Глава 5
На дворе новый век, новые времена,
Но у таких, как ты, здесь участь одна —
Байк ревет и летит, и скорость – закон.
С рожденья учили быть лучше всех:
Деньги, карьера – вот это успех,
Ты послал к чертям этот мир – и гори он огнем!
Ольви
Баффа сидел по-турецки и занимался непривычным для себя делом – пытался медитировать, в качестве объекта медитации использовав непочатую бутылку водки. Ни пить, ни курить он все так же не мог, испытывая от этого сильный дискомфорт, а порой и раздражение – слишком привык думать за сигаретой и заливать неприятности спиртным. Теперь это стало недоступным, а неприятности остались. Почему-то начальству Элендила новый кочегар не пришелся по вкусу, и Баффу начали изводить мелочными придирками. Похоже, он дорабатывает последние дни. А дальше что делать? Опять бутылки собирать? Надоело…
Вспомнив, что устроил этим утром проверяющий из конторы, Баффа скривился. Пришел и тут же начал орать, как оглашенный, что это не так, тут не то, и вообще все неправильно, а у кочегара руки из известного места выросли. И вообще почему кругом грязь?! Это в кочегарке-то?! Сразу стало ясно, что этот тип просто ищет повод для увольнения, видимо, хочет отдать теплое местечко кому-то из своих. Но пока только изводит, желая, чтобы Баффа сам уволился. Однако доставлять этой гниде радость байкер не собирался.
В дверь внезапно позвонили, причем требовательно, несколько раз подряд.
– Ну и кого это черт с утра принес?.. – недовольно пробурчал Баффа, вставая и идя к двери. – Поспать не дадут, суки…
Резко открыв дверь, байкер изумленно замер. На пороге стояла очень колоритная парочка – белобрысый громила, ростом не меньше самого Баффы, и низенький щуплый азиат в разноцветных одеяниях буддистского монаха.
– Добрый день, – на чистейшем русском с поклоном произнес азиат. – Мы имеем честь видеть уважаемого Хоббита Баффу?
– Имеете… – сонно пробурчал байкер, пытаясь понять, кто это. На ролевиков вроде не похожи, хотя белобрысый напоминал викинга. Ему и в голову не могло прийти, насколько он близок к истине. – Чо надо-то?
– Вы хотели выяснить, как помочь вашему другу Назгулу, – негромко произнес белобрысый. – Мы знаем, как это можно сделать.
– О как! – изумился Баффа. – Вы от Васьки, что ли?
– Если под Васькой вы имеете в виду кого-то детей Света, то да. Но не от него конкретно. Да, я забыл представиться. Сабуро Сашими.
– Рагнар, – протянул руку верзила. – Я из Исландии. А Сабуро, как вы сами понимаете, японец.
– Натуральный японец? – не поверил Баффа, пожимая протянутую руку. – А по-русски как я шпрехает.
– Это еще одна причина для разговора, – усмехнулся Рагнар.
– Проходите, – пробурчал байкер, потеснившись.
Он никак не мог понять, чего нужно от него этим странным типам. Надо же, исландец и японец! По старой ролевой привычке он отвел их на кухню и притащил из комнаты две табуретки. Сел на свой любимый стул у окна и мрачно уставился на невозмутимых гостей, остро сожалея, что не может закурить или глотнуть пива.
– Думаю, вы уже понимаете, что началось изменение? – нарушил молчание японец.
– В смысле? – не понял Баффа.
– В прямом. Мир почти погиб, живущие ради себя погубили его.
– Знаю. Не слепой.
– Остался последний шанс – изменение, – Рагнар пристально посмотрел на байкера. – Вы встречались с этими невероятными детьми – ясноглазыми.
– С одним, – вздохнул тот. – Эти встречи меня потрясли. Не знаю, кто это, но только не ребенок. Это нечто… – Он сделал неопределенный жест рукой.
– Согласен, – тонко усмехнулся Сабуро. – Но именно они – наша последняя надежда. Вот только их хотят уничтожить, власть имущих появление таких детей до смерти перепугало.
– На части тварей порву! – вызверился Баффа.
– Это не нужно, – отрицательно покачал головой японец. – У нас всех другая миссия. Мы должны открыть все замки, не дающие ясноглазым изменить мир.
– Один уже открыт, – добавил викинг. – Но он был открыт легко только потому, что эти, – он брезгливо скривился и повел рукой, – пока еще не знают, что такое ключи и замки. Но они скоро узнают. Тогда на нас начнется охота. И первым пострадает твой друг Назгул, он сейчас в их логове.
– Есть надежда, что его там прикроют, – продолжил Сабуро. – Но ему предстоит тяжкий путь, который неизвестно чем закончится. Тем более, что прикрыть его смогут только после открытия второго замка. А второй ключ – это ты, Баффа, – он неожиданно перешел на «ты».
– Я?.. – изумился тот. – Да что я могу-то?
– Все. Ты просто еще не проснулся.
