История пятая. ПАСЫНОК
— Я хотела бы услышать объяснения!
Катя задумчиво посмотрела на подругу, но не произнесла ни звука. Сейчас Снежка была в таком настроении, что любые попытки вклиниться в ее монолог были заранее обречены на провал. Лена попыталась, и получила в ответ пятиминутную тираду, состоящую преимущественно из ругательств.
«Общение с техниками до добра не доводит», — подумала Шелест, стараясь сохранять каменное выражение лица. Получалось не то чтобы очень.
— Чья это была идея?
Вопрос, заданный уже в шестой раз, также в ответе не нуждался, поскольку Форчестер, пусть ему икнется! — посвятил Снежану во все детали.
Если подумать, Форчестер оказался той еще свиньей. Выпустить Снежку из биованны непосредственно в день возвращения экипажа «Маргаритки» — это наверняка было сочтено им замечательной шуткой. Лейб-медик не мог не понимать, что полученный (и оплаченный) заказ ни в малейшей степени не исходит от клиентки. В каком-нибудь другом месте такого рода эксперименты могли для доктора закончиться плохо. Очень плохо. Судом, огромными финансовыми потерями и волчьим билетом на всю оставшуюся жизнь… так что по части медицины он сможет прописывать разве что аспирин. И то — себе.
Но то — на планете…, а в космосе законы иные. Здесь начальник медицинского центра, может, и не первый после бога, но уж в десятке — наверняка. Пусть считается, что правит бал капитан или в данном случае командующий станцией, но «главный дохтур» вполне способен (и имеет достаточно полномочий) отстранить капитана от исполнения обязанностей, прикрывшись одним из десятков документов. Что же говорить о пилотах — ни один человек в здравом уме не решится портить отношения с медициной. Если только не принял окончательного решения навсегда расстаться с космосом.
— Это, если кто-то еще не понял, мое тело! Мое! Собственное! И я считала, что только я имею право им распоряжаться!
«Кто бы спорил», — мысленно усмехнулась Катя.
Теперь выходка Леночки уже не казалась настолько смешной. Катя с самого начала не была в восторге от этого заказа, но Градова безапелляционно утверждала, что «лучше знает», и Катя махнула рукой. Сейчас, похоже, это наплевательское отношение грозило вылиться в конфликт внутри экипажа.
Форчестеру следовало бы отказать… категорически. Но, во-первых, не родился еще мужчина, способный в чем-то отказать Леночке, и, во-вторых, каждый нормальный медик в глубине души стремится к самосовершенствованию. Ну не делал Форчестер подобных операций… не делал. Вот и воспользовался своим особым положением. И ведь работа проделана на высшем уровне — подобное моделирование тела, выполненное даже в заштатной колонии, стоило бы уйму денег. Оно и здесь обошлось Градовой недешево, хотя док взял с нее по-божески… Видимо, в качестве моральной компенсации и оттягивал вывод девушки из биованны до последнего… чтобы Соболева не растратила пыл на его лысую голову, сохранив все эмоции для подруг.
Катя искоса посмотрела на виновницу этого скандала. Леночка изображала раскаяние — сидела скукожившись, потупив глазки, и виновато молчала. Катя, знавшая Градову достаточно хорошо, в искренность ее не верила ни на мгновение. А тот факт, что Снежана распалялась все больше и больше, начинал капитана беспокоить. Всему должны быть границы… Ну, наорала на подруг, высказала… Может, стоит на этом и остановиться? В конце концов, можно подумать, произошло что-то страшное и неисправимое.
Пожалуй, пора напомнить, кто тут главный.
— Все, хватит! — Она резко встала и, ухватив Снежку за плечи, резко ее тряхнула. Чисто мужское действие… и довольно эффективное. Так сказать, сбивающее с ритма. — Успокойся. Не нравится? Док все исправит! За мой счет! Пойдем?
Слова звучали жестко, да и произносились нарочито громко, словно Катя ставила своей целью пробить ими стену возмущения и уязвленного самолюбия, построенную вокруг сознания Снежаны. Та замолчала, затем неуверенно пробормотала:
— Да ну тебя… Я язык прикусила.
— Я серьезно! — Катя почувствовала слабину и теперь намеревалась довести дело до конца, каким бы он ни был. — Ты говоришь, что не нравится? Сейчас пойдем к Форчестеру и потребуем, пусть все переделывает обратно. Вот зеркало, смотри. Что плохо?
Отражение в зеркале недвусмысленно свидетельствовало о том, что «плохое» у этого тела разве что настроение. Потому что все остальное было более чем хорошо.
Мода на моделирование лица и фигуры никогда не проходила. Остались в прошлом те времена, когда жаждущие красоты женщины и мужчины должны были смириться с введением в тело разного рода имплантатов, гелей и краски. Организм, помещенный в биованну, становился похожим на кусок пластилина в руках опытного скульптора… вернее, в руках мощного медицинского робота, этим скульптором управляемого. Разработанные чуть больше четверти тысячелетия назад, в первые годы биованны вызвали настоящий бум — чуть ли не каждая женщина стремилась поэкспериментировать со своим телом. Средства массовой информации разрывались от восторга, возвещая приход «Эпохи красоты». Психотерапевты глубокомысленно советовали парам, чьи отношения подернулись плесенью обыденности, поменять пол, чтобы обрести новые впечатления и ощущения. Журналы публиковали «эталоны», составляли рейтинги «идеальных» тел и их частей.
Население, всегда легко поддающееся агрессивному влиянию СМИ, и вовсе сошло с ума. Ладно бы убрать дефекты или ликвидировать ранние признаки старения… города заполнили копии популярных звезд кино и подиума. Стоило новой красотке появиться на экране или на обложке журнала — и спустя месяц-другой в каждом городе, а то и на каждой улице становилось возможным встретить ее копию. Женщины, имевшие достаточно средств (впрочем, тогда использование биованны в моделирующих целях стоило вполне разумных денег), меняли облик как макияж — под настроение.
Первыми забили тревогу силовые ведомства — доступная всем и каждому моделирующая операция ставила жирный крест на привычных методах ведения следствия. Отпечатки пальцев, рисунок сетчатки глаза, рост, возраст, вес… Что говорить о подобных мелочах, если сам пол перестал быть приметой. Оставался еще генетический контроль, но эта процедура требовала наличия сложной аппаратуры.
Затем спохватились медики — погоня за супермодными «телами» вгоняла людей в депрессию, в потерю своего «я», доводила до суицида. Хирург-моделист мог придать человеку образ его кумира, но не одарить талантом — из сотен и тысяч копий Карен Кей лишь одна была великой актрисой. И не меньше десятка дурочек, захотевших быть неотличимо похожими на суперзвезду, покончили с собой — не смогли перенести отсутствие успеха там, где дело не ограничилось одной лишь внешностью.
Ширилось движение «За возврат к природе». Около одного процента людей оказались лишенными «счастья обретения нового тела» по причине генетической невосприимчивости к биогелю. Немало нашлось и таких, кому относительно демократичные цены в многочисленных модельных центрах оказались не по карману. Число «возвратников» пополняли и разочаровавшиеся — особенно после того, как было доказано, что процесс старения биованна не останавливает. И если старуха выходит из модельного центра двадцатилетней красавицей, то красота эта продержится не более двух-трех недель, после чего организм начнет стремительно уравнивать внешность с биологическим возрастом.
Постепенно был найден компромисс. Строго определены границы, выход за которые грозил модельному центру сумасшедшим штрафом и отзывом лицензии. Была установлена жесткая тарифная сетка, предусматривавшая копейные цены на устранение физических дефектов и астрономические — на разного рода «красивости». Радикальное изменение внешности или пола — только по медицинским показаниям. Копирование реальных образцов — запрещено категорически.
Форчестер прошел по самой грани, отделяющей просто «улучшение» от того самого «радикального изменения». Снежана осталась все той же Снежкой — и в то же время изменилась до неузнаваемости. Раньше ее нельзя было назвать красавицей, сейчас же мало нашлось бы мужчин, не замерших в восхищении при виде девушки. Черты лица вроде бы и те же, но чуть гуще волосы, чуть аккуратней губы, чуть явственней скулы, чуть длиннее шея, и результат наверняка заставит мужские сердца забиться чаще. Катя готова была признать, что в сравнении с подругой теперь смотрится бледновато.
— Да я… — Пламя праведного гнева угасло, и на месте разъяренной фурии вновь оказалась прежняя Снежка, тихая и застенчивая. — Нет, ну… я просто хотела сказать… в смысле…
— Ну прости меня, пожалуйста, — Леночка была сама невинность, — я как лучше хотела. Не сердись, а? А на курорте ты фурор произведешь, поверь. Все мужики твои будут… штабелями.
Полковник не обманул — и в самом деле предоставил три недели отпуска. Правда, попытался все же поторговаться, но успеха не добился. На его счастье, пережитые в период общения с ше'ти волнения уже подернулись флером забвения, а то Леночка вполне могла попытаться выбить моральную компенсацию. С точки зрения Кати, все вышло вполне справедливо — если маршрут «туда» и был омрачен нервотрепкой, то обратный путь, проделанный на борту комфортабельного лайнера А-12 «Денвер», где девушкам от щедрот полностью сраженного Леночкой адмирала Аншетта были предоставлены каюты первого класса, сам по себе тянул на полноценный отдых. Допустим, бассейн под искусственным освещением и залитые солнцем пляжи — вещи разные, но все остальное было воистину великолепно. И стоило соответствующе — неудивительно что треть элитных апартаментов лайнера пустовала. Зато относительно недорогие каюты эконом-класса были забиты под завязку. Желающих провести отпуск на «Жемчужине Федерации» было хоть отбавляй.
Леночке следовало отдать должное — подготовку долгожданного отпуска она взяла на себя и с самопорученным делом справилась на «отлично». Заказала отель — не самый дорогой, зато расположенный в живописной бухте. Не безликий «номер», прибежище для жаждущих сэкономить на всем, а бунгало, утопающее в пышной тропической зелени, обслуживаемое вышколенным и незаметным персоналом. Арендовала и отличный глайдер — для непременных поездок по магазинам и увеселительным заведениям. Составила программу развлечений — где на первом месте, как у любой нормальной женщины, стоял головокружительный шопинг.
Поднимаясь на борт «Маргаритки» (как-то без особых споров девушки пришли к выводу, что пользоваться орбитальными челноками — удел существ приземленных, недостойный истинных спейсменов), Катя вдруг с удивлением ощутила, что уже начинает скучать. Правда, Джад заявил, что у него имеется с десяток накопившихся увольнительных и он, собравшись с силами, непременно поставит перед Шеденбергом вопрос ребром. А если (он сказал «когда», но Катя прекрасно знала, что в случае с полковником это будет именно «если») удастся законные дни получить, то Джад непременно навестит девушек и составит им компанию. Если и не в походе по магазинам, то уж в поездке на великолепные коралловые атоллы — обязательно.
Посадка прошла без происшествий — если не считать того факта, что Катя ступила на бетон астропорта в отвратительном настроении: ей пришлось, смирив гордыню, сажать «Маргаритку» на автопилоте. В другое время и в другом месте она бы многое высказала диспетчеру но астропорт Талеры — это не заштатная колония, где посадка корабля происходит не то что не каждый час, а и не каждый день. Здесь свои правила и свои законы. Нарушителя не разнесут на молекулы, как на Земле или Гее, но вполне могут впаять огромный штраф или настоять на конфискации корабля — к лихачам подобные меры применялись без проволочек.
Их уже ждал представитель отеля — миловидная азиатка лет двадцати, свободно владеющая русским — милый реверанс в адрес дорогих гостей. Слова она выговаривала нарочито-правильно — верный признак недавно пройденного гипнокурса, но слышать родную речь на франкоговорящей планете было приятно.
Все попытки ввести в Федерации некий искусственный «единый» язык в целом можно было считать провалившимися. Разработать-то его разработали — сложная смесь на основе английского и испанского, с изрядной добавкой русского, с отдельными компонентами из немецкого и японского. Элементарная грамматика, не слишком сложное произношение… но популярности «уни» так и не обрел. Каждая страна, уже давно утратившая государственные границы и национальное правительство, отчаянно цеплялась за свой язык. Говорить в обществе на «уни» одно время считалось… ну, не то чтобы неприличным, но чем-то к этому достаточно близким. Позже негативные тенденции ослабли, зато в моду вошел принцип «лингвистического минимума», согласно которому любой житель Федерации должен был уметь сносно объясниться, помимо «уни», еще на трех языках — русском, французском и немецком. Гипнопед в изрядной степени облегчал эту задачу — но услуга была платной, и позволить себе подобную роскошь мог далеко не каждый.
Катя прошла гипнокурс «уни» и немецкого, но на французском могла сказать несколько простейших фраз — в основном нахватавшись от Леночки. Поскольку одна мысль о том, чтобы изучать язык самостоятельно, повергала ее в дрожь, оплата еще одного курса гипнопеда была запланирована. На будущее. Возможно — на весьма отдаленное. Снежке в этом отношении было еще сложнее — работа техника всегда оставляла ей не так уж и много свободного времени, а доходы (до вступления в состав экипажа «Маргаритки») о гипнопеде позволяли только мечтать. И если на Сибириаде от языкового барьера она не страдала, то уже на «Скайгард-7» начала испытывать определенные сложности в общении.
— Здравствуйте! Я счастлива приветствовать вас на Талере. — Улыбка девушки была то ли абсолютно искренней, то ли великолепно отрепетированной. Второе вернее. — Меня зовут Тэя, я полностью в вашем распоряжении. Как прошла посадка?
— Штатно. — Катя еще не вполне отошла от беседы с диспетчером астропорта, а потому ее тон был не самым доброжелательным.
— Понимаю! — весело рассмеялась Тэя. — Я выросла на Ями-но-Юри, и там тоже спейсмены воспринимали посадку на автомате как личное оскорбление. Не обращайте внимания, мисс, они тут помешаны на правилах. А какой у вас корабль?
— «Протей», — ответила Снежана, мысленно выпуская когти. Не дай боже этой пигалице отпустить хоть одно ехидное замечание по поводу старого штурмовика.
Но пигалица явно подготовилась к встрече. Девушке можно сделать комплимент по поводу ее внешности, матроне — в адрес ее детей. Мужчина, как правило, смягчается, услышав лестные слова в адрес своего ума или мышц (кто чем обладает). Но любой спейсмен, независимо от пола, буквально растает, услышав неподдельно-уважительный отзыв о своем корабле.
