ГЛАВА 31

За свою долгую жизнь Танаев побывал во многих мирах и видел архитектурные сооружения самых различных культур и цивилизаций, но ничего, подобного храму, видеть ему не приходилось.

В испарениях, плотно закрывавших проклятый город, над храмом образовался какой-то туннель, словно во дворе работал огромный вентилятор, но никакого ветра не чувствовалось.

Благодаря этому странному явлению храм предстал перед его глазами целиком — от остроконечных верхушек своей крыши, если только сомкнутый строй бесформенных металлических сосулек мог считаться крышей, до основания фундамента, если только расползшийся гриб, по форме похожий на гигантскую ногу слона, можно было считать фундаментом.

Архитектура здания была настолько хаотична, что это не могло быть случайным. Возможно, его создатели хотели своим творением воздать своеобразную оду хаосу, если это так, то в этом своем намерении они, безусловно, преуспели.

В этом сооружении не было ничего функционального: ни окон, ни дверей. Даже верх и низ казались здесь условностью, и их без всякого ущерба для восприятия можно было мысленно поменять местами. Более того, перевернутый храм, по крайней мере, выглядел бы более законченным.

Но самым удивительным в этой бесформенной груде металла (если только материал, из которого неведомые строители создали эту конструкцию, является металлом) было то, что она производила очень сильное эмоциональное впечатление. И чем больше Танаев вглядывался в нагромождение плоскостей и изломов этого, с позволения сказать, здания, тем сильнее становилось это впечатление, весьма органично дополнявшее ощущение могущественной злой силы, притаившейся в этом месте.

Даже в корабле самого Аристарха не было ничего подобного. Зло, которое затаилось здесь, было древнее Аристарха и всего этого мира.

Танаеву пришлось напрячь всю свою волю, чтобы разрушить колдовские чары проклятого храма. С большим трудом он разорвал неслышную мрачную мелодию, заполнившую его сознание, и вспомнил, для чего он здесь находится.

Одного взгляда вниз оказалось достаточно, чтобы определить — спуск во двор храма в этом месте невозможен. Высота, остававшаяся до вымощенного каменными плитами пола, была все еще слишком велика, чтобы попытаться преодолеть ее, не имея даже веревки.

Медленно, с большим трудом, пятясь на четвереньках, Танаев протиснулся по узкой трещине обратно. Спустя примерно полчаса он уже стоял внизу, рядом со своими спутниками.

— Ну, что? Что там? — нетерпеливо спросил Стилен. Ожидание давалось ему труднее всех. Рана мучила его нестерпимой болью, и эти мучения усиливала жажда, бороться с которой с каждым часом становилось все труднее.

— Там нам не пройти, — не сразу ответил Танаев, стиснув зубы так, что желваки выступили на скулах и исказили гримасой ненависти почти всегда невозмутимое его лицо. Посмотрев на Стилена, он словно сам испытал его нестерпимую боль и жажду.

И, не сдержавшись, со злостью ударил кулаком по кристаллу. Неожиданно для него кристалл полностью исчез в стене. Раздался скрежет, от которого кровь застыла в жилах, словно кто-то провел гигантской иглой по гладкой стеклянной поверхности.

Затем блок стены размером в несколько метров, находящийся прямо перед ними, повернулся, открывая проход.

С минуту они стояли неподвижно, не смея поверить в неожиданную удачу. Наконец Бартон, самый трезвомыслящий из них, произнес:

— Калитка может снова закрыться. Если это приглашение, нам следует им воспользоваться.

— Давайте попробуем! — согласился Танаев и первым шагнул к проходу. — Только постарайтесь не смотреть слишком долго на ту штуковину, которую вы там увидите. Она производит не лучшее впечатление на психику.

Едва они протиснулись в узкий проход, как тот закрылся за ними с тем же отвратительным скрипом. Плита так плотно встала на свое прежнее место, что определить, где именно только что был вход, уже не представлялось возможным.

Танаев, увидевший храм незадолго до этого, старался не смотреть в его сторону и приготовился вывести своих друзей из транса, который могло навлечь его созерцание, но, к его удивлению, на его спутников храм подобным образом не подействовал. Однако впечатление от увиденного было и без транса достаточно сильным и своеобразным у каждого из них.

