ГЛАВА 43
Танаев старался не думать о последствиях, он вообще старался ни о чем не думать, чтобы в последний момент решимость не покинула его.
В перекрестии планетарных излучателей здание на краю города, напомнившее ему своими формами земную энергетическую станцию, все больше увеличивалось, заполняя экран, а в его воспаленном мозгу билась одна-единственная мысль: как мог он до такой степени недооценить своего противника! Почему он думал, что бывший темный бог, воплощенный им в человеческое тело, лишился всех своих способностей и сил? Да к тому же еще своего коварства... Но перевоплощенный Арх выглядел таким безобидным, почти жалким, и Танаев забыл, что за существо поместил в созданную им оболочку. Внутри корабля после перевоплощения Арх на какое-то время лишился дьявольских способностей, но, оказавшись в городе, быстро сумел восстановить свои темные силы и даже удвоить их.
Тот бой перед стартом был всего лишь прелюдией, пробой сил, испытанием на прочность. Все начиналось только сейчас, и навигатор всеми своими обострившимися чувствами ощущал на окраине города комок ненависти, словно там билось черное сердце этого города.
Арх выпустил его корабль в космос, хотя мог бы и не допустить этого, располагая невиданными мощностями. И даже приложил все усилия, чтобы заставить навигатора пересечь эту невидимую роковую черту, а затем...
Купол энергостанции становился все больше и уже заполнял собой весь экран. Вот-вот должно было прийти сообщение о том, что боевые конденсаторы заряжены полностью, и тогда обратного пути уже не будет — потому что он обязательно отдаст приказ, мысленно повторенный для себя десятки раз. Он отдаст его — и сожжет за собой все мосты, потому что знал — начав эту последнюю схватку с Архом, остановить ее уже не сможет.
Как сопоставить несопоставимое? А что, если он и сейчас ошибается или не понимает чего-то? Почему он в своих рассуждениях отбрасывает подобную возможность?
Скорее всего, потому, что это могло уменьшить его решимость отомстить за смерть тех, кто был ему дорог. И хотя на самом деле он восстал не против хозяина этого города, а против законов, управлявших ненавистным ему миром, воплощением этих законов в настоящий момент для него стал этот город, или, вернее, его хозяин.
Рука Танаева медленно потянулась к красной кнопке. Этот последний приказ об открытии огня, который уже нельзя будет отменить, следовало отдать вручную. Такую команду нельзя доверять противоречивому человеческому разуму. Такая команда должна быть подтверждена однозначным движением человеческой руки...
И он совершил это движение, чувствуя себя так, словно прыгает в пропасть. Звук боевых излучателей могучего корабля напомнил рев тысяч древних орудий. Великий поэт, никогда не слышавший этого звука, тем не менее описал подобный ему... «И залпы тысячи орудий слились в протяжный вой...» Но это был все-таки не вой — рев, могучий, басовитый, родивший на выдвинутых вперед эмиттерах кольцевое пламя, вытянувшееся в столб, направленный к поверхности. Чем дальше от корабля, тем тоньше казался этот столб, постепенно пронизывающий атмосферу. И хотя все происходящее не заняло и десятой доли секунды, Танаеву показалось, что прошла вечность, прежде чем раскаленная игла, рожденная его излучателем, достигла энергостанции.
Впрочем, она так и не смогла ее коснуться. Закрывая энергостанцию, вспыхнул радужный шар энергетического купола, прикрывавшего весь проклятый город. Он впитал в себя энергию выстрела и начал медленно увеличиваться в размерах.
— Что происходит? Доложить обстановку! — Танаев отдал эту команду вслух, забыв, что разговаривает не с человеком. И управляющий кораблем кибернетический мозг немедленно ответил:
— Защитный купол города нейтрализует наше излучение.
— Как долго это может продолжаться? Увеличьте мощность, введите в действие резервные излучатели!
— Все зависит от мощности защиты, сейчас она равна нашему излучению.
— У нас есть еще резервы?
— Только разгон генераторов на форсаже за красную черту безопасного режима.
— Так разгоняй их!
Несколько минут внизу над городом продолжалась схватка двух титанических сил. Затем цвет защитного купола начал меняться, постепенно проходя через все оттенки спектра, от красного до фиолетового. И в завершение этой искусственной радуги родился огненный взрыв. Танаев пожалел, что не может слышать того, что сейчас творилось в городе. Удалось ли ему вовремя пригасить мощность излучения, чтобы не повредить его жителям? Этого он не знал, оптические датчики регистрировали огненную метель, плотно закрывшую весь город. Куполовидная поверхность взрыва постепенно разрасталась, следуя за взрывной волной и захватывая вокруг города все большее пространство. Танаеву показалось, что за сотые доли секунды, во время которых длился сам взрыв, прошла целая вечность. Наконец небо над городом частично очистилось, и он снова увидел сконцентрированный, сжатый до нескольких метров в диаметре, огненный луч своего корабля, бивший теперь по одной-единственной цели. Здание энергосганции походило на живое существо, оно корчилось, содрогалось, меняло форму, но все еще держалось, принимая на себя тысячи раскаленных гигаватт энергии.
