XXVII
— Ну, как ты спал? — спросил Колен.
— Недурно. А ты? — ответил Николя, не надевший в то утро шоферской одежды. Хлоя зевнула и придвинула к себе кувшин с каперсовым сиропом.
— Из окна так дуло, что я не могла уснуть.
— Разве оно не затянулось стеклом? — спросил Николя.
— Не совсем. Родничок пока не зарос, и сквозь него садил ветер. Утром у меня заложило грудь, она набилась снегом…
— Это просто ужасно, — сказал Николя. — Ну, я их обматерю самым строгим образом. Так мы сейчас едем дальше?
— Нет, после обеда, — ответил Колен.
— Надо будет снова надеть шоферский костюм.
— О Николя! — пригрозил ему Колен. — Если будешь продолжать в таком духе, я тебя…
— Хорошо, — перебил его Николя, — но только не сейчас. Он залпом выпил кружку сиропа и доел бутерброд.
— Загляну-ка я на кухню, — сообщил он, поднимаясь из-за стола и с помощью карманной дрели поправляя узел на галстуке.
Он вышел из комнаты, и звуки его шагов постепенно затихали, видимо, в направлении кухни.
— А мы что будем делать, милая моя Хлоя?
— Целоваться.
— Это уж точно! А потом?
— Потом? Этого я не могу произнести вслух.
— Ясно. Ну, а еще потом?
— Потом уже пора будет обедать. Обними меня. Мне холодно. Этот снег… Солнце лилось в комнату золотистыми волнами.
— Здесь не холодно, — сказал Колен.
— Да, — согласилась Хлоя, прижимаясь к нему. — Но мне холодно… А еще потом я напишу письмо Ализе.
