обсуждались в обществе. Рано или поздно это должно было случиться. Моложавый сорокапятилетний мужчина, да еще один из самых богатых бизнесменов колонии — претенденток на его руку, сердце и бумажник было более чем достаточно, и одной из них все же улыбнулась удача. Теперь дело шло к свадьбе. Имя невесты пока не оглашалось, и общество строило самые невероятные предположения, подолгу обсасывая достоинства и недостатки потенциальных кандидатур.
— Я думаю, что могу говорить с вами откровенно, капитан Шелест?
Он впервые назвал так Катю, и девушке это польстило.
— Разумеется, господин…
— Просто по имени. Так вот, я консультировался с психологами. Мне в один голос заявили, что моя женитьба неизбежно приведет к ухудшению отношений с дочерью. Она привыкла, что вся моя любовь принадлежит ей…
— Я понимаю, теперь любовь будет разделена, кивнула Катя.
— Не совсем так! — Улыбка у Градова вышла грустной. — Это брак без любви. Не буду рассказывать вам истинные причины, по которым я решил жениться, это долгая и не всем интересная история. Но я не хочу потерять дочь. Поэтому отъезд Лены с планеты на некоторое время был бы вполне своевременен. Собственно, я и сам собирался устроить что-нибудь такое…
— Скажем, найти ей мужа?
— А почему нет? Девочке давно пора замуж. Свадебное путешествие принесло бы ей массу новых впечатлений. И потом, за полгода она, во-первых, как следует соскучится и, во-вторых, смирится с мыслью о появлении в доме мачехи. Но Леночка стала пороть горячку. Достаточно было просто категорического «нет». Неужели вы думаете, что я пойду против желания дочери в таком деликатном вопросе? Признаться, я думал, что идею стать графиней она воспримет благосклонно.
— А граф Орлов?
— Прилетел и улетел, пожал плечами Градов. — Кстати, он действительно оказался тем еще подонком. Вытребовал с меня весьма значительную компенсацию за моральный ущерб. И обратный билет первым классом.
— Значит, свадебное путешествие отменено. Но Леночка придумала нечто свое.
— Это она умеет. В другое время я, как вы понимаете, сделал бы все, чтобы сорвать ваши планы. Но сейчас мне слишком дорого расположение дочери. Поэтому считайте, что получили благословение. Я слышал, у вас проблемы с финансированием?
— Я этого не говорила.
— Существуют и другие источники информации. Вам подсунули настоящий металлолом. Но это мы поправим. Немалую часть средств фонда «Будущее Федерации» формируют добровольные пожертвования граждан. Причем правительство всячески поощряет такого рода благотворительность. Необходимые документы мои юристы уже оформили. Фонд получит некоторую, вполне существенную сумму, большая часть которой будет переведена на ваш расчетный счет. Думаю, денег вам вполне хватит на завершение ремонта.
— Но почему…
— Во-первых, от надежности вашего кораблика зависит безопасность моей дочери! Градов вдруг подмигнул собеседнице: — А еще я получу ощутимые налоговые льготы, так что все останутся довольны.
Градов не обманул. Буквально через два дня на счет экипажа поступила внушающая уважение сумма с пятью нулями. Снежка тут же ухнула половину денег на генератор силового щита от эсминца. Чтобы разместить это чудовище на относительно небольшом кораблике, потребовалось пожертвовать одной из кают. Принимая непопулярное решение, Снежка заранее приготовилась к возмущению подруг. Но Катя лишь хмыкнула: мол, в полете один из членов экипажа должен все время находиться в рубке, поэтому трех кают на четверых им вполне хватит. Леночка вообще лишь загадочно улыбнулась — четвертый член их экипажа все еще оставался тайной за семью печатями.
И вот наконец наступил знаменательный день. Все работы были завершены, и корабль был полностью готов к отлету. Даже Леночка закончила порученные ей дела, то есть определилась с названием корабля и формой. Черная форма сидела на девушках как влитая, особенно здорово смотрелись боевые нашивки Кати. Стандартный фасон летного комбинезона был существенно Леночкой переработан — пожалуй, в таком наряде можно было отправляться и на бал. Что же касается названия, то тут мнения разделились. Катя предпочитала что-нибудь суровое… Скажем, «Грозный» или «Торнадо». Снежка с мрачным юмором предложила назвать корабль «Ржавой калошей», утверждая, что именно такое имя в полной мере передает состояние судна. Снежана прибеднялась — ее усилиями кораблик сиял, все системы (включая чертов климатизатор) работали безукоризненно. Надолго ли — это вопрос другой, поскольку для полной уверенности надо было выбросить всю начинку корпуса и заменить ее новой. А лучше — и вместе с корпусом. Но тогда цена работ стала бы совершенно запредельной. Леночка предложила свой вариант. Стоит ли говорить, кто победил в споре?
