88
Джевард стоял на морском песке, с тоской посматривая на окружающий мир через светофильтры темных очков. Приближалась осень, однако океан все еще был теплым, и хозяйка Джеварда старалась не пропустить ни одного дня, чтобы не поплавать в безопасных волнах восточного пляжа.
На Джеварде лежала охрана, а прислуживала хозяйке служанка Мона. Моне было под шестьдесят, она помнила хозяйку с малых лет и относилась к ней, как к собственному ребенку.
«Ингрид, ты скушала творог? Обязательно скушай, это очень полезно».
«Ингрид, надень теплое белье, на пикнике может быть холодно…»
Джеварду Мона не нравилась, а Моне не нравился Джевард. Охранник завидовал пожилой служанке, она могла запросто общаться с его прекрасной хозяйкой, а он, влюбленный в нее по уши, был вынужден говорить ровным голосом: «да, мисс Тауберг», «конечно, мисс Тауберг», «машина подана, мисс Тауберг».
Вот и сейчас прекрасная нимфа выбегала из пенных волн, а полотенце ей подавала старая Мона, хотя он, Джевард, тоже бы справился. Однако тяжелее невнимания к себе он переживал, когда приходилось сопровождать свою прекрасную хозяйку на свидание с каким-нибудь вылизанным ничтожеством.
Если она не оставалась в гостях на ночь, Джевард был счастлив сопровождать ее домой. А если оставалась – он всю ночь мерил шагами какой-нибудь холл или коридор, каменея от ревности и стараясь не думать о пистолете в кобуре.
Наконец водные процедуры были закончены, и Ингрид, запахнувшись в голубой махровый халат, направилась к машине, а Мона заковыляла следом, неся сумку с вещами хозяйки.
Джевард догнал Мону, взял у нее сумку и поспешил к машине, чтобы успеть забросить вещи в багажник и открыть перед хозяйкой дверцу.
Внешне Джевард не допускал никакой суеты, однако старался распланировать все так, чтобы оттеснить корпусом Мону и открыть дверцу самому – в этом случае хозяйка не всегда успевала придержать полы халата, и ему удавалось полюбоваться ее прекрасными ногами. Всего мгновение, но для Джеварда оно дорогого стоило.
Моне охранник не услуживал. Она садилась сама и сама закрывала свою дверцу. Джевард лишь дожидался, пока она пристегнется, а потом трогал машину, и они ехали домой в Виксхолл, находившийся в сорока километрах от города.
Там опять с Ингрид общалась только Мона, а он отправлялся к себе в комнату, чтобы отдохнуть и привести в порядок форму перед вечерним выездом. Получалось, что, с одной стороны, Джевард все время был неподалеку от Ингрид, однако наедине они не оставались никогда, за исключением машины, где хозяйка часто поднимала звуконепроницаемую перегородку и разговаривала по телефону.
Но в этот день Джеварду повезло: Мона еще в машине почувствовала себя плохо, и к тому времени, когда они въехали во двор, ее уже ждали домашний врач и двое слуг с каталкой.
Мону пересадили на каталку, и доктор стал ею заниматься, а Джевард достал из багажника сумку и пошел за Ингрид, стараясь не слишком на нее таращиться. Он уже знал, что хозяйка чувствует такие взгляды и тотчас оборачивается, чтобы перехватить наглеца. Так лишились своих мест уже несколько ее охранников, и Джевард понимал, что отправится за ними следом, если не научится балансировать на грани обожания и разумной осторожности.
На крыльцо выбежали собаки и радостно завиляли хвостами, приветствуя молодую хозяйку.
– Потом поиграем, ребята, я сейчас устала, – сказала Ингрид. – Вот, держите пока!
И она бросила им какую-то мягкую игрушку.
