ГЛАВА 37

Проснулся Танаев за несколько минут до назначенного себе времени подъема и долго лежал неподвижно, уставившись в темноте в невидимый потолок и пытаясь разобраться в ночном происшествии. Был ли визитер реальностью или все это привиделось ему в красочном реальном сне, которые иногда посещали его?

Карин почувствовала, что он не спит. Она всегда это чувствовала, и притворяться в ее присутствии было бесполезно.

— Что-нибудь случилось? Мне кажется, ты встревожен...

— Да нет, ничего серьезного, просто сон. Очень странный и яркий. Мне запомнилась каждая деталь и каждое слово, произнесенное моим ночным гостем.

— Вещие сны посылают нам боги или демоны. Это был плохой сон?

— Не знаю, но в нем содержались определенные указания.

— Тогда ты должен их выполнить.

— Попробую. Попроси остальных собраться в трапезной через десять минут.

— Расскажи мне об этом сне подробней.

— Не сейчас. Мне кажется, что стены здесь имеют уши.

Последним, минут через двадцать, в трапезной появился Фавен. Они уже сидели за квадратным столом, вплотную друг к другу, и разговаривали шепотом, стараясь как можно меньше произносить слов, по возможности заменяя их жестами, а порой даже рисунками. Танаеву все время казалось, что стены их комфортабельной тюрьмы физически давят на них, а взгляд, который он чувствовал за своей спиной, заставлял его раз за разом оглядываться, чтобы лишний раз убедиться в отсутствии непрошеных гостей.

— Если мы хотим отсюда выбраться, нам придется воспользоваться услугами Фалькона. Не совсем добровольными услугами... — начал наконец Танаев. — Когда он появится, мы должны точно определить момент, во время которого он произведет какое-нибудь действие.

Обычно Фалькон существует в виде фантома, и в этом состоянии он для нас недоступен, но и сам он в таком состоянии не способен произвести никакого реального действия, кроме звуковых колебаний воздуха, которые вместо него совершает спрятанный в стенах автомат. Так вот, нам следует дождаться, когда он сделает что-нибудь реальное.

— Например, начнет набирать код на нашем кухонном автомате. Он это делал в прошлый раз, — сказал Стилен.

— Хороший вариант. Но годится и любой другой, лишь бы он делал что-нибудь с окружающими предметами, — продолжил Танаев. — Так вот, в этот момент я постараюсь вырубить его и на какое-то время лишить возможности двигаться. Ваша задача, пока он будет находиться без сознания, силой влить в его глотку немного воды. Хотя бы один глоток. Кстати, у нас еще осталась вода?

— Только неприкосновенный запас! — сообщила Карин, доставая из своей котомки небольшую флягу.

— Этого вполне достаточно. Если мы сумеем заставить его проглотить воду, он наш на двадцать четыре часа. Именно столько времени он не способен перейти в фантомное состояние после приема любой пищи или питья.

— Откуда ты это знаешь?

— Ну, скажем, во время вещего сна я получил соответствующее указание...

— А если оно неверно, мы лишимся расположения нашего единственного друга в этом ужасном месте! — предостерег Бартон.

— Возможно. Приходится рисковать. У нас нет выбора!

— А что, собственно, ты собираешься делать с этим Фальконом, если твой план сработает? Будешь пытать его?

— Буду! Если понадобится. Я заставлю его открыть дверь ловушки, в которую он нас заманил, и, если потребуется, применю для этого самые жесткие меры.

Спутники смотрели на него растерянно, и единодушной поддержки на их лицах Танаев так и не смог обнаружить. Поэтому спросил:

— Что вас смущает в моем плане?

Ответил Стилен, который даже не пытался замаскировать, в отличие от остальных, своего неодобрения:

— Фалькон — всего лишь часть неизвестного нам механизма, скрытого в этом храме, одна из его шестеренок. Что, если его поломка вызовет сбой всей системы, и чем это может обернуться для нас? Здесь все жестко запрограммировано. То, что нам кажется игрой или развлечением со стороны стража, на самом деле — части хорошо продуманной и отлаженной программы, конечные цели которой нам неизвестны. Что, если даже временное удаление Фалькона из этой программы вызовет со стороны стража ответные действия? Что, если он решит устранить помеху и применит для этого меры, сродни тем, которые ты готовишь для Фалькона?

