ГЛАВА 16
Мелкий дождь не мог справиться с водонепроницаемой тканью армейских комбинезонов, водяная взвесь беспомощно сбивалась в капли, стекала вниз по рукавам, струилась ручьями между подсумками на разгрузке бронежилета. Но на этом дожде, казалось, душа раскисала, расклеивалась, и в этой сырости хлюпали мутные мысли.
Я невменяемо смотрел на высокое четырехэтажное здание под темной от непогод и времени шиферной крышей. Такое же темно-серое, как ненастный промозглый вечер. На окнах ржавые решетки, железные двери закрыты на косой засов с тяжелым амбарным замком. Клумбы, заросшие травой, у дорожек стоят зеленые туи стройными, но неухоженными рядами. Хозяйственные постройки чуть в стороне, гараж… Вдоль железобетонного забора захламленный парк со сломанными скамейками…
Это и был дом отдыха, о котором говорила Марица. И куда она нас привела… Глядя на мрачное здание, я пытался припомнить, как направлял Чижа, наставлял его, какой дорогой ехать. Тщетно, память забита холодной изморосью дождя. Так иногда бывает, когда едешь на машине, думая о чем-то своем. И правила дорожного движения соблюдаешь, и поворачиваешь, где надо, но все это происходит автоматически… А о чем думал я, когда ехал сюда? Снова с Марицей разговаривал? Кажется, да. Она-то и вывела меня к этому зданию на холме, неподалеку от озера…
Но ведь я не должен был отвлекаться от дороги. Мы же не где-нибудь, а в Аномалье, где опасностей как песка в море… Похоже, Марица смогла убедить меня в том, что нам ничего не угрожает. И действительно, мы здесь, все живы и здоровы.
Здание на холме у озера… Ну да, именно эту серую крышу я не раз наблюдал в бинокль с блокпоста. Что ж, теперь отсюда, с чердака, я смогу увидеть, что творится на заставе…
Дом отдыха… Что-то не похоже это здание на дом отдыха. Слишком уж оно унылое, чтобы создавать бодрое настроение, без которого любой отдых превращается в кабалу. Да и решетки на окнах опять же вызывают тоску. И забор вокруг этого заведения слишком высокий, колючая проволока на нем. Ворота, кажется, тоже немаленькие, с «егозой» поверху. Будка контрольного пункта с железной дверью… С воротами нам пришлось повозиться.
– А врачи здесь есть? – заглушив двигатель, спросил Чиж.
– Какие врачи? – не понял я.
– Это же психушка, как здесь без врачей?
– Психушка?! – недоуменно повел я бровью.
– Ну да, вывеска у ворот была. Ты же видел, командир.
– Да, да, вывеска… Психушка… Значит, врачи будут, – насмешливо заявил я, вспомнив, как выглядела Марица в белом халате. – И подлечиться нам бы не мешало…
Уж не для того ли злоформер принял образ врача, чтобы подсказать, о каком доме отдыха идет речь. А может, он просто дает нам понять, что будет наблюдать за нами как за своими пациентами. Если так, то я не должен удивляться, если в этой лечебнице, в ординаторской ждет нас Марица… Где же тогда будет находиться Крис? В кабинете патологоанатома?.. В психушках нет таких врачей, но если Крис умудрился создать бар на руинах заброшенного кафе, то ему ничего не стоит организовать морг в подвале этого здания.
– Что дальше, командир? – спросил Шпак.
– Ты был в санатории после госпиталя? – спросил я.
– Нет. Мне предлагали Черное море, но я не захотел. Зачем людей пугать?
– Да, люди нас не любят, – кивнул я. – Они нас ненавидят.
– Ненавидят, – подхватил Чиж.
– И презирают, – добавил Скорняк.
– Ничего, люди далеко. И у них много проблем.
А мы здесь. И это наш санаторий. Сейчас устроимся и будем отдыхать. Скорняк, давай в регистратуру, путевки предъяви, пусть покажут, где наши номера.
