Глава 22
Беата

– Итак, Пророчество сбылось… – Горечь в голосе Хранителя заставила меня поежиться. – Кроме первых слов про увечного вождя, в остальном вроде стало все понятно… Демонами Орден называл наших темнокожих друзей – Сему и Алонсо. И вот теперь Алонсо с нами нет…

– Если верить Пророчеству, то нам пора готовиться к войне? – Вовка Глаз, по своему обыкновению сидящий сбоку и чуть позади меня, серый от горя, мрачно теребил невесть откуда выкопанный кастет. – У… монахи недорезанные… бля…хамуха… – сдержал он рвущийся наружу мат…

– Два года жили как люди, ан нет, оклемались, уроды! – Ольгерд, восседающий прямо на столе, врезал кулаком по столешнице. – Пора им снова Императора завалить…

– Если бы это помогло… – хмуро буркнул Мерион, что-то рисуя в блокноте… – Орден как гидра… Отрубишь голову – вырастает новая… Что с ними делать-то?

Сема мрачно пожал плечами и буркнул:

– Мне плевать, что мы будем делать в принципе… Но ту гниду, что послал этого гаденыша, я лично удавлю… Увечный вождь, мать его…

– А где Маша? – заметив отсутствие еще одного члена нашего Большого Совета, спросил Эол и вдруг, выхватив у Мериона блокнот и ручку, закатил глаза и замер…

Все в удивлении замерли, глядя на обычно невозмутимого и плавного в движениях Хранителя.

Ручка в руке Эола вдруг дернулась и сначала медленно, а потом все быстрее заскользила по бумаге… чтобы через минуту устало упасть рядом с дрожащей от напряжения рукой старика…

– Ну вот и очередное Пророчество! – еле открыв глаза, прошептал Хранитель… – Ну что уставились? Ромиранар – это я… И Пророчества все приходят ко мне приблизительно вот так… Только вот я не знаю откуда… Читайте… я пока отдохну…

Ольгерд схватил со стола исчерканный неразборчивым почерком лист и, пробежав его глазами, почти не запинаясь, прочитал:

– Ничего не понятно…– буркнула я, забрав у брата листок и еще раз пробежав по строкам глазами… – Кроме того, что спокойно пожить нам не дадут…

– Ладно, я не знаю, как вы, а мне надо немного охладиться… – Я встала, ногой задвинула под стол табурет и, кивнув всем присутствующим, вышла из комнаты, ибо желание общаться с кем бы то ни было у меня вдруг пропало. Выбравшись во двор, я свистнула Хмурого и в сопровождении пса поплелась в сторону запруды на ручье, что было моим любимейшим местом «для принятия солнечных ванн», как выражался Вовка Глаз. Добравшись до воды, которая и в жаркий летний день умудрялась оставаться холодной, я стянула с себя перевязь с оружием, потом одежду и плюхнулась в речку с головой. На душе было так омерзительно, что мне вдруг захотелось кого-нибудь убить... Задержав дыхание, я нырнула к приметному камню на дне, вцепилась в него руками и замерла —задержка дыхания обычно прочищала мне мозги довольно быстро. Если их, конечно, можно было прочистить…

Продержавшись под водой до предела, я с шумом выскочила на поверхность и, судорожно вдохнув, замерла – возле моих вещей потерянно сидел Глаз и грустно смотрел в мою сторону. Нет, ничего странного в том, что он был рядом, я не видела – все два года со дня нашего знакомства Володя по возможности находился на расстоянии вытянутой руки, оберегая меня от одному ему известных бед и проблем, но такого потухшего взгляда я у него не припоминала. Выбравшись из воды и отметив полное отсутствие его обычной реакции на мое обнаженное тело, – при виде моей обнаженной груди он всегда почему-то жмурился и краснел, – я растянулась на траве рядом с ним и, почесав за ухом у охраняющего мои вещи Хмурого, вопросительно уставилась на парня.

– Беата! Я пришел в этот мир случайно, – голос Глаза показался мне лишенным всяческих интонаций, – оставив где-то там, в другом мире все, что у меня было. Кроме нескольких друзей. Одного из которых потерял сегодня днем. Я, конечно, скучаю по той жизни и иногда не понимаю, что я тут делаю, но… до сегодняшнего дня мне казалось, что все идет как надо и впереди у меня есть будущее. А вот сейчас я перестал понимать, где оно есть! Я иногда смотрю на Олега и Машку, и меня захлестывает черная зависть! У них есть семья, растет сын. Да, конечно, нам всем тут приходится выживать, но они могут прислониться друг к другу и им становится легче! А я? Когда мне плохо, я тренируюсь… Когда хорошо – тренируюсь… Душу приоткрыть и то не перед кем… Знаешь, я устал… Вот тебя называют Хвостиком… Олег рассказывал, как к тебе прилипло это прозвище… А ведь по-настоящему Хвостик – это я! Я с утра и до ночи рядом с тобой! Как ты думаешь, почему?

Видя, что я пытаюсь что-то сказать, он жестом попросил меня помолчать и продолжил:

– А потому, что с первых дней нашего знакомства я от тебя без ума. Я никогда не представлял, что можно так сильно любить женщину! Беата! – Он встал на одно колено, достал из свертка, на котором сидел, пару мечей и протянул их мне: – Я тебя люблю. И пускай я не так хорошо владею мечом, как ты или мужчины этого мира, но я хочу спросить, ты выйдешь за меня замуж?

Я аккуратно отложила в сторону потертые ножны, встала на колени, оперлась одной рукой о землю и потрепала его по коротко стриженным по армейской привычке волосам:

– Я выйду за тебя, Володя! Мне не нужны другие мужчины ни этого, ни вашего мира… Мне тепло, когда ты рядом. И грустно, когда тебя рядом нет… Я не умею выражать свои чувства, но… ты мне роднее всех, за исключением брата…

Парень онемел. Потом осторожно прикоснулся пальцами к моей щеке и вдруг ляпнул:

– Я не ослышался?

– Нет! – улыбнулась я и прилегла так, чтобы моя голова оказалась на его коленях. – Ты не ослышался… И вообще, если я не ошибаюсь, за мной должок!

– Какой должок? – сияя, как начищенная бляха на поясе у заступающего в караул стражника, спросил Глаз, запуская пальцы в мои волосы…

– Арена… два года назад… Львицы… И я… Ведь если бы не твои выстрелы, я бы не лежала сейчас перед тобой… Я должна тебе три жизни как минимум!

– О, черт! А я мечтал только о двух! – ехидно буркнул оклемавшийся от моего согласия парень и захихикал.

– О каких двух? – не поняла я и открыла один глаз, чтобы понять, что его так развеселило.

– О двух детях! – пояснил он, не переставая перебирать мои волосы. – Но от трех не откажусь, милая!

Я перекатилась на спину, приподняла голову, посмотрела на свой живот и задумалась – предложение было несколько неожиданным, но, как ни странно, не вызывающим особенного протеста!

– В принципе, я не против! – Вцепившись ему в воротник, я подтянула его к себе и аккуратно прикоснулась губами к его губам, стараясь не умереть от переполняющей меня нежности…