Глава 18
Степа смотрел на электронную подпись на своем уникомпе и никак не мог поверить, что это все. На самом деле все. Контракт подписан. Где-то на третьей минуте встречи.
Полчаса назад подошедший Соловей (у Степы язык не поворачивался называть его Птахом) оторвал Степу от утреннего кофе, чтобы пригласить в штабной домик. Тоже деревянный, как и все строения, виднеющиеся поблизости. Донкат встряхнулся, собрался. Наступал самый важный момент его путешествия. А может, и всей его карьеры. Готов? Готов. Степа нахмурил брови и тут же развел их, придав лицу максимально доброжелательное выражение. Соловей, наблюдавший за ним все это время, только усмехнулся. Через несколько минут Степа понял, что вызвало его усмешку.
Сухенький невысокий пожилой человек с густой шапкой седых волос, в которой смутно угадывался саксовский «мамкин валик», дружелюбно принял Донката. Честно выслушал аж целых две минуты его презентацию о компании, а потом попросил уникомп, на который Степа предусмотрительно заранее вывел для ознакомления типовой бланк договора о поставке оборудования. Совершенно типовой. То есть там не было никаких скидок, дополнительных условий, штрафов, страховок и прочих вещей, способных в секунду угробить любые доверительные отношения.
Вывел и напрягся, приготовившись бешено отстаивать каждый пункт и процент. Запоздало мелькнула сожалеющая мысль: «А, черт, жалко, что не в деловом костюме. В убээсе не будет и половины должного эффекта».
Как оказалось, напрягался и готовился он зря. Седой начальник (а в том, что это начальник, было очень легко убедиться: достаточно было увидеть, как Соловей стоит почти по стойке смирно в его присутствии; перед федералом, к примеру, он так не стелился) взял предложенный контракт. Недрогнувшей рукой проставил, сверившись со своими данными, какие-то цифры, одним махом поставил электронную подпись, легко касаясь клавиш сухими пальцами, и вернул Степе.
Донкат немного оглушенно принял почти невесомую пластину уникомпа, заглянул в него… И с трудом подавил желание помотать головой, отгоняя наваждение. Нет, это неправда. Такого не бывает. Во всяком случае, за всю Степину карьеру такого не случалось ни разу. Ни с ним, ни с кем-либо из его знакомых или знакомых знакомых. Ни одного исправления. Ни одного дополнения. Ни одного спорного пункта. Степу даже немного погрызла совесть. Он почти решил уже поправить немолодого начальника. Надо же, столько лет прожил, а ума не нажил. Это же «лобовой» контракт. Там такие цены и такие условия, что этим ребятам с Бойджера проще было самим на заводы слетать, все выкупить, самим привезти и настроить. Сколько бы это ни стоило. Вообще без контракта. И ей-право, по договору они так и так будут вынуждены это сделать. А все остальное – за плату. Если честно, огромную.
Размышляя на эту тему, Донкат уже открыл было рот… Но тут его взгляд дошел до таблицы спецификации, где указывались наименование и количество требуемого оборудования, и Степины челюсти просто заклинило. Вот на самом деле: ни туда ни сюда. Судя по перечню, указанному в таблице, на Бойджере проживало как минимум раз в десять больше народу, чем заявлено во всех статистических справочниках, которые можно было найти в галактике. И люди эти, судя по запросам, были не из самых бедных. Да чего уж там – сплошные богачи. Потому как ни одной единицы оборудования среднего ценового сегмента Степа там не увидел. Только премиумы.
А потом он дошел до итоговой суммы контракта… и вот тут Степан Афанасьевич Донкат вдруг снова почувствовал себя на орбитальном лифте. Летящем… вверх. Прямо в рай. Ну, или куда там попадают торгаши, заключающие контракты на такие суммы?
Мозг, работая отдельно от парализованного тела, услужливо подсчитал, сколько денег Степа должен получить в качестве премиальных с этой суммы. И вот тут заклинило и его. О существовании таких цифр Донкат мог только подозревать. Смутно. А тут приходилось с ними иметь дело. И что характерно, все это напрямую относилось к нему лично.
– Все в порядке, Степан Афанасьевич? – дружелюбно поинтересовался начальник.
Как же его зовут-то? Донкат забыл. Как есть забыл. Да тут забудешь… С такими вывертами не вспомнишь, как тебя самого зовут.
– Э-э, да, – при неработающем мозге всю ответственность на себя берут рефлексы. – Мистер… Джонсон.
– Тогда подписывайте, – все также дружелюбно предложил седой Джонсон.
