ГЛАВА 16

Четверо мужчин в одеждах племени шатунов сидели напротив Карин вокруг огня, рожденного по ее просьбе домом.

Она все никак не могла поверить в то, что Танаев вернулся от шатунов живым и теперь даже обсуждает с ними какие-то совместные планы.

С самой первой встречи она не могла понять этого человека. Он все время совершал поступки, которые давно привели бы любого другого к гибели. Можно было подумать, что ему вообще неведом страх. Хотя его внешности мог бы позавидовать любой мужчина, но во всем его облике было что-то непостижимое.

Карин знала, что нравится ему, и не понимала, почему он так сдержан по отношению к ней. Почему так яростно пытался сохранить жизнь Гонта, своего возможного соперника? И почему неожиданно остановился, когда она решилась поцеловать его? Правда, в тот момент им помешало появление шатуна...

Но вот теперь, вернувшись, он демонстративно не смотрит в ее сторону. Словно она его чем-то обидела или сделала что-то такое, чего он не может простить.

Неужели гибель Гонта произвела на него такое сильное впечатление? Но она-то в этом совершенно не виновата! Конечно, в тот момент, когда дом схватил Танаева, она решилась отдать дому вместо него полумертвого Гонта, но из этого ничего не вышло, Танаев сумел освободиться без ее помощи и вовремя остановил ее, не позволив взвалить на ее совесть смертный грех убийства. Потом они вместе отправились на поиски погибших в схватке с ними монахов и неожиданно наткнулись на шатуна... Что ей оставалось делать в преддверии надвигавшейся ночи? Единственным выходом было возвращение в уже наполовину прирученный дом, который за время их отсутствия сожрал Гонта... Так в чем же ее вина?

Неожиданно ее мысли были прерваны вопросом Танаева, заданным непосредственно ей:

—Ты идешь с нами?

— Иду куда? — Карин настолько была занята своими мыслями, что совершенно перестала следить за тем, о чем говорят мужчины.

— Ты, по-моему, задремала. Мы здесь обсуждали вопрос о том, стоит ли возвращаться обратно в племя шатунов или прямо сейчас, не теряя времени, идти дальше.

— Идти куда? — вновь переспросила Карин, совершенно утратившая нить мужского спора.

— Идти в старый город! — Было заметно, что Танаева раздражает ее невнимательность, но, несмотря на это, она все равно спросила, поскольку решение, которого от нее требовали, должно было перевернуть всю ее предыдущую жизнь и вполне могло закончиться гибелью.

— Что вы собираетесь делать в старом городе?

— Искать выход из этого проклятого места.

— Вам не удастся даже близко подойти к старому городу. Территория перед ним принадлежит серым монахам, а они никого не пропускают, они убивают всех, кто без специального разрешения появляется в их зоне.

— Я надеюсь, у нас будут помощники! — Видимо, ее сомнения уже были высказаны кем-то другим, потому что теперь Танаев говорил, обращаясь к шатунам, и следующий вопрос задал один из них, который вызывал у Карин наибольшую неприязнь бегающими глазками и неопределенным цветом своего ментального поля. Кажется, его звали Риганом.

— О каких помощниках ты говоришь? Какие в нашем положении могут быть «помощники»? Как только ты нарушишь приказ вождя о возвращении, мы превратимся в изгоев, любой встречный будет считать нас своими врагами, а охранники обязательно устроят на нас облаву! Они очень любят охотиться на людей!

— Я никого не принуждаю. Мне нечего делать в племени шатунов, поэтому я не собираюсь туда возвращаться. Я не принадлежу к вашему племени, и приказ вождя ко мне не относится. К тому же я не обещал ему вернуться, он меня об этом и не просил, он знал, что я попытаюсь покинуть город, и хотел мне в этом помочь. Но каждый сам должен решить, пойдет ли он со мной. Я собираюсь вернуться в верхний мир, который в данный момент очень нуждается в помощи каждого из нас! Так что решайте. А что касается помощников, я объясню это позже, тем, кто решит идти со мной.