– Васька говорил мне что-то в этом духе… – задумчиво произнес байкер. – Что я должен идти вперед, и тогда я дойду. И что ответ во мне самом. Но я много думал, только все равно не понял, что я должен делать и куда идти…
– Потому мы и здесь, – мягко улыбнулся Рагнар. – Ты просто должен проснуться, а затем мы вместе пойдем искать твой замок. Мы знаем, как его зовут. Впрочем, ты и сам все увидишь.
– Вы можете что-то подсказать? – взгляд Баффы сделался напряженным.
– Да, – наклонил голову Сабуро. – Ты должен инициироваться. Тем или иным образом. И сделать это можно только использовав то, что твое по праву. То, от чего поет твоя душа. То, что есть часть тебя. Что ты больше всего на свете любишь?
– Байки и русский пауэр-металл, – не задумываясь заявил старый ролевик.
– Тогда что же ты сидишь? Садись на байк, втыкай наушники, ставь металл и лети вперед, – посоветовал Рагнар. – И когда оно придет, ты сам все поймешь.
– У меня денег на бензин нет, – скривился Баффа.
– На эти мелочи не обращай внимания, – сказал Сабуро, протягивая ему пачку евро. – Вперед!
Байкер нерешительно взял деньги – он такой суммы в руках никогда не держал – и достал из-под стола шлем. Затем некоторое время нерешительно смотрел на гостей, после чего одним движением встал и вышел, оставив им ключи от квартиры.
Километр за километром ложились под колеса байка, вокруг бесновалась огнями ночь, ветер едва не сдувал с седла, рвал на части и заставлял безумно хохотать. Почти весь день Баффа носился по городу, пока не стемнело. Из наушников дешевого плейера в уши рвался тяжелый металл. Старый байкер ничего не замечал вокруг, он сейчас несся по звездным дорогам, отнюдь не по земным, но этого никто не видел. Разве что за исключением других байкеров, которые, сами еще не понимая почему, при виде Баффы вдруг срывались с места и на полной скорости, ревя форсированными моторами, неслись за ним.
Кольцевая дорога вокруг Москвы к этому времени почти опустела, а немногие машины в ужасе жались к обочинам при виде банды байкеров, ощущая в них нечто запредельное. Эти безумцы неслись на задних колесах, прыгали с бордюров, вились друг вокруг друга. Даже дорожная полиция почему-то не рисковала трогать их, полицейским казалось, что мимо них проносятся вырвавшиеся из ада демоны, а не люди. Они дрожали, крестились, отходили на подгибающихся ногах, не рискуя даже сообщить о происходящем по инстанции.
Байкеров становилось все больше, они появлялись на кольцевой словно из ниоткуда, один за другим. Многие сами не понимали, как попали сюда, но это больше не имело ни малейшего значения. Имела значение только звездная дорога и ревущий над нею металл. А метал слышали уже не только они, он водопадом гремел над несущимися в никуда байками, даже случайные прохожие ощущали надвигавшуюся на них мощь и отшатывались, провожая байкеров ошалевшими взглядами. От них ожидали всякого, но такого представить себе не мог никто – это было нечто запредельное, даже уже нечеловеческое.
А сами байкеры впервые в жизни познали, что такое, когда перед ними открыты все дороги – даже дороги между мирами. И осознали саму суть бесконечного звездного пути. Но они не спешили уходить вдаль, они следовали за своим вождем, который мчался впереди, не думая о том, что за ним многие пошли – он их просто не видел.
Баффа безумствовал, как не безумствовал еще никогда, да и не один другой байкер тоже. Он хохотал, плакал, что-то кричал, всей душой стремясь туда, в небо, и понимая, что один шаг – и он там. Но в то же время осознавал, что еще рано, что он еще не сделал всего, что должен, для чего рожден в этом мире. А значит – рано! В его душе что-то менялось, что-то становилось совсем иным, непредставимым ранее. В этот момент песня сменилась, и в наушниках загремел «Черный кузнец», невозможный голос Нахимовича заставил Баффу запрокинуть лицо вверх и закричать вслед ему:
И волны несут тебя в небеса,
К сиянию звезд по кромке льда,
Разорвана нить, воскресла душа твоя!
Несется тропа, шальная стрела,
К далеким мирам ведет она,
Но вечен твой путь,
Назад не вернуть…
Тебя.
Остальные байкеры подхватили песню, но Баффа этого не слышал. Он сходил с ума, выписывая по дороге виражи на дикой скорости и хохоча. Байкер перелетал едущие впереди машины, словно они стояли на месте и были игрушечными. Водители в ужасе вжимались в сиденья, видя пролетающие над их головами ревущие мотоциклы. А песня между тем снова сменилась. Тот же «Черный кузнец» – «Прочь!». И Баффа пел вместе с солистом:
Прочь! Уходи, не смотри мне в глаза!
Свет позади, нет дороги назад.
Да, это месть, беспощадная месть…
Я – тот, кто есть, да, я тот, кто я есть!