— Такое возможно. Я не говорю, что мой план безупречен или что он не связан с долей риска. Но что ты можешь предложить взамен? Сидеть здесь сложа руки в ожидании дальнейших действий стража? Именно этого от нас и ждут. Именно это ему и нужно — наше бездействие, наша покорность. Вся его игра затеяна с одной-единственной целью — сломить нашу волю, запугать, заставить слепо следовать предложенной нам программе. И у меня есть очень серьезное опасение, что эта программа не направлена на наше благополучие. Может быть, вы считаете иначе? Думаете, что страж, который служит Черному Арху, добровольно передаст нам управление или хотя бы позволит беспрепятственно уйти отсюда?

— Кто такой Черный Арх?

— Древний бог смерти, намного более древний, чем Аристарх или Гор. Когда-то он был хозяином этого мира, но потом его изолировали в проклятом городе вместе с захваченным им космическим кораблем Антов. Тысячи лет Арх искал способ, освободиться, и вот тут на сцене появились мы.

— Мы лишь песчинки на жерновах богов, — вступил в спор Бартон. — Неужели ты всерьез рассчитываешь, что сможешь воздействовать на их планы?

— Не смогу, если не буду пытаться!

— Он прав, — неожиданно поддержала Танаева Карин, — мы должны действовать, несмотря на все опасности. Только тот, кто переходит реку, может надеяться на победу!

— О чем это она? — полушепотом спросил Бартон у Стилена.

— Был в древности такой полководец. Прежде чем начать сражение, он обратился к пифии за предсказанием, и она ответила: «Если ты перейдешь реку, великое государство будет разрушено». Она не уточнила, какое именно государство, возможно, она имела в виду его собственное. Но полководца не остановила эта неопределенность — он верил в то, что человек может стать творцом собственной судьбы, даже вопреки воле богов. Он перешел реку и одержал великую победу.

— Да подождите вы с вашими реками! — вскричал Стилен. — О каком корабле ты говоришь, где этот корабль?

— Разве ты еще не догадался? Он здесь, вокруг нас. Мы находимся внутри его.

Это известие потрясло всех настолько, что споры мгновенно прекратились и решение было принято как бы само собой, без дальнейшего обсуждения.

Фалькон появился через два часа и сразу же заметил напряжение, буквально сочившееся из глаз его пленников, разве что за исключением всегда безмятежного Танаева, на лице которого коротышка давно уже не пытался уловить даже малейших оттенков настроения.

— Что-нибудь случилось за мое отсутствие? Вы как-то неестественно напряжены. Здесь кто-нибудь был?

— Нет. Здесь никого не было. Проблема в другом, мы чувствуем себя неуютно! — начал Танаев, ни на секунду не спуская с Фалькона глаз и в любую секунду готовый к завершающему броску. — Вода кончилась, пища — тоже, а вы даже не научили нас, как пользоваться кухонным автоматом!

— О, это бесполезно. Он слушается только меня! Но я сейчас же исправлю свою ошибку! Вы получите достаточно пищи!

Фалькон отвернулся к пульту автомата, его фигура на секунду размазалась, меняя форму, и Танаев стремительно рванулся вперед. Ладонь его руки, описав короткую дугу, опустилась на шею Фалькона.

Вот только это была не та шея... Перед самым ударом Фалькон весь превратился в огромную голову на тонких ножках с большими острыми ушами, и его шея оказалась защищена толстой костяной броней, о которую Танаев едва не сломал свою кисть.

Фалькон повернулся, и несколько секунд потрясенный Танаев рассматривал его лицо. Лицо стоявшего перед ним чудовища по-прежнему было лицом Фалькона, оно лишь увеличилось в несколько раз и слегка растянулось, чтобы соответствовать размерам нового черепа.

— Разочарованы? Каждое слово, произнесенное в этой комнате даже шепотом, при желании можно услышать. И, как видите, я сумел подготовиться к вашему коварному плану. Вы все еще желаете напоить меня? Я могу сделать это добровольно, если уж вам так необходимо мое общество!

Фалькон обнажил свои огромные зубы в чудовищной улыбке.

— Это была всего лишь шутка! — попытался оправдаться Танаев.

— Да, да, всего лишь шутка! — поддержал его Стилен, острый взгляд которого искал и не находил ни одного уязвимого места на этой огромной, бронированной костяным панцирем голове.

— Я тоже люблю шутить! — ответил ему Фалькон. — Надеюсь, теперь моя очередь. Вы все сейчас пройдете со мной, и шутка будет заключаться в том, что, в отличие от протокола игры, вы сможете узнать, что вас ждет во время следующего испытания.

