Дела у Родриго Писадолы были хуже некуда – торговля не шла. Вторую неделю люди проходили мимо, как заговоренные. Дважды звонили представители поставщиков, чью мебель он брал на реализацию: он всерьез опасался, что с таким смехотворным оборотом оптовики вот-вот увеличат для него отпускные цены. А тут еще этот ультиматум и слухи о войне. Новая лазерная реклама в витрине только зря пожирала электричество – кому сейчас до смены обстановки? Этот магазинчик был для Родриго и средством к существованию, и одновременно гирей на шее – недвижимость в Пуданге нынче ничего не стоила, нечего и думать было продать бизнес и попытаться уехать, пока еще не поздно. Бросить же все на разграбление не хватало духа.

Чутье на неприятности у Родриго было развито, как у старого дворового пса. Он чувствовал приближение грозы: воздух, что ли сгущался? Цены на продукты взлетели до небес, люди стали более обычного злыми, в очередях то и дело случались драки, переходящие в поножовщину; по ночам выстрелы стали раздаваться и в приличных районах. Приближающаяся война отметала неясности и отпускала последние тормоза. Люди потеряли остатки страха, многие сходили с ума от отчаяния, бросали работу и находили выход в слоновьих дозах дури; некоторые, наоборот, решили пожить на полную катушку, как они считали, напоследок: волна грабежей ширилась, полиция не успевала приезжать на вызовы.

Он поднял глаза на вьющуюся по стене зеленую виноградную лозу – в ней была запрятаны две крохотных камеры, соединенные с полицейским компьютером. Лоза начиналась в большой керамической емкости у входа, взбиралась под потолок, обвиваясь вокруг струны, и тянулась через две стены, выгодно контрастируя со светло-коричневыми отделочными панелями. От так гордился новой обстановкой – только в прошлом году сделал ремонт, пришлось даже отвалить приличные деньги дизайнеру, и вот теперь только и остается, что разглядывать с тоской зал, заставленный образцами мебели. Взгляд задержался на спальном гарнитуре под старину – Родриго приобрел его, польстившись на броский вид и относительно невысокую цену; эта груда пластика и тряпья мозолила ему глаза уже четвертый месяц. «Хорошо хоть, не нужно теперь платить этому прохвосту, – подумал он, вспомнив умершего продавца, и тут же спохватился – какой-никакой, а все же человек, нельзя так о покойном; но мысли снова возвращались к невольной экономии. – Пять тысяч на дороге не найдешь. А продавец мне сейчас не нужен. Какая теперь торговля?»

Он заставил себя вспомнить что-нибудь хорошее об умершем, какую-нибудь мелочь, которая примирила бы его с тем, что он остался один в пустом магазине. Он вспомнил, как боялся толстяк Эрнесто опоздать по утрам, как он выкатывался навстречу посетителю и начинал с улыбкой тараторить, не давая гостю рта раскрыть. Когда заваруха закончится – если закончится – будет нелегко найти такого продавца за столь малое жалованье. А в голову невольно лезло другое: масляные глазки, влажные руки Эрнесто, его свисающее над ремнем пузо и похотливые взгляды, которые он тайком бросал на женщин и, в особенности, на молоденьких девчонок.

Совсем расстроившись, Родриго решил, что это все из-за войны. Должно быть, он тоже ожесточился – что иначе могло подвигнуть человека, регулярно посещающего церковь, на такие недостойные мысли? Будто подслушав его, голокуб в углу высветил фигуру военного в полевом обмундировании.

– Внимание гражданам: прослушайте информацию о правилах поведения при объявлении сигнала воздушной тревоги, – прокашлявшись, начал военный.

Человека, остановившегося перед витриной, Родриго заметил сразу: прохожий с интересом рассматривал меняющиеся образы рекламы и даже старался заглянуть в магазин через бликующее стекло. Значит, не все еще так плохо, подумал Родриго, поспешая на улицу, – не те сейчас времена, чтобы упускать клиента.

– Добрый день, сеньор! – приветливо произнес он, заставляя себя улыбнуться.

– Здравствуйте! – кивнул в ответ незнакомец. Чуть помедлив, он ответил на улыбку. Этой застенчивой улыбкой он сразу расположил Родриго к себе. Владелец магазина отмел все подозрения, чирей на подбородке заставил его проникнуться сочувствием к посетителю. Добротная одежда и уверенная осанка говорили ему о человеке гораздо больше, чем нестриженые ногти.