— Ух ты! — закатила глаза Тэя. — Настоящий? А можно… можно я как-нибудь посмотрю, а? На таком летал мой дед… он говорил, что «Протей» ему жизнь спасал раз сто, не меньше. Модернизация по классу КР? Ой, не говорите… я сейчас угадаю… КР — это для сопровождения боевых операций, а в вашем «Скайгарде»… клинч-живучесть, верно?
— Вы разбираетесь в космических кораблях? — Голос Кати заметно потеплел, плохое настроение стремительно улетучивалось.
— Благодаря деду. Он всю жизнь собирал модели малых боевых кораблей. Я помню, у него была модель «Протея», маленькая такая, не больше чем в две ладони… и на подставке автограф самого Исиро Тадокоро.
Теперь настал черед глазам Кати загореться интересом. Легендарный адмирал Тадокоро, командовавший второй эскадрой Федерации в Конфликте Амстад, погиб вместе со своим флагманом, защищая корабли с беженцами. Несмотря на уничтожение его «Фламберга», сражение вошло во все учебники по тактике ведения эскадренного боя как блестящий образец проведенной операции против многократно превосходящих сил противника.
— Приятно встретить знатока…
— Вы мне льстите, — снова улыбнулась японка. — Вот в чем я действительно знаток, так это в части организации интересного отдыха на Талере.
Она извлекла из сумочки яркий проспект и повернулась к Леночке:
— Всего неделю назад открылся новый ночной клуб, госпожа Градова. Пожалуй, сейчас это самое модное место на планете, без преувеличения. Я взяла на себя смелость забронировать для вас столик на послезавтра. Если откажетесь — ничего страшного, — Тэя хитро улыбнулась. — Знаете ли, все столики расписаны на месяц вперед, и перепродать этот заказ можно о-очень выгодно.
— Ничего мы перепродавать не будем, — торопливо кивнула Лена. — Непременно сходим.
— Ну и замечательно, — кивнула японка, всем своим видом старательно давая понять, что ее ничуть не расстраивает уплывший навар. — У меня есть еще несколько идей, которые я бы хотела обсудить с вами, леди. Реклама — вещь сильная, но я — то лучше знаю, какие места и в самом деле стоит посетить. Мисс Шелест, ваши посадочные документы уже наверняка готовы. Может, тут и слишком много думают о безопасности, но работают быстро. Я, конечно, очень люблю Ями-но-Юри, наши океаны просто божественны. Временами я очень жалею, что мы оттуда уехали… Но там у вас полдня ушло бы только на взаимные поклоны.
Катя понимающе хмыкнула. В каждой колонии присутствовал свой непередаваемый местный колорит. На Сибириаде — дружелюбно-панибратское отношение диспетчеров, с которыми всегда можно было найти общий язык, в том числе и в плане некоторого отступления от принятых норм. На Сантане — бумажная волокита, способная довести до бешенства, и традиционно невозмутимого японца. Жители Хоуп, в 2147-м перенесшие пандемию, вызванную случайно занесенным инопланетным вирусом (первый и последний известный случай), сдвинулись на биологической безопасности — чтобы проникнуть на планету без двухдневного карантина, надо было как минимум иметь могущественных покровителей в правительстве. А чтобы без проволочек доставить груз непосредственно на Ямино-Юри (а не разгружаться на орбитальном терминале), надо было иметь характерный разрез глаз.
Тэя оказалась права. Все документы уже ждали Шелест в офисе компании «Талера-Галакто», контролирующей все перевозки в системе Альсафи. Подчеркнуто любезный чиновник пожелал девушкам приятного пребывания на лучшем из курортов Федерации и не преминул заметить, что разрешение на взлет «Маргаритки» необходимо запрашивать минимум за сутки, а лучше — за двое-трое.
— Мы принимаем и отправляем более трехсот кораблей в сутки, леди. Астропорт работает с предельной нагрузкой, это хорошо отлаженный, но очень тонкий механизм. Ни одно судно не поднимется вне графика. Если не ошибаюсь, вы планируете пробыть на Талере три недели?
— Именно так… если эта планета меня не разочарует.
Уже произнеся эти слова, она поняла, как наивно они прозвучали. Вероятно, подобную реплику мог небрежно бросить миллионер, избравший Талеру в качестве одной из остановок в супердорогом туре по жемчужинам Федерации. Но уж никак не скромный офицер «Скайгард», жалованье которого едва позволяло провести на райской планете десяток-другой дней, да и то при условии, что не придется оплачивать межзвездный перелет.
— Ваш корабль будет отбуксирован на стоянку AF-39. Вот, возьмите схему. Это вспомогательная площадка, сейчас ей не пользуются, нет системы ALS. Здесь, знаете ли, очень внимательно относятся к закону. Технический осмотр за три часа до вылета, далее корабль будет перевезен на более удобную площадку.
— Вы очень любезны.
— Счет за пользование услугами астропорта — в конверте. Как сотрудник программы «Скайгард», вы имеете право на десятипроцентную скидку. Достаточно предъявить личную карточку.
— Прошу, — Катя протянула служащему удостоверение. Тот сунул пластиковый жетон в считыватель, и тут же вернул его девушке:
— Все в порядке, капитан. Еще раз желаю вам приятного пребывания на Талере.
Судя по приторно-вежливому выражению его лица, начиная с этого мгновения капитан Шелест попросту зря отвлекала его от сверхважных дел.
— Все-таки здесь чудесно…
Леночка сладко потянулась, подставляя точеные ноги ласкающим солнечным лучам. Мягкий шезлонг послушно изогнулся, подстраиваясь под изменение позы девушки. С тихим шорохом набежала на мелкий песок очередная волна.
— Даже шевелиться не хочется, — призналась Катя, не открывая глаз.
Крошечный кусочек пляжа, со всех сторон, как желтый топаз, обрамленный роскошными пальмами, принадлежал им целиком и полностью. Крошечная барная стойка, готовая поспорить ассортиментом с иными ресторанами — и маленький японец, умеющий безукоризненно смешивать коктейли. Сверкающие чистотой комнаты, постели, усыпанные лепестками роз. И тишина…
Но тишина — это днем, в компании солнца и кристально чистой воды. А ближе к вечеру, когда над побережьем вспыхивали первые звезды, неистощимая на выдумки Тэя тащила девушек на очередную модную площадку. Роскошные рестораны, крошечные уютные бары, экзотические шоу… В бунгало удавалось вернуться только к рассвету, но девушки справедливо считали, что выспаться можно будет и потом, на «Скайгард-7». Жаль тратить часы на банальный сон, когда вокруг столько всего интересного… И плевать, что сбережения утекают, как песок сквозь пальцы. Зато будет что вспомнить.
— Где Снежка?
— Если ты помнишь, вчера в баре она познакомилась с каким-то местным кавалером… Кажется, он ей назначил свидание.
— В такую жару? — Зевнула Катя.
— Странно, правда? — Лениво пробормотала Леночка. — У него какое-то… я не очень поняла… шоу или клуб… в общем, он ее пригласил.
— А на-ас?
— А ты сказала, что он не в твоем вкусе.
— Я так сказала? — Катя изогнула бровь, по-прежнему сладко жмурясь. — Наверное, я была пьяна. А он симпатичный?
— На мой вкус — весьма, — хмыкнула Леночка без особого энтузиазма.
Ее бурный роман с блистательным адмиралом Маншеттом обернулся быстрым разочарованием. Да, Анри был очарован, он буквально упал к ногам блондинки, но очень быстро Лена поняла, что для молодого адмирала она лишь очередная победа, да еще одержанная малой кровью. К тому же миф о французах, как о великолепных любовниках, в случае с Анри оказался именно мифом. Расстались они друзьями — без взаимных упреков, и без особых сожалений. Маншетт целовал ей руки и уверял, что двери его дома всегда открыты для mademoiselle Elen, но было видно, что вспышка страсти сменилась тлеющими угольками привычки. Лена в ответ тоже что-то нежно шептала бывшему возлюбленному на ухо, обещала новую встречу. И этой паре, и всем остальным присутствующим было ясно, что если встреча и состоится, то она будет абсолютно случайной.
Так что в настоящий момент Леночка была свободна от всех обязательств и готова к новым приключениям на любовном фронте.
— И все-таки я не понимаю, — протянула Катя. — Девушку надо приглашать на романтическое свидание вечером, при свете лун и звезд…
— Вечером вернется, расскажет, — пожала плечами Леночка. — И вообще, она взрослая девушка. В конце концов, мы же на отдыхе. Пойдем, поплаваем.
Она неторопливо вошла в воду, чуть повизгивая, когда прохладная волна в очередной раз набегала на разгоряченное солнцем тело. На дне была видна каждая песчинка, мимо проплыла небольшая стайка жгуче красных рыбок размером с мизинец. Девушка сделала осторожный шажок — рыбки бросились врассыпную и мгновением позже торопливо зарылись в песок.
— А если я на вас наступлю? — Поинтересовалась девушка. Рыбки не ответили, но, наверное, постарались закопаться еще глубже.
Талера была раем… Местные пляжи обещали посетителям триста солнечных дней из трехсотдвадцатидневного местного года, зелень отличалась радующей глаз пышностью, море всегда было чистым и теплым, а биосфера прибрежной зоны почти не содержала ничего такого, что могло бы доставить туристам какие-либо неприятные ощущения. Подальше от экватора встречались крупные морские хищники, крупные по местным меркам. Но на человека они не нападали из каких-то принципиальных соображений. А туристов, жаждущих увлекательной морской охоты, было более чем достаточно.
Здесь же, у берегов огромного и единственного материка Талеры, опоясывающего планету по экватору, водилось астрономическое количество разного рода живности, радующей глаз великолепием разноцветной чешуи, и при этом практически не представляющей угрозы. Хотя бы потому, что вся эта подводная фауна очень старалась не подпускать к себе людей. Путем торопливого бегства.
Для поклонников экстремального отдыха были здесь и другие, менее приятные места. Всю центральную часть материка занимало огромное непролазное болото, торжественно именуемое в путеводителях «джунглями». Сырая каша из неопасных, но довольно отвратительных на вид, цвет и запах растений, немыслимое количество ползающих, прыгающих, летающих и (если получится) плавающих гадин все это придавало Большому Болоту необыкновенный колорит и известную притягательность среди тех, кому пляжи, рестораны и красочные шоу казались слишком пресными. Правда, к побережью эта зараза ближе сотни километров не подбиралась, но к услугам жаждущих «неприятных ощущений» туристов были спецглайдеры, оснащенные двигателями повышенной мощности и кучей дополнительного оборудования, обеспечивающего высокую проходимость, любители поохотиться на экзотическую живность могли увезти с собой, скажем, голову водяного дракона — пугливой траво… э-э… водорослеядной твари, страшной как смертный грех. Или добыть себе (купить — это ж слишком просто) накидку из меха краа, чаще именуемого «ночным оборотнем» — зверь тоже достаточно безобидный и испытывающий в отношении людей патологический страх, в отношении своих собратьев по ББ выступал жестоким кровавым тираном. Охота на краа была делом занимательным и… почти бесперспективным, поскольку умение маскироваться у пушистого хищника было отточено до совершенства. Если бы краа однажды решил, что люди годятся ему в пищу, — болота следовало бы обнести колючей проволокой и никого за заграждение не пускать.
Но подавляющее большинство людей прибывали на Талеру не для того, чтобы ползать по душным сырым джунглям. Во всяком случае, девушки из экипажа «Маргаритки» охотничью экспедицию не планировали.
— Утром я говорила с Джадом, он обещал приехать через два дня, — сообщила Катя. Плавала она довольно посредственно, а потому старалась держаться поближе к берегу. — Куда бы спрятаться?
— Ты не могла сказать ему, что мы тут страшно заняты?
— Сказала. Но ты же знаешь рыжего…
— Может, предложить ему посетить Болото?
— Ха! Он скажет, что одному ему там скучно будет, и потребует составить компанию. А я предпочитаю солнце и море.
— Я тоже. Что у нас по программе?
Катя пожала плечами:
— Честно признаться, не помню. И потом, это же ты с Тэей строишь планы. А я просто плыву по течению.
Снежка вернулась поздно вечером, неожиданно серьезная и какая-то скованная. Подруги набросились на нее с вопросами, ожидая услышать историю про неожиданную вспышку чувств или (не дай боже) про то, что все мужики сволочи и «этот» не исключение. Но услышанное стало для них полной неожиданностью.
— Тамир… он…
— Он тебя обидел?
— Нет, что вы. Мы просто разговаривали. А потом пошли в его клуб.
— И как местечко? Романтичное?
Снежка покачала головой:
— Это не развлекательный клуб. Там собираются люди, чтобы поговорить о Боге.
На пару минут у Кати с Леной пропал дар речи. Прогулки под серебристым светом огромной местной луны, роскошный ужин при свечах, танцы до упаду или бурный секс ночью на пляже — это вполне соответствовало духу местного отдыха. Можно было найти массу других развлечений, в том числе и стоящих на грани закона, и находящихся далеко за этой гранью. Но религиозные чтения…
— И о чем вы говорили? — Осторожно поинтересовалась капитан. Снежка всегда была к религии весьма равнодушна. Пожалуй, даже немного более, чем это считалось приличным в обществе. В последний десяток лет христианство довольно заметно упрочило свои позиции, пересмотрев ряд догм и адаптировав их к изменяющемуся представлению человечества об окружающем мире. Усилия не пропали даром — может, люди и не повалили в церкви толпами, но сочувствующих заметно прибавилось. На «Скайгард-7», к примеру, имелся священник, и перед вылетом считалось уместным посетить его, поговорить. Не обязательно, но… принято.
И вот Снежана, которая, наверное, не знала, где на станции располагались каюты местного столпа веры, заводит разговор о религии.
— Это так сразу не объяснишь, — вздохнула Снежка. — Тамир, он бы смог… Знаете, девочки, вам обязательно надо с ним познакомиться. В общем, если в двух словах, то дело вот в чем. Христос был сыном Божьим, который должен был бы показать людям правильный путь, объяснить, как надо жить. Но он не смог. Люди оказались не готовы к пониманию.
— Подожди, насколько я помню, Иисус пришел, чтобы искупить…
— Ну да, искупить грехи. Это не главное, поймите! — Снежка неожиданно начала горячиться. — Главным было объяснить людям, что жить во грехе нельзя. Что это плохо, что грехи наши ставят крест на вечной жизни, превращая ее в вечные мучения!
Она на мгновение замолчала, затем взяла со стола бокал, сделала большой глоток и чуть заметно поморщилась.
— Алкоголь это тоже грех. Маленький, но ведь все начинается с малого.
Катя бросила на подругу преисполненный удивления взгляд. Подобных точек зрения раньше у Снежки не водилось.
