120

Мартин вернулся к своим. К этому времени им уже подали воды умываться, и Рони решил вернуться к чистке зубов, вызывая улыбки Бурраша и искренний интерес Ламтака. Тот, хотя и не делал ничего подобного, интересовался процессом.

Принесший воду слуга стоял в углу с выпученными от ужаса глазами. В доме его госпожи случались разные непонятные и страшные вещи, но чтобы изо рта добывали пену колдовскими палочками – такого он не видел.

– Ты будешь? – спросил Рони.

– Буду, хорошее дело, чтобы подвести черту, – согласился Мартин и полез в свой мешок доставать принадлежности.

Присутствие слуги, по мнению Мартина, сейчас было кстати, ведь он снова доложит Середе, и та окончательно запутается, с какими магическими практиками имеет дело.

Наконец все умылись, собрались, и Рони сказал, чтобы несли завтрак.

Им доставили вареные яйца, масло и свежий хлеб, а в качестве горячего – тушенное в сметане мясо неизвестного происхождения.

Следуя новым традициям, Мартин заставил слугу попробовать всего понемногу и лишь после этого отпустил. Слуга ушел, и они принялись за еду. Мартин чувствовал сильный голод, ведь, в отличие от своих приятелей, он не ел почти целые сутки.

Казалось, он никогда не наестся, и его друзья с удивлением наблюдали за ним, переглядываясь и понимающе ухмыляясь. Ну как же, вернулся со свидания!

Впрочем, и они отдали должное хорошему завтраку, а потом решили прилечь, чтобы отдохнуть перед дорогой. Мартин слышал, как захрапел Бурраш, потом Ламтак. Рони еще немного поворочался, что-то пробормотал и тоже заснул. Сон начал наваливаться и на Мартина, но он попытался сопротивляться, начиная понимать, что это неспроста. Он силился подняться, чтобы выпить воды или… Но уже понял, что не сможет.

Сквозь смежившиеся веки он увидел Середу, которая подошла к нему и наклонилась, чтобы лучше видеть его лицо.

– Ах, Мартин, ну и какой смысл в твоих талантах, если ты так просто попадаешься? Я слишком опасалась тебя, а оказывается, следовало действовать проще. – Середа повернулась и крикнула: – Вяжите их и выносите на телеги!..

– А их вещи, госпожа?

– Забирайте тоже. Чтобы даже духу их тут не осталось.

Сонное зелье было особенным, оно не погружало в сон полностью, оставляя какою-то часть сознания бодрствовать. Мартин чувствовал, как веревками стянули его руки, потом потащили по коридору и, наконец, аккуратно пристроили на телегу, подстелив толстую мешковину.

Рядом положили еще кого-то, но Мартин не мог разглядеть, а когда телега тронулась и его голова от толчков повернулась в другую сторону, он как будто узнал Бурраша. Или не узнал. Сознание было слишком замутнено сонным зельем.

Неизвестно, сколько их везли. Несколько раз Мартин проваливался в совершенное забытье, но когда его снова переносили – теперь уже на судно, – он почти очнулся и слышал, как топали по палубе деревянные каблуки на башмаках матросов.

Глаза слепило яркое солнце, потом оно сменилось тенью и полумраком трюма, где пахло смоляными канатами и старой парусиной. На тюки этой парусины его и положили, потом стали заносить других и раскладывать рядком.

Вскоре матросы ушли, и посторонних в трюме не осталось. Мартин приподнялся и, оттолкнувшись от пола ногами, сел, опершись на парусиновый тюк.

В голове шумело, но он уже мог мыслить ясно.

Итак, Середа добилась своего, и теперь он и его товарищи лежали связанными, как жертвенные животные. А она могла, не торопясь, отдать их всех тому, кому хотела пожертвовать, сначала в туннеле под горой, приготовив засаду, а позже и в собственной спальне, где так удачно была приготовлена бездонная яма.

Если бы ему не удалось выбраться, в эту яму, без сомнения, скинули бы и его друзей.

К сожалению, здесь он уже сопротивляться не мог. Мартин вздохнул и пожевал пересохшими губами, ему хотелось пить.

– Эй, где это мы? – спросил очнувшийся Бурраш.

– В западне, приятель, – ответил Мартин. – В западне.