6

Едва Зена вошла в апартаменты, провожавший ее лакей тотчас захлопнул дверь. Пришлось осматриваться самой, и она прошла в середину просторной комнаты.

Вдоль стен стояла мебель орехового дерева, кое-где украшенная резной костью и золотом. Дорогое зеркало с настоящей амальгамой высилось до самого потолка, а новомодные гобелены, привезенные из Ингландии, были развешаны без счета.

Половину окон закрывали тяжелые шторы, и комната освещалась лишь с одной стороны – светом окон, выходивших во двор.

Но, несмотря на богатую обстановку, дорогое дерево на полу и серебряные светильники, уюта здесь не ощущалось, только напряжение и страх. Хозяин чего-то боялся.

Зена вздохнула и коснулась левого рукава, где был спрятан кинжал, с которым она не расставалась тридцать лет.

Она пришла с миром, но кто знает, как настроен хозяин?

Он появился из потайной дверцы, скрытой заморской мозаикой, в то время как Зена ожидала его у лакированной двери с инкрустациями.

– Ты кто? – сразу спросил Овцер, наступая на Зену и пытаясь вспомнить, откуда ему знакомы ее черты.

Горничные, прачки, белошвейки, купеческие жены, дамы из семейств королевских чиновников – все былое пронеслось перед глазами Овцера, но это было не то. К тому же по Маржинской дороге он проезжал десятки раз.

– Не признал? – спросила Зена, пристально глядя на Овцера и по его глазам понимая, что он далек от этого.

– Стоп!

Овцер скрестил руки на груди и кивнул:

– Ты – та самая разбойница! Зена!..

– Ну, наконец-то. Думала, не вспомнишь.

– Да я тебя никогда не забуду, потому что поклялся найти и убить, тварь ты такая!.. – закричал Овцер, яростно жестикулируя и надвигаясь на непрошеную гостью, но та не сдвинулась с места, а Овцер остановился перед ней и, опустив руки, сказал: – Ты постарела, но осталась прежней Зеной.

– Я старалась.

– Ты помнишь, сколько унесла моего золота?

– Сорок фунтов, без двух унций.

– Точно. Но ты же понимаешь, что за эти деньги тебя убьют трижды?

– Да хоть четырежды, Ярмук, ты это золото уже не вернешь.

– Дело не в золоте, дело в чести! – снова начал распаляться Овцер. – Ты опозорила меня! В конце концов – я поклялся! Почему ты так со мной поступила?

– Ты хамил, ты распускал руки, ты вел себя, как вырвавшийся из загородки бык.

– Ты мне просто понравилась! – развел руками Овцер.

– Ты мне тогда тоже понравился…

– Правда?

– Правда.

– Ты лжешь.

– Нет, не лгу. Иначе бы я заколола тебя в том грязном кабаке, но я просто ушла.

– Ты разрезала рот до ушей моему слуге!.. – напомнил Овцер.

– А ты приказал ему задержать меня и кричал вслед оскорбления.

– А ты решила отомстить?

– Нет, сначала я узнала, что по Маржинской дороге повезут монеты. Это сулило неплохой куш.

– Кто тебе сказал?! – воскликнул Овцер, разом возвращаясь на тридцать лет назад.

– Точно не помню, какие-то прислужники, что подносили вам в кабаке закуску. Вы были неосторожны, наболтали лишнего, а они услышали и за пару серебряных монет продали новость моим людям. А уже потом я узнала, что это твой обоз.

– А что же не отказалась, если я тебе нравился? – криво усмехнулся Овцер.

– Нравился – не нравился… – Зена усмехнулась. – Дело прежде всего, Ярмук.

Они помолчали, возвращаясь в далекие события прошлого. Овцер вспомнил, как после ограбления искал тех, кто продал его разбойникам, и избавлялся от подручных, полагая, что вина лежит на них, но все оказалось проще.

А Зена вспоминала, с какой яростью дрались за золото Овцера его бойцы – это было самое кровавое побоище на дороге из всех, что она знала. Позже она корила себя за упрямство, ведь в этом бою она положила почти весь свой отряд, и хотя в результате получила золото, восстановить свое маленькое войско у нее больше не получилось.

А золото, что же – оно утекло между пальцев. Что-то украли свои, что-то потратила, что-то проиграла в Веронге. Три фунта монет пришлось отдать, выкупая у герцога Мальоре своего лучшего лучника, но ее обманули и вернули стрелка отравленным – он умер через пару недель.

Постепенно разбежались оставшиеся люди, а по ее следам пошли охотники, посланные Ярмуком и еще несколькими пострадавшими от Зены торговцами. Пришлось бежать, скрываться, затаиваться и снова бежать, потому что охотники были умелыми, а их хозяева продолжали им платить.

Лишь несколько лет назад, после долгих скитаний Зена сумела вернуться в эти места. Зачем – и сама не знала. Просто она здесь родилась, здесь от портовой воровки поднялась до вожака крупной и лихой банды.

– Я все еще не простил тебя, Зена, и ничего не забыл. Ты очень рисковала, когда шла сюда, и у меня нет ни малейшего желания отпускать тебя.

Зена посмотрела Овцеру в глаза – там были гнев, злоба и боль одновременно. Он не блефовал, он действительно хотел отомстить.

– Да, я рисковала, Ярмук. И я бы не пришла просто так – повидаться. Меня привело к тебе дело.

– Дело? У тебя ко мне дело?! – воскликнул Овцер и расхохотался. Однако быстро успокоился. Видно было, что ему сейчас нелегко и вовсе не Зена была тому причиной.

– Что у тебя может быть за дело, Зена? Ты видела себя в зеркало?

– Я знаю, что не молода, ты меня этим не обидишь, но я пришла, чтобы предложить помощь.

– В чем мне может пригодиться твоя помощь?

– Я слышала, тебя крепко обокрали и унесли что-то важное…

– И что, ты знаешь, кто это сделал?

– Еще нет, но можем договориться, и я возьмусь за это.

– У тебя снова банда? – усмехнулся Овцер.

– Нет, просто имеются ладные люди, которые могли бы помочь. Честно скажу, я пока с ними об этом не говорила – не было смысла, но если тебе будет интересно…

– А какой тебе в этом прок? Надеешься заслужить прощение?

– Просто деньги. Я получу процент, ну и, конечно, хотелось бы загладить перед тобой вину. Хоть немного. Ты можешь мне не верить, но теперь, с годами, все прошлые подвиги уже не кажутся мне такими уж прекрасными – кровавая слава превратилась в тяжелый груз, который давит все сильнее.

Овцер помолчал, переваривая услышанное, потом вздохнул и спросил:

– Где ты пряталась все это время?

– Много где. В Варнавии, на Пролитексе и даже в Урутако.

– М-да, так далеко охотников я за тобой не посылал.