— Собственно, мы не получили ответ только от двоих, — подвел итог разговору Бартон. — От твоей женщины и от Ригана. Мы с Фавеном решили идти с тобой до конца.

После этого заявления Бартона все мужчины повернулись к Карин, ожидая ее решения. А она все не торопилась с ответом, переводя взгляд с одного на другого, словно оценивая, что ее может ждать в этом полном опасностей походе в неизвестность. И невеселые мысли вихрем проносились в ее голове.

Если она сейчас останется, то вернуться к стражам уже не сможет. Она не сможет даже ненадолго покинуть этот прирученный ею дом, который защищает ее, только пока она находится внутри. Дом расположен в стороне от жилой зоны, о нем никому не известно, и, следовательно, ее ждет полное одиночество. Еще более полное, чем то, с которым она жила у стражей, выполняя роль предсказательницы и обороняясь от притязаний Гонта...

И несколько неожиданно ответ, словно сам собой, сорвался с ее губ:

— Я больше не останусь одна! Даже если ваш путь приведет к гибели, я пойду с вами, потому что для меня уже нет места в этом мире! — заявила Карин и подумала, что эти слова прозвучали еще до того, как в ее душе созрело окончательное решение. Но, значит, так тому и быть.

После ее ответа Бартон сразу же повернулся к Ригану.

— Твоя очередь, Риган. — Как-то так получилось, что инициатива в этом определяющем всю их дальнейшую судьбу разговоре незаметно перешла к Бартону. Танаева это вполне устраивало, он хорошо знал, что между командиром и его командой должна существовать определенная прослойка, нечто вроде «среднего командного звена», в армии не зря придумали институт прапорщиков. Хороший прапорщик избавляет командира от сотен повседневных мелочей, оставляя ему время для более серьезных дел.

«Впрочем, это еще вопрос, кто из нас в конце концов займет место прапорщика!» — подумал Танаев с усмешкой и сумел, незаметно для остальных, бросить в сторону Карин признательный взгляд, поблагодарив ее за смелое решение. Но он так и не понял, с каким нетерпением она ждала этого одобрительного взгляда.

Риган не спешил с ответом, и было заметно, что решение дается ему нелегко. Что-то тяготело над этим человеком, и, когда наконец он заявил, что пойдет с ними дальше, это вовсе не обрадовало Танаева.

— У нас в команде перед опасным заданием действовало хорошее правило: новички рассказывали о себе самое важное, нечто такое, что стоило сохранить в памяти, если с ними что-нибудь случится. Поскольку мы все здесь друг для друга новички, может быть, нам стоит познакомиться поближе? — предложил Танаев, и Бартон сразу же поддержал его:

— Хорошее правило! И пусть начинает рассказ тот, кто последним принял решение остаться с нами.

«Ловко он его пришпилил — и ведь наверняка что-то знает про этого типа», — подумал Танаев, с интересом поворачиваясь к Ригану.

— До того как попал сюда, я служил в элитных частях Северной империи. Этот период я плохо помню, остались только отрывочные воспоминания.

— Ну, это у всех так! — поддержал его Фавен.

— А как называлась ваша часть, не помните? — поинтересовался Танаев, хорошо знавший, что собой представляли эти «элитные части», занимавшиеся «чистками» недовольных.

— Нет. Названия не помню. Помню, что нашей задачей была ликвидация адептов темных. Нашествие было в самом разгаре. Империя с трудом удерживала небольшую территорию на побережье Ледовитого океана, и в наших городах было полно агентов пришельцев, которые занимались подрывной деятельностью, вербовали сторонников, устраивали теракты... Но, повторяю, я плохо помню этот период.

— Кажется, я знаю, как называлось ваше подразделение! — вставил Танаев. — Бригада ликвидация, не так ли?

