Глава 34
Беата
Прижавшись носом к оконному стеклу, я ничего не видящими глазами смотрела в ночную тьму. Звонок Олежки слегка выбил меня из колеи – после того как мы захватили дочку Кормушки, мне казалось, что все наши злоключения на Земле вот-вот должны закончиться. Ан нет – намечалось что-то новое и пока малопонятное. Быть может, только мне? Вроде бы, мы все рассчитали правильно – любимая дочь генерала должна была стать тем самым аргументом, ради которого он просто обязан был отпустить Машу. Но как тогда понять эту попытку ночного штурма квартиры на Студенческой? Последняя попытка переломить ситуацию перед тем, как сломаться? Способ показать, что ему плевать на дочь? Дурная инициатива его подчиненных? Вариантов, которые лезли мне в голову, было предостаточно. Но ни один не давал даже намека на то, чего нам ждать завтра, и есть ли шансы вытащить Машку из лап этого урода. В любом случае, оставаться в этой дурацкой Англии мне расхотелось – распылять нашу, и без того не очень многочисленную группу лично мне казалось идиотизмом… А идеек по поводу того, как проволочь не особенно довольную своим нынешним положением девочку через две границы, у меня пока не было. Да и у Семы, по-моему, тоже: судя по тому, как он ворочался на своем диване, со сном и у него были проблемы.
И вообще, мне хотелось в Аниор. При всех соблазнах и удобствах цивилизации, жизнь на Элионе была намного менее замороченной. Взять, хотя бы ту же проблему транспортировки – стали бы мы задуряться по поводу того, как ее протащить? Да никогда! Пехом, и через горы… Или кораблик бы наняли, – в зависимости от того, куда и откуда надо было бы ее провезти… А тут паспорта, таможни, полиция… Дурдом… М-да, высоковатая плата за биде, мороженое и телевизор… Кстати, в кино я так и не сходила… Хоть мороженого успела перехватить…
– Хвостик, блин, я придумал! – на аниорском, как обычно, мешая его с русскими выражениями, заорал Сема, причем так громко, что Эрик чуть не упал с кровати. – Летим в Москву…
Механически отметив краем глаза, что за окном, оказывается, начал моросить дождик, я развернулась лицом к стоящему в одних трусах парню и с надеждой посмотрела в его сияющие глаза:
– Кто – блин? Я? Это в каком же, скажи мне, пожалуйста, месте? Черт, прости, это я по привычке… Что придумал-то?
– Как протащить дочурку Кормушки через кордон… Надо просто полететь на самолете…
– Да ладно? Так просто? Ты предлагаешь его угнать? А как? – не понимая, на фиг это надо, спросила я.
– Нет, зачем угонять-то? Билетики возьмем… Сядем в креслица и фьюить – в Москву… – ехидно ухмыляясь, начал он меня изводить. – Сочку попьем по пути… Или, там, виски… Хотя нет, бухать ща не хочется… как тебе мой план?
– Ты что, обкурился? – вспомнив, что еще такое план, буркнула я. – Судя по реакции, план был ниче так, забористый… Только вот смысла в идее я пока не вижу…
– Ха! Главное, что вижу я… Так, поутру слетаю в аптеку…
– Вот тебя прет, парниша… Думаешь, там продадут что-нибудь позабойнее? – решив, что раз он надо мной прикалывается, то и я могу поиздеваться всласть, хихикнула я. Все равно, судя по его глазам, в его бестолковку действительно пришла стоящая мысль… – Только погода на улице нелетная. Крылышки замочишь…
– Замочишь… Замочу… Точно. Замочу… – подскочив ко мне, он с чувством чмокнул меня в щеку и, подхватив на руки, закружил по комнате:
– Умничка, девочка! План обрастает мясом…
– Мило! Главное, что не целлюлитом… – поймав обалдевший взгляд проснувшейся от шума Ольги, расхохоталась я. – Ставь на пол, развратник! Мужу пожалуюсь! На этот самый, как его, харрасмент…
– Он меня простит… – хмыкнул Ремезов, но на пол все-таки поставил. – Ты такая умница…
– Умница, но при этом – верная жена… – щелкнув его по носу-картошке, веселилась я. – И тебе меня не охмурить ни цветом кожи, ни тасканием на руках, шоколадка «Аленушка», блин…
– Вы че, дури обкурились? – недовольно буркнула сонная и злая Кормухина. – Поспать-то дайте, а? И так вся извелась уже…
– Че это вдруг извелась-то? Кроватка коротковата? – прищурившись, поинтересовался у нахальной девицы Сема.