Донкат моргнул. Этот дядя на «Джонсона» походил не больше, чем сам Степа на какого-нибудь Педро Гомеса, но в чужой монастырь со своим уставом не суются.
– Да, конечно, – Степа набил свой идентификационный компанейский код, проставил свою личную электронную подпись и для страховки добавил еще и данные своего персонального внутригалактического кода, чтобы уж точно никто не смог отделить его от этого контракта.
– Пожалуйста, – вообще в таких случаях принято лучиться улыбками, но после стольких странностей, нестыковок и откровенных пренебрежений общепринятыми правилами, гласными и негласными, улыбаться почему-то не получалось. Вот не получалось, и все тут.
– Отправляем? – улыбка ушла из глаз Джонсона.
Донкат напрягся. Похоже, этого Джонсона волновал не контракт, а факт его заключения. Или отправки. Во всяком случае, сейчас его превосходство перестало чувствоваться так сильно. Степа посмотрел на Соловья, ища поддержки. Тот прикрыл глаза. Ну что же, Донкат вздохнул и протянул уникомп обратно седому Джонсону.
– Отправляйте.
Тот бережно принял тонкую пластину и отошел в глубь комнаты. Туда, где всю дальнюю стену занимала аппаратура дальней связи. Той самой, которую, по идее, напрочь блокировали «анархисты». Теперь Степа уже очень сильно сомневался в их существовании вообще где бы то ни было в пределах обитаемой галактики.
Но все равно странно. Как он передавать будет? Аппаратура аппаратурой, но где тогда антенны? Все передатчики гала-связи, которые Степа видел до этого, были такого размера, что этот домик у них за сменный блок какой-нибудь сойдет. Или все гораздо проще, и этот контракт сейчас просто пойдет куда-нибудь на болтающийся в округе крейсер штурмфлота? «Совершенно случайно» проходящий мимо? А он уже своими средствами переправит его дальше? Ну да, наверное.
Джонсон закончил отправку контракта и вернул уникомп Степе.
– Благодарю вас, – он улыбнулся. – И поздравляю с прекрасно выполненной работой.
Степа изобразил в ответ нечто похожее на ответную улыбку. Что, и это все? Весь этот сумасшедший дом, который творился последние дни? Погони, стрельба, штурмфлоты, истребители, вторжение? Донкат внезапно ощутил сосущую пустоту. Все кончилось? А комментарии? Похоже, их он опять не дождется. Как и во всех случаях до этого.
– Спасибо, – выдавил он из себя. – Было очень приятно работать с вами.
Все, пора уходить. Но Степа никак не мог себя заставить сдвинуться с места. Все происходящее было каким-то… неправильным.
– Все, Василий Федорович? – поинтересовался Соловей. – Он свободен? Можно его отправлять?
Степа чуть не прыснул. Василий Федорович Джонсон. Сильно звучит, а? Стоп, куда отправлять? Как выяснилось, седой «Джонсон» был с ним согласен.
– Куда отправлять? – он посмотрел на Соловья.
– Обратно, – пояснил Соловей.
– Ни в коем случае, – покачал седой головой Джонсон. – Его перехватят на первой же станции, и больше мы его никогда не увидим. «Анархисты» же вокруг, не забыл?
Глаза Степы начали медленно округляться.
– Да сейчас-то кому он нужен? – не согласился космоштурм.
– Ты слишком давно не играл в эти игры, Сережа, – невесело усмехнулся Джонсон. – Контракт только-только размещен. Его еще даже не объявили, я уже не говорю об оформлении поставок и выделении технических специалистов. Как только о нем станет известно, саксы приложат все усилия, чтобы его нивелировать. Да за обеими подписавшими сторонами сейчас откроется самая настоящая охота. И если со мной у них будут проблемы, то какого-то торгового представителя уберут, не моргнув глазом. Вам просто повезло, что саксы не поняли идею нашей схемы. Они и сейчас не до конца верят в такую наглость. А вот когда на Бойджер будут объявлены легальные поставки «оборудования», вот тогда они себе все локти изгрызут, что не взорвали этот преобразователь вместе с вами, лифтом и всем-всем-всем вокруг.
Донкат потихоньку начал ехать головой. Сознание, и без того перегруженное более чем странным контрактом, напрочь отказывалось анализировать происходящее. С чего это вдруг простой контракт должен вызывать такую реакцию у саксов?