— Так вот… и Бог, осознав, что люди все дальше уходят от предначертанного для них пути, решил снова направить человечество в нужное русло. Но теперь он не стал посылать на землю сына, он осенил своей благодатью простых людей, взяв их под свою опеку, усыновив их. Теперь они Пасынки Божьи. Тамир — один из них. Его стезя — донести до людей слово Божье, указать путь.
— Так… все ясно, протянула Катя. — Очередная секта… — Сколько их появлялось за последнее время? И цели у них одни — содрать с новообращенных как можно больше. Тото мне этот твой Тамир сразу не понравился. Он тебе еще не предложил пожертвовать на благое дело кругленькую сумму?
Снежка густо покраснела. Катя подумала, что от стыда, но оказалось, что от гнева.
— Как ты можешь! Ты же его совсем не знаешь! — Возникло ощущение, что еще мгновение, и уверовавшая в одночасье девушка вцепится подруге в волосы. — Он… он святой. Когда просто говоришь с ним, чувствуешь, как тепло становится на душе. Он может чудеса творить, я сама видела. А в тебе попросту говорит Диавол, он всеми силами препятствует людям обрести верный путь, обрести понимание! И вкладывает в незрелые души неверие!
Из дальнейшего рассказа, наполненного вздохами, охами, восклицательными знаками и благоговением, постепенно начала вырисовываться картина проведенного Снежаной дня. Началось все с простой беседы. Тамир — молодой и весьма красивый мужчина был обаятелен и убедителен. Он не пытался читать длинные и скучные лекции, он просто в нескольких словах объяснил суть своей миссии, а также то, что лично для себя в этой миссии видит не выгоду, а труд и только труд. Ибо люди, погрязшие в грехе, очень неохотно проникаются идеями истины. Более того, вся нынешняя Церковь, по сути, давно является приспешницей Диавола. Не потому, что действует по его наущению, нет, устремления Церкви по-прежнему направлены во благо. Но тысячелетия, прошедшие с момента явления Сына, до неузнаваемости исказили те идеи, что были принесены им в мир. И, цепляясь за старые, и порядком «видоизмененные» догмы, Церковь поневоле служит злу, заставляя людей не понимать — но тупо заучивать, не чувствовать но соблюдать ритуалы. И в самом деле, яростно осуждая идолопоклонничество, священники так и не могут отмежеваться от множества языческих элементов, привнесенных в религию за долгие века.
«Вера — не в иконах и свечах, не в молитвах, говорил Тамир. Она в сердце, в мыслях, в душе».
И Пасынки стремились донести это до людей. Они не были Сыновьями Его, им не стоило ждать вечной жизни, вознесения на небо. Они не стремились к богатству и праздности. Переезжая с планеты на планету, Пасынки несли людям Идею, объясняли и наставляли.
Тамир повел Снежану в свой клуб. Вернее, не в свой — Пасынок не должен был владеть недвижимостью, разве что это было необходимо для его целей. Это небольшое здание он арендовал, чтобы организовывать здесь встречи с теми, кто нуждался в наставлении. Присутствующих было немного — не более двух десятков. В основном женщины, молодые и не очень, но, судя по одежде и ухоженной внешности, не из бедных.
«Женщина особо угодна Ему, объяснял Тамир, ибо лишь она рождает новую жизнь, продлевает род человеческий. Но женщины богатые куда больше нуждаются в Истине. Бедность очищает душу, открывает ее для Бога. Богатство создает вокруг человека золотую стену, ему трудно услышать и понять Его глас. Поэтому указать им верную Дорогу должен Пасынок».
Тамир не проповедовал — он просто говорил. Делился своими мыслями, своим представлением о том, что есть истинно верный путь. Почти ни разу не заявил, что несет людям слово Божие.
«Это пусть останется на совести Церкви, — пояснил он в ответ на прямой вопрос. Бог дал мне понимание, но человек изначально обладает свободой воли. Я волен сам выбирать слова, чтобы объяснить людям Истину».
Еще он объяснил, что Бог дал ему часть своей силы — крошечную, незначительную часть. Не доказательства ради, а потому, что Пасынок не должен оставаться в стороне при виде страждущего. Каждый имеет право пройти свой путь. Одним достаточно намекнуть, другим необходимо объяснить, а кому-то и помочь. Пасынок помогает тем, у кого нет шанса получить помощь где-то еще. Тем, от кого уже отвернулось общество, признав свое бессилие.
«Люди многого достигли, пояснил Тамир. Они научились создавать себе новые тела, изменяя данную Им форму. Но ведь форма далеко не всегда определяет содержание, не так ли? Люди научились управлять внешним обликом, но внутренняя сущность часто остается тайной за семью печатями».
В зал вкатили коляску, в которой сидела женщина лет семидесяти. Отрешенный взгляд, струйка слюны, стекающая по подбородку, бессильно сложенные на коленях руки. Болезнь Альцгеймера в последней стадии… По всей видимости, кто-то из присутствующих эту женщину знал, поскольку до Снежаны донеслись обрывки фраз, явно дающих понять, что речь здесь идет не о мистификации. Эта несчастная давно уже никого не узнавала, утратила контроль над простейшими функциями организма, почти не могла говорить. Тамир возложил руки на голову старухи и свершилось чудо. Ее взгляд прояснился, она оглядела собравшихся и улыбнулась.
— Где я? — прошептали тонкие сухие губы. — Кто вы, молодой человек?
Увы, вернуть ее к полноценной жизни было под силу разве что Богу. Всех способностей, дарованных Пасынку, хватило лишь на то, чтобы подарить этой женщине пару тройку часов душевного здоровья. Уже к концу встречи стало заметно, что болезнь вновь возвращает себе власть над дряхлым телом, речь несчастной становилась все более бессвязной, но до последнего она стискивала сухонькими пальчиками ладонь Тамира, благодаря его за дарованные ей минуты.
Больше всего Кате не нравилось не то, о чем рассказывала Снежка, а то, КАК она это делала. Скажем, потерять голову от сумасшедшей вспышки страсти в период пребывания на курортной планете — дело нормальное и благое. Сама обстановка располагает. Но в голосе, в глазах, и в позе подруги проскальзывал отнюдь не гормональный всплеск и даже не «большое чистое чувство». Скорее — убежденность, грозящая перейти в истовость. Все попытки усомниться в чистоте намерений гуру не просто игнорировались — отметались с гневом. При этом Катя поражалась, до какой же степени надо «верить», чтобы не замечать десятков нестыковок и несоответствий в проповеди этого новоявленного мессии (если судить по более чем вольному пересказу). Или Снежка в самом деле, проникшись духом, букву поняла с пятого на десятое?
— Может, нам тоже стоит познакомиться с твоим Тамиром?
— Он не мой, серьезно и с некоторой ноткой торжественности ответила Снежана. — Он… я не знаю. Он — человек Судьбы. Ему открыто понимание Истины… и единственная задача Пасынка — донести эту Истину до человечества, заблудившегося в собственных несовершенных представлениях о сути и смысле своего существования.
— А Тамир не призывал… — Леночка на мгновение замялась — ну, материально помочь его миссии?
Девушку можно было понять — ее папа, один из самых богатых жителей Сибириады, вынужден был ежедневно общаться с людьми, жаждущими урвать малую (а повезет — и немалую) толику от его состояния, подкрепляя свое желание тщательно проработанными рассказами, в которых обычно доминировали или «благие цели», или «прибыльные идеи». Безусловно, действовать через обожаемую дочку проще — и господин Градов позаботился о чтобы с юного возраста выработать у чада иммунитет подобного рода прожектам.
— Нет! — Судя по выражению лица, сама мысль об этом вызывала у Снежки неприятные ощущения. — Ни в коем случае. Он так и сказал: «Я не прошу у вас денег, я хочу лишь, чтобы вы осознали свою сопричастность к выбору человечеством дальнейшего пути». Но все понимают, что миссия Тамира требует средств. Аренда помещений, перелеты с планеты на планету… У него маленькая яхта, класса «Лагуна». Ее обслуживание тоже чего-то стоит. Тамир не отказывается от пожертвований, это было бы глупо, но он особо подчеркивает, что средства используются не на его личные нужды.
— И сколько ты отдала? — сухо поинтересовалась Катя.
Подруга в ответ лишь пожала плечами:
— Не помню… что-то выгребла из сумочки. Это неважно, как ты не понимаешь. Тамир, он… он святой. Он Пасынок Его, он несет людям Идею Его, и открывает Помыслы Его. Девочки, вы обязательно должны увидеть и услышать это сами. Ну, я вас прошу, пожалуйста. Тамир не имеет права долго находиться на одной планете, его ждут во всех мирах. Он улетает через два дня.
Обстановка в зале была самая простая — полсотни кресел, небольшое возвышение, где находился Тамир. Общий стиль — скорее «ретро», свечи, тканевые драпировки, но не было ожидаемой показной роскоши или столь же показной аскезы — вполне нормальный антураж для встречи людей, единых духом и не стремящихся к «пусканию пыли в глаза». Правда, большая часть женщин, пришедших послушать Пасынка, явно не принадлежала к числу тех, кого можно удивить богатством и пышностью убранства. Драгоценности некоторых дам стоили больше, чем весь этот зал с обстановкой… да и с фундаментом тоже. И тем удивительнее был тот факт, что холеные львицы, куда уместнее смотревшиеся бы на презентации новой коллекции модного модельера, не перешептывались, не одаривали друг друга завистливыми или оценивающими взглядами, не прикидывали мысленно, истекая ядом, стоимость туалетов или изысканность причесок соседок. Они внимали и, похоже, интерес этих дам был вполне искренним.
Катя сидела в кресле и хмурилась, наблюдая, как светится от счастья лицо Снежаны, старательно ловившей каждое слово своего кумира. Поневоле и сама стала прислушиваться…
Объективно говоря, Тамир не сообщил ничего такого, чего они не слышали накануне вечером. Все та же истертая тысячами и тысячами проповедников тема — люди погрязли во грехе, люди утратили Цель, заложенную в них Создателем, пошли по ложному пути. Погнались за наживой, за удовольствиями плоти… По сути — Кате не хотелось этого признавать, но ведь от правды никуда не деться, каждое слово Пасынка вполне соответствовало действительности. Разве Бог создавал человека для этого? Для войн, для роскоши, для чревоугодия или разврата? Он заложил в лучшее свое творение иные цели… и вся трагедия в том, что добавил еще и свободу воли. Очень, очень много свободы — которую люди используют по-своему, во зло. Во зло, если разобраться, не только и не столько себе самим — в конце концов, свобода воли и подразумевает право человека самостоятельно решать свою судьбу, — а во зло Человечеству.
Девушка мотнула головой, словно отгоняя наваждение… Ну да, подобные речи ей приходилось слышать не раз. Вся проблема в том, что обвинения в адрес Человечества более чем справедливы, этим с готовностью пользуются духовные лидеры всех религий, и тем более сект. Другое дело, что Тамир не столько обвинял, сколько указывал верную дорогу, которая должна была бы привести Человека к исполнению Его замыслов. А замысел-то прост — Бог создавал не игрушку, не марионетку. Он создавал равного себе. И очень жаль, что, размениваясь на мелочи, растрачивая Божью искру на сиюминутные прихоти, люди все больше и больше отклоняются от намеченного для них маршрута.
Безусловно, в этом Тамир прав. Как и во многом другом — нельзя оставаться в стороне. Нельзя подавить в себе Божественное начало, отказаться от предназначения. Надо искать себя — но еще важнее помочь другим найти свой путь, который приведет всех вместе и каждого в отдельности к осознанию Высшей Истины. И ни в коем случае не впасть в гордыню — не каждому дано открыть людям правду. Миссия, возложенная на Пасынка, для Человечества, если подумать, важнее, чем что-либо другое. Чего стоит пара заселенных планет, сотня сухогрузов с набитыми трюмами или очередная победа в никому не нужном военном конфликте? Высшая цель — не в количестве, а в тех людях, что несут из мира в мир понимание своего предназначения и своей роли в формировании будущего. Общего для всех будущего.
Сидящая рядом Леночка вдруг прижала ладони к вискам:
— У-у…
— Что случилось? — Вопрос был задан в немалой степени ради проформы. Самочувствие подруги в данный момент Катю волновало достаточно мало, а Снежана и вовсе не обернулась, пожирая глазами Тамира.
— Голова… болит, — прошептала Градова.
— Так пойди проветрись, — буркнула Катя, отворачиваясь. И добавила шепотом, но так, чтобы непременно быть услышанной: — Вот в этом ты вся… Как читать всякое барахло, вроде «Всезнайки», так пожалуйста, а как послушать что-то по-настоящему мудрое — так сразу головная боль.
Впрочем, вспыхнувшая на мгновение злость тут же угасла. Об этом тоже говорил Тамир: злоба, нетерпимость, непонимание, стремление настоять на своем — вот те камни преткновения, что испокон веку рвут Человечество на множество мелких кусочков, превращая его из единого целого, из Инструмента познания и совершенствования, созданного Всевышним, в разрозненную толпу Вроде бы толпа и едина в порыве, но каждый сам за себя, каждому милее свои личные крошечные интересы, свои меркантильные мелочные цели, свое собственное несовершенное «я». Такой толпе уготован один лишь путь — к хаосу, к гибели… Нужно подняться над общей серой массой, ощутить себя частью новой, правильной, истинной сущности.
Она провела ладонью по колену подруги и сказала уже мягче:
— Правда, выйди на воздух. Я потом все расскажу тебе.
Лена вышла из зала, чуть пошатываясь, стараясь не наткнуться на стул — перед глазами мелькали цветные пятна, а голову разрывали болезненные спазмы. Свежий воздух подействовал, как самое лучшее лекарство — прошло не более четверти часа, как боль улеглась, оставив после себя лишь неясное чувство дискомфорта да еще легкий звон в ушах. Девушка присела на скамью, почти укрытую пышной зеленью пальмы… Это местное растение и в самом деле здорово напоминало пальму, и местные, не особо напрягая фантазию, «пальмою» дерево и назвали. А биологи пусть придумывают хитромудрые названия — все равно не приживутся. Человек по натуре своей склонен искать простые решения.
Позади, из открытой двери, чуть слышно доносился голос Тамира. Лена подумала было вернуться и дослушать, но вдруг замерла. Перед мысленным взором загорелись красные буквы…
«Самодиагностика завершена. Попытка внешнего воздействия».
Инфоимплантат, несмотря на свою в целом биологическую сущность, все же был компьютером. Считалось, что технологии амстад, в принципе, невосприимчивы к информационным атакам, потому и использование их для создания чипов, внедряемых в человеческий мозг, расценивалось как действие для человека безопасное. Всегда оставалась вероятность того, что амстад имеют возможность воздействия на свои же изделия — и с этим должна была бороться технологическая составляющая прибора. Двойной контроль, двойная надежность. В сети StarNet объявили конкурс — хакер, сумевший подавить или отключить биочип (способы его дистанционно разрушить все-таки существовали), мог получить кругленькую сумму. Достаточно солидную, чтобы новые и новые энтузиасты пробовали свои силы в этом заведомо безнадежном деле. Пока что ценный приз не достался никому.