В пугающий обычных людей до медвежьей болезни жуткий хор вступали все новые и новые голоса. Откуда появлялись еще байкеры никто не смог бы сказать, они просто возникали из пустоты. Были здесь и москвичи, и питерцы, и рязанцы, и ярославцы и многие-многие другие. Даже рижане и таллинцы, как ни странно. И это не казалось им странным – все было правильно. По плечам байкеров хлестали с неба молнии, по ним прокатывались волны света и тьмы, они то ехали, то летели. И все, кто видел их со стороны, перепуганно шептали: «Дикая охота… Всадники Апокалипсиса…». И действительно, на людей байкеры уже мало походили, оставив человеческую сущность, у кого она еще была, позади.
В квартире Баффы хватались за голову Рагнар с Сабуро. Они-то ждали, что Баффа сам инициируется, а не инициирует всех байкеров России. От него по городу расходились волны энергии, причем непонятной даже японцу с викингом. Теперь ясно, почему дети так заинтересовались этим старым ролевиком – его потенциал просто огромен, да что там, невероятен. Оставался вопрос: что со всем этим делать дальше? Ведь завтра всю государственную машину России затрясет – такие происшествия без последствий не остаются.
В наушниках Баффы зазвучала программная песня «Черного кузнеца», имеющая такое же название. Она рывком заполнила собой пространство, и сотни голосов подхватили ее:
Я – хозяин всех путей
Между днем и тьмой ночей,
Прокуратор пантеона.
В ночь идете вы ко мне
По одной большой тропе,
Что под сводом небосклона.
Вы должны пройти огонь,
Либо сгинуть, либо вновь
Возродиться у истока.
Я – хозяин всех путей,
Душ кузнец и лицедей,
Брат огня и грома!
Не успели отзвучать последние слова, как Баффу охватило белое сияние, его глаза зажглись золотом, а затем ненадолго превратились в черные провалы – он начал постигать Свет и Тьму, понял суть происходящего и узнал, что должен сделать, какова его миссия, пока он еще здесь. А здесь он, как и остальные ключи и замки, ненадолго. В этом мире, даже если они преуспеют, им делать больше нечего. Впереди ждали звездные дороги!
Баффа резко затормозил, остановился и развернулся, взглянув на едущих за ним соратников. Теперь он понимал, как и почему они оказались здесь. И для чего. Все было, как должно. Он снял шлем и заговорил:
– Братья! Мы скоро уйдем на иные дороги. Но сейчас мы должны помочь другим. Тем, кто еще не понял. Я позову вас, если потребуется.
Байкеры слитно рявкнули что-то, развернулись и разъехались в разные стороны на своих, уже живых мотоциклах. Теперь их байки были способны выходить на иные дороги, им больше не требовался бензин, они могли преодолеть многое. Иногородние на мгновение вышли из этого мира и, вернувшись, оказались у себя дома.
Баффа улыбнулся и последовал их примеру. Через несколько секунд его байк уже стоял у подъезда.
Рагнар и Сабуро встретили Баффу слегка укоризненными взглядами, в которых все равно проскальзывала радость.
– Зачем? – негромко поинтересовался японец.
– Я не один, – развел руками байкер. – Они тоже достойны. Так почему я должен был оставлять их прозябать здесь?
– Не должен был, – согласился Рагнар. – Вот только завтра тобой и всеми остальными займутся власти.
– Да пошли они лесом! – отмахнулся Баффа, закуривая.
И тут же удивился – он мог курить. Да и спиртное больше не было под запретом. Вот только зачем оно теперь? И так интересно жить. А курение – просто привычка, которая уже не принесет вреда. Физическая зависимость исчезла – он мог курить, а мог не курить. По желанию.
– Ты все знаешь? – во взгляде Сабуро читался интерес.
– Лазарев, – коротко ответил Баффа. – Его нужно найти как можно быстрее.
– Тогда мы в Америку, а ты ищи Михаила, – кивнул Рагнар.
– Вы тоже должны получить кристаллы, – возразил байкер.
– Вот ты и будешь их раздавать, как самый мобильный, а мы тебя только задержим.
– До Америки я через иные дороги еще не дотянусь, открыт только первый замок.
– Но ты как раз идешь открывать второй. После этого перейти в пределах Земли в любую точку для тебя проблемы не составит.
– Хорошо, – не стал больше спорить Баффа. – Тогда я с утра мотнусь в Уфу.
– А мы на первом же самолете в Штаты, – подвел черту Рагнар. – Визы у нас есть. Вызови такси.
Они довольно долго смотрели друг другу в глаза, осознавая неподъемность задачи, которую взялись решать. Но другого выхода не было, поэтому осталось лишь идти вперед, невзирая ни на что.
* * *
Бессильными снами осыплются гордые веры,
Продажная мудрость, смердящая выгодой, сгинет,
Сгорит одержимость войной – только пепел по ветру,
И светлая святость, родившись, в сердцах не остынет.