– Так что первой их задачей после официального объявления о сделке будет доказательство того, что контракт сфальсифицирован, никакого Степана Донката в природе не существует, а если и существует, то на Бойджере его нет и никогда не было. Где зафиксирован факт вашего прибытия? Нигде. Сказкам про некоего «пса космоса» в отставке, да еще бывшего наемника, который повез такого же некоего «представителя ВМН», не поверит вообще никто. Но есть другая история.
«Джонсон» начал задумчиво прохаживаться вдоль стоящего возле окна небольшого письменного стола. Соловей со Степой как привязанные поворачивали головы вслед за ним.
– На Марции зафиксировано прибытие двух очень подозрительных личностей, по физиологическим параметрам тестов близких к террористам (и как бы еще не связанным с напавшими на Бойджер «анархистами»). Данные таможни прилагаются. Один из них – космоштурм в отставке. А второй, кстати, и представился как Степан Донкат. Улавливаете?
Теперь «Джонсон» смотрел уже на них обоих. Соловей кивнул, Степа повторил его движение, хотя пока толком ничего не понимал.
– А потом эти двое оказали сопротивление органам правопорядка (сами подставите название органа по смыслу и необходимости) в некоем яхт-клубе, владельцем которого является кто? Правильно, остро асоциальный тип Декстер, по кличке…
– Кабан, – подсказал Соловей.
– Вот-вот, – невесело усмехнулся «Джонсон». – Тот самый отставной коспех, запятнавший честь флага, которого, кстати…
– Поперли из армии за чрезмерную агрессивность, – пробормотал Степа, ярко припомнив сцену на яхте. Его тогдашние предположения подтверждались с точностью до мелочей. Вот только почему-то это не радовало. Никак.
– Именно, – с растущим уважением посмотрел на него Джонсон. – Радостно, молодой человек, что вы такой же сообразительный, как кажетесь на первый взгляд.
Он вернулся к теме.
– Так вот, после всего содеянного эти личности, все трое, исчезли в неизвестном направлении. Куда делись? Если на атакованный анархистами Бойджер – к своим подались. А если исчезли, ну, значит, про контракт – все вранье. Предпочтительнее, понятно, чтобы исчезли. Все трое. Ну, на крайний случай – двое. Совсем на худой конец – Донкат. Но вот он должен на самом деле исчезнуть. Тогда легитимность контракта начинает стремиться к нулю. Некто «Джонсон» может, конечно, заявить, что контракт существует, но про него тоже что-нибудь да найдется. Да и заключение новой сделки будет происходить под более чем пристальным вниманием «искренне озабоченных» проблемами сопредельного мира саксов. Вот, примерно такая картина, – закончил он свое повествование.
– А как же тогда… – растерялся Степа. – Как же я докажу, что контракт на самом деле был?
Вот когда речь зашла о том, что он может лишиться контракта, голова у Степы проснулась мгновенно. Деньги есть деньги.
– Лучший способ – это остаться в живых, – назидательно произнес Джонсон. – Чтобы было кому показаться на публике и рассказать, сколько труда стоило заключить этот договор. И, что самое сложное, обосновать сумму заказа и количество оборудования.
– Вот это как раз не сложно, – немного повеселел Степа. – Рассказать, почему вам совершенно необходимо больше, чем кажется, – это рутинная работа. Любой нормальный продавец вам это за пять минут сообразит.
– Да? – недоверчиво переспросил Джонсон. – Я полагал наоборот.
– Не проблема, – уверил его Степа. – По крайней мере, для меня. Меня больше беспокоит другое: вы настолько четко все расписали, что я вижу самой главной проблемой дожить до того момента, когда мое мнение хоть кого-нибудь заинтересует.
– А для нас как раз именно это и не видится сложным, – Джонсон повернул руку ладонью вверх, как будто предлагая Степе решение его проблемы.
Донкат помолчал, а потом сардонически ухмыльнулся.
– Ну, тогда у нас получается классическая схема для заключения контракта. У вас есть потребности, которые могу предоставить только я, – Степин язык сам, по вбитой в подкорку привычке выстраивал логическую схему, которая приведет… куда-то. – А у меня есть потребности, которые можете удовлетворить только вы…
Тут Степа осекся, осознав, куда именно завел его этот «логичный» язык.
Джонсон немного иронично посмотрел на Степу.
– Ну что же, тогда вам придется некоторое время провести в нашем обществе. И полковник Птах по-прежнему будет заботиться о вашей безопасности. Вы не против?