«Разрушение системы протоколирования событий, — сообщил имплантат. Идет восстановление работы сервиса». «Детальная информация», приказала Леночка.
Не словами, разумеется. Управление чипом — сложный процесс, требующий и концентрации, и дисциплины мысли. Обучение давалось ей достаточно легко, но в первые недели биочип делал что угодно, только не то, что от него требовалось. Это уже много позже она научилась пользоваться им без затруднений. И как опытный механик по одному лишь звуку работающего механизма может определить наличие и суть неполадок, так и Лена по мельчайшим признакам, знакомым лишь профессионалу, явственно ощущала — с устройством далеко не все в порядке.
В ответ на полученный приказ имплантат выдал целый водопад данных. Пришлось потребовать повторного отчета, пошагового, с расшифровкой каждого отдельного элемента. Затем, повинуясь хозяйке, чип вновь запустил полную диагностику — процесс разрушения все еще продолжался, хотя его интенсивность заметно снизилась. Вероятно, через десять-двадцать часов все полностью восстановится — в этом технологии амстад на века обогнали Федерацию.
Итак, чип подвергся атаке. Это плохо. Но что еще хуже атака на имплантат была вторичной и, если откровенно, ненаправленной. По оценке встроенной системы безопасности биочипа целью атаки было сознание человека и, зафиксировав отдельные параметры враждебного проникновения, система безопасности не смогла ни опознать общие принципы воздействия, ни его цель. Выполняя свои функции, защитный контур принялся подавлять чужеродные импульсы, чем спровоцировал, во-первых, перенос воздействия на свои системы и, во-вторых, дикую головную боль у хозяйки.
Лена задумалась… Общеизвестно, что существовали действенные способы прямого воздействия на человеческий разум. Гипноз, например, но она всегда считала себя (и в этом ее поддерживали медики) практически невосприимчивой к гипнозу. Далее — химические вещества. Она попыталась вспомнить, пахло ли в помещении чем-то необычным? В том, что атака состоялась именно во время проповеди, сомневаться не приходилось. Пожалуй, посторонний запах был — все-таки полсотни свечей не способствуют чистому воздуху. Были ли это просто свечи?
Или же дело в другом?
Она поежилась, явственно ощутив, как пробежала по коже волна мороза, так неуместная этим теплым солнечным днем.
— Кажется, мы имеем дело с «пси».
Имплантат, частично восстановив свои функции, услужливо развернул перед хозяйкой поисковую систему StarNet. Уже минут через десять Лена признала свое полное поражение — объем информации о «пси» был столь велик, что понадобились бы недели, дабы выловить в этом навозе хотя бы одно жемчужное зерно. И к тому же можно было не сомневаться — настоящий жемчуг валяется не на общедоступных серверах, за ним придется ломиться в закрытые двери… в очень-очень надежно закрытые двери, защищаемые кроме банальных криптозамков еще и внимательными сторожами, способными очень быстро обнаружить и пресечь вмешательство. А то и вычислить наглеца.
Но из вороха сплетен, предположений, псевдонаучных статей и популярных заметок (авторы последних явно претендовали на глубокое знание предмета, но на удивление старательно избегали конкретики) Лена вынесла абсолютное убеждение, что дело с этим Пасынком явно отдает «пси». Прямо-таки смердит…
— Здравствуйте, могу я поговорить с господином Роббинсом?
Упитанный дежурный офицер, одетый в привычную среди полиции планеты-курорта форму, состоящую из светло-бежевых шорт и такой же рубашки с короткими рукавами, приоткрыл один глаз и уставился на посетительницу. И тут же открыл оба глаза, разглядывая гостью с видимым удовольствием. Талера была избалована красотками, но все же не так часто подобных ослепительных блондинок заносит в Главное полицейское управление планеты.
Гостья и в самом деле была великолепна. Короткое (на грани приличий — а на Талере эта грань была едва ощутима) белое платье, изумительно контрастирующее с загорелой бархатной кожей, вьющиеся золотые локоны, умопомрачительные голубые глаза. Офицер считал себя знатоком и истинным ценителем женских прелестей, хотя прошло Уже много лет с тех пор, когда ему удавалось завлечь какую-нибудь красотку в свои сети, не обговаривая заранее тарифы. Сидячая работа, общее ощущение расслабленности — неизменный признак любого курорта — сделали свое Дело, превратив стройного мускулистого выпускника Академии в стареющего оплывшего мужчину, уже временами Всерьез подумывающего о том, чтобы пустить не слишком солидные сбережения на исправление накопленных недостатков внешности.
— Может, я смогу вам чем-нибудь помочь, мэм? — Улыбка вышла любезной, но в то же время немного сальной. Мысленно он уже раздевал девушку, к тому же тонкий белоснежный шелк и без того не слишком много скрывал.
— Очень надеюсь, что можете, гостья дружелюбно улыбнулась в ответ… но офицер явственно ощутил в ее позе, в наклоне головы и в изгибе идеально очерченных губ готовность сохранить дистанцию. — Мне очень нужно видеть господина Роббинса. По важному делу.
— Полковник занят. — Голос дежурного чуть заметно дрогнул, давая понять, что лгать этот мужчина толком так и не научился. — Но если вы сможете немного подождать…
Если говорить откровенно, то полковник Гидеон Роббинс был занят всегда. И всегда одним и тем же — он был занят ожиданием пенсии и генеральского звания, к этой пенсии прилагаемого. Где-нибудь на Земле, Гее или Хоуп. Главное полицейское управление целой планеты непременно возглавлял бы человек с более высоким званием, но так уж повелось, что эта должность на всех менее значительных колониях соответствовала званию полковника, и не более. А заветного «генерала» можно было заполучить, только имея за плечами безупречные годы службы… и лишь освобождая теплое место более молодому преемнику.
Потому более всего на свете полковник Роббинс желал, чтобы ничто и никогда не омрачило эту «безупречную» службу. Чтобы его люди ловили брачных аферистов, карманников и мелких наркоторговцев, чтобы присматривали за лишенными предрассудков любителями антиквариата, чтобы чуть-чуть (в пределах разумного) прижимали хвост контрабандистам. Те ведь и сами осознавали, что полиция не может вообще не работать, а потому к редким операциям, проводимым людьми Роббинса, относились с пониманием. Полиция задерживала несколько мелких сошек, то ли слишком неудачливых, то ли намеренно «сданных» хозяевами. Полицейские получали поощрения и премии, их противники — месяц-другой относительно спокойного существования. А полковник Роббинс — достаточно пухлый конверт в довесок к ежемесячному жалованью. С некоторыми из контрабандистов, скажем, с капитаном Хуком, у полковника установились достаточно теплые отношения, при этом он понимал, что если капитану «Нарвала» перейти дорогу, то теплота этих отношений вполне может перейти в жар. Например, в поджаривание пяток — капитан Хук очень не любил, когда его вежливые просьбы, к кому бы они ни были обращены, исполнялись без должной старательности. Но, и в свою очередь, умел вовремя и щедро оплачивать ценные услуги. Роббинс предпочитал не злить капитана Хука по пустякам.
В последнее время Роббинсу изрядно портили жизнь энтузиасты из «Скайгард» — эти сопляки (он именовал их «сопляками», хотя и знал прекрасно, что среди патрульных хватало людей всех возрастов) не признавали сложившихся отношений и негласных договоренностей. Уже не раз полковнику намекали, что ему пора бы принять меры, иначе изменение Status quo может больно ударить его по карману. Пока удавалось отговариваться тем, что «Скайгард» не подчиняется планетарной администрации… вернее, подчиняется — но лишь до определенного предела. А в качестве акта доброй воли он время от времени требовал от этого напыщенного ублюдка Шеденберга бесплатного сопровождения уходящих с Талеры судов. Но хотя формально должность Шеденберга в табели о рангах располагалась чуть ниже, чем у начальника Главного управления полиции Талеры, полномочий руководителя базы «Скайгард» хватало на то, чтобы в большинстве случаев уклоняться от выполнения навязываемого ему «долга».
Таким образом, не было ничего удивительного в том, что известие о какой-то девке из «Скайгард», требующей встречи, не вызвало у полковника ни малейших положительных эмоций. И его мрачное настроение не поколебал Даже тот неоспоримый факт, что незваная гостья оказалась премиленькой блондинкой.
— Я слушаю вас…
— Елена Градова.
Он сухо кивнул, давая понять, что с формальностями покончено и пора бы переходить к делу, чтобы не отнимать драгоценное время у чрезвычайно занятого человека. Леночка, несколько обескураженная столь холодным (и ведь явно безо всяких оснований) приемом, присела в кресло напротив стола полковника.
— Я хочу сделать заявление.
— У вас украли сумочку? — Роббинс не скрывал сарказма.
— Неужели вы думаете, что я побеспокоила бы вас по столь пустячному поводу? — передернула плечами блондинка.
— Дело гораздо серьезнее…
— Ну как же, я понимаю! — взмахнул руками полковник. — Знаменитый «Скайгард» напал на след преступления века, не так ли? Там, где мои парни — хочу заметить, имеющие многолетний опыт работы, оказались полными профанами, вы сумели раскрыть заговор вселенского масштаба, не так ли? Что там у вас? Покушение на Президента Федерации? Шпионская сеть Роя? Продажа малолетних девочек в публичные дома Кейптауна?
— Кто дал вам право говорить со мной в таком тоне? — холодно осведомилась Леночка.
Полковник некоторое время буравил ее взглядом, затем плюхнулся в кресло. Может, и стоило бы выяснить отношения со «Скайгард», но отыгрываться на этой пигалице и в самом деле было как-то… мелковато. Вот прижать к ногтю Шеденберга — о, это было бы весьма интересно, весьма!
А вдруг у нее и в самом деле что-то есть? Многие операции, проводимые под носом у Роббинса, имели достаточное прикрытие — но ведь в любых хороших планах могут оказаться нестыковки. Допустим, капитан Хук не допустит распространения информации о тех особых отношениях, что связывают его и полковника, но Хук — умнейший человек и опытный делец. А среди других контрабандистов хватает всякого дерьма. Если эта дура и в самом деле что-то раскопала, последствия могут быть неприятными. Лучше будет принимать решение, располагая всей полнотой информации. Если ничего умного не скажет — отправится восвояси. Ну а и впрямь что-то знает — так заткнуть ей рот вряд ли станет проблемой.
— Извините, — буркнул он, вытирая пот. — Работа нервная, знаете ли. Я вас слушаю, леди. И попрошу по существу.
— Я считаю, что на Талере находится функционирующий Пси.
Некоторое время полковник молчал, словно пытаясь осмыслить услышанную сенсацию, а затем расплылся в довольной ухмылке:
— И этот ваш Пси, несомненно, уважаемый господин Тамир Бишар?
Леночка чуть заметно вздрогнула, но постаралась побыстрее спрятать свою растерянность куда-нибудь поглубже.
— Не знаю его фамилии, но зовут его и в самом деле Тамир.
Полковник ткнул жирным пальцем в кнопку интеркома:
— Финни, принеси мне дело Бишара.
Минут через пять дверь кабинета открылась. Вошел немолодой полицейский, явно пересиживающий последний год до пенсии, и аккуратно положил на стол толстую папку, набитую бумагой. Леночка подумала, что общее увлечение стариной, захватившее чуть ли не всю Федерацию, оказало влияние и на работу полиции — копить бумажные документы в эпоху информационных технологий выглядело по меньшей мере идиотизмом. Или они действуют по не отмененным уже лет триста как приказам, согласно которым каждый документ в электронном виде непременно должен иметь так называемую «твердую» копию?
— Вот полюбуйтесь, леди, — полковник раскрыл папку, вывалив перед Леночкой груду бумаг. Семнадцать заявлений. И все — на господина Бишара. Ваше, если пожелаете, будет восемнадцатым.
Убедившись, что никакой угрозы эта сумасшедшая девчонка не представляет, он позволил себе вольготно расплыться по креслу и изобразить на лице нечто вроде добродушно-покровительственной ухмылки.
— Не стоит недооценивать компетентность моих сотрудников, госпожа Градова, здесь работают профессионалы. Мы провели все необходимые проверки, да и сам господин Бишар нашел время посетить наше Управление и ответить на наши вопросы. Быть может, с точки зрения духа закона его деятельность и не может быть одобрена, но с точки зрения буквы, леди… Поймите меня правильно, не дело полиции запрещать человеку высказывать свои идеи. Если уж откровенно — вполне нормальные идеи. Он не пропагандирует террор, не требует со своих прихожан денег… сверх того, что они жертвуют добровольно. Он, заметьте, избегает даже сексуальных контактов с женщинами, которые посещают его… гм… лекции. Хотя, видит бог, в этом я его не вполне понимаю.
— Но…
— И он не несет в себе гена «пси». Господин Бишар предоставил нам образец ткани, который был всесторонне исследован.
— А могу я узнать, кто проводил исследования? — не сдавалась Леночка.
— Не можете! Ухмылка сползла с лица Роббинса, не переносившего попыток вторгнуться на территорию, которую он уже многие годы считал исключительно своей. — Вам достаточно знать, что это был хороший специалист, мнению которого я всецело доверяю.
Леночка поняла, что эта беседа ни к чему не приведет. В лучшем случае ее попросят удалиться. В худшем — дело дойдет до взаимных оскорблений, а просьба удалиться станет по-особому настоятельной… а то и с применением физической силы. Бессмысленно доказывать, что настоящему Пси достаточно полуминуты общения с этим «хорошим специалистом», чтобы тот хоть под присягой подтвердил, что у господина Бишара кровь благородно-голубого цвета, а над головой сияет божественный нимб. Этому борову, похоже, попросту наплевать.
— Если это все мировые заговоры, которые вам удалось раскопать, леди, то давайте завершим нашу познавательную беседу, полковник откровенно издевался. — Если завтра или послезавтра вы раскроете смысл существования «Одиноких друзей» или, скажем, найдете последнее убежище Килари — милости прошу, приходите. Я непременно уделю вам минуту-другую.
