LXIV

Надстоятель разговаривал со Священком, Колен дождался конца их беседы и лишь тогда направился к ним. Он шел, как слепой, и то и дело спотыкался. У него перед глазами была Хлоя, недвижно лежащая на их брачной постели. Он видел ее матовую кожу, темные волосы и прямой нос, ее чуть выпуклый лоб, округлый и мягкий овал лица, ее опущенные веки, которые отторгли ее от этого мира.

— Вы пришли насчет похорон? — спросил Надстоятель.

— Хлоя умерла, — сказал Колен.

И он сам услышал, как говорит «Хлоя умерла», но не поверил этому.

— Я знаю, — сказал Надстоятель. — Сколько денег вы намерены потратить на похороны? Вы, конечно, желаете, чтобы церемония была достойной.

— Да, — сказал Колен.

— Я могу вам предложить весьма пышный обряд, стоимостью, примерно, в две тысячи инфлянков, — сказал Надстоятель. — Впрочем, если угодно, то можно и еще более дорогой…

— У меня всего лишь двадцать инфлянков, — сказал Колен. — Может быть, мне удастся раздобыть где-нибудь еще тридцать или сорок, но не сразу. Надстоятель набрал в легкие воздух и выдохнул его с гримасой отвращения.

— Значит, вы рассчитываете на церемонию для бедных.

— Я и есть бедный… — сказал Колеи. — И Хлоя умерла…

— Да, — сказал Надстоятель, — но перед смертью каждому человеку следует позаботиться о том, чтобы найти деньги на приличные похороны. Итак, у вас нет даже пятисот инфлянков?

— Нет, — ответил Колен. — Но я, пожалуй, мог бы увеличить сумму до сотни, если бы вы согласились дать мне рассрочку. Да понимаете ли вы, что это значит сказать самому себе «Хлоя умерла»?

— Видите ли, — сказал Надстоятель, — я к таким вещам привык, так что на меня это впечатление не производит. Вообще-то говоря, мне надо было бы посоветовать вам искать утешения у Бога, но боюсь, что на такую мизерную плату его беспокоить не положено…

— Я и не буду его беспокоить, — сказал Колен. — Не думаю, что он мог бы мне чем-нибудь помочь, раз Хлоя умерла…

— Что-то вы зациклились на этой теме, — сказал Надстоятель. — Подумайте о… Ну, я не знаю, о чем… О чем угодно… Допустим о…

— Скажите, а за сто инфлянков будут приличные похороны?

— Я даже не хочу этого обсуждать, — сказал Надстоятель. — Уж на полтораста монет вы, надо думать, все же расщедритесь.

— Мне придется вам их долго выплачивать.

— У вас есть работа… Вы мне напишите расписку…

— Я готов, — сказал Колен.

— В таком случае, — сказал Надстоятель, — вы, может быть, согласитесь на двести инфлянков, и тогда Священок и Пьяномарь будут за вас, а при ста пятидесяти они будут против вас.

— Нет, не смогу, — сказал Колен. — Не думаю, что эта работа будет у меня долго.

— Итак, мы остановились на ста пятидесяти, — подвел итог Надстоятель. — И это весьма прискорбно, потому что церемония и в самом деле будет гнусная. Вы мне отвратительны, молодой человек, вы оказались таким скрягой.

— Прошу прощения, — сказал Колен.

— Ступайте писать расписку, — сказал Надстоятель и грубо его оттолкнул. Колен налетел на стул. Надстоятель, пришедший в бешенство от этого шума, снова толкнул его в сторону тризницы и ворча пошел за ним следом.