— Не помню.

— Хорошо, продолжайте. Расскажите, как вы сюда попали?

— Так же, как все. Заснул там, проснулся здесь.

— А в шатуны-то ты по какой нужде подался? Ты, насколько мне известно, был на хорошем счету у стражей, даже медаль получил «За верность», — спросил Фавен, не скрывавший свою неприязнь к Ригану.

— Они хотели перевести меня к серым монахам, есть там у них такой пост, на территории серых, вроде бы он должен наблюдать за монахами, только оттуда никто не возвращается, этот пост так и прозвали «Последнее место службы» — вот я и решил податься в бега, пока не поздно.

— Стражи без серьезной причины не переводят своих к серым! Тебя-то по какой причине туда спровадили? — Фавен не ослаблял цепкую хватку своих вопросов. Ему давно хотелось вывести Ригана на чистую воду, и вот теперь он с радостью воспользовался представившимся случаем. Однако Танаеву не хотелось расшатывать и без того хрупкое равновесие в рядах своих немногочисленных спутников. Все равно ни в чем серьезном Риган не признается, не настолько он глуп. Выяснять его предыдущую биографию придется постепенно, окольными путями, продолжение сегодняшнего допроса ни к чему хорошему, кроме открытой ссоры, не приведет.

— Хватит на сегодня! Остальные изложат свои истории в следующий раз. А сейчас я, как и обещал, познакомлю вас со своим планом привлечения к нашему небольшому отряду помощников, настолько могущественных, что, если мой план удастся, проблем с проникновением в старый город у нас не будет.

— Что же это за помощники? — заинтересованно спросил Риган, весьма довольный тем, что своеобразный допрос, который учинили ему Бартон с Фавеном, наконец закончился.

— Вы все их хорошо знаете, вы постоянно пользуетесь их услугами, только до сих пор в основном они использовали вас в своих целях, заставляя работать на себя и употребляя ваши тела в пищу. Я собираюсь изменить это обстоятельство, повернуть его в обратную сторону, заставить дома работать на людей!

— Это невозможно! — возразил Бартон. — Никому не удавалось добиться от домов сотрудничества, даже те из наших старейшин, кто хорошо владел языком домов, давно отказались от этой затеи. Дома терпят нас только до тех пор, пока мы им нужны, и с радостью избавятся от людей, как только представится такая возможность.

— Вот я и хочу предоставить им такую возможность. Тем более что это желание испытывают обе стороны.

— Ты говоришь непонятно! — недовольно проворчал Фавен.

— Сейчас поясню. Дома остро нуждаются в органической пище и только поэтому терпят присутствие людей внутри своих стен. Я собираюсь предоставить им альтернативную возможность получения всех необходимых для их полноценного функционирования органических веществ.

— Может, объяснишь это попроще? — попросил Фавен.

— Я хочу научить дома самостоятельно готовить для себя органическую пищу!

— Но, если каким-то волшебным образом тебе удастся осуществить этот сумасшедший план, дома перестанут нуждаться в людях и попросту избавятся от нас! — гневно возразил ему Бартон.

— Совершенно верно! Именно этого я и добиваюсь. Человеческая колония в проклятом городе давно уже деградировала настолько, что ничего не предпринимает для собственного спасения, влачит жалкое существование, а о былой свободе вспоминает лишь во сне. Людям нужен хороший отрезвляющий пинок! Я хочу, чтобы дома выгнали своих поселенцев на улицу.

— Если это случится, все человеческие поселения в городе попросту вымрут.

— Совсем не обязательно. Если дома, избавившись от людей, останутся их сторонниками и друзьями, этого не произойдет.

— Хорошая шутка. Ты решил нас разыграть, чужестранец? — поинтересовался Бартон, впервые назвавший Танаева именем, отодвигавшим его за черту отчуждения.