Леночка спускалась по лестнице в самом мрачном настроении. Ну, полковник, допустим, просто мудак… или, что тоже довольно вероятно, прошел через воздействие Пси — в сети были сведения, что опытные Пси могли брать разум человека под полный или частичный контроль на несколько дней, а то и на неделю. Но ведь не бросить же дело на полпути? Вчера, покидая лекцию, Катя сбросила «бессребренику» Тамиру со своей карточки все, что там было, — все деньги, заработанные за месяцы службы. И это при том, что еще за полчаса до проповеди Катька язвительно коментировала набившие оскомину охи и ахи Снежаны. А уже вечером они обмусоливали каждое услышанное слово вдвоем, упоенно споря на предмет, является ли Тамир просто «святым» или же он на самом деле «новая ипостась Всевышнего».
— Ну как, решилась ваша проблемка? — осклабился дежурный офицер. Судя по выражению его лица, он был уверен, что «проблемка» вряд ли серьезнее потерянной сумочки.
— Не особо… — вздохнула девушка. — Может, вы мне поможете?
— Всем, чем могу! — Офицер подался вперед, мысленно уже представляя, как «помощь» выльется в совместный ужин… а если повезет, то потом, как говорится, и в завтрак.
— Скажите… пусть мой вопрос не покажется вам странным. Вы не знаете какого-нибудь специалиста в области «пси-генотипа»?
Признаться, Лена ожидала, что офицер попросту не поймет ее вопроса. Ну, в самом деле, откуда этому обленившемуся службисту знать даже слова такие, не говоря уж о том, чтобы направить ее по нужному адресу. Если как следует пошарить в Сети, она найдет нужного эксперта и без посторонней помощи, пусть это займет пару лишних часов. Да и вопрос этот она задала с тайной надеждой увидеть растерянность на обрюзгшей морде этого «привратника»… Интересно, тут все копы такие оплывшие, это что, местный климат так на них влияет? Пусть бы почувствовал себя ничтожеством.
Но, к ее удивлению, офицер почесал пятерней редеющие волосики на затылке, а затем неуверенно сообщил:
— Э-э… ну, вы можете поговорить со старым Моше Резником.
— Кто это?
Офицер пожал плечами:
— Некоторые склонны считать его сумасшедшим. Знаете, «Такая местная достопримечательность… примерно раз в месяц он читает желающим лекции по истории генетической коррекции. Говорят, года три назад у него случился настоящий наплыв слушателей — пришло не меньше десяти человек.
— Вы интересуетесь подобными вопросами? — Леночка была поражена и не пыталась скрыть эмоций.
Чуть не полминуты в душе офицера боролись желания солгать и, пользуясь проявленным девушкой интересом все же истребовать с нее свидание — или сказать правду. То ли он понял, что информация информацией, а свидания с красоткой ему не видеть, как своего члена без зеркала, то ли на ум пришли какие-то иные соображения, но правда все же прозвучала.
— Племянник рассказывал. Он медиком стать хочет, вот и ходил послушать старого пер… простите, леди. Не думаю, что Резник вам поможет, но вряд ли вы найдете другого эксперта. Разве что кто-то из городского медцентра. Но там беседа на профессиональную тему обойдется вам в маленькое состояние. Сами понимаете, сюда приезжают люди обеспеченные.
Лена медленно кивнула. Может, этот старик — пустышка, но ничего лучшего под руками нет. Если окажется, что он ничего не знает, всегда можно и в самом деле обратиться к специалисту из Медицинского центра… пусть это изрядно облегчит ее кредитку. Только вот захочет ли какой нибудь профессор тратить время на беседы о том, что уже лет сто считается «преданьем старины глубокой»?
— Как мне найти этого Резникаа?
— Я дам вам его номер вифона и адрес, — вздохнул офицер.
— Здравствуйте. Господин Резник?
— Таки ви не ошиблись.
Перед ней стоял очень, очень старый человек. С учетом всех существующих систем омоложения (и помня о том, что у господина Резника хватает денег жить на довольно дорогой курортной планете), ему можно было дать лет сто восемьдесят, если не больше. Аккуратный, хотя и порядком поношенный костюм, архаичный галстук и классическая ермолка — в общем, примерно этого девушка и ожидала.
— И шо такая девушка делает в скромном обиталище старого бедного еврея?
— Я хотела бы поговорить.
— Вай-мей, таки я знал, что это когда-нибудь случится! — картинно всплеснул руками старик. — Еще моя покойная жена Роза мне говорила — запомни, Моше, у тебя таки будет в жизни праздник. И о чем ми будем иметь разговор?
— О пси-генотипе.
Старик замолчал, преувеличенно внимательно разглядывая гостью, затем пожал плечами и заметил, на этот раз без малейшего акцента:
— Интересная тема для беседы. Прошу вас, проходите, у меня немного неубрано, но, думаю, это можно понять.
— Нет денег на прислугу? — не удержалась Леночка.
— Деньги есть, — хмыкнул старик. — Прислуги нет. Девушка, которая присматривала за домом, нашла себе лучшее место, а с поиском замены я как-то все не соберусь.
Он стянул с головы ермолку и явно привычным жестом метнул ее через всю прихожую. Крошечная шапочка плюхнулась на полку и замерла, как влипшая в клей. Леночка проследила полет взглядом и усмехнулась: а офицер был прав, старик и в самом деле может претендовать на право считаться местной достопримечательностью.
— Простите, а к чему весь этот маскарад? Вы бы еще пейсы нацепили.
— Это своего рода игра, — серьезно ответил Моше. — Сюда часто приходят некоторые… гм… личности. Поглазеть на местного психа. В какой-то мере мне приятно смотреть, как они теряются, встретив именно то, что ожидали. Присаживайтесь, леди. Желаете чаю?
— Еврейского? — снова слова вырвались прежде, чем ей удалось взять себя в руки.
— Нет, я не экономлю на заварке, — в тон ей ответил Моше. — Располагайтесь, где вам удобнее. Подозреваю, что раз вы пришли поговорить о пси-генотипе, то беседа будет долгой.
Жилище старика производило двойственное впечатление. С одной стороны, оно и в самом деле было в некотором роде захламлено. С другой — здесь было удивительно Уютно. Лена сразу ощутила себя дома — так покойно было сидеть в глубоком мягком кресле… Не хватало только теплой шали, накинутой на плечи, и кошки, свернувшейся на коленях. Словно ощутив ее состояние, из соседней комнаты Медленно выплыл здоровенный кот. Оглядевшись с явно хозяйским видом, он неспешно проследовал к гостье, лениво запрыгнул к ней на колени… правда, сворачиваться клубком не стал — просто завалился на спину и довольно заурчал, когда ладонь Леночки скользнула по его пушистому брюшку.
— Хм… Александр? Ты что творишь?
— Мя… — сонно отозвался кот.
— Вы ему понравились, — констатировал очевидный факт Моше, расставляя чашки на низеньком столике. Значит, беседа состоится. Мнению Александра я доверяю безоговорочно. Он, знаете ли, эмпат в шестом поколении.
— Но… — растерялась Леночка, и ее ладонь, ласкающая живот кота, замерла. Тот недовольно мявкнул, напоминая гостье о ее обязанностях. — Но ведь геномодификации животных запрещены.
— Да ну, бросьте, — Моше растянул в ухмылке тоненькие сухие губы. — Мало ли что запрещено. В лабораториях той же Линэли вам смоделируют кого угодно, только заплатите. Тем более что животные-эмпаты не попадают под пресловутый Закон 2168 года, поскольку их модификация несет в себе лишь повышенную чувствительность к эмоциональному состоянию хозяина. Настоящий подарок для одиноких стариков вроде меня.
— Мя… — подтвердил Александр, переворачиваясь на живот и подставляя Лене спину. Та почесала кота за ушком, и пушистый эмпат с готовностью замурлыкал.
— Ну-с, — старик подвинул к девушке чашку, наполненную ароматным чаем, — я вас слушаю, леди.
— Даже не знаю, с чего начать… — Леночка вдруг почувствовала себя не в своей тарелке. — Дело в том, что у меня возникли подозрения в отношении одного человека.
— Подозреваете, что он Пси?
— А это возможно?
Старик отпил глоток чая, помолчал, затем неожиданно поинтересовался:
— У вас есть медицинское образование?
— Я с отличием окончила медколледж.
Кот поднял морду и уставился на Леночку с явным осуждением. Моше скептически усмехнулся.
— Ну хорошо… Я действительно окончила колледж. Краткий курс.
Кот продолжал разглядывать девушку. Выражение его мордашки на удивление совпадало с откровенным недоверием в глазах старика.
— Очень краткий курс, — уточнила Лена, вздохнув.
— Месячный?
— Шестинедельный! — Почему-то это уточнение показалось ей важным.
— С практикой?
Кот буравил ее взглядом, и солгать под этим прицелом двух сверкающих зеленых глаз было абсолютно невозможно. К тому же сюда она пришла не для того, чтобы обманывать старика, да еще в вопросах, принципиального значения не имеющих. Вот господину Адаричу, менеджеру компании «Перспектива», было все равно, имеет она практические навыки или нет.
— Без.
— Ох уж эта молодежь, — старик покачал головой, словно в лице Леночки осуждал всех, кто старше пятнадцати и моложе тридцати. — Знаете, эта мода на ускоренные курсы до добра не доведет. Настоящих специалистов можно посчитать по пальцам, зато у каждого — стопка дипломов.
— Я умею управлять комплексом «Гиппократ-МЗ», — попыталась защититься девушка.
— Тоже мне, добродетель, — фыркнул старик. — Чтобы им управлять, достаточно прочесть инструкцию… А можно и не читать… у модели «МЗ», как это принято говорить, «интуитивно понятный интерфейс». Ладно, вернемся к вашему вопросу, леди. Да, это возможно.
— Неужели кто-то еще проводит подобные эксперименты?
— А что вы знаете о Пси? Ну, кроме того, что они двести лет назад доставили правительству Федерации немало хлопот?
Леночка постаралась дать трезвую оценку своим знаниям и вынуждена была согласиться, что сведения в ее распоряжении — более чем поверхностные. Попыталась пересказать старику содержание нескольких почерпнутых в Сети статей, но уже после первой пары фраз тот махнул рукой:
— Ясно. Обычный мусор… Так вот, леди, все или почти все, что вы сумеете выловить в Сети по данной теме, представляет собой либо неприкрытую ложь либо настолько тщательно завуалированную полуправду, что отличить ее от прямой лжи сможет разве что эксперт. Настоящий, а не с мес… простите, с полутора месяцами образования. Ну что ж, я постараюсь восполнить этот пробел.
Он допил чай и снова наполнил чашку. Кот на Леночкиных коленях окончательно расслабился и, похоже, задремал.
— Итак, начнем с самого простого. В любой энциклопедии написано, что пси-ген не передается потомству. Это неприкрытая ложь. Ген передается потомству в 95 % случаев.
— Но…
— Но почему это неизвестно публике?
— А публике это надо? Специалисты знают. Военные знают — те, кому положено. Восстание Пси началось в 2163 году, но подготовка к нему шла больше шести месяцев. Знаете, чему Йохан Карлтон уделял особое внимание? Думаете, оружию и финансам, тайным укрытиям и агентам, так сказать, в стане врага? Нет. Распространению генофонда. После того как правительство спохватилось, выяснилось, что по меньшей мере в 70 % спермобанков Земли содержались донорские образцы Пси. Их, безусловно, изъяли… откуда смогли. В пяти банках агенты Карлтона поработали на славу, внеся полную неразбериху в записи. Фонды этих банков были уничтожены полностью. Но, как вы понимаете, распространение генов шло и вполне естественным путем. Сохранились документы, где его люди отчитывались, скольких девушек им удалось затащить в постель.
Он помолчал, словно рассказ доставлял ему боль. Затем глотнул уже порядком остывшего чая и продолжил:
— Да, пси-ген передавался по наследству практически всегда. Другое дело, что дети необязательно наследовали способности родителей. Как вы, леди, возможно знаете, Пси условно подразделяют на три группы. Первая — это эмо-пси. Их способности обычно ограничивались эмпатией, реже чтением мыслей. С точки зрения государства особой угрозы они не представляли… если бы не тот достоверно установленный факт, что их дети могли обладать и иными талантами. Физио-пси обладали способностью брать под контроль тело человека. По свидетельствам очевидцев — кстати, большая часть этих отчетов до сих пор засекречена, — ощущения были страшными. Человек полностью осознавал, что находится под управлением, — и ничего не мог сделать. Плюс к этому — некоторая способность к внушению. Физио-пси были редкостью, один на сотню, пожалуй. Да и возможностями различались в довольно широких пределах. Кому-то по силам было захватить контроль над одним человеком, да и то не более чем с пяти-шести метров. А другие… Вы слышали про «шкалу би»?
Леночка покачала головой. Термин ей время от времени попадался на глаза, но что он означал, не представляла.
— Шестинедельные курсы, да? — съязвил старик. — Анжей Бинер разработал систему оценок, известную как «шкала би», в 2164 году, определив некий средний уровень в 100 би… при том, что подавляющее большинство Пси, которых удалось изолировать, не дотягивали и до второго десятка.
— Ой, вспомнила! Я читала, что уровень Карины Мец оценивался в 175 би.
Моше усмехнулся:
— О! Карина Мец была уникумом. И эта оценка… девочка, поверь, уровень Карины не вписывался в шкалу Бинера, изначально предполагавшую диапазон от нуля до 175. Карине просто поставили высший балл… но если проводить аналогии, то ее сила тянула на тысячи би. Многие сомневались, осталась ли Карина человеком или же являла собой новый вид разумного существа. Она принадлежала к третьей, самой редкой категории, «экстра». Возможность полного подавления сознания, внушение любых иллюзий, переопределение жизненных ценностей и устремлений. Мне известно о существовании всего семи экстра-пси, кроме Карины, но ни один из них и в подметки ей не годился. На пике формы эта сука могла контролировать людей с пяти километров. Причем не одного или дюжину — сколько угодно.
— Неласково… — Леночка заметила, как исказились черты лица Моше при упоминании умершей двести лет назад женщины.
— Да, это верно. По большому счету восстание Пси было делом ее рук. Иохан был человеком достаточно умным. Он понимал, что единственный способ выжить для Пси — это интегрироваться в общество настолько плотно, что чистка выйдет дороже, чем сохранение статус-кво. И людей вокруг себя собрал таких же… убежденных. Не исключаю что, с точки зрения правительства, это выглядело как самое настоящее повстанческое движение. Строгая конспирация привлечение в свои ряды новых сподвижников, несколько тысяч случаев незаконных геномодификаций. Агенты Карлтона работали в клиниках — внедрение пси-гена возможно в течение первых двух недель беременности.
— Это ужасно…
Леночка содрогнулась, представив себе молодую женщину, пришедшую на консультацию к гинекологу и получившую вместе с «назначенной» инъекцией ген, который принесет ее ребенку лишь горе и преследования.
