XXIII

Спальня Колена была несомненно квадратной, с высоким потолком, а окно тянулось пятидесятисантиметровой стеклянной лентой вдоль всей стены в ста двадцати сантиметрах от пола, устланного мохнатым светло-оранжевым ковром. Стены были обиты натуральной кожей.

Кровать стояла не на полу, а на своего рода антресолях, построенных на половине высоты комнаты. Наверх вела лесенка из уморенного дуба, отделанная латунью. Ниша под антресолями служила будуаром. Там стояли книги и мягкие кресла, а также висела фотография Далай-ламы.

Колен еще спал. Хлоя только проснулась и глядела на него. Волосы ее растрепались, и от этого она казалась еще более юной. На кровати не было ничего, кроме простыни, той, на которой они лежали, все остальные постельные принадлежности почему-то оказались разбросанными по комнате, хорошо прогретой огнедышащими брандспойтами. Хлоя сидела, уперев подбородок в колени, и терла глаза, потом она потянулась и опрокинулась навзничь, примяв подушку.

Колен лежал ничком и пускал слюни, словно старый младенец. Хлоя рассмеялась, встала на колени и, взяв его за плечи, сильно тряхнула. Колен проснулся и принялся целовать ее раньше, чем открыл глаза. Хлоя с охотой поддавалась ему, подводя его к избранным местам. Ее кожа, янтарная и душистая, была похожа на марципан.

Серая мышка с черными усами взобралась к ним по лесенке и сообщила, что пришел Николя и ждет их. Они вспомнили о предстоящем путешествии и разом вскочили на ноги. Мышка воспользовалась этим и основательно поработала над коробкой шоколадных конфет, стоящей у изголовья кровати.

Они быстро умылись, надели дорожные костюмы и поспешили на кухню. Николя пригласил их позавтракать в своих владениях. Мышка пошла было за ними, но остановилась в коридоре. Она хотела поглядеть, почему солнца сегодня не сияли так ярко, как обычно, и при случае наорать на них за это.

— Ну, как вам спалось? — спросил Николя. Под глазами у него темнели синяки, а цвет лица был землистый.

— Превосходно, — сказала Хлоя и плюхнулась на стул, потому что ноги ее не держали.

— А ты? — спросил Колен. Он поскользнулся и сел на пол, не попытавшись даже подняться.

— Я проводил Исиду домой, — ответил Николя, — и она, как водится, предложила мне выпить.

— А ее родителей не было дома? — спросила Хлоя.

— Нет, — подтвердил Николя. — Были только две кузины, и они упросили меня остаться.

— Сколько им лет? — коварно спросил Колен.

— Точно не знаю, — сказал Николя. — Но на ощупь я дал бы одной не меньше шестнадцати и не больше восемнадцати другой.

— Ты провел с ними ночь? — спросил Колен.

— Угу… Они слегка выпили, так что… мне пришлось убаюкивать всю троицу. У Исиды широченная кровать… Там было как раз еще одно место. Я не хотел тревожить вас и остался там спать…

— Спать? — переспросила Хлоя. Кровать эта, видно, очень неудобная, потому что вид у тебя, я бы сказала…

Николя смущенно покашлял и чрезмерно деловито стал возиться со своими электрическими приборами.

— Попробуйте-ка это, — сказал он, меняя тему разговора. И подал начиненные финиками и сливами глазированные абрикосы в ароматном сиропе.

— А машину ты сможешь вести? — спросил Колен.

— Попробуем, — ответил Николя.

— Как вкусно! — воскликнула Хлоя. — Поешь с нами.

— Я предпочел бы что-нибудь бодрящее.

И на глазах Колена и Хлои он составил для себя чудовищную смесь из кварты белого вина, ложки уксуса, пяти яичных желтков, двух устриц и ста граммов рубленого мяса, залитого сливками и посыпанного щепоткой гипосульфида натрия. Все это исчезло в его глотке со свистом пущенного на полную мощность циклотрона.

— Как пошло? — спросил Колен и рассмеялся, увидев гримасу Николя.

— Порядок! — через силу ответил Николя.

И в самом деле, синяки под глазами у него разом исчезли, словно их стерли смоченной в бензине ваткой, а лицо заметно посвежело. Он фыркнул, как конь, стиснул кулаки и зарычал. Хлоя с некоторой тревогой взглянула на него.

— У тебя схватило живот, Николя? — спросила она.

— Наоборот! — рявкнул он. — Все как рукой сняло! Сейчас подам вам еще одно блюдо — и в путь.