— Что там сейчас? Доложить обстановку! — повторил он свою команду, но компьютер ответил прежде, чем он успел закончить фразу:
— Мы теряем энергию. Сотни мегаватт каждую микросекунду. Разрушить защиту над станцией не удается.
— Прекратить огонь!
— Невозможно выполнить. Блоки, управляющие боевыми эмиттерами, вышли из-под моего контроля.
— Кто же ими управляет?
— Вероятно, выброшенный нами энергетический луч приносит в своем стволе обратные команды, подавляющие наши.
— Лишить энергии все управляющие блоки, связанные с ведением огня.
— Сделано!
— Но огонь продолжается!
— Луч подпитывает сам себя. Он высасывает из нас энергию и уже не нуждается в управлении. Процесс похож на цепную реакцию. Если он запущен, остановить его невозможно. Это самоорганизующийся процесс.
В ярости Танаев сорвал с себя мыслешлем и бросился в боевой отсек, бормоча про себя все ругательства, которые мог вспомнить.
— Я тебе покажу самоорганизующийся процесс! Ты у меня еще за все заплатишь, за все мерзости, за все горе, за все смерти, которыми была устлана дорога в твой мир!
Ворвавшись в боевую рубку, он разрезал энерговод, ведущий к излучателям, и стал вырывать из него блоки один за другим. На десятом рев излучателя за бортом корабля неожиданно смолк, и очень спокойный голос управляющего компьютера, который на этот раз почему-то имитировал голос Фавена, произнес:
— Процесс остановлен. Энергии на борту осталось четыре процента. Необходима срочная аварийная посадка.
— Посадку разрешаю, — ответил Танаев. Он уже полностью овладел собой. — Постарайся сесть как можно дальше от атаковавшего нас объекта.
Эта посадка со стороны выглядела довольно странно. Гигантский корабль, похожий на целый город, уподобился падающему древесному листу. Он скользил то вправо, то влево, максимально используя торможение атмосферы и экономя каждую каплю энергии. Лишь перед самой поверхностью управляющий компьютер включил тормозные двигатели и мягко опустил корабль на опушке мертвого леса.
Какое-то время Танаев неподвижно сидел в кресле пилота, стараясь осмыслить происшедшее и решить, что же ему теперь предпринять. Отдав приказ об открытии огня, он рисковал всем — и все проиграл. Единственное, что ему удалось сделать, так это вскрыть непробиваемую оболочку проклятого города. Но истинная резиденция Черного Арха, о существовании которой он даже не подозревал, уцелела. И похоже, что главной целью его врага было найти способ любой ценой покинуть корабль, превращенный для него в тюрьму.
«Что же... Ты сам, своими руками, выпустил Арха на волю. Кроме того, — с горечью подвел Танаев безрадостный итог, — я снова остался один. Я потерял всех друзей и даже не сумел за них отомстить».
Правда, сам он все еще жив, на что не слишком надеялся, нажимая проклятую красную кнопку, и к тому же выбрался из проклятого города, а следовательно, не все потеряно. Надо взять себя в руки, надо выработать какой-то план, оценить окружающую обстановку и свои возможности...
Словно отвечая его невеселым мыслям, компьютер произнес:
— Энергии в магнетронах осталось четверть процента. Какие службы следует отключить?
— Все, — коротко приказал Танаев. — Законсервируй корабль и через час отключи жизнеобеспечение.
— Будет сделано, капитан!
Для этой бездушной железки он все еще оставался капитаном. Капитаном, потерявшим весь экипаж и лишившим свой корабль возможности двигаться. Неожиданная мысль заставила его задать последний вопрос, перед тем как покинуть кресло пилота.
— Какое топливо используется для пополнения резерва энергии?
— Вопрос непонятен.
— Как восстановить энергию в магнетронах?
— Магнетроны заряжаются на стартовой станции от кварковых излучателей.
Надежда на возможность каким-то способом восстановить запас энергии сразу же покинула Танаева. В древнем полумистическом обществе этого мира о кварковых генераторах вряд ли кто-нибудь слышал.
Следовало хотя бы осмотреться, прежде чем покидать корабль и принимать окончательное решение о том, что ему делать дальше.
Он затребовал от компьютера данные о наружной среде и убедился, что в месте посадки воздух по-прежнему пригоден для дыхания. А дикая жара, мучившая его все время пребывания в проклятом городе, уменьшилась на целых десять градусов.
Освещение внутри корабля выключилось, и Танаев не рискнул расходовать на него последние крохи энергии. Они могли понадобиться кораблю в случае появления здесь непрошеных гостей. Вместо этого он включил свое уникальное зрение. Мир вокруг стал серым, потеряв остатки красок. Зато теперь он мог беспрепятственно двигаться внутри корабля, отчетливо видя каждый коридор и лестницу.