— Верно. Но Карлтон был идеалистом, он верил, что пси-способности подарят человечеству возможность перейти на качественно новый уровень. Что Пси — новый этап в эволюции. И понимал, безусловно, что человечество «в целом» будет стремиться этому развитию воспрепятствовать.
— А Карина?
— Существует мнение, что сверхвыдающиеся способности подавили в ней нечто такое, что свойственно человеку Сострадание. Жалость. Она убивала, не задумываясь даже там, где это шло ей во вред. Когда ее задержали в последний раз, в 2166-м, она бежала, оставив за спиной более семисот трупов. Да, леди, этого вы не найдете в Сети, там наверняка все ограничится формулировками «имели место жертвы», не так ли? Картину происшедшего восстанавливали по записям камер слежения… Ей не составляло труда подчинить себе охрану и заставить отключить наблюдение. Не думаю, что Карина не знала о камерах — скорее бравировала своими способностями. Я видел запись: люди просто падали. Заключенные, охранники… Знаете, если вам доступен полный контроль над сознанием, не так уж сложно запретить мозгу жить. После смерти Йохана вся разветвленная организация Пси была переориентирована на ее личные цели.
— И чего она добивалась?
— А вот этого, леди, никто так и не узнал. Лишь предположения… но до реализации планов дело не дошло. Как только стало доподлинно известно ее местонахождение, Карину уничтожили. Ракетный удар по городу с населением в триста двадцать тысяч человек. Город особо не пострадал, но здание, в котором находилась Карина Мец, было разрушено до фундамента… Примерно полторы сотни трупов, включая женщин и детей. Кто-то счел, что это не самая большая плата.
Он замолчал. Молчала и Лена, не находя, что сказать. О Мятеже Пси писали много — но ведь те события произошли почти что два века назад. В памяти людей куда ярче были события Конфликта Амстад — тоже кровавого и жестокого, но при этом еще и затронувшего куда больше судеб. По сути, изменившего Федерацию до неузнаваемости. На фоне битв флотов и штурмов планет попытки Пси сохранить себя выглядели… не слишком страшно. Таких, как Карина Мец, среди этих «ростков нового человечества» было немного.
— История… — вздохнул Моше, словно прочитав ее мысли. — Все это уже история, да еще и тщательно закрытая завесой секретности. Ладно, вернемся к началу нашей беседы. Как я уже говорил, не все Пси несли в себе настолько серьезную угрозу, что их надлежало немедленно ликвидировать. Большинство остались жить — под надзором. Лет пятьдесят после мятежа каждый ребенок в обязательном порядке проходил генное сканирование, и если обнаруживалось… в общем, для таких детей законом была предусмотрена стерилизация.
— И вы простили?.. — Лена и сама не знала, почему задала этот вопрос. Но старик не удивился:
— Да. Я простил. Человечество не готово к приходу Пси. Слишком рано, слишком тяжелы могут быть последствия. Это тот самый случай, когда интересы общества важнее интересов отдельных людей.
— Так вы?..
— По шкале Бинера мой потенциал можно оценить в три-четыре балла от силы. Но это ничего не означало, мои дети или внуки вполне могли сравниться с Кариной или, чем черт не шутит, превзойти ее. Знаете, леди, ведь это было жестом милосердия… в какой-то мере. После того, что учинила Карина, многие ожидали гораздо более суровых решений.
— Значит, этот человек вполне может оказаться Пси?
— Вы ведь так и не рассказали, почему вам в голову пришла эта идея? — усмехнулся Моше. — Совсем я заболтал вас, леди… Знаете, мне так редко удается поговорить на тему восстания Пси. Я потратил десятки лет на сбор сведений, пару раз за излишнее любопытство обрел массу неприятностей. Но одно дело копаться в архивах, и совсем другое — во всеуслышанье заявлять о том, что правительство Федерации фактически повинно в геноциде. Правда, Федерация образовалась позже. Мне недвусмысленно дали понять, что, попытайся я дать волю языку, — и меня упрячут туда, где беседовать можно только с камерами наблюдения. Ну, позвольте теперь выслушать ваш рассказ.
Лене вдруг показалось, что все ее подозрения яйца выеденного не стоят. Проповедник с ладно подвешенным языком — мало ли их было, сколько их еще будет? Задурить головы богатым скучающим дамам на фешенебельном курорте, урвать кусок пожирнее — что там говорить, большинство тех, кому по карману оплачивать отдых на Талере, не слишком разорятся, сунув смазливому Пасынку парочку… ну или пусть пачку крупных купюр. Стоит ли искать тайну там, где ее, возможно, нет и в помине. Она принялась рассказывать — но слова звучали неубедительно, аргументы выглядели притянутыми за уши, а история с внезапно забарахлившим биочипом — и вовсе казалась надуманной. Но Резник слушал внимательно, затем потребовал детального отчета о пережитых девушкой ощущениях, заставил до мелочей обрисовать поведение ее подруг до и после встречи с Тамиром.
Наконец он откинулся в кресле и погрузился в раздумья. Лена не беспокоила этого странного старика, понимая, что тому и в самом деле надо собраться с мыслями. Если Тамир несет в себе пси-ген, то как следует поступить человеку, которого государство изуродовало в младенчестве не за деяния — какие могут быть деяния у новорожденного? За одну лишь туманную возможность будущих проблем. Как? Открыть сезон охоты? Или, наоборот, сделать все, чтобы собрат по несчастью (а с учетом отношения общества пси-ген был именно несчастьем, а не даром судьбы) сумел замести следы и скрыться?
— Ну, сказать сложно, — наконец протянул Моше. — Воздействие имеет сходство с физио-пси или экстра-пси, но я не уверен. Обладатель способностей «экстра» не дал бы тебе уйти вместе с твоими подозрениями. Он как-то легко перешел на доверительное «ты», и Леночке это понравилось. Холодные «вы» и «леди» словно выстраивали стену между стариком и собеседницей, а сейчас эта стена рухнула, открывая путь взаимопониманию.
— Собственно, он бы не дал этим подозрениям даже возникнуть.
— Но мой имплантат…
— Ох, девочка, не стоит слепо доверять технике… в особенности биомодулям амстад. Я не исключаю, что какую-то помощь эта игрушка тебе оказала, но тренированный экстра-пси сжег бы твою цацку за четверть секунды. Причем на бессознательном уровне. В общем, чтобы поставить диагноз, мне нужно больше информации. Сделаем так…
— Я не понимаю, — Катя не скрывала раздражения, хотя и осознавала, что поступает по отношению к подруге некорректно, — на кой черт нам надо тащиться к этому твоему Резнику? Если так уж надо, сходила бы сама.
— Ну я же объяснила, — Леночка картинно вскинула брови. — Вам что, так трудно?
На уговоры ей пришлось потратить изрядный кусок минувшего вечера и еще пару часов утром. Подруги намеревались вновь поучаствовать во встрече с Тамиром — последней встрече, вечером яхта Пасынка должна была отбыть на Хоуп, чтобы проповедник мог и туда донести свои слова… вернее, слова Бога. Возложенная на него Миссия настойчиво звала в дорогу — Тамир уверял, что непрерывное странствие есть неотъемлемая составляющая его жизни. Нельзя донести до людей Истину, пользуясь грубыми средствами, изобретенными теми же погрязшими во грехе людьми. Видео, Сеть, ставшие в последнее время признаком роскоши печатные издания — все это меркло перед настоящим живым словом. Невозможно коснуться души, вещая с экрана, не тронут сердце строчки букв. Только беседа «вживую». И Тамир утверждал, что обязан нести Идею дальше, нести тем, кто способен услышать и понять.
Леночка заявила, что раз уж все равно надо ехать в город, то почему бы не навестить старого друга семьи Градовых, о присутствии которого на Талере она узнала совершенно случайно. Катя и Снежка вяло сопротивлялись, справедливо предполагая, что общение с одиноким стариком не доставит им никакого удовольствия. Наверняка это будет беседа из серии «а помнишь, как я тебя на коленях качал», с просмотром пыльного альбома старых фотографий и долгими муторными разглагольствованиями на извечные стариковские темы. О молодежи, что, ясное дело, «нынче уж не та». О правительстве, что «совсем забыло о нас». О болячках и ценах. В общем, по всему получалось, что подруга навязывала им скучнейшее мероприятие.
Но Леночка неожиданно уперлась. В качестве аргументов прозвучали и напоминания о роли ее драгоценного папа в оснащении «Маргаритки» и о том, что долг старикам надо отдавать — если и не деньгами (дедушка Резник не бедствует), то иным, зачастую более важным и ценным вниманием и сочувствием. К тому же, по словам Лены, присутствие подруг позволит ей сократить визит до неких разумных пределов — явись она в одиночку, и старик плавно переведет полуденную встречу в вечер воспоминаний. А уж тогда лично для нее, Лены, на встрече с Тамиром можно будет поставить жирный крест.
Как она и ожидала, последний аргумент оказался самым действенным, и Катя со Снежаной скрепя сердце согласились сопровождать подругу на этот визит вежливости. Правда, согласие отнюдь не означало, что бурчание и недовольство прекратятся.
— Ну ладно… пятнадцать минут.
— Час, — категорично заявила Лена. — Один час. Девчонки, ну поймите бога ради… Я его с рождения знаю. Да, он зануда. Но мы не виделись уже пять или шесть лет, старик чахнет от одиночества, для него мой приход — единственная радость в жизни.
— Луч света в темном царстве, — фыркнула Снежка.
— И потом… ну разве Тамир не говорил, что утрата человеком стремления сопереживать есть один из аспектов утраты Божественной Искры?
Это был сильный удар, и он достиг цели. Тамир и в самом деле говорил нечто подобное — он вообще изрядную часть своей проповеди отводил вопросам взаимоотношений между людьми. Правда, при этом получалось, что важнее всего не родственные или дружеские связи, а стремление к гармонии в общении человека с Богом…
— Ты права. — Лицо Кати тут же посветлело, словно ей мгновение назад открылся очередной кусочек Истины. — Хорошо, Лен, пусть будет час. Но не больше, иначе к Тамиру опоздаем. Я не прощу себе, если не попрощаюсь с ним. Когда еще доведется встретиться.
Больше возражений не звучало, хотя недовольные взгляды подруг Лена чувствовала спиной еще долго. Практически — до самого дома Моше Резника.
Старику следовало отдать должное — играл он замечательно. Может, излишне картинно, но, если подумать, а не так ли ведут себя старые родственники, если к ним вдруг нагрянут желанные гости. Моше, в ермолке и мягком домашнем халате, увидев Леночку, схватился за сердце, а затем бросился обнимать девушку.
— Радость-то какая… — Бормотал он, то прижимая Лену к груди, то делая шаг назад, чтобы лучше рассмотреть «дочь лучшего друга». — Какая же ты красивая, Эль! Вот порадовала-то старика, вот порадовала! Отец твой, как на свадьбу приглашал, отписал, что ты вроде как на службу поступила… ну, я и не поехал. Чего я там, на свадьбах, не видел? А ты вот тут, у меня в доме!
Леночка мысленно поставила Моше пять баллов за сообразительность. О том, что отец повторно женился, разговора не было, видать, старик изрядно потрудился, собирая информацию.
— Это ж сколько я тебя не видел, Эль! — продолжал восторгаться Резник. — Пять лет? Да нет, уж и побольше будет… Все собирался прилететь на эту вашу Сибириаду, но ведь, сама понимаешь, старые кости тепло любят. Да и не в моем возрасте насиженное место покидать, все верил, что и так дождусь. И надо же…
Наконец, восторги поутихли, и Моше соизволил обратить внимание на спутниц Леночки.
— О-о… какая честь! — он церемонно поцеловал руку сперва Кате, затем Снежане. — Я не ошибусь, если предположу, Эль, что твои очаровательные спутницы есть те самые госпожа Шелест и госпожа Соболева? Мы с Сашкой общаемся пусть и нечасто, но он рассказывал.
Катя удивленно приподняла бровь. Слово «Сашка» как-то плохо увязывалось с образом господина Градова-старшего… но если эти двое и в самом деле знают друг друга уже много лет, то мало ли какие меж ними установились отношения.
— Имею честь представиться, — старик поклонился. — Моше Резник, доктор исторических наук, да-с… Увы, моя докторская степень теперь такая же история, как и сама история, простите за каламбур. Но прошу в дом, прошу… Эль, умоляю, ты же не убежишь прямо сейчас? Мое сердце этого не перенесет.
— Вообще-то мы… — Катя сделала осторожную попытку определить временные рамки этого визита, но Моше тут же перебил ее:
— Ну я понимаю, понимаю, столь прекрасным дамам в этот солнечный день найдется чем заняться. И это будет куда интереснее беседы с выжившим из ума стариком, как не понять. Но чашечку чаю, а? Вы не представляете, какой у меня чай. Истинный «цейлон»… мало где такой сыщется, плантации Шри-Ланки, если вы не в курсе, почти полностью погибли в четырнадцатом, когда на остров рухнула сбитая «Черная вдова» амстад. А один мой приятель сейчас там как раз и занимается восстановлением экологии. Уже полвека прошло, а толком и половины не сделано. Но чаек мне присылает исправно.
Когда чай был разлит по чашкам, старик откинулся в кресле и прикрыл глаза.
— Традиции чайной церемонии во многом утрачены, сообщил он. — Если вы хотите в полной мере оценить всю прелесть этого обряда, то вам непременно нужно слетать на Ями-но-Юри. Но я ведь не японец, поэтому придумал собственный ритуал. Знаете, милые дамы, за долгие годы я убедился, что это очень правильный ритуал. Все очень просто — надо лишь закрыть глаза и медленно потягивать чай. И думать о чем-то приятном. Уверяю, что вы ощутите истинную прелесть древнего напитка, вобравшего в себя тепло южного солнца и свежесть морского воздуха. Просто расслабьтесь и пейте.
Катя, все еще ожидавшая «пыльных фотоальбомов», была приятно удивлена тем, что от нее не требовалось поддерживать разговор. А чай и вправду оказался восхитительным… Интересно, после этого божественного напитка она сумеет без содрогания пить то, что называлось «чаем» в столовой станции «Скайгард-7»? Может быть… со временем. Живительное тепло приятно разливалось по телу, расслабляло и вызывало чувство умиротворения. Катя и сама не заметила, как ручка чашки выскользнула из ее пальцев и тонкий фарфор жалобно звякнул, столкнувшись с полом.
— Они спят? — на всякий случай уточнила Леночка. Тот факт, что прямо на ее глазах подруги только что подверглись очевидному пси-воздействию, вызывал явное беспокойство. — Вы, помнится, говорили, что использование способностей запрещено.
