Глава 21
Беата. Третий день после Турнира

Вчера из гавани ушел последний корабль. На острове не осталось ни одного человека, кроме победителей Турнира, десятка латников, занятых какими-то своими делами, да нескольких мрачных мужчин в абсолютно черных одеждах, изредка мелькающих в коридорах огромного здания. Толпа уборщиков, приводивших в порядок помещения Академии после Турнира, закончила все работы ко вчерашнему вечеру и вслед за последними зрителями покинула остров, оставив за собой идеальную чистоту и тишину. Таверны на берегу тоже закрыли, видимо до следующего года, и мы, перейдя на питание в столовой здания, начали задумываться о будущем. Два дня мы отсыпались, залечивали раны, а по вечерам собирались в нашей комнате, чтобы немного пообщаться. К вечеру второго дня, чтобы развеяться, мы всей компанией выбрались на песок затихшей Арены, и ребята порубились между собой. Впрочем, особенно не напрягались: после странного нападения в таверне мало у кого не оказалось ран или травм, поэтому шевелились мы без особого энтузиазма.

Моя растянутая в бою нога начала понемногу заживать, и я даже пробовала ее слегка нагружать, чтобы побыстрее восстановиться. Глаз несколько раз в день втирал мне с ногу мази, которые ему выдал врач Академии, осмотревший наши раны после того памятного возвращения «домой»…

Мне было немного грустно – не хватало компании Мериона, Маши и всех тех, кто остался там, в другом мире Веера. Поэтому при первой же возможности побездельничать я заваливалась на кровать, забрасывала ноги на стену и, закрыв глаза, мысленно представляла себя в Аниоре. Праздное времяпрепровождение закончилось, как всегда, внезапно: удар гонга, разорвавший тишину коридора на рассвете третьего дня, заставил меня стряхнуть сонное оцепенение и быстренько привести себя в порядок.

Вовка, лениво приоткрыв один глаз, сонно проворчал:

– И чего, каникулы уже закончились?

– Вставай, лежебока! – ухмыльнулась я и бросила в развратно откинувшего в сторону одеяло мужа поднятый с пола сапог.

– Пошутить можно? – игриво посмотрев сначала на себя, потом на меня, поинтересовался он и, удостоверившись, что я слегка покраснела, расхохотался.

– Гад! Ненасытное животное! – Метнув в него перевязь с его мечом, чтобы вынудить его откатиться в сторону и упасть с кровати, я кое-как натянула на себя одежду и, подхватив оружие, хихикая над стоящим на четвереньках парнем, выскочила в коридор.

Кстати, новая одежда, выданная нам вчера вечером, здорово смахивала на камуфляж, в котором на Земле ходили воины, – такая же удобная, прочная, с множеством карманов, только без пятен. Да и обувь оказалась не хуже. Правда, мы немного помучились, привыкая к странным «липнущим» застежкам, но подогнанные по ноге короткие сапоги на толстой, но удивительно мягкой подошве, или, как их назвал Глаз, ботинки, оказались даже легче, чем мои кожаные сапоги.

Арти и Ольгерд выбрались в коридор даже позже не особенно торопившегося одеваться Щепкина – я даже начала ворчать, чувствуя себя в одиночестве полной дурой.

К тому времени, как около меня собрались сонные, но находящиеся в предвкушении перемен ребята, в коридоре возник невысокий чернобородый мужчина в черном балахоне и жестом пригласил следовать за собой. Мы молча прошагали по коридорам в северную часть Академии, потом наш провожатый как-то сдвинул часть стены в сторону и шагнул в коридор, ярко освещенный не так, как должно было быть в этом, находящемся приблизительно на уровне развития Элиона мире. Факелов, которыми освещались все те помещения, в которых мы жили во время проведения Турнира, тут не оказалось, и мне пришлось сделать вид, что меня сильно удивил светящийся потолок. Впрочем, особо поудивляться я не успела, так как провожатый жестами показал на ряд дверей и указал каждому его комнату…

Подмигнув Ольгерду и Арти, я приоткрыла дверь и вошла внутрь. Дверь сама закрылась за моей спиной, и я оказалась перед миловидной женщиной в таком же комбинезоне, как и я.

– Меня зовут Дебора. Я – врач, – представилась она, жестом пригласив меня сесть на невысокий топчан, покрытый белой тканью. – Я должна осмотреть тебя и задать тебе довольно много вопросов, большинство из которых покажутся тебе странными. Не удивляйся, – продолжила она, – это начало вашей учебы. И ничего не бойся, ладно? – Она неожиданно мило улыбнулась и попросила меня раздеться, лечь на топчан и закрыть глаза.

