ГЛАВА 11
Дождь барабанил по броне бронетранспортера так, что казалось, будто по ней скребут когти косо-рога. Но мне почему-то совсем не было страшно. Так, легкое опасение на душе, сопутствующее боевому выходу… Похоже, я стал терять осторожность.
Да, я пробовал призывать себя к бдительности, настраивал на смертельную угрозу, которая могла ждать нас в Мокрянке. И к автокомбинату мы подбирались по всем правилам военной науки. Но хозяйничали там без всякого зазрения совести. Мало того, что двигатель с «КамАЗа» сняли, так еще и «ЗИЛ» на ход поставили. Инструмент весь из боксов забрали, домкраты, подъемник для двигателя, еще кое-какое оборудование, поместили все это в грузовик. Бочки для топлива нашли, бензином их заправили, мазутом для котельной разжились… В общем, трофеи взяли богатые. Но и это еще не все. На обратном пути я решил заглянуть в «Пещеру».
На этом пути нас и застал дождь. И я без особых волнений дал команду занять места внутри бронетранспортера. Гуцул за рулем, я на командирском месте, Шпак за пулеметом, рядом с ним Скорняк, в десантном отсеке Чиж и Титаник. Якут и Баян в кабине «ЗИЛа» спокойно едут за нами, поддерживая связь в эфире. А ведь аномалии, казалось бы, никто не отменял. И зомби по-прежнему бродят по улицам поселка. И зверопсы там могут быть, и кенги… Гуцул и я следили за дорогой, не столько зрением, сколько интуицией высматривая возможные ловушки. И приборы детекторного видения включены. Посылка от полковника Брыля, подарок погибших летчиков; хорошая техника, третьего уровня распознавания. Но все же я считал, что этих мер недостаточно. Хотя при этом тревога меня не мучила. Как будто кто-то внушил мне уверенность, что Аномалье вовсе не враг нам…
– Титаник, муть твою! Ты чем сегодня завтракал? – недовольно спросил Чиж.
Машина шла не быстро, под колесами сплошной асфальт – в салоне достаточно тихо, чтобы слушать, о чем говорят бойцы в десантном отделении.
– Как чем? Каша гречневая, а что? – с подозрением спросил Титаник.
– А чем ты ее заправлял? Маслом?
– Ну да, маслом.
– Вторичной свежести?
– Почему вторичной?
– Да потому, что из твоего бомбоубежища… А я думаю, чем это от тебя воняет?
– Ну чего ты к Титанику пристал? – заступился за парня Скорняк.
Но я чувствовал, что его благие намерения далеки от идеала.
– И, вообще, почему он Титаник? Настоящий «Титаник», говорят, утонул. А наш Титаник всплыл… Правда, Титаник?
Предчувствие меня не обмануло: Скорняк сыпанул в разговор свою порцию перца.
– Овно в овне не тонет, и огно в огне не горит, – с философским пафосом, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, рассудил Чиж.
– Разговорчики! – гаркнул Шпак. – Слушать тошно!
Я и сам должен был одернуть доморощенных острословов, но что-то мне помешало. Может, то, что Титаник душу из меня вынул, требуя взять его с собой. Я мог бы послать его лесом, но дело касалось Марицы, которую он страстно и бесстыдно желал. Отказав ему, я как бы отказывал всем в праве на нее. А ведь она – женщина общего пользования, тем более одна на всех, и я не имел морального права присвоить ее себе. Я – командир, но не барин…
Я взял Титаника в Мокрянку, но антипатия к нему настолько усилилась, что не возникло желания пресечь зубоскальство со стороны моих подчиненных. Должен был остановить их, но… И хорошо, что в дело вмешался Шпак.
Мы подъехали к «Пещере», Гуцул нажал на тормоз, и бронированная громада, качнувшись на рессорах, остановилась.
Я с трудом удержался от желания оставить Титаника на вахте: не хотел видеть его в «Пещере». Но из демократических побуждений все-таки взял его с собой. Так же, как Шпака, который рвался в бар, потому что его воспаленным глазам там было очень комфортно. Охранять бронетранспортер я назначил Чижа и Скорняка, к ним из грузовика присоединился Баян. Гражданской машиной я мог пожертвовать, а боевой – нет; поэтому спрос за БТР особый.