– Вот и я говорю, куда запропастилась кастелянша! – хохотнул Скорняк и, ловко спрыгнув с машины, направился к дверям.
– Постарайся без погремушек, – бросил я ему вслед.
Он мог сбить навесной замок выстрелом или даже сорвать его с помощью гранаты. Я не боялся шума, хотя, казалось бы, на него могли сбежаться зве-ропсы. Ведь они обосновались где-то в этих местах и отсюда своим воем действовали нам на нервы.
Вроде бы я размышлял вполне трезво, но при этом, как ни странно, не испытывал страха перед Аномальем. Поэтому нисколько не переживал, когда отправлял Шпака, Якута, Баяна, Шарпа и Малыша обследовать территорию лечебницы. Сам же я занялся зданием больницы.
Чиж срезал замок ножницами по металлу из арсенала запасливого Гуцула. Спокойно сделал это, без нервотрепки. И я без суеты зашел в холл здания. Со мной Чиж, Скорняк и Пух. Хоть и не давило на душу дурное предчувствие, но я командир группы и хотя бы по долгу службы должен думать о нашей безопасности… Думать… Нет-нет да и промелькнет в голове мысль, что за меня в моей же голове думает кто-то другой. И за меня, и вместе со мной… Не надо напрягаться, не надо заниматься самокопанием, иначе и мозг взорвется, и психика разлетится на куски. Нужно просто жить. И лучше всего настоящим. Забыть о прошлом, не думать о будущем… Определенно это было не только мое суждение. И я даже знал, кто забеливал холст моего прошлого… Что ж, пусть Марица помогает мне готовить место для новой картины, где будет только настоящее. Но все-таки я позволю себе заглянуть немного в будущее. Если мы станем на постой в этом здании, то я обязан буду составить план охраны и обороны…
А мы остановимся здесь… Сумрачно в холле, гулко, под ногами шуршат листы бумаги. Сухие листы, потому что здесь нет сырости. Краска на стенах облуплена, шары абажуров под потолками пыльные, в углах паутина. Но сухо здесь, тепло, хотя, казалось бы, должно быть зябко и даже промозгло, как во всяком заброшенном здании в холодное осеннее ненастье. Но здесь все стекла целые, и сквозняки по коридорам не гуляют. И даже запах карболки, с которой моют полы, не выветрился.
Гардероб, забранный фигурной решеткой, опрокинутые вешалки в нем; справочная с распахнутой настежь дверью, перевернутый стол, стулья, коробка с папками, оброненная подушка с лопнувшей наволочкой в ореоле вывалившихся перьев, кадка с засохшей пальмой… Чувствовалось, что больницу покидали в спешке. Срочная внеплановая эвакуация – все как обычно для этих мест.
– А больных вывезти успели? – негромко спросил Скорняк.
– Душевнобольных, – поправил Чиж.
– Вот я и говорю, только психованных зомби нам не хватало.
– Нет здесь никого. Тихо.
– Было бы еще тише, если бы вы не болтали, – спокойно заметил я.
И первым вышел из холла на лестничную площадку. Справа – створки лифта с характерным для больниц окошечком-иллюминатором. Лестница вела и вверх, и вниз, в подвальное помещение.
Электричества в больнице не было, но верхние этажи хоть и скудно, но освещены. Не совсем еще темно на улице, хотя и вечер уже. В подвале наверняка темно, там без фонарей не обойтись. Поэтому лучше начать с верха, а в подвал мы всегда успеем…
На втором этаже тоже сухо и тепло, сквозняки не гуляют, не гоняют по коридорам бумаги, которых здесь многовато. Палаты, процедурная, душевая, кладовая, ординаторская. В комнате для санитаров мы обнаружили диван, кресла, тренажерную скамью, штангу над ней, телевизионный кабель, свисающий с потолка. Телевизор санитары забрали, но железо вывезти не успели, может, места в автомобилях не было или штанга слишком тяжелая…
В палатах кавардак – сдвинутые кровати, перевернутые стулья, тумбочки, валяющиеся на полу матрасы, одеяла, подушки. Но нигде мы не обнаружили следов человеческой крови, не было и разбросанных по сторонам останков. В процедурной комнате мы нашли пустой стеклянный шкаф с распахнутыми створками, стол, похожий на массажный, рассыпанные по полу желтые шарики аскорбиновой кислоты.