— Он похож на перевернутую сосульку! — воскликнул Стилен, опиравшийся на плечо Бартона.

— По-моему, здание вообще не касается земли! Если присмотреться, можно увидеть между ним и плитами двора узкую щель! Не понимаю, как такое возможно, судя по размерам, это сооружение должно весить не одну сотню тонн! — прокомментировал свои впечатления практичный Бартон, не особенно обратив внимание на архитектурные особенности храма. А Фавен, удивив Танаева, заявил:

— Мне он кажется похожим на перевернутую фигу. И как вы думаете, кому ее показывают?

— В нем что-то есть... — задумчиво произнесла Карин. — Что-то злое и в то же время прекрасное.

Поглощенные созерцанием храма, они не заметили, как во дворе появился невысокий человек в белых одеждах, и увидели его, только когда до него оставалось несколько метров. Все сразу вспомнили легенду об ужасном страже храма. Но мальчишка, идущий к ним, не походил на стража, скорее уж на служку из церковного хора. На вид ему было лет четырнадцать-пятнадцать, а на белом как мел лице застыла неподвижная улыбка.

Не дойдя до них пары шагов, мальчишка остановился и четким, звенящим в тишине двора голосом произнес:

— Добро пожаловать в храм смерти, господа! — Затем он поклонился и, повернувшись к ним спиной, несколько небрежно, уже на ходу, бросил: — Следуйте за мной!

Они продолжали стоять неподвижно, потрясенные этим неожиданным явлением, разглядывая удаляющуюся спину мальчика.

— Что он сказал? — спросил Фавен, словно не расслышал все еще звеневшую в их ушах фразу.

— Он сказал, что мы находимся у храма смерти, и пригласил за собой. А чего ты, собственно, ожидал? — ответил Бартон, единственный из них сохранивший видимое спокойствие.

— Но у него лицо ангела! И эти белые одежды...

— У многих народов белый цвет одежды символизирует смерть, — пояснила Карин.

— Нам придется пойти за ним, пока он не исчез. Иначе мы простоим тут целую вечность! Ничего хуже неопределенности не бывает, в любом случае нам следует познакомиться с храмом поближе, для того и пришли! — произнес Танаев, решительно двинувшись вслед за мальчиком.

Они обошли фасад храма, и перед ними открылась часть двора, до сих пор закрытая его громадой.

Здесь находилось невысокое куполообразное строение, метров десяти в диаметре, стоявшее в стороне, но от храма к нему тянулся туннель, извилистый и неровный с виду, но прочно, без единого просвета, соединявший оба строения.

Напряжение все возрастало. Каждую минуту Танаев ожидал нападения или еще какой-нибудь пакости. Но пока ничего подобного не происходило. Служка, как решил про себя называть мальчика Танаев, слишком бледный для того, чтобы служить в хоре, и, пожалуй, даже для того, чтобы быть живым человеком, остановился перед дверью этого куполообразного строения и жестом пригласил их следовать за собой.

После недолгого колебания войдя внутрь, они очутились в овальной комнате, заполнявшей собой все пространство под куполом. На противоположной стороне этого, скорее всего, служебного помещения, назначение которого показалось Танаеву смутно знакомым, была еще одна дверь, ведущая в тот самый туннель, который Танаев приметил во дворе.

В комнате было несколько грубо вытесанных из вулканической пемзы скамеек, а посередине стоял стол с большим кувшином, моментально притянувшим к себе взгляды всех исстрадавшихся от жажды путников.

— Здесь вода! — подтвердил их надежды голос мальчика. — Вы можете напиться, и когда кто-нибудь из вас будет готов, он должен нажать на этот кристалл. — Служка указал на закрытые двери, ведущие в туннель, рядом с которыми на стене светился желтоватым светом большой кристалл.

— Готов к чему? К чему мы должны быть готовы?! — гневным голосом спросил Бартон.

— Вы же знаете, в какой храм пришли! К смерти, разумеется. Вы должны быть готовы к смерти. — И с этими словами служка направился к двери, через которую только что ввел их в это помещение. Однако Фавен решительно преградил ему дорогу.

— Прежде чем уйти, тебе придется нам кое-что объяснить!

Но служка и не подумал остановиться. Он прошел сквозь Фавена, или, вернее, Фавен прошел сквозь него. А мальчишка тут же исчез за дверью, которая захлопнулась, прежде чем он успел выйти, но и это его не удержало.

