118

На другой стороне небольшой протоки нашелся скрытый засохшими водорослями вход в туннель, в котором оказались неизвестно кем выбитые ступени. Густав стал подниматься первым, снова держась за место ранения, и было видно, что по суше ходить ему куда сложнее.

– Я скажу тебе, почему между нашими народами такая вражда. Морлинги и глостеры могут убить друг друга и сожрать. Они могут убить человека и сожрать, но люди, убившие морлинга или глостера, никогда не станут есть его.

– Но это же нормально!..

– Для тебя, может, и нормально, но вы относитесь к нам как к падали. Вы не просто презираете или не уважаете нас – мы вам омерзительны!.. И даже название нам вы даете самое обидное – нечисть. Болотная нечисть, водяная нечисть.

– И что, только в этом все дело?

– А разве этого мало? – спросил Густав и, остановившись, посмотрел на Мартина.

– Мне кажется, вы сами надумываете какие-то обиды. Люди воюют друг с другом и не едят врагов. И никто при этом не обижается.

– Вот, я же говорил – ты ничего не поймешь. Но, может, это и к лучшему.

– Почему к лучшему?

– Потому, что лучше всем оставаться теми, кто они есть… Уф, давай передохнем…

Морлинг остановился и покачнулся. Мартин бросился к нему, чтобы поддержать, но тот остановил его:

– Все в порядке, просто мы поднимаемся на гору, и я снова становлюсь похожим на хумана… Все, мне уже лучше. Пошли.

И действительно, кожа на теле морлинга стала менять цвет, конечности укорачивались, Густав становился похож на всех солдат в войске Середы.

Подниматься пришлось не менее получаса, и постепенно воздух в туннеле становился все суше. Наконец они миновали поворот, за которым было так много света, что Мартину пришлось прикрывать глаза рукой, а Густав остановился и сказал, что нужно постоять, чтобы привыкнуть.

– Теперь ты видишь почти как морлинг, поэтому много света может навредить тебе, пока не привыкнешь.

– И я всегда буду видеть в темноте?

– Скорее всего – да. Раньше я никогда не кормил хуманов жгучей грибницей.

Постояв немного с закрытыми глазами, Мартин почувствовал себя лучше, хотя глаза все еще ломило.

– Ну, пойдем, осталось совсем немного.

Они прошли мимо колодца, пробитого сверху до самого туннеля, и еще шагов через пятьдесят остановились у затянутой паутиной двери.

– Все, дальше я не пойду, – сказал Густав. – За этой дверью подвал дома Середы, а где-то в подвале твои друзья.

– Откуда ты знаешь об этой двери?

– А откуда ты узнал, что в туннеле под горой вас ждет засада?

– Так это…

– Тихо, не нужно произносить имен.

– Извини.

– Ладно, иди давай. Поскорее заберите у Середы золотую пантомиму и плывите к себе.

С этими словами Густав открыл дверцу, и Мартин, пригнувшись, вошел в темный подвал.

Дверь закрылась, и он остался один на шершавом, выложенном камнем полу. Здесь было темно, и глаза перестало ломить. Мартин осмотрелся и, повинуясь чутью, пошел налево.

В воздухе появились знакомые запахи, Мартин увидел еще одну дверь, открыл ее и прошел в уже знакомый коридор, освещенный двумя масляными светильниками. Справа в тупике было отхожее место, а слева – дверь, которая вела в жилое помещение, где он оставил своих товарищей.

С замирающим сердцем Мартин отворил эту дверь, боясь никого там не найти, но все оказались на месте и спали.

Мало того, вся его одежда, которую он оставил в спальне госпожи Середы, теперь лежала на табурете рядом с его кроватью.

Мартин осторожно дотронулся до вещей, все еще не веря в реальность происходящего, но это была действительно его одежда, которую кто-то собрал и принес сюда. Мартин сел на кровать и, смахнув с босых ног остатки глины, стал одеваться.

Проснулся Рони. Он потянулся, зевнул и спросил:

– Ты куда собрался?

– Я, вообще-то, вернулся.

– Откуда?

Мартин не сразу ответил. Он застегнул штаны, прицепил пояс и сам задал вопрос:

– Вы что здесь, полтора суток дрыхнете?

– Почему полтора суток? – поинтересовался Бурраш, садясь на своем топчане и почесываясь. – Ты о чем?

– Я не ночевал здесь, меня не было.

– Ну, мы знаем, что ты ходил к этой… – Бурраш осторожно покосился на Рони, но тот отреагировал спокойно. – К хозяйке. Но это было вечером.

– Но я отсутствовал… дольше, – сказал Мартин, слегка смущенный странными обстоятельствами. Впрочем, Густав именно об этом и говорил – нужно принимать все, как есть, и не пытаться подогнать события под собственные понятия. Как-то так.

– Может, ты потерял счет времени на этом свидании?

– Может. Но нам пора съезжать отсюда, – добавил Мартин, надевая исподнюю рубаху.

– Это тебе госпожа Середа сказала?

– Нет. Но с ней нужно договориться.

В этот момент в подвал вошел слуга, тот самый, который сопровождал Мартина в покои Середы.

– Господин Мартин, госпожа Середа желает с вами поговорить.

– Где? – тут же спросил Мартин, помня об устроенной ловушке.

– Не в покоях, во дворике.

С койки соскочил Ламтак. Он внимательно посмотрел на слугу, потом почесал бороду и сказал:

– Я в нужник, если что.

Мартин посмотрел на Рони и Бурраша, потом пригладил волосы и вышел вслед за слугой.