И вдруг я увидел лежащего на этом столе человека с оголенной спиной. Руки его были связаны, один санитар атлетического сложения держал его, а другой, поменьше, делал больному укол под лопатку. Крик отчаяния резанул по нервам, но вместе с тем и вернул к реальности. Не было никого в процедурной, и тишина мертвая. Но, видно, боль несчастных пациентов до сих пор витала в спертом воздухе, и мое разбалансированное воображение стало ее легкой добычей.
– Командир, ты чего? – спросил стоявший за спиной Чиж.
– Ничего.
– Смотрю, вздрогнул.
– Ты больше смотри по сторонам.
Третий этаж мало чем отличался от второго. Разве что в комнате для санитаров не было штанги, зато на тумбочке стоял телевизор.
А на четвертом этаже я увидел больных. На ровных негнущихся ногах они медленно выходили из палат; головы их были опущены, поэтому они стукались лбами, с приглушенным хохотом поворачиваясь в нашу сторону. Растрепанные волосы, бездумные взгляды исподлобья…
– Твою муть! – нервно вскинулся Чиж.
Он приготовил к бою автомат, но стрелять не стал. А команду я не давал… Из глубины коридора к нам шли зомби, в которых превратились пациенты четвертого этажа. Они опасны для людей, но не для нас. Марица не допустит, чтобы мы погибли от их рук. Да мы и сами с усами. Автоматы, карабины, подствольные гранатометы, полная разгрузка боеприпасов…
Мы не стреляли, а зомби вдруг стали исчезать. Никто из них не смог преодолеть невидимую линию, находившуюся в каких-то пяти-шести метрах от нас. Переступая через нее, обратившиеся пациенты попросту растворялись в воздухе. И так продолжалось, пока не исчезли все.
Только тогда до меня дошло, что это было такое же видение, как в процедурной. В коридоре улавливался запах лекарств и карболки, но я не чувствовал вони, которую своими гниющими телами вызывают зомби.
– Да, дела… – дрогнувшим голосом протянул Чиж.
А ведь в процедурной комнате он ничего не видел. Зато сейчас вместе со мной стал жертвой галлюцинации.
– Жуть.
И Скорняку тоже было видение. И Пуху, как выяснилось, тоже… А чему, собственно, удивляться? Ведь мы все связаны одной цепью, пси-воздействи-ем со стороны злоформеров. Мы хоть и не зомби, но эти деятели уже приперли нас к стенке. И никуда нам от них не деться… Да мы уже, похоже, и не сопротивляемся…
Казалось бы, после представления с голографи-ческими зомби мы должны были как минимум испугаться. Но это, напротив, укрепило нас в уверенности, что ничего страшного случиться с нами не может. И в подвал мы спустились без особого страха.
Холодный холл без окон с кафельным полом, три двери: две железные сбоку и одна широкая; проходная, ведущая в просторный зал, под его низким потолком витает кисловатый запах котлет, в которых больше ржаного хлеба, чем фарша. Электрическая плита, варочный паровой котел, шкаф из нержавеющей стали…
– Пух, твой кабинет! – весело сказал Чиж, осветив фонарем длинный металлический стол.
– Да я не против… Только холодно здесь, – поежился парень. – И темно.
– Ничего, генератор у нас есть, свет будет. А отопление тебе не нужно, – засмеялся Скорняк. – Штангу со второго этажа сюда спустим. Покачался – согрелся – кашу сварил. Покачался – согрелся – котлет нажарил… А когда жаришь, уже тепло…
– Вместе жарить будете, – тем же насмешливым тоном, но совершенно всерьез сказал я. – Поступаешь в распоряжение Пуха, он повар, ты хлеборез. Вопросы?
– Э-э… – растерялся боец.