— Он что, умеет проходить сквозь стены? — спросил ошарашенный Бартон.

— Это похоже на голограмму, — ответил Танаев. — А для них не существует стен.

— Что такое голограмма? — осведомился Фавен.

— Это такое изображение, движущаяся объемная картинка человека, которого здесь на самом деле нет.

— Гораздо больше это похоже на обыкновенное волшебство! — не согласилась с ним Карин, успевшая убедиться в том, что кувшин на столе полон прохладной воды, и тут же приступившая к ее экономной и равной раздаче всем спутникам.

Через какое-то время, когда они немного пришли в себя. Стилен спросил:

— Что мы собираемся делать?

— Ждать, — ответил Танаев.

— Ждать чего? Пока кто-нибудь из нас не будет готов к смерти?

— Ждать, пока ситуация прояснится. Как ты себя чувствуешь, как твои раны?

— Гораздо лучше, боль почти утихла. Должно быть, к этой воде подмешано какое-то снадобье.

— В ней нет ничего, кроме волшебства! — тут же вновь возразила Карин, и это ее заявление заставило Танаева поморщиться.

— Почему все непонятное ты объясняешь волшебством? Существует много причин, законов и правил, о которых мы не имеем ни малейшего понятия. Надо постараться выяснить эти причины, а не закрывать доступ к их изучению ничего не значащим словом!

— Да, мой повелитель!

— Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть?

— Только после того, как ты перестанешь разговаривать со мной, словно демон Астаки.

В ответ на это высказывание все, кроме Танаева, разразились громким хохотом. И, как ни странно, почувствовали себя гораздо уверенней. Даже Танаев перестал бросать на Карин возмущенные взгляды, видимо, решив, что подобная разрядка пошла всем на пользу.

Они ждали час, потом еще четыре. Не происходило абсолютно ничего, если не считать значительно уменьшившуюся в кувшине воду.

— Долго мы еще будем так сидеть? — спросил Фавен, не переносивший долгого и, с его точки зрения, бессмысленного ожидания.

— Если тебе надоело, ты можешь нажать на кристалл! — ответил Бартон.

— И что тогда произойдет?

— Этого я не знаю. Но узнаю после того, как ты на него нажмешь.

— Никто не должен нажимать на кристалл индивидуально. Это не слишком разумно. Давайте сделаем это все сразу, один за другим, — предложил Танаев. — По крайней мере, в этом случае нам не придется расставаться, и, если за этой дверью нас ждет какая-то опасность, мы встретимся с ней впятером, это увеличит наши шансы.

— Ты думаешь, они не предусмотрели такого простейшего случая? Они не выпустят нас в коридор всех вместе!

— Мне кажется, здесь не так уж часто появляются гости. Тем более сразу несколько. В программе, может быть, не предусмотрен подобный случай.

— Ты считаешь, что всем, что здесь происходит, управляет какая-то программа?

— Не только. Я чувствую присутствие злобного и могущественного разума. Но вряд ли он может управлять таким сложным комплексом, каким, несомненно, является этот храм, без помощи вспомогательных рабочих программ и механизмов. Это мое предположение подтверждается появлением голограммы служки.

— Ты рассуждаешь так, словно находишься на каком-нибудь земном заводе или космическом корабле! — с некоторым раздражением возразил Бартон, у которого от долгого ожидания всегда портилось настроение.

— Любые достаточно сложные устройства во многом похожи друг на друга. Во всяком случае, в той части, которая касается их управления. Космические технологии переплетаются с гражданскими и дополняют друг друга.

Управляющие компьютеры космического корабля мало чем отличались от мощных правительственных компьютеров, регулирующих жизнь любой достаточно развитой цивилизации.

Как бы там ни было, нам стоит попытаться проникнуть в этот коридор всем вместе. Если это не сработает, ну что же, тогда каждому из нас придется идти на встречу с тем, что нас ждет за этой дверью, в одиночку. Но это произойдет и в том случае, если мы ничего не предпримем и будем ждать до тех пор, пока у нас кончится вода, а вместе с ней и силы, которые понадобятся нам при встрече с тем, что там скрыто. — Танаев кивнул на дверь и решительно поднялся со своей скамьи.