Мистардэн
Рав Шломо не спеша прогуливался по улице Яфо по направлению к рынку Маханей Йегуда. Он не обращал внимания на обычную для центра Иерусалима толпу, иногда машинально здороваясь со знакомыми йешиботниками. Недавно во многих ближайших синагогах закончилась минха, и молодежь выбралась в город, ища развлечений вместо того, чтобы продолжить учить Тору. Что ж, он и сам был молодым, помнит это жадное желание жить и все узнать на своем опыте. Не желают молодые учиться на ошибках старших, как это не грустно, все норовят совершить свои.
В кармане зазвонил мобильник. Рав Шломо достал его и с удивлением увидел, что вызывает служащий в Шабаке старый знакомый Натан Хуцман – рав дружил с его отцом, который недавно умер. Хороший и честный был человек, светлая ему память! Сын, как будто, тоже неплох, но сказать о нем что-то определенное было затруднительно, так как тот жил своей жизнью, отказавшись от религии ради карьеры.
– Здравствуй, Натан, – старик нажал на кнопку ответа. – Как дела?
– Все в порядке, – стандартно отозвался тот. – Рав Шломо, мне очень нужно с тобой поговорить, и срочно. Это касается детей… – он на мгновение замолчал. – Тех самых, ты понимаешь о чем я?..
– Понимаю…
– Где ты сейчас находишься? Я вышлю машину.
– Возле Маханей Йегуда, как раз прохожу мимо автобусной остановки. Ну, той, где куча автобусов останавливается.
– Ты не мог бы подождать там? Через десять минут машина будет.
– Хорошо, – согласился рав. – Подожду. Но скажи мне… Это серьезно?
– Более чем, – заверил Натан.
Машина пришла даже раньше, чем ожидалось. Это оказался ничем не примечательный седан «Субару», каких по улицам Иерусалима каталось множество. Ехали около десяти минут, здание, куда привезли рава, находилось в переулке, отходящем от дальнего конца улицы Кинг Джордж. С трудом поднявшись на второй этаж, старик вошел в скромно обставленный кабинет, где его уже ждал Натан.
– Шалом! – еще раз поздоровался он. – Садись.
– Здравствуй, – наклонил голову Шломо, с кряхтением садясь в предложенное кресло. – Так что случилось-то?
– Посмотри эти документы, – Натан протянул ему тонкую папку. – Из них ты увидишь, что ясноглазые уже не люди. Документы абсолютно достоверны. Мы многое перепроверили.
– И что с того? – поинтересовался рав, прочитав листик со сравнительным анализом данных человека и ясноглазого. – Что это меняет?
– Все, – вздохнул контрразведчик. – В правительстве этими данными до смерти напуганы и готовы на все, чтобы остановить заразу.
– Заразу?.. – изумился Шломо. – Где ты видишь заразу? Что бы ни было, эти дети – евреи по крови, как бы они там не изменились.
– По крови? – приподнял брови Натан. – Ты плохо смотрел, у них совсем иной состав крови, чем у любого человека, в том числе, и еврея.
– Хорошо, пусть так, – сложил руки в замок под подбородком старик. – Но чего ты хочешь от меня?
– Ты – глава йешивы, в которой учатся девяносто процентов израильских ясноглазых. Мы считаем необходимым разобраться в ситуации и понять насколько они действительно опасны, для чего предлагаем изолировать всех их в закрытом учебном заведении, не допуская их контактов с обычными детьми. Мы хотели бы, чтобы это заведение возглавил ты, поскольку ты имеешь наибольший опыт общения с ними. Согласишься ты или нет – это ничего не изменит, решение принято на уровне правительства. Кстати, оно является секретным, как и вся информация по данному вопросу.
– Докатились… – брезгливо скривился Шломо. – Евреи запирают своих детей просто потому, что те немного другие… Скажите, кому они сделали хоть что-то плохое?..
– Ты не понимаешь, – устало сказал Натан. – Они самим фактом своего существования несут угрозу сложившемуся миропорядку.
– И мне нужно объяснять еврею, выросшему в религиозной семье, что этот миропорядок – людоедский? – укоризненно покачал головой старик. – Мальчик, ты меня разочаровываешь…
– Какой бы он ни был, но его смена приведет к большой крови, – опустил голову контрразведчик. – Ты помнишь, кто всегда и везде крайний? Мы, евреи! И кого опять будут убивать миллионами, если что-то случится?! Нас! Мы не имеем права этого допустить, пойми!
Старый рав тяжело вздохнул. В чем-то этот глупый мальчик, конечно, прав – евреи всегда были крайними и, похоже, всегда будут. Однако он не понимает, что именно ясноглазые способны принести миру спасение, изменить его к лучшему, если дать им вырасти и стать теми, кем они должны стать. Не зря же Святой Благословенный позволил им появиться – без его позволения ничего не происходит. Значит, все по Его воле, а эти дураки не желают понимать.
– Знаешь, американцы настаивают на более радикальном способе решения проблемы… – Голос Натана понизился до зловещего шепота. – Мне нужно объяснять, что это значит?..
