Книга: Пена дней
Назад: XVII
Дальше: XIX

XVIII

Надстоятель вышел из тризницы в сопровождении Пьяномаря и Священка. У всех троих в руках были картонки с украшениями для храма.
— Когда придет грузовик с краскомазами, — сказал он, обернувшись к Священку, — распорядитесь, Жозеф, чтобы заехал прямо в алтарь.
Странное дело, но почти всех Священков на свете зовут почему-то Жозефами.
— Будем красить в желтый? — спросил Жозеф.
— В лиловую полоску, — уточнил Пьяномарь по имени Эмманюэль Жюдо, симпатичный верзила в парчовом облачении с золотой цепью, сиянием своим напоминавшем северное.
— Да, — подтвердил Надстоятель, — ведь на благословение прибудет сам Архиписк. Пошли, нам надо обрядить хоры.
— А сколько будет музыкантов? — спросил Священок.
— Семь на десять да три, — ответил Пьяномарь.
— И четырнадцать певунчиков, — с гордостью добавил Надстоятель.
Священок аж свистнул: «Фью!»
— А венчаются только двое! — сказал он и причмокнул с восхищением.
— Да, — сказал Надстоятель. — Вот что значит быть богатым.
— Народу будет много? — спросил Пьяномарь.
— Очень много, — сказал Священок. — Я возьму красную алебарду и красную трость с набалдашником.
— Нет, — сказал Надстоятель. — На этот случай нужна желтая алебарда и лиловая трость, это будет изысканней.
Они остановились под хорами. Надстоятель отыскал в одном из столпов, подпирающих свод, едва заметную дверцу и отворил ее. Они гуськом стали подниматься по узкой винтовой лестнице. Сверху сочился слабый свет.
— Тяжело! — сказал Надстоятель.
Священок, подымавшийся последним, поддакнул ему. Пьяномарю, который шел между ними, деться было некуда, ему пришлось согласиться.
— Еще два с половиной витка, — сказал Надстоятель. Наконец они вышли на хоры, расположенные против алтаря на высоте ста метров над церковным полом, который трудно было разглядеть сквозь туман: облака беспрепятственно вплывали в храм и огромными хлопьями проносились по среднему нефу.
— Погода будет отличная, — сказал Пьяномарь, принюхиваясь к облакам.
— Пахнет тимьяном.
— Немного отдает и лакрицей, — добавил Священок.
— Надеюсь, церемония удастся на славу, — сказал Надстоятель.
Поставив картонки на пол, они принялись украшать стулья музыкантов.
Священок разворачивал праздничные покрышки, сдувая с них пыль, и передавал Пьяномарю и Надстоятелю.
Вздымавшиеся над их головами каменные столпы соединялись где-то там, в едва различимой вышине. Матовый бело-кремовый известняк, обласканный нежным сиянием дня, отражал ровный и мягкий свет. А под самой кровлей густела бирюзовая синева.
— Надо надраить микрофоны, — сказал Надстоятель Священку.
— Вот сейчас разверну последнюю покрышку и займусь этим, — ответил Священок.
Он вынул из сумки красную суконку и принялся энергично тереть подставку ближайшего микрофона. Всего их было четыре штуки, расположенных в ряд перед стульями музыкантов. Микрофоны эти были подключены к особому механизму для того, чтобы каждая мелодия включала соответствующий колокольный звон. Внутри же храма звучала только музыка.
— Скорей, Жозеф, — сказал Пьяномарь, — мы с Эмманюэлем уже все закончили.
— Подождите меня, — попросил Священок. — Чуточку терпения! Мне осталось работы на пять минут, не больше.
Пьяномарь и Надстоятель прикрыли картонки крышками и аккуратно составили их в угол хоров, чтобы по окончании церемонии снова все убрать.
— Готово! — воскликнул Священок.
Они пристегнули лямки парашютов и грациозно прыгнули в пустоту. Зашелестел шелк, распустились три пестрых цветка, и безо всяких осложнений ноги всех троих одновременно коснулись отполированных плит каменного пола.
Назад: XVII
Дальше: XIX