Степа был против. Естественно и категорически. Он был против того, чтобы им распоряжались, как вещью. Он был против ночных марш-бросков и житья в убээсе. Он был против стрельбы и муштры. Против космоштурма в частности, войны в общем и насилия в любых его формах. Он вообще обнаружил в себе все признаки ярого пацифиста. Вот только объяснять это все нужно было не седому «Джонсону», а друзьям и коллегам покойного Карандаша. А вот этого Степа был «против» гораздо сильнее.
– Решили, – удовлетворенно подвел итог Джонсон. – Ну, тогда, с вашего разрешения, Степан Афанасьевич, я еще немного поговорю с господином полковником…
Степа поставил себе на память зарубочку. Еще один экспонат в его коллекцию переговорных процессов: как можно вежливо попросить выйти вон.
– Разрешите идти? – чуть выпрямился он.
– Идите, – царственно благословил его Соловей и напомнил уже своим нормальным голосом. – Уникомп не забудь.
– Берегите его, – напутствовал Степу Джонсон (или все-таки «Джонсон»?), указывая на тонкую пластину. – Это оригинал контракта, как-никак.
Донкат с трудом удержался, чтобы не прочесть ему лекцию о нормах и правилах заключения галактических контрактов, а также о законодательстве относительно их исполнения и необходимости подтверждения материальными носителями, вернее, отсутствии оных. Но не стал. Что толку? Говорить надо тогда, когда ты с этого что-то можешь поиметь. В противном случае – сиди и молчи. Если повезет, сойдешь за умного. А нет, ну хоть просто отдохнешь.
Почти строевым шагом Степа вышел из домика и зажмурился. Пока они разговаривали, туман почти рассеялся и яркое солнце Бойджера, пробиваясь сквозь редеющую дымку, приветствовало нового жителя планеты развеселыми утренними лучами. Начинался солнечный день.
Обещанный разговор с Соловьем состоялся сразу после отъезда «Джонсона», где-то через час-полтора, когда солнце уже окончательно разогнало утренний туман. Куда тот поехал, зачем и кто он вообще такой, этого Степе не доложили. Зато наконец просветили насчет того, что происходит вокруг. Ну, как просветили… Если это можно назвать просвещением…
Степа стоял на ступеньках резного крыльца, машинально прихлебывая бойдж из кружки. Забытая сигарета обожгла пальцы, Степа чертыхнулся, выбросил бычок и опять задумался. Мысли разбегались, как муравьи от огня, решительно не желая собираться вместе.
Ничего себе он попал.
– Ну что, доволен? – голос неслышно подошедшего Соловья заставил Степу почти подпрыгнуть. Полная чашка с бойджем (а по вкусу нипочем не отличить от кофе) заплясала в руках Донката. Он обернулся. Неподалеку космоштурмы облепили Декстера, рассказывающего очередную байку. Нашел наконец свободные уши, хмыкнул про себя Степа. На краю поляны порыкивали двигателями транспорты, солнце заливало всю эту картину утренним золотом. Донкат, отбившийся от вопросов, ухватил полную кружку бойджа и притулился с краю крыльца, пытаясь привести в порядок отчаянно фрустрирующее сознание. Получалось плохо.
Вот таким его и нашел Птах-Соловей.
– Ну что, доволен? – Соловей, снявший убээс при встрече с «Джонсоном», уже успел натянуть его снова. Только не тот, другой. Какой-то новый. Неужели опять придется куда-то бежать? Степе в который уже раз вспомнился разговор на яхте Шойса, когда ему пообещали долгую жизнь в скафандре. Заметьте, про счастливую и упоминания не было.
– Страшно, – неожиданно признался Степа.
– Ты про что? – Соловей оказался не готов к такому повороту.
– Да вообще про ситуацию, – пояснил Донкат. – Огромные деньги, достающиеся просто так, почти с неба, всегда пугают. Непонятностью. А тут еще и ваш этот «Джонсон». А самое главное, совершенно непонятно, что дальше делать.
– Как что? – усмехнулся Соловей. – Идти вперед и крушить все, что в прицеле показано красным. Как все закончится, там и счастье.
– А потом? – тоскливо вопросил Степа.
– А потом – домой, – Соловей не задумался ни на секунду.
– А там что?
– Во, – поднял палец Соловей. – Это называется «взрослеешь».
Донкат поджал губы, опять он со своими подначками.
– Хотя я бы на твоем месте о другом думал.
– Да я и думаю, – признался Степа. – Просто о чем-то думается, а о чем-то боится.
– Тогда давай поговорим, о чем думается. Глядишь, о чем боится поменьше станет. Это мудрость такая есть, народная.