– Неа, сплю в чем попало… Вернее, в чем украли…
– Есть вариант намного проще. В чем мать родила… – съязвил неугомонный Ремезов. – Надо – поможем облачиться… Или разоблачиться… И никому твои прелести не нужны, не льсти себе… – заметив, что она тут же вцепилась в одеяло, расхохотался он. – Так себе экземплярчик… Куда тебе до моей жены…
Кормухина вспыхнула так, что в свете единственного горящего в комнате ночника ее лицо показалось черным:
– А что во мне не так?
– Ну, многое… Спортом заниматься не пыталась? Тощенькая шейка – дашь щелбан – переломится; позвоночник сквозь шубу видно, наверное; икры – вообще не видать…
– Да у меня внешность модельная… – прошипела задетая за живое девушка.
– А, ну да… Слышал про эти стандарты красоты… Да педики их придумали, не иначе… Кто на кости-то позарится? Я имею ввиду нормальных мужиков… Вот, посмотри на Беату… Вот это – Женщина… Мечта поэтов, прозаиков, физиков, химиков и…
– …И таких отморозков, как вы… – прервала его Ольга. – Ладно, проехали. Не нравлюсь – не смотри… Только хватит орать – поздно уже… Поспать дайте, ладно? Похитители хреновы…
– Борза не по годам… – восхитился Ремезов.
– С вами и не такой станешь… – огрызнулась девушка. – Достали…
– Ну, ладно, уговорила… Спи… Завтра тяжелый день…
– В каком смысле? – оторвав голову от подушки, встревожилась Кормухина.
– На Родину полетим… – хмыкнул Эрик.
– А моя учеба?
– Скоко будет дважды три знаешь?
– Представь себе, да… – показав Семе язык, сказал она.
– Отлично… А на фиг бабе знать больше? Кухня, ванная, постель… маршрут не требует знания дифференциального исчисления… Или понимания принципов теории относительности…
– Это у вас так… А я…
– Ну, что ты? Защитила диссер? Заработала хоть рубль? Умеешь хоть что-то делать руками? Ты – как все… Разводила парня с «Астоном»… Только не говори, что у тебя к нему чистая и светлая любовь… Все равно не поверю… Ладно, спи… Хоть краснеть не разучилась, и то ладно… – внезапно разозлившийся на нее Сема рыкнул так, что Кормухина тут же заткнулась и накрылась одеялом с головой. – И вообще, ты не забывайся, ладно? А то мы можем быть не такими милашками, какими кажемся на первый взгляд…
…Ремезов вернулся домой часам к двенадцати дня и тут же прошел в комнату, где Эрик охранял мрачную, как туча перед грозой, Ольгу:
– Привет, красотка…
– Привет, дед Курощуп… – заметив, что он несет в руках, тут же отбрила его девушка. – Ты решил мне бульончику сварганить?
– Не, просто показать тебе, какой ты можешь быть курицей… – злобно оскалился Сема. – Рот закрой и смотри внимательно… Повторять – не буду. И не проси…
Бросив на пол мешок с квохчущей птицей, он скинул с плеч мокрую куртку и вытащил из ее внутреннего кармана небольшой сверток. Потом присел около журнального столика и аккуратно разложил на стеклянной поверхности его содержимое – несколько одноразовых шприцев и три маленьких пузырька из темного стекла…
– Уколов боишься? – внимательно прочитав надпись на одном из пузырьков, Ремезов набрал в первый шприц содержащуюся в нем жидкость, и, вытащив из мешка курицу, сноровисто сделал ей укол, а потом впихнул несчастную птицу обратно. – Смотри, как ее колбасит! Говорят, эта дрянь выжигает внутренности… Хочешь, вскроем? Эдак через полчаса! Можешь засечь время… Да, штука, которую я ей вколол, весьма интересная… О, начинает действовать…
…Птица билась в агонии минут десять. Все это время побледневшая как полотно Кормухина кусала губы, стараясь не заорать, – судя по выражению лица Семы и количеству шприцев, колоть собирались и ее!