– Нет… – мертвенно побледнел старик.
Значит, дошло уже до этого? Люди-люди, что же вы творите?.. Как же вы можете быть настолько слепыми и глухими?.. Сами закрываете себе глаза и затыкаете уши, лишь бы не видеть и не слышать. Глупцы! Боже, какие глупцы! Жестокие и недалекие. А Он спросит, за все спросит…
– Пожалуй, закрытая школа на данный момент – лучшее решение, – негромко сказал рав после минутного молчания. – Я согласен стать ее директором, но у меня есть несколько условий.
– Каких? – насторожился Натан.
– Во-первых, весь преподавательский состав моей йешивы переходит в эту школу вместе со мной. Во-вторых, никаких явных проверок – можете же все сделать тихо и незаметно? – и дождавшись утвердительного кивка, продолжил. – И последнее: американцы не должны знать, где расположена школа. Этим шлемазлам я не доверяю, они на все способны.
– Договорились, – с явным облегчением улыбнулся контрразведчик. – Завтра с утра придут автобусы для перевозки детей. Родителей каждого мы предупредим.
– Тогда буду прощаться, – тяжело поднялся на ноги старый рав. – Всего доброго, Натан.
– До свидания. Куда вас отвезти?
– В йешиву.
– Я сообщу водителю.
Поднимаясь по лестнице к дверям йешивы, рав Шломо тихо бормотал себе под нос:
– Святой Боже, какие идиоты… Безумцы…
Как же они могут не понимать, что эти дети величайшая надежда и их несчастного народа, и всего мира. Как?! Однако не понимают, считают угрозой, как и все, выбивающееся из ряда вон. Слепцы! И глупцы! Однако ничего поделать пока нельзя, власть в их руках, а значит, придется вертеться, как змея в пустыне, соблюдая величайшую осторожность, чтобы не дать им погубить детей. Впрочем, есть еще американцы…
От последней мысли старика бросило в холодный пот. Ведь американцы способны даже устроить теракт, списав его на арабов – с них станется, человеческого в них почти нет, одна подлость и жадность. Да и с теми же арабами не все ясно, нужно бы выяснить, как они относятся к ясноглазым. Вот только как?
Самого рава ясноглазые поразили до глубины души с первого знакомства, когда внезапно изменился хулиганистый мальчишка Игаль, а вслед за ним его друзья Моше и Дорон. До того они вечно выдумывали всякие шалости, а если их ловили, то строили из себя пай-мальчиков и ни в чем никогда не сознавались. Шломо постепенно пробивался к их душам, зная, что со временем озорники подрастут и возьмутся за ум – не они первые и, дай Бог, не они последние. Однако после изменения рав увидел перед собой не обычных детей, а нечто неописуемое. Поначалу он подумал, что дети внезапно по какой-то причине стали вундеркиндами. Но вскоре понял, что все намного сложнее. И больше.
Ясноглазые поразили старика своим парадоксальным мышлением, они разбирали Тору на уровне опытных каббалистов, если не глубже. Мало того, они вскоре знали больше, чем он сам, как это ни поразительно – ведь Шломо изучал Тору почти всю свою жизнь, а ему недавно исполнилось семьдесят. Дети забирались в такие дебри, что он с трудом понимал, о чем они говорят. Их неожиданные вопросы поражали и заставляли задумываться о вещах, о которых он никогда не задумывался, считая их самими собой разумеющимися. Для рава это стало откровением. От работы с ясноглазыми он получал не сравнимое ни с чем удовольствие. И постепенно начал понимать, что они – это будущее. Точнее, надежда на лучшее будущее для всего народа.
Войдя в библиотеку, Шломо улыбнулся – Игаль, Дорон и Моше, как обычно, читали толстые старые книги. О, они уже до Рамбама добрались. Интересно будет послушать мнение детей о его теориях. Впрочем, сейчас не до того. Старик подошел к Игалю и дотронулся до его плеча. Тот поднял ясный взгляд и улыбнулся. Затем посмотрел на друзей, они молча наклонили головы. И в тот же момент все остальные ученики начали покидать библиотеку. Вскоре они остались вчетвером.
– Мы уже все знаем, рав Шломо, – негромко сказал Дорон. – Не надо бояться, все идет, как должно.
– Они хотят вас убить! – старик прижал руки к груди. – Они вас боятся!
– Мы знаем, – снова улыбнулся мальчик. – Но они боятся всего, что им непонятно. И прежде всего они боятся самих себя. Только убить нас не так просто, как им кажется. Убьют одних, появятся другие.
– Тем более, что первый замок открыт, – добавил Моше.
– Первый замок?.. – удивился рав. – Что это?
– Ты сам вскоре поймешь. – Глаза Игаля смотрели ему как будто в самую душу.
– Хорошо, – не стал спорить Шломо, зная уже, что это бесполезно. Ясноглазые говорили только то, что считали нужным, и когда считали нужным. – Но вас же так мало…
– Ты ошибаешься, – заверил Дорон. – Мы есть везде. И в Америке, и в России, и в Саудовской Аравии, и во многих других странах.