Следующие пару часов я отвечала на вопросы, не всегда понимая, о чем они. Потом Дебора попросила меня не дергаться, чем-то уколола меня в руку, и я потеряла сознание.

Придя в себя, я вскочила на ноги и, сжав кулаки, рванулась было к ней, как вдруг почувствовала, что моя нога перестала болеть. Совершенно! Кроме того, не болело совершенно ничего: ни растянутые связки, ни порезы на руках! Я словно помолодела на пару лет!

Увидя мое озадаченное лицо, Дебора улыбнулась и сказала:

– Я ведь предупреждала, что я – врач. Я просто привела твое тело в порядок, а твое сознание заставила не удивляться ничему из того, что ты скоро услышишь и увидишь. А теперь иди, девочка! Тебя, наверное, уже ждут! – Женщина устало потерла свои глаза и, дождавшись, пока я оденусь, проводила меня до двери.

Увидев ошалелые глаза Вовки и остальных ребят, я вдруг засмеялась и спросила:

– А что, Ольгерда пока нет?

Арти отрицательно покачал головой, а Велин пробормотал:

– Мы и тебя-то заждались! Я вот почти час тут загораю, а Дегал – два!

– Сколько? – вытаращилась я на него.

– Два! – Дегал, разбитной двадцатидвухлетний парень, еще один чемпион, почесал затылок кулаком и, не вставая с пола, добавил: – Да я уже хотел лечь спать прямо на полу, потому что все двери заперты, вас – нет, а делать мне было нечего.

Оказывается, не я одна почувствовала себя здоровой: у всех ребят раны затянулись молодой кожей, пусть не зажив совсем, но болей не было ни у кого. Мы вполголоса переговаривались до тех пор, пока из своей комнаты не вывалился Ольгерд, сконфуженно улыбаясь.

– Я сломал руку врачу, думая, что он меня отравил! – трагическим шепотом произнес он, изображая раскаяние. – А потом понял, что он вылечил меня во сне!

Мы расхохотались так, что я думала, что оглохну. Наше веселье прервало только негромкое покашливание невесть откуда возникшего бородача.

Мы повскакивали с пола и, с трудом сдерживая улыбки, направились вслед за ним.

– Хочу сообщить вам, что вы все прошли тесты на сообразительность, скорость реакции и еще полтора десятка параметров, названия которых вам пока ни о чем не скажут, – сообщил нам мощным басом, совершенно не сочетающимся с его маленьким, сухим тельцем, довольно пожилой мужчина, встретивший нас в большой комнате, куда нас привел молчаливый бородач. – И я рад приветствовать всех вас в Учебном центре Академии. Меня зовут Джо. И на ближайшие десять месяцев я буду для вас отцом, матерью, Творцом и так далее. Вам предстоит многому научиться за это время, а я и мои помощники, – он показал рукой за свою спину, где сидели несколько человек все в тех же черных балахонах, – будем вам в этом помогать. Ничему не удивляйтесь, спрашивайте обо всем, что покажется вам непонятным, и учитесь, учитесь, учитесь. Мирок, который остался там, за пределами нашего острова, покажется вам мелким и неинтересным, когда вы сдадите контрольные тесты, но это будет только через год, и к тому времени у вас появятся другие интересы. А пока я вас попрошу еще об одном одолжении: слово ваших преподавателей должно быть для вас законом. Судя по тому, что мне доложили ваши врачи, особых проблем с дисциплиной у нас не ожидается, но на всякий случай я бы хотел вам кое-что продемонстрировать.

Джо, не глядя назад, кивнул головой, и один из латников, даже сейчас не снимающий с себя глухого шлема, вышел в центр комнаты.

– Встаньте! – скомандовал он нам и махнул рукой в сторону стоящего в центре комнаты человека. – А теперь попробуйте его ударить!

Мы сорвались с места и добросовестно попытались хотя бы задеть неуловимого и жесткого, как скала, воина, но через секунд десять оказались на полу, потирая отбитые его блоками и ударами конечности.

– А теперь еще один урок! – довольно улыбнулся Джо и сделал еще один знак своим ассистентам.

Двое из них молча встали, зажали в руках щит в рост человека, окованный поверх толстенной доски медными листами.

– Кто-нибудь из вас сомневается в его прочности? – ехидно спросил Джо и, не дождавшись нашего ответа, кивнул безучастно стоящему в центре комнаты латнику.