— Я говорил, что моя жизнь контролируется, — поправил ее Моше. — Но ты права, Эль… Ничего, что я тебя так называю?
— Мне нравится, — искренне призналась она.
— Да, ты права. Применять пси-способности мне запрещено. Как и всем другим носителям пси-гена, состоящим на учете. Но ты ведь не побежишь доносить, верно? А пристального контроля спецслужб я не замечал уже многие годы.
— И все-таки?
— Они спят. Я ведь говорил, что мой пси-уровень невысок. Со спящим работать легче. Теперь постарайся не отвлекать меня. Это довольно тяжело, я ж не Карина Мец.
Он замолчал и снова смежил веки. Можно было подумать, что Моше заснул, но уже через несколько минут Леночка заметила, как на лбу у старика выступили блестящие Капли. Вторжение в чужое сознание давалось нелегко кожа побледнела, пальцы все сильнее впивались в подлокотники кресла. Прошло не менее четверти часа, прежде чем Резник шумно выдохнул и обмяк. Девушка, затаив дыхание, ждала, когда старик придет в себя — пока что тот лишь молчал да изредка проводил по лицу рукавом халата, смахивая обильно струящийся пот.
Вероятно, ему и в самом деле было плохо — со встревоженным мявом в комнату влетел черно-серебристый Александр, с разбегу запрыгнул старику на колени и принялся тереться об хозяина… Это не было способом привлечь внимание, напроситься на ласку — животное словно выполняло нужную и срочную работу, да с таким рвением, что, казалось, еще немного, и от роскошной шерсти кота поползут к потолку струйки дыма.
Прошло еще минут пять. Кот успокоился, сполз со стариковских колен, но не ушел, а свернулся в клубочек рядом, время от времени поглядывая на хозяина с явным неодобрением. Горящие глаза периодически зыркали в сторону Леночки, и в них явственно читался вопрос «Ну что, доигралась? Довела дедушку, злыдня…»
— Ну что ж, не зря ты привела их сюда, ох не зря! — Голос Моше поначалу звучал еле слышно, но постепенно набирал силу: — Мозги твоим подругам определенно подправили. И сделал это, вне всякого сомнения, Пси. Не очень сильный, я бы сказал, баллов на сорок по шкале Бинера. Может, чуть больше — сама понимаешь, разобраться со слабейшим куда легче, чем оценить силу того, кто тебя превосходит. Плохо другое: этот Пси толком не обучен пользоваться своими возможностями. Сила есть — ума не надо.
Он перевел дух, затем пояснил:
— Настоящий мастер пси-воздействия сделал бы работу аккуратно… так, что догадаться о вмешательстве можно было бы только по чуть заметным признакам… которые еще увидеть и понять надо. А у этих девочек по сознанию словно ржавыми граблями проехались… Что такое «грабли», знаешь?
Леночка не знала, но на всякий случай кивнула. Потом можно будет значение слова в Сети посмотреть, сейчас не до этого.
— Он, конечно, не «экстра». Но осторожность соблюдать стоит, боюсь, что недостаток сноровки он вполне компенсирует грубым напором. Часть пси-вуали я снял… ну да-да, помню, шесть недель… Пен-вуаль — это ложная эмоциональная матрица, накладываемая Пси на сознание противника. В данном случае основные посылы — абсолютное послушание на базе доверия, стремление оказать помощь, почти полное погашение критического восприятия. Это я к тому, что на «новообращенных» аргументы не действуют. Я так понимаю, свои карточки они уже опустошили.
— Практически.
— Не удивлен. В общем, что мог, подчистил… но я этому вашему Тамиру не ровня, так что удалить все без последствий не могу Некоторое время у девчонок будет иметь место легкая дезориентация, вызванное противостоянием их собственного «Я» и привнесенных побуждений.
— Это надолго?
Моше покачал головой:
— Не знаю. Может, на час. Или на месяц. Там сейчас все достаточно шатко, сбить остаток пси-вуали может что угодно. Удачно брошенная фраза… или удачно брошенный камень, если по голове. Шутка.
— Это было трудно? — Лена и сама знала ответ, видела же все своими глазами, но хотелось еще и услышать.
— Довольно-таки. Совершаемое пси-воздействие на организм самого Пси влияет негативно. Особенно если воздействие производится на пределе сил. Карине Мец было всего лишь тридцать три, когда ее убили, но выглядела она чуть ли не на пятьдесят. А я уже староват для подобных экспериментов, староват…
Он шумно отхлебнул из чашки глоток уже совсем остывшего чая, и внезапно его взгляд стал жестким и колючим.
— Теперь о главном. Этот говнюк вещал на два десятка богатых дур, потому ты и успела сбежать. Если он займется тобой персонально, можешь с этой имплантированной фитюлькой распрощаться. Сгорит, да еще кусок мозга выжжет. Поэтому тебе к Пси приближаться нельзя. На оружие сильно не рассчитывай, штурмового излучателя или МРК у тебя нет, а эффективная дальность боя у ваших Штатных бластеров, если не забыла, метров тридцать. Лучше бы вам вообще с этим Тамиром не встречаться, попробуй их убедить, сейчас это может получиться.
Он помолчал, затем пояснил:
— Когда Пси подчиняет человека, он может пойти разными путями. Послушание, оно ведь не само по себе существует. Оно всегда на базе чего-то. Доверия, любви, долга, страха. Если бы он имел дело с военными, то, скорее всего, воспользовался бы послушанием на базе долга. Человек, преисполненный чувством долга, горы свернуть может. А вот послушание на основе страха не к каждому применить можно. Или на основе любви… В общем, твои подруги сейчас безоглядно доверяют всем и каждому и готовы последовать любому совету. Понимаешь, долгу или страху приказывают, у любви просят… а доверию именно советуют. Сейчас они проснутся — постарайся взять нужный тон.
Леночка кивнула, уже подбирая мысленно правильные слова. И одновременно прикидывая, что они втроем смогут сделать. Сбежать? Это проще всего. К героиням Лена себя не относила, но тошно становилось от одной лишь мысли, что Тамир и дальше будет перебираться с планеты на планету, обирать скучающих женщин… ладно бы просто обирать, а то ведь ковыряться в их сознании, превращая людей в бездумных кукол. Объявить его в Федеральный розыск? В целом возможно… полномочий рядового сотрудника «Скайгард» для этого не доставало, но есть еще Шеденберг, он поймет. Правда, доказательств никаких — разве что Моше Резник согласится стать свидетелем. Только вот старику эти свидетельства боком выйдут, ведь неизбежно всплывет тот печальный факт, что он все же воспользовался своими способностями, пусть и со вполне благими намерениями.
Хотя со станцией «Скайгард» связаться надо. И еще: надо обязательно не дать Тамиру покинуть планету. Ладно, если он, как обещал, отправится на один из миров Федерации, а если, почуяв угрозу, рванет к независимым? Страшно подумать, что может натворить Пси, опираясь, к примеру, на поддержку пиратов.
В кресле зашевелилась Катя, спустя несколько секунд открыла глаза и Снежка. Девушки выглядели умиротворенными и счастливыми.
— Спасибо, господин Резник. — Голос Кати звучал ровно, не содержа в себе ни капли эмоций. — У вас и в самом деле замечательный чай.
— Я думаю, нам пора идти, — неуверенно выдавила из себя Лена.
Черт подери, как же это трудно, — подобрать верный тон. Чтобы ее слова воспринимались именно как совет. Она попыталась вспомнить речь Пасынка… Да, он и в самом деле ничего не требовал, не просил и не взывал к чувству долга. И уж, конечно, не угрожал — многие проповедники имеют привычку обещать неисчислимые бедствия тем, кто неспособен или не желает проникнуться их идеями. Скорее это выглядело как высказывание своей точки зрения и объяснения, почему именно в ней содержится Истина. Не указывал дорогу, а объяснял, как ее найти… пожалуй, так и надо действовать. Только вот получится ли?
— Кать, почему бы нам не съездить в астропорт? Может, стоить проверить, как там наша «Маргаритка»?
Капитан Шелест медленно кивнула, соглашаясь:
— Да, надо. Спасибо вам за гостеприимство, господин Резник.
— Я всегда рад гостям, — улыбнулся старик. — Буду рад, если вы когда-нибудь найдете время еще раз посетить мой дом.
Тамир прижал к груди очередную хныкающую даму и тут же отстранился. Прощание затягивалось, а в душе нарастало чувство беспокойства. И причиной этому были те две дурочки, не явившиеся на последнюю встречу.
О своем даре Тамир знал не так уж и много, хотя потратил массу сил и времени, чтобы раскопать в StarNet все, что только возможно, о природе и применении пси-способностей. Ценной информации оказалось на удивление мало, да еще она была погребена под ворохом вымыслов, домыслов и пустых разглагольствований. Он даже пошел на известный риск — связался с неплохим генетиком и заставил того провести комплекс исследований… О таком понятии, как «конспирация», Тамир (этим именем он пользовался в последнюю пару лет и уже осознавал, что пора бы и сменить личную карточку) имел представления смутные, почерпнутые из художественной литературы и видео. С его точки зрения, частые перемещения, периодические смены имени и реже, моделирование тела — вот залог успеха. Условности, непреодолимые для обычного человека (или преодолимые, но с вложением несоразмерно больших сумм), его не волновали — уже после пяти минут общения любой хирургмоделист проникался к клиенту таким доверием, что готов был «слепить» ему новое лицо, а то и новую фигуру.
Правда, эффект воздействия быстро сходил на нет — пара недель, не более, после чего у хирурга вполне могли возникнуть вопросы. Этого Тамир не желал, а потому ни генетик, проводивший для него нелегальное исследование, ни врачи, выполнявшие незаконные операции, не должны были иметь возможность задуматься, с чего бы это они вдруг с таким жаром бросились нарушать установленные правила ради человека, с которым только что познакомились. Спустя несколько лет он стал находить некое удовольствие в изобретении новых и новых способов «заметания следов». В последнем случае он применил схему «ревнивец» — пятидесятилетний моделист через неделю после успешно выполненной операции устроил жене грандиозную сцену ревности, обвинил ее во всех смертных грехах (ну, не во всех, в одном только, зато многократно повторенном) и с чувством праведного гнева в душе застрелил подлую супругу. После чего осознал содеянное и, терзаемый муками совести, написал покаянную записку и застрелился сам. Тамир не поленился понаблюдать за ходом расследования — как и ожидалось, никто не связал кровавую трагедию с одним из пациентов. Женщину, кстати, ему не было жаль — она и в самом деле не утруждала себя хранением верности мужу.
Несмотря на уверенность в том, что ни одной ошибки не допущено, и у федеральных служб нет повода сесть ему на хвост, Тамир отправляться на Хоуп не собирался. Документы, приобретенные два года назад, все еще можно было считать надежными, но работа спецслужб на крупнейших мирах Федерации разительно отличается от действий сонной полиции на периферии. И вообще, в последнее время Тамир всерьез подумывал о том, что неплохо бы перенести место проведения своих операций куда-нибудь подальше, скажем, на Линэли. Людей с большими деньгами там ничуть не меньше, чем в развитых мирах Федерации, а законы несравнимо мягче. И там, опять-таки, в отличие от Федерации, уважают «право сильного».
Тамир считал, что достоин много большего, чем душеспасительные беседы с богатыми дурами…
Но для того, чтобы достичь желаемого, следовало соблюдать осторожность. Эти две красотки обязаны были прийти… черт, они бы приползли и с переломанными ногами, Тамир был абсолютно убежден, что никто и никогда не сможет сопротивляться настоящему Пси. Значит, случилось нечто из ряда вон выходящее — что бы это ни было, лучше поскорее убраться с Талеры куда подальше.
Он позволил еще одной «посвященной» припасть губами к своей руке, затем, не особо скрывая брезгливый изгиб губ, стер с тыльной стороны кисти помаду Пора было уходить, проклятые местные бюрократы дали его «Сирене» взлет на сегодня, в 19.00 по местному времени. Пропустить, и ждать ближайшего свободного окна. Час, сутки как повезет. И с диспетчером не поговоришь «по душам» попасть в закрытые для посторонних зоны астропорта, допустим, возможно, но придется «ломать» массу людей… Да уж, проще не опаздывать к старту.
С некоторым сожалением Тамир подумал, что от «Сирены» тоже пора избавляться. Примелькалась… Он потому и остановил свой выбор на крошечных двухместных яхтах класса «Лагуна», что они были относительно недороги, и очень широко распространены. На территории, контролируемой Федерацией, в сутки продавались и покупались десятки, если не сотни этих вполне комфортабельных корабликов. У независимых «Лагуны» были не в чести, там предпочитали вооруженные суда.
Решено: очередную «Лагуну» он купит на Линэли, это будет достаточно дешево. Надо еще придумать имя для покупки… что-нибудь, хотя бы косвенно связанное с псивоздействием. Скажем, «Горгона»… Звучит неплохо.
— Мне больно расставаться с вами, — он обвел взглядом враз притихшую аудиторию, с удовлетворением отметив слезы на глазах у каждой второй, — но меня зовет мой Путь. Через неделю или две эффект воздействия начнет ослабевать, но именно потому он и пользовался доверием. Доверие трудно утратить окончательно. О долге можно забыть, страх — преодолеть, в любви — разочароваться. Но даже когда те, кому мы доверяем, совершают настоящие подлости, мы все равно ищем им оправдания, стараемся забыть и простить. Ни одна из этих дурищ не отправится к федералам с доносом. Проверено.
— Я говорю вам — до встречи… Мы вместе идем по Его пути, мы видим Его цель, которая теперь стала нашей. Поэтому мы обязательно встретимся, рано или поздно, в середине этого пути или же в конце его. До встречи…
Уже не обращая внимания на хлынувшие слезы и протягиваемые к нему руки, Тамир вышел из зала. Сейчас этим богатым клушам не до него, тем для беседы им хватит надолго. Он усмехнулся, подумав, что кое-кто из них и на самом деле вполне может изменить свой образ жизни. Удариться в благотворительность, а то и в миссионерскую деятельность. Человеческую природу не переделать, так что, эти порывы продлятся недолго, но вполне могут изменить судьбу этих женщин. Вполне вероятно — не в лучшую сторону. Впрочем, это его уже не касалось.
До астропорта он добрался быстро. Служащий «Талера-Галакто» принял его полетную карточку, дежурно улыбнулся и сообщил, что яхта «Сирена» переведена на платформу АА-4, все необходимые предполетные процедуры, находящиеся в компетенции служб астропорта, проведены должным образом.