Как и следовало ожидать, господин Адарич лично явился в астропорт. В сопровождении двух свидетелей, в задачу которых входило зафиксировать нарушение контракта со стороны капитана Шелест и ее команды. Далее предполагалась конфискация судна и передача его в руки более надежного экипажа. Катя всерьез полагала, что этим их кампания могла и завершиться, поскольку за эти два месяца ей так и не удалось расколоть Леночку и познакомиться с гипотетическим четвертым членом экипажа. Обычно совершенно не умеющая хранить секреты девушка проявила невероятное упрямство, без тени раздражения вновь и вновь заявляя, что все будет хорошо.
— Уважаемый господин Адарич, — Катя коротко отсалютовала директору «Перспективы». — Экипаж «Маргаритки» готов к старту.
По пухлым губам Адарича скользнула пренебрежительная усмешка. Видимо, название корабля произвело на него соответствующее впечатление. Именно такую реакцию и предполагала Леночка, предлагая название, в высшей степени не подходящее для боевого судна. «Чем дольше нас будут не принимать всерьез, тем больше шансов на успех», — убежденно доказывала она.
— Готовы… — протянул директор, заложив руки за спину. — Что-то я не вижу этого вашего… Монка Дефо, так, кажется?
Он неторопливо прошелся мимо вытянувшихся в струнку девушек, расплылся в довольной улыбке.
— Вас только трое. Согласно условиям контракта экипаж должен состоять из четырех человек. Контракт вами нарушен… — Он сделал многозначительную паузу и добавил: — Бывший капитан Шелест. В соответствии с пунктом 7 раздела 12 контракта я вынужден…
— Минуточку, господин Адарич! — Леночка шагнула вперед. — Разрешите представить вам четвертого члена экипажа «Маргаритки». Монк Дефо, выходи.
Стоящий неподалеку фургон тяжело качнулся, послышался лязг металла. Дверцы распахнулись, и на бетон площадки опустилась массивная металлическая нога, покрытая черной, в тон мундирам девушек, эмалью.
— Мобильный оборонно-наступательный комплекс, модель D4, — четко доложила Лена. — Предназначен для усиления десантных групп в ситуации, когда не исключается боевое столкновение. Технические характеристики…
— Мне известны характеристики систем МОНК, — мрачно бросил Адарич. — Но он же не человек, не так ли?
— Возможно, это упущение вашей компании, — парировала Леночка, но в контракте нет ни слова о том, что все члены экипажа должны быть людьми.
Тем временем Монк выбрался из фургона и затопал к девушкам. Казалось, вся площадка содрогается от ударов механических ног. Весил робот и в самом деле немало, хотя ростом был лишь немногим выше Кати. Он был буквально увешан оружием — лазерные излучатели по обе стороны головы, две батареи мини-ракет «оса» в наплечных щитках, микроимпульсный дезинтегратор на правой руке, плазменный резак в левой. Катя все ждала возвращения дара речи. Ну, Ленка…
— Системы МОНК признаны опасными и запрещены к использованию, — Адарич сделал последнюю попытку настоять на своем. Катя уже знала, каким будет ответ.
— Не запрещены к использованию, а сняты с производства, — уточнила Леночка. — Это разные вещи.
Мобильные оборонно-наступательные комплексы МОНК и в самом деле были признаны бесперспективными. В бою эти роботы, за счет своей огневой мощи, оказывали неплохую поддержку десантникам Федерации. Но были, во-первых, слишком медлительны, во-вторых, стоили слишком дорого, и, в третьих, программное обеспечение боевой машины не всегда адекватно производило опознание цели по категориям «свой-чужой». Были случаи, когда орудия робота открывало огонь по заложникам, которыми прикрывались террористы. Вернее, все же по террористам… но не принимая в расчет их живые щиты. Человек может в этой ситуации разобраться, кто есть кто. Машина — не всегда.
МОНКов сняли с производства, оставшихся в строю «демобилизовали». В основном они разошлись по частным владельцам — в качестве дополнения к охране. Вероятно, с этой же целью робота приобрел и Градов. Катя не сомневалась, что боевая машина — бывший экспонат коллекции антиквара-любителя. Теперь понятны все намеки Леночки на то, что четвертая каюта им не понадобится…
— Уважаемый представитель компании «Перспектива», Катя оглядела своих подчиненных. — Патрульный корабль «Маргаритка» готов к старту. Прошу зафиксировать исполнение контракта. Адарич вздохнул, зачем-то оглянулся на стоящих позади него свидетелей и кивнул:
— Подтверждаю.
Катя победно оглядела подруг и пристроившегося рядом громоздкого черно-серебристого Монка. Свой штурмовик, аккуратно выкрашенный в черно-фиолетовый цвет, с золотыми буквами названия и порта приписки на борту. Провожающих, среди которых находились родители Снежки и отец Лены. Камеры, через которые за ними наверняка наблюдал Макс из своей диспетчерской. Улыбнулась, четко, как на параде, вскинула руку в салюте:
— Экипаж, по местам! Готовность к взлету — десять минут.
И, уже поднимаясь по трапу, оглянулась — как раз вовремя, успев поймать ненавидящий взгляд Адарича. Увидеть, как шевельнулись его губы. И прочитать последние слова: «Мы еще встретимся».