– Прошу вас, заходите, сеньор! – любезно, но без угодливости пригласил Родриго. – Уверен, я смогу вам помочь. В нашем магазине неплохой выбор, к тому же вы можете сделать индивидуальный заказ. Разумеется, доставка за наш счет: вам не придется ни о чем беспокоиться, – говоря это, он сам себе верил; убежденность в голосе не должна быть искусственной, люди чувствуют фальшь сердцем.

Незнакомец поколебался всего одно мгновение.

– Почему бы и нет? – пожал он плечами и снова улыбнулся. Родриго пропустил его вперед. Определенно, этот человек чем-то ему импонировал. Было в нем нечто, неуловимо располагающее к себе; он просто излучал уверенность. Родриго нравилось работать с уверенными людьми: как правило, они твердо знают, чего хотят.

Колокольчик над дверью пропел веселую мелодию.

– А у вас уютно, – одобрительно заметил клиент.

Родриго порозовел от удовольствия и отвел глаза: отчего-то ему было трудно выдерживать прямой взгляд мужчины.

– Благодарю вас, сеньор, – пробормотал он смущенно. – Прошу сюда, я ознакомлю вас с каталогом. Что вы предпочитаете? Интересуетесь мебелью для кухни? Может, решили обновить обстановку в гостиной?

– Пока не решил, – ответил мужчина. – У вас привлекательная витрина. Есть в ней что-то… заставляющее остановиться.

Родриго предложил ему присесть. Не каждый способен говорить вот так, откровенно, не пытаясь держать собеседника за дурака.

– Впрочем, дело не только в витрине. Кое-кто рекомендовал мне ваш магазин.

– В самом деле? В таком случае я могу предоставить вам небольшую рассрочку.

Мужчина протестующее поднял руку:

– Я вовсе не это имел в виду. Не люблю быть в долгу. Предпочитаю рассчитываться сразу. У меня слабость к наличным, – признался он. – Знаете, есть в этих бумажках что-то такое, что греет карман. Карточки не дают такого ощущения уверенности.

Родриго понимающе покивал.

– Признаться, я удивлен, что хозяин лично обслуживает посетителей. Вы ведь хозяин, верно?

– Вы угадали, сеньор…

– Вортес. Карл Вортес.

– Мой продавец скоропостижно скончался, сеньор Вортес. Некоторое время мне придется работать с клиентами самому. В наше время найти надежного человека очень трудно.

Мужчина изобразил живейшее участие к судьбе умершего:

– Умер? Вот незадача. Я вспомнил – должно быть, мне рекомендовали магазин как раз в связи с вашим продавцом. Дайте-ка я напрягу память… Эрнесто, кажется?

– Верно, сеньор Вортес, его действительно звали Эрнесто. Эрнесто Спиро. Никогда не жаловался на здоровье, а тут вернулся с обеда и умер. Сердечный приступ. Правда, он был несколько полноват.

– Вы хотели показать мне каталог, – мягко напомнил клиент.

– Прошу прощения, сеньор. Конечно. Рекомендую ознакомиться со спальными гарнитурами. Один из интересных образцов представлен в зале.

– Вот этот?

– Совершенно верно. Очень компактный, легко раскладывается, в то же время не производит впечатления дешевого. Выглядит дороже своей цены. Знаете, как бывает – новая квартира, тщательный ремонт, но мебель портит вид. Не стоит покупаться на одну лишь функциональность.

Посетитель одобрительно осмотрел предложенный образец. Даже встал и помял покрытие двуспальной кровати, проверяя ее упругость.

– Вы, я вижу, сторонник традиционных форм?

– Приятно встретить знающего человека, сеньор.

– Жаль вашего продавца.

– И мне, сеньор. Хороший был человек, – солгал Родриго. – Так трогательно заботился о своей матери.

– Я вспомнил: его рекомендовал сеньор Арго. Должно быть, он один из ваших постоянных клиентов?

– Сеньор Арго? Не совсем так. У нас с ним сугубо деловые отношения.

Посетитель хитро улыбнулся:

– Понимаю, понимаю. Он ваш поставщик, верно? Вот почему он вас рекомендует.