– Ну, как тебе результат? Эффектно? – безумными глазами глядя на девушку, поинтересовался он, дождавшись, пока его первая жертва окончательно перестанет трепыхаться. – Вот и мне нравится… Что особенно весело – противоядие к этой гадости синтезируется суток десять… Это только длительность технологического процесса производства. А его еще надо найти… Военная разработка, блин. А вот в этой баночке – та же дрянь, только с замедлителем – начинает действовать через сутки после укола… Так что вероятность летального исхода – стопроцентная… Ну, а тут – и само противоядие… Введение его гарантированно выводит бяку из организма…
– А мне-то на хрена все это рассказывать? – трясущимся голоском поинтересовалась Ольга.
– Как «на хрена»? Я же сказал – мы сегодня летим в Москву. Эрик и Беата летят с противоядием одним рейсом, а я с тобой – другим… Благо самолетов сейчас летает – мама не горюй. Тебя мы уколем перед вылетом… Здесь. А антидот введем уже в столице нашей Родины… Как тебе перспектива?
– Зачем меня колоть?!!! – закричала насмерть перепуганная девушка. – Я и так полечу!!!
– Не… так ты не сможешь… – крылышек-то нема…
– В самолете!
– Ха, а вдруг ты начнешь чудить на таможне? Или в аэропорту? На фиг мне это надо?
– Не начну, клянусь мамой… – зарыдала она в голос, сразу превратившись в гадкого утенка.
– Что мне твои клятвы, девочка? – скривился Ремезов. – Мне нужны гарантии. А их ты дать не можешь… Увы… Я должен быть уверен, что всякое твое желание выпендриться закончится, стоить тебе вспомнить, что ты сдохнешь ровно через сутки после укола. Ой, нет, вру – чуть пораньше… Двадцать два часа и тридцать семь с копейками минут… Ученые, блин, не могут подогнать время срабатывания до круглой цифры… Согласись, этот вариант для нас – намного предпочтительнее, не правда ли? И потом, чего тебе волноваться? Ну, укол, ну – два… Зато посетишь любимую Отчизну… Вдохнешь родной воздух Отечества… Батьку опять же, наверное, увидишь… Если он, конечно, действительно тебя любит…
– Вы ненормальные… – вытирая слезы рукавом, пробормотала Ольга. – Психи!!!
– А что ты хотела от тех, у кого другие ненормальные крадут жен или подруг? – поинтересовался Эрик. – Да, мы готовы идти по головам… И чья-то там жизнь, и не одна, нас не остановит…
– Папа вас найдет и уроет!!! – завизжала Кормухина.
– Угу… Найдет… Или мы его… Кстати, орать не надо. И плакать – тоже… В аэропорту ты должна смотреться на все сто… А то противоядие я могу ввести несколько позже, чем надо… Скажем, через пять минут после начала его действия – вот тогда наорешься на всю оставшуюся… вернее, на все оставшиеся минуты жизни…
– Садист херов! – пробормотала она. – Ненавижу…
– Ладно, шутки в стороны… Ручку-то давай… Или тебя опять глушануть надо? – смочив ватку одеколоном, поинтересовался Сема у забившейся в дальний угол девушки. – Ну, будь умницей! Рука у меня легкая, укола не почувствуешь…
– Может, не надо, а? Давайте я папе позвоню – он отпустит вашу Машу. А? Ну, хоть попробуем, а? Ну, пожалуйста!!!
– Эх, вот молодежь пошла… – сокрушенно пробормотал Ремезов и кивнул головой Эрику.
Через несколько секунд сбитая на пол Ольга расширенными от ужаса глазами смотрела, как медленно движущийся поршень вдавливал в ее вену розоватую жидкость…
– Вот и хорошо… Часики у тебя ничего, только вот секундной стрелки на них нет… Понты, блин… Впрочем, будешь умницей, – вколю противоядие пораньше, как только выедем из аэропорта… В Москве, естественно… Договорились?
Кормухина обреченно посмотрела в его глаза, и вдруг потеряла сознание…