– Ну давайте, – вздохнул Степа. – Помудрствуем.
– Давай, – кивнул Соловей. – Только постарайся по существу, а то у нас времени мало.
– Что, опять выдвигаемся? – с тоской спросил Степа. Все-таки он наблюдателен. Аж противно. – Куда?
– Доведут, – уверил его Соловей. – В части, тебя касающейся.
– Отличная у нас беседа получается, – ради такого случая Донкат даже ухмыльнулся.
– Какая есть, – пожал плечами космоштурм. – Ну, спрашивай.
Степа постарался собраться. А что, собственно, его интересует?
– Зачем нужен этот контракт? – во молодец, собрался.
– Для легальной поставки оборудования, – Соловей в упор посмотрел на Степу. Вся его веселость куда-то делась. Похоже, Степа угадал с вопросом.
– Какого оборудования? – Степа встретил взгляд космоштурма.
– Вооружение, оснащение. Войск и гражданских объектов.
Ох ты. Степа споткнулся, как о камень. Вот такого он точно не ожидал. Так запросто рассказывать о… Нет, этого просто не может быть. Не может. Но есть…
– А?.. Но… как же?.. А «Домосфера»?.. А бытовые приборы?.. «ВМН»?
Соловей молча смотрел на потерявшегося Степу. Терпеливо ждал, пока он соберет в кучу разлетевшиеся мысли.
– Но это же контракт «ВМН».
– «ВМН» в курсе дополнений, – невозмутимо сообщил Соловей.
Степе тут же припомнился разговор с Дроном в офисе на Изюбре. Ох, как угадал он тогда про госзаказ. Вот только кто же знал про то, что этот заказ вовсе не на бытовые нужды?
– А зачем был нужен я? – стиснул зубы Степа. Вот оно. То, что его мучило. Пришло время вытащить занозу. И только кто-то в са-а-амой глубине души тихо-о-онько пропищал: а надо ли? Надо. Донкат упрямо сдвинул брови. – Зачем?
– А потому что на Бойджер пойдет и бытовое оборудование в том числе, – безмятежно сообщил Соловей. Он что, издевается? – В конце концов, надо ведь обустраивать мир Авангарда. Тем более что все заказанное – на самом деле необходимо для обустройства станций гала-связи. Которые должны будут соответствовать оборудованию. Чувствуешь привязку к будущему?
Но теперь был черед Степы терпеливо молчать и ждать ответа. На тот вопрос, который был задан.
– Контракт будет настоящим. Только к нему добавится еще немного грузов, а также крейсера штурмфлота для сопровождения. «Анархисты» же вокруг, – чуть искривил губы в намеке на улыбку Соловей. – Тут саксы сами себя переиграли.
– А почему не болги? – ушел в сторону Степа.
– А потому что болгов надо предъявлять общественности, – резонно заметил Соловей. – А анархистом может быть любой. Даже наш покойный друг Карандаш.
– И когда будет поставка? – Степа никак не мог ухватить что-то важное, что вертелось в голове, поэтому хватался за любую неизвестность. Благо их тут столько…
– По документам, как только позволит здравый смысл. Не можем же мы через час начать работать.
– А по жизни?
– А по жизни она уже была, – космоштурм тронул свой скафандр.
– То есть? – не понял Донкат.
– То есть все, что надо, на Бойджер уже доставлено. Теперь это надо легализовать и защитить.
Космоштурм достал сигарету и начал прикуривать. Степа вспомнил про кружку в руках, поставил ее на перила и тоже полез за своими. Прикурил от протянутой Соловьем зажигалки, такой же несуразно большой, как и та, что была у «Пенька», и, пока прикуривал, набрел на следующий вопрос.
– Откуда такая секретность?
Соловей из его вопроса понял гораздо больше.
– Миры Авангарда нейтральны. Все, что тяжелее пехотного плазменника, можно ввозить только по разрешению ООМ или самим аборигенам. Саксы несколько месяцев назад подали заявку на присоединение Бойджера к Союзу. Сама по себе заявка не значит ничего, но вкупе с «нападением анархистов» они получают моральное право «защищать» Бойджер первыми.
– А зачем им его вообще защищ…
И вот этот, самый главный вопрос, Степа задать не успел.
День померк. Ясное голубое небо подернулось дымкой, превратилось в мрачные сумерки. Серые. И тут же накрывшая все и вся серость сменилась зеленью. Потом желтизной, краснотой. Соловей задрал голову, Степа тут же последовал его примеру.