– Так вот почему американцы забеспокоились?.. – ахнул старик. – А я-то думал…
– Именно поэтому, – подтвердил Моше. – Нескольких из нас они все же убили, причем подло и тайно. А над Джеком в своей лаборатории ставят бесчеловечные эксперименты. Недавно отрубили ему руку, чтобы проверить уровень регенерации. Мы знаем, что с ним делают, но ничем пока помочь не можем…
В голове рава словно счеты защелкали, сказанное детьми как-то сразу встало на свое место.
– Значит, нужно открыть второй замок? – глухо спросил он, сам не осознавая, что и почему спрашивает.
– Ты начинаешь понимать, – ясноглазые переглянулись. – Всего замков шесть, и ты ключ для одного из них. Чтобы помочь Джеку, нужно открыть, как минимум, третий, тогда тот, кто сможет, придет к нему. Без этого он обречен. А третий зависит от тебя.
– От меня?.. – нахмурился Шломо. – Но что я должен делать?
– Ты поймешь, – хором отозвались ясноглазые. – Но понять ты должен сам, иначе нельзя. Молись Ему, Он укажет путь. Но молись не в миньяне, а сам – так нужно.
– И ничего не бойся, – добавил Игаль. – А прежде всего – не бойся себя. Не уподобляйся им – ты можешь. Открой глаза и иди туда, куда позовет тебя твоя душа. И да благословит тебя Создавший Мир.
Шломо еще немного постоял, глядя на требовательно смотрящих на него ясноглазых детей. Их наполненные светом взгляды были столь чисты, что он прослезился – они изливали на него тепло. Значит, молиться? Что ж, это дело хорошо знакомое. Вот только в одиночестве молиться непривычно, среди евреев это не принято. Но ничего страшного.
Оказавшись в своем кабинете, старый рав устало опустился на стул. Его не оставляло ощущение, что вот-вот все изменится, по крайней мере, для него. Странное ощущение! Чем оно вызвано? Что именно должно измениться? Или он сам должен измениться? Но как?!
Шломо встал, взял с полки старый, истрепанный сидур и открыл его на странице вечерней молитвы, солнце как раз зашло. Однако первые произнесенные им слова оказались неожиданными для него – эти слова обычно произносили только во время утренней молитвы, шахарит:
– Шма Исраэль! Ад-й элокэйну – Ад-й эхад!
И словно огромная тяжесть упала с плеч. Шломо начал истово молиться, как не молился, наверное, еще ни разу в жизни. Он пребывал не здесь – он молил Творца о помощи. Не себе, ни в коем случае не себе – детям…
Кабинет словно подернулся туманной дымкой, рав уже не видел его, он отдавался молитве всей своей сущностью, без остатка. И ему казалось, что Творец с доброй улыбкой взирает на него.
В какой-то момент Шломо вдруг прозрел – он понял, что такое замки, что такое ключи, для чего они нужны и что может произойти, если замки останутся закрытыми. И Творец определил ему роль ключа, который должен найти свой замок, хотя в первом случае произошло наоборот – замок нашел ключ, викинг Рагнар пришел к монаху Сабуро. Впрочем, это неважно, кто кого найдет, главное – найти. И найти самому. Помощь можно принять, но только опосредствованную, не прямую. Например, во время пути, когда грозит серьезная опасность. Но дойти до цели он должен сам.
Перед глазами стояло лицо латиноамериканца средних лет, усталое и изможденное лицо человека в потрепанной одежде и ломаном, старом сомбреро. Ноги его были босыми.
– Значит, тебя зовут Рикардо Мартинес? – неизвестно у кого спросил Шломо. – Я найду тебя. Чего бы это ни стоило, найду.
Старик неожиданно легко распрямился, ощущая себя полным сил – давно так хорошо себя не чувствовал, словно снова стал молодым. Глаза его горели живым зеленым огнем, в котором на мгновение зажигались белые всполохи. Значит, завтра же, максимум, послезавтра нужно вылетать в Парагвай и искать в окрестностях Асунсьона безработного поденщика, являющегося его замком. Странный выбор сделал Творец, но не Шломо об этом судить – Творец в своем праве. А задача Шломо – исполнить Его волю.
Проблема в том, что Рикардо еще не инициирован и ничего не понимает – ему всего лишь снятся странные сны. А значит, придется нелегко – убедить человека в том, что перед ним стоит нечеловеческая задача, почти невозможно. Но выхода нет, времени слишком мало, противодействие нарастает с каждым днем – это рав ощущал отчетливо. Назгул, который должен вытащить Джека из лабораторий АНБ, сейчас и сам в ловушке, выбраться из которой сможет только после открытия второго, а то и третьего замка.