Хозяин заметно смутился. Разговор явно шел не в ту сторону. Он беспомощно повертел в руках каталог:

– Вы меня не так поняли. Сеньор Арго изредка оказывал мне финансовые услуги. С банками столько мороки… А сеньор Арго выдает мне ссуды под небольшой процент. В нашем деле иногда нужны кратковременные ссуды.

– Должно быть, это ваш продавец произвел на него впечатление, – произнес посетитель, проверяя, насколько легко выдвигаются ящики из ночного столика.

– Да, они довольно часто общались. Сеньор Арго даже однажды попросил за Эрнесто. Он… немного оступился, – тут хозяин прикусил язык, сообразив, что едва не сболтнул лишнего.

– А вы, стало быть, взамен оказывали ему мелкие услуги? Как это принято у доверяющих друг другу людей. Доверие за доверие. – И клиент подмигнул, усаживаясь на кровать.

– Правда, удобная? – поинтересовался Родриго.

– Не то слово. Сколько вы за нее просите?

– Сожалею, сеньор. Только в составе гарнитура.

– Жаль. Так что насчет услуг?

– Так, всякие мелочи, – отмахнулся хозяин. – Иногда оставлял пакеты для своих знакомых. Очень редко. Мне-то не жалко, такому человеку грех не угодить. Сейчас порядочных людей почти не осталось.

– Это все война.

– Ваша правда, сеньор, – согласился Родриго.

– Наверное, скоро его увидите? Передайте ему привет от меня. Жаль, что он так занят в последнее время – я бы не прочь угостить его по старой памяти.

– Непременно передам, сеньор Вортес.

– Этот шкаф тоже входит в гарнитур?

– Очень практичная вещь, сеньор. Можете использовать его как для хранения белья, так и в качестве платяного. Средняя часть легко трансформируется. Влагоудалитель и дезодоратор входят в комплект. За небольшую доплату могу встроить в него чистящий модуль, он совсем не занимает места.

– Интересная конструкция… А он часто к вам заходит? Не подскажете, где его найти? Уверен, он будет рад меня видеть. Или лучше дайте мне его номер.

– Номер? – озадаченно переспросил хозяин. – Я не знаю его номера. Он всегда заходил сам. Говорил, его клиенты не любят, когда доверительный разговор прерывают звонком. Хотя постойте, Эрнесто как-то обмолвился, что сеньор Арго бывает в ресторане рядом с молодежным театром.

Посетитель ребячливо покачался на кровати. Родриго напрягся – как бы не случилось казуса, кровать была собрана едва-едва, он готовил мебель для выставки сам и редко крепил все зажимы, дабы впоследствии у клиента не создалось впечатления, будто ему подсунули бывший в употреблении товар.

– «Глобус»? – подсказал название посетитель.

– Кажется, так.

– Зная сеньора Арго, готов поспорить – он брал с вас письменную расписку.

– Ну что вы! Я ставил электронную подпись под стандартным обязательством. Кто же сейчас доверяет бумаге.

– И то верно. Знаете что, уважаемый? Придержите этот ваш гарнитур денек-другой. Я посоветуюсь с супругой. – Завороженный шелестом бумажек, Родриго смотрел, как клиент, сидя на кровати, отсчитывает деньги. – Я оставлю вам немного наличных.

Он встал и еще раз обошел кровать. Деньги остались лежать на прикроватном столике – маленькая бумажная стопка. Родриго поборол искушение пересчитать их немедленно, в присутствии этого властного и уверенного в себе человека он ощущал странную робость. Он и мысли не допускал обидеть клиента таким демонстративным недоверием.

– Хорошая вещь, – одобрительно отозвался посетитель напоследок.

Родриго проводил его до дверей.

– Буду ждать вас, сеньор Вортес. Непременно заходите.

Оставшись один, Родриго схватил небрежно брошенные бумажки. Он испытал острое разочарование – всего каких-то триста реалов, просто две сотни оказались в мелких купюрах. «Это не залог, а насмешка какая-то», – сказал он себе: гарнитур стоил больше пятнадцати тысяч.

Звонок отвлек его – вызывали из участка охраны.

– У вас все в порядке? – не здороваясь, поинтересовался розовощекий полицейский.