Дождь прекратился, из-за туч выглянуло солнце. Возле хозмага походкой церебральных больных медлительно фланировали два зомби: он с темным иссушенным лицом и в мокром, некогда белом халате и она – грязная, косматая, с червивой коростой на щеках, в рваном свитере по колено, в изодранных колготках, в изношенных сапогах без каблуков.
Зомби, казалось, не обращали на нас внимания, но вздрогнули, когда Титаник передернул затвор автомата.
– Расслабься, все нормально, – пренебрежительно глянул на него Гуцул.
Сам он достал из разгрузки две пачки галетного печенья и, забросив свой автомат за спину, направился к зомби. Без опаски приблизился к женской особи, передал ей из рук в руки одну пачку, вторую, также спокойно, он передал существу мужского пола. Ни тот, ни другая не пытались вырывать добычу из его рук. Печенье они брали судорожными, плохо скоординированными движениями, но без лихорадочной суеты. И не набрасывались на подаяние, будто озверелые. А женщина, как мне показалось, даже поблагодарила Гуцула, кивнув головой. Мужчина что-то промычал, то ли признательность так выражал, то ли хотел сказать, что мало…
Гуцул повернулся к зомби спиной, когда женщина вдруг заговорила:
– Там… – махнув рукой в сторону вывески, монотонно, глухим гортанным голосом сказала она, – хорошо… Нас не пускают… Но хорошо…
Я знал, что некоторые зомби умеют говорить. Как знал, что и попугаи умеют выговаривать слова. Но таких птиц я в своей жизни не встречал. И говорящего зомби видеть как-то не доводилось.
– Сами знаем, что хорошо, – с видимой бравадой подмигнул ей Титаник.
И тоже протянул ей пачку печенья, но сделал это так, будто боялся обжечься.
– Это что, свадебный подарок? – засмеялся Якут. – Женись на ней, Титаник, вместе будете цвести и пахнуть.
Парень надулся, вжал голову в плечи. Хотел продемонстрировать свою отвагу, а нарвался на обидный комплимент.
– Ты у нас самый озабоченный, тебе и жениться, – подлил масла в огонь Гуцул.
Бойцы, сидевшие на броне, ничего не сказали, но глумливо захохотали.
Титаник обиженно надул щеки, сгорбился и направился к двери, над которой на цепях качалась дубовая доска с названием бара.
Он взялся за ручку, когда его осадил Якут:
– Автомат навскидку возьми! Там на ступеньках кенг.
Об этом он сказал так серьезно, что парень в испуге под общий хохот отскочил назад.
– Ну ты и герой, – презрительно хмыкнул Якут, плечом сдвинув его со своего пути.
Из плохо освещенного тамбура по еще более темной лестнице мы спустились в затянутый сумраком зал. Кенга я здесь встретить не ожидал, но все же не спускал палец со спускового крючка.
Оружие у меня грозное. Опять же, спасибо вертолетчикам, и вечная им память. Гладкоствольный карабин «КС-КМ» с виду напоминал автомат Калашникова: та же компоновочная схема, та же простота и надежность. Правда, в магазине всего восемь патронов, но каких! Разрывные пули калибра восемнадцать и пять. Мечта поэта военной поры.
В зале, за барной стойкой, с полотенцем на плече стоял Крис. Казалось, он ничуть не удивился нашему появлению.
– Вы как раз вовремя, – добродушно прокряхтел он. – Тефтель с рисом только поспел… Котлета с картошкой была вчера. Вас только не было… Давно уже не было. Ну да ладно, лучше поздно, чем никогда… Есть свежее пиво, только что подвезли.
– Кто? – спросил я, усаживаясь за стол.
Сырость в помещении, казалось, усилилась, и я почувствовал, как неприятный холодок забирается под одежду. Но ведь на улице ненастно, и дождь только что прошел. Главное, чтобы Шпаку было хорошо…
Нет, главное – увидеть Марицу.