Странно, но сейчас Шломо знал в лицо и по имени каждого из двенадцати замков и ключей. Однако он не удивлялся этому – Творец дал это знание, а Он все может, на то Он и Творец. Он чувствовал, что Баффа сейчас рыщет по Башкирии в поисках Михаила Лазарева. Видел, как проходят таможенный контроль в США Рагнар и Сабуро. Чувствовал беспокойство Томаса и целеустремленность Белого Пера. Понимал страх муллы Фатиха, оберегающего ясноглазых в Саудовской Аравии. Знал о трудностях, постигших Лазарева – «компетентные» органы заинтересовались его слишком поспешным возвращением на родину и задались целью выяснить причину.
Однако есть проблема – на кого оставить школу, о которой говорил Натан. Пожалуй, кандидатура только одна – Ариэль Коэн, он не в меньшем восторге от ясноглазых, чем сам Шломо. Да и очень ответственный человек, не подведет. Только придется согласовать это с Шабаком, точнее лично с Натаном. Как ни жаль, но лететь придется послезавтра – проконтролировать перевозку детей к новому месту обитания он обязан лично.
Старый человек едва заметно улыбался, в его глазах вспыхивали зеленые искорки, он двигался легко, как молодой. И знал, что сделает все, что в его силах, и даже больше.
* * *
Проигравшийся в прах в поединке с судьбою,
научившись вставать, чтобы снова летать,
не захочет покоя в болоте уютных квартир.
А тем, кто боится сорваться со скал,
тем, кому лишь года – серебро на висках, -
ветер дальних дорог не споет, как прекрасен мир.
Мартиэль
Посмотрев на высящуюся перед ним неровную каменную стену, Рейли прикинул, сможет ли подняться. Пожалуй, сможет, хоть это будет и нелегко – до ближайшей полки подъем отрицательный. Впрочем, не в первый раз – тем более, что снаряжение прикупил неплохое, как раз и опробует. Давно хотел подняться на гору Хобсон именно по этому сложному маршруту, да все никак случая не выпадало. А теперь, раз уж все равно проводит отпуск на острове Грейт-Барриер, грех не воспользоваться оказией.
Рейли терпеть не мог обычные курорты, на которых отдыхало большинство его знакомых, он предпочитал безлюдные места и красоту диких мест родной Новой Зеландии. А диких мест, слава Господу, здесь еще хватало, не везде отметилась цивилизация.
– Цивилизация… – с отвращением сплюнул Рейли. – Они называют этот кошмар цивилизацией? Превратили планету в помойку, придурки…
К сожалению, жить ему приходилось в городе – в другом месте инженеру работы просто не найти. Однако по возможности Рейли старался выбираться из Окленда хоть на выходные, слишком неуютно чувствовал себя в каменных джунглях, где человек человеку волк. В общем-то, он был одиночкой, близких друзей не имел, а приятели – они и есть приятели. Так, посидеть за кружкой пива, да поболтать о том, о сем. Любимой женщины инженер тоже не встретил – корыстные стервы его интересовали мало. К сожалению, уроженки родного города с каждым годом все больше походили на американок, причем в их худшем виде – прагматизм и оголтелый феминизм. Приходилось довольствоваться редкими, ни к чему не обязывающими случайными связями. И следить, чтобы очередная подружка не подала на него в суд за какую-нибудь мелочь. Поэтому расставался с женщинами быстро, даже с некоторым облегчением, не желая выстраивать долгих отношений.
В последнее время Рейли начали сниться странные сны, яркие, цветные, причем он их хорошо помнил, чего раньше никогда не бывало. Инженер видел одних и тех же людей в разных ситуациях, причем эти люди явно принадлежали к разным народам, но вместе они смотрелись на удивление гармонично. Причем, среди них Рейли видел себя и не понимал, почему. Он держал за руку смуглого пожилого араба в бурнусе и что-то увлеченно ему рассказывал, тот с доброй улыбкой кивал в ответ. Но о чем был разговор инженер, как ни вслушивался, понять не смог – а это почему-то казалось очень важным, да что там важным, основополагающим. Обычный человек на его месте давно бы побежал к психоаналитику, но Рейли этих шарлатанов на дух не переносил и даже презирал. И все это время его не оставляло предчувствие, причем очень сильное, что вскоре все в его жизни изменится, да что там – прежняя жизнь просто закончится. Это почему-то не пугало, а воодушевляло. Инженеру ведь, если честно, эта самая «жизнь» надоела до безумия, ему было тошно, не хватало воздуха, и он все чаще уходил в горы, чтобы не видеть людей, готовых сожрать друг друга за лишний доллар.
Проверив снаряжение, Рейли закрепил все и вбил первый клин. Он насвистывал какую-то незатейливую мелодию, настроение было радужным, что-то внутри словно говорило, что вот-вот произойдет чудо. Чушь, как будто, но инженер не анализировал, он просто предвкушал восхождение, небо, океан вдали и ветер в лицо, да и посмотреть на лес сверху очень приятно, он кажется застывшей сказкой.