Высоко в небе расходились большие круги, как от упавшей капли. Внезапно из центра этих кругов вырвалась звезда. Яркая, стремительная. Прочертившая огненную линию почти до самой поверхности. Еще одна, еще. И еще.
– А, ч-черт! – Соловей бросился обратно к штабному домику. Похоже, ответы закончились.
Степа завертел головой. Стоящие неподалеку космоштурмы тоже все как один всматривались в сошедшее с ума небо. Посередине кучки выделялся толстый силуэт. Декстер!
– Шойс! – Степа бросился к саксу. – Что это?
– Высадка, – гулкий голос Декстера в буквальном смысле вернул всех с небес на землю. – Еще одна планетная высадка. Крепим все.
Донкат не успел спросить зачем. Космоштурмы прыснули в стороны, хватаясь за все, что лежало отдельно. Площадка между аккуратными домиками из детской сказки резко начала напоминать разворошенный муравейник. Сложенные возле крыльца походные мешки полетели в дом. Какие-то контейнеры на краю поляны засовывались в транспорты. Канистры, коробки, батареи, бухты проводов – все, что лежало на земле, пряталось куда ни попадя. И только Степа с Декстером неподвижно стояли посреди всей этой суматохи.
– Зачем это? – ничего не понимая в происходящем, спросил толстяка Степа.
– Десантные транспорты пошли, – объяснение сакса ясности не добавило.
– И чего?
– Они почти над нами вывалились, сейчас атмосферный удар пойдет, – пояснил Декстер. – Надо придумать, куда нам попрятаться. Я думаю, в лес лучше всего. Между деревьями расклинимся…
Он вдруг хохотнул.
– Только не забудь фиксацию включить. Теперь самостоятельно, без Соловья.
– Ну уж нет, – помотал головой Донкат. – Мне того раза хватило. Я больше не хочу в статую играть.
– Ерунду не говори, – посерьезнел Шойс. – Сейчас шквал пройдет. Шутка ли, тут штурм-бригада высаживается, не меньше. Не зафиксируешься, потом тебя по клочкам собирать будут. Эта функция как раз для таких случаев и придумана, а вовсе не для того, чтобы Соловей развлекался.
– Вперед! Шлемы надеть! – мимо них пробежал Крылов, на ходу натягивая шлем. Бежал он, кстати, тоже по направлению к лесу.
Степа затравленно огляделся, космоштурмы закончили «уборку», поляна сияла чистотой и пустотой. Ничего и никого. Донкат повернулся обратно… Для того, чтобы увидеть удаляющуюся… корму Декстера.
– Шойс! – Степа бросился за саксом, тоже натягивая непослушный шлем.
Проклятая подушечка на затылке тут же сбилась набок. Вот зар-раза. Поправить. Есть. Степа нахлобучил шлем, захлопнул забрало и влетел под окружающие опушку деревья.
– За мной, – прогудел в наушниках голос Декстера. А куда «за мной»? А, вот он. Толстяк нашел какую-то яму, плюхнулся в нее и призывно махал лапищей Донкату. Вокруг уже не было видно никого. Все попрятались? Степа со всех ног бросился к саксу. Между деревьями вдруг зашумел ветер. Закачались верхушки, ветки начали гнуться к земле.
Степа неуклюже плюхнулся рядом с Декстером. Маловата ямка-то. Ну, ладно. Главное, успел. Ветер вдруг рванул его за плечо, почти перевернув на бок. Ого! Страшновато. Ой, а фиксация?
– Шойс, а как она включается?! – порывы набирали силу, Степу ощутимо покачивало, почти отрывая от земли.
– Сдвинь подбородком боевую панель.
Ровный голос сакса резко контрастировал с начинающимся снаружи концом света. Степа завертел головой внутри шлема, пытаясь сделать, как говорили.
– Не получается, – ветер вдруг затих. И это было страшнее всего. – Не получается!
– Не дури, – Шойс вещал так, как будто снаружи ничего не происходило. Странно, но это помогало. – Подбородком надави на панель, а потом сдвигай ее.
– Есть, получилось. Получилось! Дальше что?
– Красная кнопка. Она там одна. Видишь? Жми. Только положение поудобней сначала прими…
Вот с последним предупреждением Декстер запоздал. Степа изо всех сил нажал на маячащую где-то перед губами кнопку. И убээс замер. Знакомое ощущение. Вот только сакс был прав. Правая рука зафиксировалась в не совсем удобном положении. Но тут небо рухнуло, и стало не до удобства.