– В полном. А что случилось?

– Камеры наблюдения начали гнать какую-то муть. Сейчас, правда, передача восстановилась. Значит, все нормально?

– Я же сказал – да! – раздраженно произнес Родриго. Дурацкие, ничего не стоящие цветные бумажки в руке выводили его из себя. Он недоумевал: что это на него нашло, откуда вдруг взялась эта странная робость?

– Мы пришлем вам техника. Быть может, завтра.

– Почему завтра? До завтра меня могут сто раз ограбить! – возмутился Родриго. Устало опустившись на злополучную кровать, он задал себе риторический вопрос: – И за что я вам плачу, бездельники?

Мелькание полуобнаженных танцовщиц в голокубе сменилось изображением человека с мрачным взглядом.

– Управление полиции сообщает. За нападение на сотрудника полиции разыскивается… – произнес голос за кадром.

С экрана на него смотрело странно знакомое лицо.

– Возраст… плечи… вознаграждение…

Родриго смотрел на экран, нахмурив брови. Удивительные фокусы вздумала выкидывать его память. Столкнувшись с этаким громилой, он непременно бы его запомнил. Такой страшный шрам… Нет, должно быть, показалось.

Под потолком что-то прошелестело. Крупное насекомое зависло в воздухе, его черные глазки шевелились. Стрекоза? Откуда? Только этого не хватало! Колокольчик вновь пропел мелодию.

– Сеньор Вортес? Решили вернуться?

Покупатель пересек магазин, одной рукой он шарил в кармане:

– Подумал, маловато я оставил для залога.

Родриго выхватил протянутые деньги, тут же пересчитал – три тысячи; улыбнулся с облегчением:

– Благодарю вас, сеньор. Я даже хотел вас догнать, но не решился беспокоить. – Он поднял глаза, и улыбка его застыла; он отшатнулся назад, тупо уставившись на нож в руках клиента.

– А не соврал ли ты мне, гнида? – хрипло проговорил мужчина. Перемена, произошедшая с ним, была разительной: лицо его стянуло, будто от холода, от него исходил безысходный ужас.

Ноги у Родриго ослабли, он прислонился к стене. Проклятый гарнитур! С тех пор как он купил его, неудачи следовали одна за другой. Выбросить его, и господь с ними, с деньгами! Выставить на улицу, пускай нищие растащат по частям. Где эта чертова полиция?

– Что вы, что вы, сеньор! Это хорошая мебель! Если вы недовольны, я могу вернуть ваш залог, вот, возьмите!

– Я о твоем знакомце. Об Арго. Давай его номер, быстро!

– Я не знаю его номера! Истинная правда, сеньор!

– Если ты шутки со мной шутишь, я тебе глаза выколю, сволочь.

В ужасе Родриго уставился на кончик ножа, пляшущего перед самым носом. Вот холодное лезвие коснулось кожи под глазом, он дернулся, пытаясь отстраниться, но только плотнее прижался спиной к недавно установленной стенной панели. Нож вдавился в кожу. Родриго бессильно замер. Он узнал лицо с экрана. Теперь, вблизи, он разглядел его в деталях, правда, шрама на нем не было, только едва заметная белая полоска.

– Пожалуйста, сеньор! – прошептал Родриго. На границе сознания мелькнуло: не может быть, это происходит не с ним; грабители орудуют по темным подворотням, а у него солидное заведение с полицейским контролем; на улице яркое солнце, за окном снуют прохожие; он недавно сделал ремонт; не забыть бы завтра починить камеры наблюдения; да, и обязательно выбросить гарнитур… где же, наконец, эти копы! – Я никому не расскажу! У меня дети…

– Еще бы ты рассказал… – Глаза у незнакомца были пронзительно-голубые.

Родриго захрипел и ухватился за стальную руку, вцепившуюся ему в горло. Перед глазами замельтешили прозрачные червячки. Оторвать эту руку было все равно, что вырвать из земли телеграфный столб. В груди зародился обжигающий шар, сначала он был крохотный – совсем песчинка; пульсируя, он быстро рос, распирал внутренности, пытаясь найти выход, наконец, беззвучно взорвался, затопив весь мир красным.

Хенрик вытащил из мертвого кулака смятые деньги и привычно вывернул карманы трупа.