Он выдержал паузу, но, поскольку никто не задал ни одного вопроса и не попытался ему возразить, продолжил:

— Испытание называется колодцем. Вы окажетесь на дне круглой шахты двадцатиметровой глубины. Ее стены не слишком гладки, они покрыты трещинами и небольшими выступами, чтобы сохранить у подвергаемых испытанию некоторую иллюзию надежды.

Через две минуты на дно колодца начнет поступать лава. Вряд ли за это время вы сумеете подняться достаточно высоко. К тому же ядовитые испарения, жара. Лава есть лава. Так что я надеюсь, это испытание станет последним и мы наконец избавимся от непрошеных гостей.

— Почему бы вам просто не убить нас?

— Ну, это было бы неинтересно! Игра гораздо спортивней и зрелищней обыкновенного убийства.

— Стивен! Почему бы тебе не пустить стрелу в эту огромную морду? Я думаю, на ней найдется достаточно много уязвимого места, — обратился Танаев к Стилену, уже не сдерживая собственной ярости.

— Он не может этого сделать, — ухмыльнулась «морда».

— Почему?

— Потому, что я контролирую его сознание.

— Я этого не чувствую.

— Это оттого, что твое сознание я не контролирую.

— И это означает, что, если бы лук был у меня...

— Ты бы им не воспользовался.

— Почему?

— Потому что это неспортивно.

— И эта тварь еще смеет говорить о спортивном поведении! — рявкнул Танаев, бросаясь вперед, и мгновенно остановился, наткнувшись на силовую стену, окружавшую монстра.

— Ладно. Мы вернулись к начальной точке. Так чего ты хочешь?

— Просто следуйте за мной.

Фалькон, или, вернее, его огромное лицо, почему-то обросшее бакенбардами, которых прежде у коротышки не было, подошел к стене и, закрыв своей огромной головой пульт управления, начал набор кода. Крохотные ручки, которые росли из каких-то складок за ушами Фалькона, теперь быстро двигались.

— Сейчас я мог бы выстрелить! — прохрипел Стилен, приходя в себя.

— Теперь это бесполезно. Сзади он слишком хорошо защищен.

— Но я не могу стрелять, когда он на меня смотрит!

— Я знаю.

— Что же нам теперь предпринять?

— Следовать за ним и ждать любого удобного случая. Он не может предвидеть всего. Рано или поздно он совершит ошибку!

— Я не совершаю ошибок! — произнес Фалькон, не поворачиваясь.

Он закончил набор кода. Стена раздвинулась, и все пятеро шагнули вслед за Фальконом в открывшийся темный проход. Стена сразу же задвинулась за ними, и лишь после этого где-то над их головами вспыхнул яркий свет.

Они стояли на дне глубокого двадцатиметрового колодца, точно такого, как его описал Фалькон. Его покрытые натеками застывшей лавы стены со следами многочисленных царапин свидетельствовали о том, что они не первые, кто шел этим путем до своего конца.

— Я вынужден вас покинуть! — сказал Фалькон, повернувшись к Танаеву, и улыбнулся своей огромной, гнусной улыбкой. Улыбнулся в последний раз, потому что Танаев совершенно неожиданно для коротышки выхватил из кармана флягу и выплеснул весь запас неприкосновенной влаги — прямо в эту улыбку, в широкую трещину между передними резцами Фалькона. Чудовище рыкнуло, непроизвольно глотнуло и сразу же разразилось не то ревом, не то воплем: — Что ты наделал, жалкое человеческое отродье?! Я не должен погибать вместе с вами!

— Тогда останови это!

— Но я не могу! Программа уже включилась, ровно через минуту лава начнет поступать в колодец!

— Ну что же, в таком случае это мы будем вынуждены тебя покинуть! — сказал Танаев и с удивительной легкостью начал подниматься по стене колодца. Казалось, его тело потеряло вес. Поднявшись почти до самого верха, он вернулся, чтобы помочь друзьям. Они были уже почти у самого края, когда снизу донесся отчаянный рев боли и волна жара от приближавшейся лавы коснулась их.

— Фалькон был слишком тяжел! — заметил Стилен. — Он так и не смог преодолеть ни одного метра своего любимого колодца.

— И слишком самонадеян, что его и погубило, — добавил Танаев.

Они уже стояли на кромке, когда поверхность лавы под ними подернулась всеми цветами побежалости. Расплавленный камень безжалостно растворял огромное нечеловеческое тело того, кто вызвал к жизни его появление.