Тот вдруг сорвался с места и нанес удар кулаком в латной перчатке прямо в середину щита. И пробил щит насквозь!

Мы все просто окаменели: даже Черным мечом я бы не смогла прорубить щит с одного удара!

Довольный произведенным эффектом, Джо встал и жестом подозвал к себе своих помощников:

– Перенесите свои вещи в ваши новые комнаты. Даю вам остаток дня на обустройство, а завтра с утра жду вас всех у двери с красным кругом, которую вы найдете в конце этого коридора. С каждым из вас пойдет его личный куратор и поможет разобраться со всем оборудованием, которое находится у вас в комнатах. С ними познакомитесь сами. А пока все свободны! – рявкнул он и вышел из комнаты.

К каждому из нас подошло по одному человеку, и мы, молча обдумывая увиденное и услышанное, потянулись к выходу.

Моего куратора звали Дианой. Он оказался миниатюрной женщиной на голову ниже меня, со странными раскосыми глазами и совершенно ничего не выражающим лицом. Одетая в черный балахон и перчатки, она неожиданно быстро и легко скользила по коридорам так, что мне приходилось иногда переходить на бег. Увидев, что мы с Глазом делим одну кровать на двоих, она внимательно посмотрела на меня, потом что-то произнесла в браслет на левой руке, чему-то согласно кивнула и, подхватив часть собранных мною вещей, понеслась по коридору обратно к северному сектору.

Через пару минут мы подошли к комнате, на которой стояла цифра шесть. Диана провела каким-то небольшим прямоугольным куском металла по щели в коробочке на стене рядом с дверью и открыла дверь. Я вошла следом за ней и замерла в дверях: большая светлая комната со светящимся, как в коридоре учебного центра, потолком поражала обилием вещей, назначения которых я себе просто не представляла.

Диана поставила вещи у стены и повернулась ко мне:

– Названия всех этих вещей врачи уже загрузили в твою память. Сейчас я буду тебе их называть и объяснять, как ими пользоваться, а ты пытайся связать в своей голове то, что я тебе расскажу, с тем, что будет всплывать в сознании. Договорились?

Я согласно кивнула головой, и Диана подошла к дверному проему у выхода в коридор и показала мне пальцем на маленькую красную точку, слегка выступающую из стены:

– Выключатель. Прикасаясь пальцем, ты можешь включать и выключать свет. Такое же устройство находится на панели управления в изголовье твоей кровати…

К вечеру, выбравшись из комнаты в коридор, я валилась с ног от усталости. Диана ушла, оставив мне номер своего браслета-коммуникатора, и, подогнав мне такой же коммуникатор по руке, пожелала спокойной ночи. Я ошалело пыталась привести мысли в порядок, но все мои попытки втиснуть весь полученный мною за четыре часа объем информации в свою голову вызывали только ощущение своей непроходимой тупости.

Единственное, в чем я твердо уверилась, это мысль, что всего этого просто не может быть! Техника, настолько похожая на земную, – в какой-то Академии боевых искусств на маленьком островке, затерянном в океане мира, весьма далекого от уровня цивилизации той же Земли… Вовка, которого я быстренько нашла, находился в таком же ступоре, как и я. Как оказалось, его комната под номером пять находилась рядом с моей, а его куратор по имени Ито обещал к завтрашнему вечеру объединить наши комнаты в одну. Посетовав на свою глупость, я порадовалась находчивости Глаза и предложила ему принять ванну в моей компании, но в это время завибрировали наши браслеты, и, ответив на вызовы, мы, следуя указаниям коммуникатора, добрались до столовой. Остальные подтянулись в течение пяти минут, и мы расселись за накрытые столы, на которых нас ждал довольно плотный ужин.

Как оказалось, наша реакция на новшества была еще, мягко выражаясь, вполне нормальной: Велин, например, вполголоса бормотал, что все это колдовство и что отсюда надо побыстрее валить. Он с опаской косился на свой браслет и, судя но реакции на смену цифр на экране, порядком его боялся.

К концу ужина все более-менее освоились с тем, что нам придется прожить здесь как минимум год и терпеть это жуткое колдовство, и постепенно разговор закрутился вокруг бытовых удобств. Оказалось, что единственной радостью для всех оказалась ванная комната с горячей и холодной водой; смеситель никого особенно не удивил, а идею разместить унитаз и ванну в комнате рядом со спальней ребята восприняли по достоинству. Однако, когда Ольгерд «предположил», что когда-нибудь все в Академии мы будем считать нормальным, на него посмотрели как на сумасшедшего.