— Видишь ли, мой недоверчивый друг, я знаю способ, как это сделать. Сделать так, чтобы дома, избавившись от присутствия людей, одновременно с этим попали в полную от них зависимость. Так сказать, поменять местами эти две противоположные силы.

— Если ты действительно это знаешь, то ты великий мудрец или волшебник!

— Ни то ни другое. Просто мою голову в одно не совсем прекрасное время превратили в гигантский компьютер. Знаешь, что это такое?

— Знаю. Я не так давно покинул верхний мир, и моя память еще крепка.

— Тогда ты поймешь меня! В мой мозг был заложен огромный объем информации, когда-то принадлежавшей чужой цивилизации, на много тысячелетий опередившей нас в развитии. Чаще всего эта информация бесполезна в обычной жизни — хотя бы потому, что мне самому открылся смысл лишь сотой части сведений. Но иногда я черпаю из этого кладезя весьма оригинальные идеи. К примеру, я знаю, как устроена органическая молекула белка, составляющего основу человеческого тела и столь необходимого нашим будущим друзьям. Знаю до последнего атома, вместе со сложнейшей формулой этого белка.

— В таком случае тебе не хватает только завода для производства этого вещества.

— Завод есть, мы сидим внутри его.

На какое-то время спор прервался. Пораженные последним заявлением Танаева, его спутники пытались понять, какие практические выводы можно сделать из этого сообщения.

Наконец Бартон спросил:

— Ты действительно хочешь сказать, что можешь научить дома производить для себя пищу?

— Вот именно! Их строителями заложен в эти здания огромный производственный потенциал. Я понял это, когда задумался над довольно простым вопросом — откуда дома берут воду для нас? Здесь нет никаких подземных источников, едва ли не через метр от поверхности температура почвы превышает точку кипения. Так откуда же дома берут воду? Есть единственный ответ на этот вопрос — они ее синтезируют. А если они могут синтезировать воду, с ее простейшей формулой, то почему бы им не попробовать синтезировать для себя столь необходимый им органический белок?

— Тебе не кажется, что пора остановиться? — Бартон казался весьма встревоженным. — Ты ведь понимаешь, что дома слышат каждое наше слово!

— Пусть слышат!

— Но если ты и на самом деле собираешься научить их самостоятельно готовить для себя пищу, то мы станем им совершенно не нужны, мы станем для них обузой, и они немедленно избавятся от нас!

— В этом весь фокус! В органической формуле, которую я собираюсь предложить им для производства пищи, будет несколько ингредиентов, которые они не смогут изготовить самостоятельно. Они будут получать их только от людей, и при этом им не понадобится съедать человеческие тела!

— Что же это за ингредиенты?

— А вот этого я вам сейчас не скажу. Сначала я должен договориться с домами о своеобразном натуральном обмене — я обменяю формулу изготовления белка на обеспечение нашего безопасного проникновения в старый город. Ну как, согласны?

Этот последний вопрос Танаев адресовал не людям. Он приподнял голову и спросил окружавшую их тьму, наполненную эманациями гнева. Никто не смел разговаривать с домами подобным образом, но гнев в конце концов был развеян интересом к его предложению.

Ответ пришел через минуту, и ментальное поле, выбросившее в сознание людей эти слова, было настолько мощным, что его услышали даже те, кто не обладал ментальным слухом и никогда до этого не слышал голоса домов.

— Проход в старый город будет вам обеспечен, после того как мы убедимся, что сможем использовать ваше предложение.

— Им нельзя отказать в осторожности! И что ты теперь собираешься делать? Ты хоть понимаешь, насколько все это рискованно и чем может закончиться твой эксперимент для людей, живущих в этом мире? — Бартон давно уже не пытался скрыть неодобрение затеи Танаева, слишком опасной и, кроме того, совершенно непонятной для не посвященных в тонкости органической химии.

— Я собираюсь предложить им нечто вроде катализатора! — еще более непонятно закончил разговор Танаев.