В первую очередь Танаев посетил каюту Бартона и разыскал его короткий меч, а затем, немного подумав, снял со стены трофейный арбалет, которым столь успешно умели пользоваться лучники серых монахов. Невесть какое оружие, но искать индивидуальные излучатели — не имело смысла. Осматривая корабль вместе с друзьями, он так и не нашел их. Где-то они наверняка должны быть, но, вспомнив, чем закончилась атака корабельных излучателей, Танаев решил, что в его положении простая, бесхитростная сталь может оказаться полезнее.
Затем он аккуратно сложил в заплечную сумку остатки продовольствия, полученного у монахов в обмен на золото. Несколько пакетов с увесистыми кусками хорошо провяленного мяса могли обеспечить его небольшие потребности в еде недели на две.
Воды оказалось литров десять, и он похвалил себя за то, что в свое время изготовил достаточное ее количество. Сейчас для синтезатора не было необходимой энергии, которую тот пожирал в огромных количествах.
Оставалось еще одно последнее дело. Он откладывал его до самого последнего момента, но теперь этот момент наступил.
В каюте, где они жили вместе с Карин, пахло сухими цветами. Он старался не заходить сюда с момента ее исчезновения и в первый момент не понял, откуда этот запах — никаких цветов здесь, разумеется, не было, — и только потом он сообразил, что так пахнут оставшиеся от Карин лекарственные травы... Карин уже нет, а травы все еще здесь. И не только травы. Любая вещь напоминала о ней, заколки перед зеркалом хранили запах ее волос, одеяло, небрежно отброшенное в сторону в момент объявления общей тревоги, непонятным образом сохранило формы ее тела...
С минуту он молча стоял у порога, а затем, не попрощавшись, вышел. Если частица ее души все еще оставалась здесь — ей не нужны слова. Она и так поймет, что он сейчас чувствует.
Выйдя из корабля и уже отойдя на несколько шагов, Танаев остановился и обернулся. Что-то он забыл сделать, что-то важное...
Ах да — робот. Их последний сохранившийся аркан. Он собирался взять его с собой. Не потому что нуждался в его оружии — гораздо более мощное оказалось бесполезным. Нет, просто этот кусок металла, способный двигаться и произносить простейшие фразы, создаст иллюзию какого-то общения, хотя бы первое время, пока он полностью не привыкнет к одиночеству.
Аркан молча и неподвижно стоял в своем ангаре. От него несло машинным маслом и пластиковой изоляцией. Танаев не был уверен, что в накопителях аркана сохранилось достаточно энергии, а подзарядить его сейчас не было никакой возможности. Но огонек индикатора, неуверенно помигав с секунду, загорелся ровным желтым светом. Половинный запас — этого достаточно для небольшого похода. Если энергия закончится, он оставит робота посреди леса. Он ему больше не понадобится. Ничто здесь ему больше не понадобится. Ведь шансов вернуться из этого похода у него, скорее всего, не было.
В сотне метров от корабля горизонт загораживал ни на что не похожий лес, состоявший из гигантских скелетов мертвых деревьев, лишенных листвы.
Подойдя ближе, Танаев убедился в том, что древесина этих великанов давно превратилась в камень. «Похоже, проклят весь этот мир, не только город», — подумал Танаев, безуспешно попытавшись отломить кусок коры от ближайшего дерева. Рядом валялся поверженный бурей гигант, и на изломе его ствола четко просматривалась каменная структура некогда живого дерева.
Что здесь произошло? Почему жизнь покинула этот мир? Почему он превратился в место изгнания для тех, кто этого заслужил? И кто присвоил себе право оценивать прожитую человеком жизнь и решать, должен ли тот оставаться в этом преддверии ада?
Он попытается это выяснить, он попытается получить ответы на свои вопросы, чего бы это ни стоило!
Принять окончательное решение Танаеву помогло то обстоятельство, что он точно знал, где именно следует искать ответы. И уж, во всяком случае, не у Черного Арха. Он развернул полученную от компьютера карту местности и без особого затруднения определил направление, по которому следовало идти к замку Прометея.
Линия, прочерченная его ногтем, вела к единственной здесь горной гряде. На одной из ее вершин расположился замок, единственное рукотворное строение, если не считать самого города. Замок не был виден с того места, где стоял Танаев, поскольку большую часть гряды загораживал мертвый лес.
Значит, придется идти через этот лес. Неизвестно, какие опасности ждут его на этом пути, неизвестно, чем вообще закончится его поход и захочет ли с ним говорить хозяин этого замка.
Ему удалось заполучить в свои руки самое могучее оружие этого мира, и тем не менее он проиграл схватку и бездарно угробил корабль.
Болезненное предчувствие еще большей неудачи сжало его сердце, но Танаев старался не изменять принятое решение без серьезных к тому оснований. Оснований не было — следовательно, необходимо идти вперед.