– Свиристеть вредно, – насмешливо хлопнул его по плечу Чиж.
– А ты у нас будешь барменом, – сказал я, когда, миновав готовочный цех, оказался в небольшом зале совершенно без окон, но с хорошей, как мне показалось, вентиляцией.
Пучки электрического света от моих фонарей высветили две холодильные витрины, поставленные буквой «г», острым углом ко мне. Старые витрины, еще из прошлого тысячелетия; возможно, они давно уже не работали, но использовались как магазинная стойка. Один лакированный стол находился между витринами, другой – с краю, и на нем возвышался кассовый аппарат из тех же далеких времен, громоздкий, с массивной ручкой на боку. Стеллажные шкафы с полками для товара, холодильник со стеклянной дверцей…
Зал достаточно уютный – стены обиты вагонкой, картины на них с натюрмортами, четыре столика, вокруг каждого по нескольку деревянных стульев-кресел с плетеными спинками. На мебели, на полу и везде заметный слой пыли, по углам паутина. Я зашел за стойку, под ногами затрещало битое стекло, зашуршали бумажные пакеты. Задетая носком, отлетела к стене жестяная банка, судя по ощущениям, полная. На стеллажах я обнаружил консервы и стеклянные бутылки с подсолнечным маслом, уксусом. Продуктов немного, видно, остатки роскоши, которые не успел вывезти отсюда завхоз. Возможно, после эвакуации здесь осталось печенье, макароны, прочая бакалея, но все это стало добычей крыс и мышей.
Чувствовалось, что здесь похозяйничали грызуны, но зомби здесь точно не были. Шкафы, стулья, столики – все расположено в правильном порядке. Зосы бы в поисках еды перевернули здесь все, что можно, – ни бутылок бы не осталось, ни банок с консервами.
Насколько я понял, это был магазин, совмещенный с кафе для работников лечебницы. И продукты здесь можно было для дома купить, и перекусить, благо, рядом пищеблок, где наверняка готовили не только для пациентов.
– Чего притих, Чиж? – спросил я. – Не хочешь здесь оставаться? Все-таки подвал. Как в «Пещере». Может, страшно?
– Да есть чуть-чуть, – растерянно пожал плечами Чиж.
– Чуть-чуть?
– Ну а чего бояться? Нас же Аномалье вроде бы приняло…
– Кто тебе такое сказал?
– Да есть ощущение… На улице дождь, холод, а здесь сухо, тепло. И зосов нет… На блокпосте они были, а здесь – нет. Как будто для нас это место приготовлено. Чтобы мы здесь жили, ни в чем не нуждаясь…
Пух и Скорняк смотрели на Чижа и дружно кивали. Оказывается, Марица воздействовала и на них, настраивая на лояльное отношение к абсолютному злу…
За кафе-магазином находился небольшой холл, куда спускалась вторая лестница; по ней можно было подняться в коридор первого этажа, но мы пошли дальше и уперлись в дверь, обитую толстым слоем поролона с одной стороны и пенопластом с другой. Дверь была открыта, и мы беспрепятственно прошли в помещение, потолок и стены которого были обшиты упаковочными картонками для куриных яиц.
Хорошая звукоизоляция понадобилась здесь для того, чтобы приглушить децибелы, которые мог издавать стоящй здесь генератор электрического тока. Мощный, современный, но все-таки достаточно шумный. В этом мы убедились, запустив машину. Достаточно было нажать на красную кнопку, чтобы двигатель завелся, а вскоре темноту подвала разогнал электрический свет. Вот и скажи после этого, что Аномалье не заботится о нас…
Но и это было еще не все. В той же комнате мы нашли спуск в канализационный коллектор – старый, арочный, выложенный кирпичом. Стены слизкие, местами затянутые плесенью, воняло нечистотами, зато по нему можно было идти в полный рост. А тянулся он далеко, связываясь с системой таких же сооружений. До конца эту шахту мы обследовать не стали, но взяли ее на заметку как подземный ход, по которому в случае опасности мы могли покинуть наш «дом отдыха».