Уже захлопнув за собой люк яхты, устроившись в командирском кресле и запустив предполетную программу контроля бортовых систем, Тамир вновь прислушался к своим ощущениям. Беспокойство никуда не делось… напротив, стало более ярким. Что-то пошло не так… то ли Бишар сам допустил ошибку, то ли просто обстоятельства складываются не в его пользу. Он с трудом подавил в себе желание включить маршевый двигатель и, наплевав на все правила полетов в этой сфере, удрать с Талеры как можно быстрее. Любой ценой. И уйти в пульсацию сразу, как только яхта покинет атмосферу. Не стоит пороть горячку, ощущения ощущениями, но ведь ничего не произошло.
Пискнул сигнал бортового компьютера. Кто-то требовал связи.
Тамир протянул руку, с удивлением заметив, что пальцы чуть заметно дрожат, и медленно вдавил клавишу соединения.
Экран вспыхнул. На него смотрело симпатичное женское личико, обрамленное золотистыми локонами. Знакомое личико! Он несомненно видел эту девушку.
— Привет, ублюдок! — Пухлые губки скривились в презрительной усмешке. — Сбежать собрался? Не получится.
— … Не получится, — Леночка скосила глаза на соседнее кресло, где, намертво пристегнутая страховочными ремнями, сидела Катя. На капитане был легкий скафандр с наглухо закрытым шлемом. И с отключенными системами связи. Лена понимала, что Катя, все еще пребывая под воздействием пси-вуали, готова следовать любым внешним указаниям, от кого бы они ни исходили. Стоит Тамиру разобраться в ситуации и подобрать правильные слова, и последствия могут быть непредсказуемыми. Снежка, в точно таком же скафандре, пребывала у себя в каюте.
— Кто ты такая? — На первый взгляд Тамир выглядел спокойным… но Леночка с удовлетворением отметила, как еле заметно дергается веко проповедника.
— Это не так уж важно, — усмехнулась она. — Вопрос в том, кто ТЫ такой, Тамир Бишар? «Физио-пси», использующий свой дар для того, чтобы выколачивать деньги с богатых женщин? Думаю, что если проследить твой путь, то там можно будет найти не только опустошенные кредитки, не так ли? Твари вроде тебя не слишком беспокоятся о таких мелочах, как закон или мораль.
— Мадемуазель, вы нуждаетесь в услугах психиатра… начал было Тамир, — но девушка перебила его:
— После посещения твоей проповеди? Возможно. Но ты нуждаешься в услугах адвоката… хотя нет, я ошиблась. Ты читал о Карине Мец? Таких, как ты или она, в тюрьмы не сажают. Тебе даже электрический стул не светит, Тамир Бишар, или как там тебя зовут на самом деле. Тебя просто пристрелят, как собаку.
Лена отчаянно надеялась, что Тамир сделает какую-нибудь глупость… но надеялась зря. Тот все-таки сумел взять себя в руки и ухмыльнулся:
— Бред экзальтированной психопатки, мадемуазель, я через… — он бросил взгляд на часы, — две минуты отправляюсь в путь. Если вам так хочется поговорить о событиях двухсотлетней давности — милости прошу. У меня довольно жесткий график, но время для беседы с вами непременно выделю. До встречи на Хоуп.
Экран мигнул и погас. Бишар оборвал связь. Леночка откинулась на спинку кресла и охарактеризовала ситуацию несколькими грубыми, но очень уместными словами. Затем разблокировала шлем подруги и откинула лицевой щиток.
— А что мы сейчас будем делать? — все с тем же, уже набившем оскомину равнодушием поинтересовалась капитан.
— Надо подумать… — пробормотала Лена. — Через минуту с площадки АА-4 стартует корабль с одним очень, очень плохим человеком. Этот человек — преступник. Он совершил массу преступлений в прошлом и настоящем, и если сумеет скрыться, немало совершит и в будущем. Мне кажется, тебе стоит подумать, как его остановить.
Катя молчала. Сейчас ее сознание работало практически под программой. Она безусловно, всецело доверяла собеседнице и ее мнению, верила в ее правоту, и в то, что слова Елены Градовой истина, не нуждающаяся в доказательствах. Преступник? Да, действительно, преступника надо остановить… это правильно.
Ее руки легли на сенсоры контрольного пункта. Сердце Леночки похолодело — кажется, с советами она порядком переборщила, и теперь капитан Шелест, не ведая сомнений, явно намерена поднять корабль с резервной площадки, напрочь игнорируя местные законы, тем самым создавая невообразимое количество проблем и диспетчерам «Талера-Галакто», и в перспективе Шеденбергу и «Скайгард» в целом. Она могла остановить подругу-капитана парой слов.
Но не стала. Взвыли импеллеры, принимая на себя огромную массу штурмовика, спустя несколько секунд реакция диспетчерской службы вызывала уважение — заверещал сигнал входящего сообщения.
Лена спокойно включила связь. На экране появилось лицо молодого парня, судя по выражению — взбешенного.
— «Маргаритка», вы что, с ума сошли? Немедленно заглушите двигатели!!!
— Говорит борт 812 «Маргаритка», действую в рамках полномочий патруля «Скайгард». — Она знала, что за эти ее слова Шеденбергу придется расплачиваться долго и мучительно. — Преследую преступника. Прошу передать яхте «Сирена» приказ вернуться в порт.
— Какие, на хрен, полномочия! Какой, твою мать, преступник! У меня на подходе двенадцать кораблей. «Маргаритка», глушите свои гребаные импеллеры, или я отдам приказ системам безопасности сбить ваше корыто!
— Не отдашь, — улыбнулась Лена. — «Скайгард» подчиняется Флоту, можете потом жалобу подать. А сейчас делай, что я сказала.
— Что делать, сука? «Сирену» вернуть? Ты хоть понимаешь, что полетное расписание выверено по секундам? Если яхта хотя бы замедлит полет в ближайшие пять минут, она столкнется с лайнером А12 «Миссури».
— В таком случае расчисти нам дорогу!
Лена прервала связь и бросила взгляд на экраны. «Маргаритка» уже висела в воздухе, плавя бетон выхлопами работающих на полную мощность импеллеров. Вот площадка начала отдаляться, все быстрее и быстрее. Руки Кати уверенно порхали по пульту, капитан не сомневалась в своей правоте и вела штурмовик к стремительно удаляющейся цели. «Лагуны» не отличались скоростными качествами, но штурмовик имел мало шансов догнать яхту до того, как она покинет атмосферу и сможет активировать ГР-привод. Надеяться следовало лишь на разницу в курсах — яхта движется по четко определенной, оптимальной, но далеко не самой короткой траектории. А «Маргаритка» уже нарушила столько законов, что одним больше, одним меньше…
Вероятно, Катя тоже поняла, что преследуемый корабль уходит. Ее пальцы пробежали по сенсорам боевой панели, активируя ракетное вооружение штурмовика.
— Ты что делаешь? Не смей!
Неправильный тон… не те слова! Мозг капитана был запрограммирован принимать советы и рекомендации, но не категоричные приказы. Леночка поняла это слишком поздно — и проигранная секунда позволила Кате завершить начатое. Полутораметровая сигара вырвалась из левой пусковой установки и, оставляя за собой дымный хвост, метнулась к яхте, уже практически превратившейся в точку на фоне быстро темнеющего неба.
Леночка зажмурилась… ракетная атака в атмосфере. Над гражданским астропортом. В условиях сумасшедшей плотности движения. Если их просто рассадят по одиночкам лет на пять, это можно будет воспринять как удивительное благодушие судей. И то, что это не боевая ракета, а ЭМП подавитель, особой роли не играло. Осколки есть осколки — через пару мгновений вниз, на головы ничего не подозревающих туристов, полетят куски металла. Боги земные и все остальные, сделайте так, чтобы никого не убило!
Далеко впереди, в полусотне метров за кормой убегающей яхты, вспыхнула яркая золотая звезда. Тут же отозвался бортнавигатор — ГР-привод «Маргаритки» получил свою дозу излучения. Как, очевидно, и все корабли в пределах досягаемости электромагнитной волны.
— «Скайгард-7», вызывает «Маргаритка»…
Это следовало бы сделать уже давно, но в пылу погони Леночка слишком поздно вспомнила о своем благом намерении доложить полковнику Шеденбергу о происходящем.
По всей видимости, нашлись менее забывчивые. Ответ пришел почти сразу, на экране появилось искаженное бешенством лицо полковника:
— «Маргаритка»… Градова, вы в своем уме? Что вы творите?
— Преследуем яхту класса «Лагуна», — Лена отвечала четко и сухо. — На борту яхты находится преступник. В настоящий момент у яхты погашен ГР-привод, она попытается уйти на маршевом. Догнать не сможем. Прошу помощи.
— Я требую объяснений. Сейчас же! — прорычал Шеденберг, грохнув кулаком по пульту. Судя по вложенной в удар энергии, на пульте наверняка что-нибудь сломалось.
— Владелец яхты — Пси. Я располагаю фактами использования им своих возможностей для управления людьми.
Полковник несколько мгновений помолчал, затем процедил:
— Я надеюсь, что ваши доказательства будут весомыми. В противном случае…
Заканчивать фразу он не стал, да и потребности в этом не было. Лена знала: если ее обвинения не подтвердятся, экипажу «Маргаритки» грозит, по меньшей мере, чудовищный штраф и расставание с космосом навсегда. При ином, менее оптимистичном исходе — долгое тюремное заключение. Потому что расследование непременно установит тот факт, что огонь по гражданскому судну открыт без предупреждения. И все же она была благодарна полковнику — ясно, что меры Шеденберг примет, и «Сирену» на орбите будет ждать теплая встреча.
— Он меняет курс, — внезапно сообщила Катя.
Преследуемая яхта отклонилась от расчетной траектории, практически полностью прекратив набор высоты. Расстояние между «Сиреной» и преследователями начало медленно сокращаться — Тамир сбавлял ход. Через две минуты его кораблик оказался в зоне действия сенсоров «Маргаритки». В вакууме бортовые системы штурмовика получили бы нужную информацию с куда большего расстояния, но здесь, в еще относительно плотных слоях атмосферы, датчики обеспечивали уверенное сканирование лишь на небольших расстояниях.
— У него поврежден двигатель, — равнодушно сообщила Катя.
Теоретически взрыв ЭМП-торпеды не несет особой угрозы кораблю, поэтому использование подавителей и считается вполне допустимым методом остановки гражданских кораблей, не желающих подчиняться требованиям патруля. Энергощиты даже не заметят потока осколков.
Если щиты включены.
Ни один пилот, сколь бы он ни любил риск, не включит Щиты в атмосфере… если речь не идет о боевом корабле, идущем на штурмовку или несущем в своем чреве десант. Космические аппараты, родным домом для которых является вакуум, и без того, как правило, не отличаются выдающимися аэродинамическими характеристиками, а работающий экран, и вовсе снижает летные качества до уровня «Боже, помоги удержаться в воздухе». Поэтому, кстати, импеллерное оснащение штурмовиков и десантных капсул сделано с двойным, а то и тройным перекрытием — аккуратная игра двигателями обеспечивала боевым кораблям достаточную маневренность, а на сумасшедшую болтанку при этом не следовало обращать внимания. Во время десантной операции — не до комфорта.
Яхта, безусловно, стартовала без щитов, и потому осколки относительно безобидной ЭМП-ракеты сумели что-то повредить. Случайность, не более того.
Звука не было слышно, но вспышку можно было заметить невооруженным глазом. «Лагуна» дернулась, словно получив увесистый пинок под зад, выплеснула в воздух за кормой клуб маслянисто-черного дыма и косо пошла вниз, к морю. Запищал сигнал вызова.
— Я горю! По экрану бежали полосы, — но лицо Тамира было видно достаточно хорошо. — Спасите меня! Я сдаюсь! Я во всем признаюсь!
Уже много позже, когда нашлось время осмыслить произошедшее, Лена поняла, что виновата в исходе этой погони была именно она. Тамир то просил, то требовал — не самый правильный подход, а потому Катя на его вопли не реагировала. Градова могла бы подобрать нужные слова, и тогда «Маргаритка» вполне успела бы состыковаться с падающей яхтой до того, как та рухнет в воду. Но привычка оказалась сильнее — власть на борту принадлежит капитану, а все мысли о том, что подруга сейчас практически неспособна на принятие самостоятельных решений, как-то вылетели у Лены из головы.
— Я заплачу! — орал Тамир. — У меня много денег! Очень много! Я набрал здесь почти четверть миллиона! Они все ваши! Только спасите меня! Я хочу жи-ить!
Моше Резник говорил о том, что пси-вуаль может рассыпаться от случайного слова. Вполне вероятно, что вопли Тамира о деньгах, собранных на Талере с прихожанок, и послужили тем самым спусковым крючком. А может, были иные причины… но, так или иначе, взгляд Кати застыл. Секунд сорок она молчала, вцепившись в штурвал и уставившись в одну точку… Лена уже было потянулась к пульту, чтобы переключить управление на себя, чувствуя, как ползет по спине липкий страх. Пилотажного опыта У нее было кот наплакал, а в атмосфере, и того меньше и рассчитывать на удачную посадку она не могла. Разве что продержаться в воздухе достаточно долго, чтобы Катя вышла из ступора.
— Ах ты, сука… — послышался шепот капитана.
Вот теперь взгляд Кати стал нормальным. Если, конечно, можно было отнести к нормальному состоянию то бешенство, которое горело в ее глазах.
— Спаси-ите! Я все отда-ам!
Бархатный голос Тамира, голос, которому Катя еще недавно внимала с таким благоговением, сорвался на пронзительный визг, и девушка с силой врезала кулаком по коммуникатору. Не будь на ней скафандра, пальцам бы досталось изрядно, а так столкновения не выдержала техника. Динамик захлебнулся, булькнул нечто нечленораздельное и замолчал окончательно.
— Мы еще можем успеть, — прошептала Лена, уже понимая, что слишком поздно. И совсем не потому, что штурмовику может не хватить времени взять падающую «Лагуну» в захваты. Бог, от имени которого с таким жаром вещал проповедник, наконец-то обратил внимание на самозваного Пасынка. И прислал судью. Жестокого, но когда это суд Божий отличался мягкостью!
— Хрен ему.
Еще две ракеты вырвались из пусковых установок «Маргаритки». На этот раз боевые, способные и у более солидного корабля в клочья разнести не прикрытую полем броню. Полыхнул сдвоенный взрыв, экраны потемнели, фильтруя опасный для глаз световой поток, а там, где еще мгновением раньше находилась яхта «Сирена», теперь висело в воздухе быстро расползающееся дымное облако. Да падали вниз, к уже близкому морю, многочисленные обломки.
Катя смотрела на дело своих рук, и ее губы чуть заметно улыбались. А на лице застыло странное выражение… удовлетворение от очень хорошо выполненной работы.