– Шучу, шучу… – заулыбался Крис. – Пиво свое, сами варили. Не «Бавария», конечно, зато холодное… Много не возьму, но и халявы не будет…
– Да мы на халяву и не рассчитываем, – небрежным тоном заявил Титаник.
Он сидел за столиком через проход. Развалился в кресле с видом завсегдатая злачных заведений, на губах отдыхала высокомерная усмешка. Ну да, перед нами бисер он метать побаивается, так хоть перед барменом пофорсит.
– Вот это правильно, малыш, – поощрительно подмигнул ему Крис.
– Он не Малыш, – хмыкнул Якут. – Он у нас Титаник. Непотопляемый… Если вам нужно будет океан прочистить, вы к нему обращайтесь, он у нас по этим делам…
– Да закройся ты! – одернул его Шпак.
– Не, ну я так, к общему сведению…
Якут хотел еще что-то сказать, но в зале, будто из неоткуда, появилась Марица. Сегодня она была в белом. Короткое платье в обтяжку, чулки в крупную сетку, сапоги на шпильке, именно в таком виде я и хотел ее сегодня увидеть. Во всяком случае, сейчас мне так казалось.
Она принесла хлеб, ножи, вилки, разложила это по столикам.
Меня Марица едва замечала. Все ее внимание почему-то занимал Титаник. Он смотрел на нее, как дерзкий баловень судьбы на танцующую перед ним стриптизершу, а она млела, жеманилась под его взглядом.
– Тефтели я сам подам, – обращаясь к ней, сказал из-за стойки бармен. – А ты можешь пока начинать…
Марица благодарно улыбнулась ему, молча, но эмоционально поманила к себе пальчиком Титаника.
– А может, у него денег нет? – с некоторым возмущением поинтересовался Крис.
И, как будто извиняясь, глянул на меня. Как будто я, а не кто-то другой должен был оказаться на месте счастливчика.
– Да этого у меня, как грязи! – срываясь с места, хвастливо заявил парень.
Марица молча, с выразительной улыбкой посмотрела на бармена. Дескать, все в порядке, и не надо мне указывать, с кем и за сколько.
Но Крис не унимался:
– Может, парень хочет есть? – спросил он.
– Да нет, я сутками без еды могу! – продолжал бахвалиться Титаник.
Марица, взяв его под руку, повела за собой. Мне осталось только проводить их ревнивым и завистливым взглядом. Ощущение было такое, будто это я сам попал в туалетную яму…
Якут сочувствующе глянул на меня. Он осуждал
Титаника, был на моей стороне, но его поддержка казалась мне милостыней для нищего.
Я видел, как бармен снял с полки бутылку абсента. Точно так же он поступил, когда с Марицей уходил я. Но сейчас-то с ней был Титаник… Ревность костлявой рукой схватила за горло, вздернула в подвешенное состояние.
Бармен ушел, но вскоре вернулся с подносом, на котором дымились тарелки с тефтелями.
Аппетита у меня уже не было, но я не стал отказываться от своей порции. Не хотел казаться юнцом, у которого из-за большой любви кусок в горло не лезет. Съел все, но вкуса не почувствовал.
Крис подал пиво. Действительно холодное, но это, пожалуй, казалось единственным достоинством напитка; мутное на вид, горьковатое на вкус, и еще почему-то пахло тиной, как будто в нем обитали пресноводные караси. Но после первого бокала я ощутил, как хмель окутывает сознание. А именно этого мне сейчас и не хватало. Поэтому заказал еще один бокал.
Шпак почувствовал мое настроение, поэтому сам произвел смену караула, привел в бар Скорняка, Чижа и Баяна.
– А где Титаник, муть его? – спросил Скорняк.
– Где, где… – буркнул Шпак. – Все там же!
– А командир?
– Командир, как видишь, здесь.
– Ну, Титаник, ну, гигант!
Я нервно сделал большой глоток пива. Мне было, в общем-то, все равно, что Титаник оказался более удачливым, нежели я. Но мне совсем не нравилось, что Марица проводит время не со мной.