Следуя за Ингрид, охранник поднялся на второй этаж, миновал длинный коридор и вошел в небольшую гостиную. Хозяйка остановилась, чтобы распорядиться, куда поставить сумку, – дальше охране заходить запрещалось. И тут, сам поражаясь собственной смелости, Джевард улыбнулся Ингрид и, переложив сумку в другую руку, сказал:
– Вы помните чудака, который приставал к вам на набережной возле «Крус-Ким», мисс Тауберг? Он с кем-то вас спутал и называл чужим именем…
– Да, что-то такое помню, – ответила Ингрид слегка удивленно. Она не привыкла сплетничать с охранниками.
– Если вам интересно, я видел его вчера…
– Ну, видел и видел, – пожала плечами Ингрид. – Брось сумку в прачечную и можешь быть свободен.
– Да, мисс Тауберг… – кивнул Джевард, презирая себя за болтливость. Место собаки у порога, а если она забывает об этом, ей напомнят.
Он уже повернулся, чтобы идти в прачечную, как вдруг хозяйка остановила его:
– Постой, где ты его видел? Кто он вообще такой?
Приготовившись слушать, Ингрид сбросила пляжные тапочки и с ногами забралась в кресло. Ей вдруг стало любопытно, какой жизнью живет случайный прохожий, промелькнувший мимо и, казалось, навсегда растворившийся в большом незнакомом мире.
– Кто он, я не знаю, мисс Тауберг, но самое любопытное то, что он, похоже, любовник этой тележурналистки…
– Да? – удивилась Ингрид. – Я плохо его запомнила, но вроде бы он произвел на меня хорошее впечатление. Немного простоват, наверное, наивен…
– Но крутит роман с телезвездой, – обронил Джевард. Он тоже был из простых, а значит, выступал на стороне этого незнакомца.
– Это странно – да. Она такая яркая, стильная штучка.
– Но с оригиналом ей не сравниться, мисс Тауберг.
– Спасибо, Джевард. А теперь иди, возможно, мы вечером куда-нибудь отправимся.
– Слушаюсь, мисс Тауберг. – Джевард поклонился и вышел.
Оставшись одна, Ингрид откинулась на спинку кресла и спустила ноги на пол.
«Интересно, что он за человек? – думала она. – Чем живет и чем занимается, когда не крутит романы с телезвездами?»
Ингрид знала, что известная журналистка Нелли Фландерс с канала «Цыпленок триста сорок» была сделана по ее личному копифайлу. Об этом ей рассказал Гуннар Линсдей, работавший в департаменте ее отца главным технологом.
«Твой отец обожает тебя, Ингрид, поэтому он сделал эту копию. Она подрастала вместе с тобой, и мы модернизировали ее каждый квартал – представь себе! Дело это, конечно, нелегкое и дорогое, но таким образом твой отец выражает к тебе свою любовь… Тайно…»
Рассказав ей об этом, он попросил не говорить отцу о том, что она теперь знает.
«Он наивно полагает, что ты не знаешь о ее существовании, поэтому лучше ему не говорить. Пусть он думает, что это для тебя тайна. У взрослых есть свои слабости – пойми это…»
Ингрид и не стала говорить. Да ей и не было дела до этого телевидения, ведь молодежь ее круга редко смотрела ТВ-бокс, проводя свободное время на яхтах, островах, на подводной охоте и пикниках. Были также популярны горные курорты, конные прогулки, выставки эксклюзивных авто, аукционы и индивидуальные образовательные курсы.
На ТВ-бокс времени не оставалось, да и не было в нем необходимости, поскольку «красивая жизнь из телевизора», такая притягательная для обычных людей, для Ингрид и ее круга была обыденной реальностью.
Позже, когда она стала больше времени проводить в городе, ей все чаще приходилось слышать о том, что она похожа на телезвезду с «Цыпленка триста сорок», но это по-прежнему мало ее занимало.
Вдруг Ингрид вскочила на ноги и хлопнула в ладоши, ей в голову пришла отличная идея. Продолжая ее обдумывать, девушка приняла душ, высушила волосы, и к тому времени, когда пришло время спуститься в столовую к ужину, ее план окончательно сформировался.