Первые десятки метров дались Рейли легко, трещины для клиньев находились как бы сами собой, вбилась клинья легко и сидели прочно. Он продолжал насвистывать, поднимаясь. Трудности начались, когда инженер добрался до первой «отрицаловки», но он не раз преодолевал подобные скалы, поэтому минут через двадцать, изрядно подустав, добрался до первой полки, где присел передохнуть. Спешить ему было некуда, едва девять утра – сто раз успеет и подняться, и спуститься. Поэтому Рейли с полчаса любовался окрестностями – на острове Грейт-Барриер было чем полюбоваться, редкой красоты места. А главное – почти не видно следов человека. Разве что несколько маленьких домишек, органично вписывающихся в окружающий пейзаж.
Передохнув, Рейли продолжил восхождение. Вторая «отрицаловка» далась труднее первой, но тоже ничего запредельного не было – случались подъемы и посложнее. Позволив себе еще минут десять отдохнуть, инженер снова начал подниматься, забивая клин за клином и не забывая о страховке. Перед глазами проплывала поверхность скалы, Рейли цеплялся за малейшие неровности, а когда их не было, вбивал очередной клин.
До большой полки осталось всего метра три, когда клин, на который он оперся, вместе с куском скалы неожиданно выскочил из гнезда и сорвался вниз. Рейли с коротким вскриком повис на страховке. Такое с ним тоже раньше бывало, поэтому инженер не особо испугался, а качнулся и вцепился пальцами одной руки в едва заметный уступ, второй нашаривая на поясе еще один клин. И в этот момент, бросив взгляд на страховку, он с ужасом увидел, что булинь почти распустился, сам собой, хоть это было и невозможно. Он судорожно принялся искать еще две точки опоры. Однако не успел – узел под его весом развязался, и Рейли повис на руках, пытаясь нащупать ногой хоть малейшую зацепку, но не находил ее. В такую ситуацию ему попадать еще не доводилось…
Пальцы постепенно наливались тяжестью, инженер их уже практически не чувствовал и понимал, что продержится недолго.
«Господи, неужто все так нелепо закончится?.. – промелькнуло в голове. – Я же еще ничего не успел…»
В этот момент что-то изменилось, в глазах вспыхнул белый, ослепляющий свет, в ушах прогремели непонятные слова. И потоком потекли какие-то образы – какие Рейли не осознавал, слишком велико было удивление. Но все это очень быстро закончилось, и инженер снова ощутил, что висит, из последних сил цепляясь за два крохотных уступа. Вот только пальцы почему-то совсем не устали, наоборот, в них чувствовалась какая-то непонятная сила, словно ток по ним шел. Да и все тело постепенно наливалось этой загадочной силой. Рейли рассмеялся, отпустил одну руку, легко качнулся и перебросил себя на три метра влево, где подъем был значительно проще. И только утвердившись ногами на довольно большой полке, он понял, что только что совершил невозможное – человеку, даже самому тренированному, такое не по силам. Что за чудеса?..
Однако долго Рейли об этом не думал, он, вдохнув полной грудью, легко взобрался на вершину, преодолев больше ста метров за несколько минут. Опять невозможно, но это не имело ни малейшего значения.
На вершине скалы стоял человек и безумно хохотал, подставляя лицо порывистому ветру. Его глаза горели каким-то странным, опаловым огнем, казалось, что он сейчас сорвется со скалы и взлетит в небо. Все, что имело для него значение раньше, слетело, как пустая шелуха, осталась только суть, и эта суть с каждым мгновением все больше наполнялась пламенем. Человек протянул руки перед собой, и из кончиков его пальцев выросли белые, искрящиеся серебряными искорками когти – впрочем, их никто из обычных людей не увидел бы, однако он сам прекрасно видел это страшное оружие, против которого была бессильна любая броня.
Рейли продолжал хохотать, и океан шумом прибоя вторил его хохоту – Мать-Земля приветствовала своего сына. Он уже все понимал – и что за сны приходили к нему, и кто все эти люди, а главное, кто он сам такой и что должен сделать. Перед внутренним взором стояло лицо того самого араба. Инженер четко знал, что обязан его найти, от этого зависит все. Если не найдет, погибнет планета – она на грани этого. Люди допрыгались в своей жадности и глупости. И поделом им!
– Значит, Саудовская Аравия? – почти неслышно прошептал Рейли. – Надо попытаться сегодня же успеть в посольство. В крайнем случае, завтра с утра. И вылетать сразу после получения визы.
У него были плохие предчувствия – Фатих в опасности, в смертельной опасности и, что самое страшное, до сих пор не инициирован. Он еще ничего не понимает, как и сам Рейли раньше, видит сны, но не знает, что они означают.
Налегке спустившись вниз за каких-то десять минут, Рейли, бросив снаряжение и рюкзак, из которого взял только деньги и документы, бегом двинулся к побережью, где можно было нанять катер, чтобы добраться до частного аэродрома, откуда несложно улететь в Окленд. Впрочем, деньги есть, можно за дополнительную плату уговорить пилота лететь прямо в Веллингтон, чтобы не терять времени.