59

Вручив носильщику чаевые, не принятые прелестницей из салона связи, Роджер закрыл на замок дверь номера своего официального пребывания, подошел к кровати и, сдернув покрывало, прямо в одежде повалился на постель и покрутился на ней, словно дурачась. Затем встал и руками смял одеяло. Теперь совсем другое дело.

Оглядевшись, Роджер подошел к столику, где лежала пачка журналов и рекламных буклетов, и разбросал их по столу, а пару уронил на пол. Затем открыл два журнала и небрежно их полистал, чтобы страницы выглядели мятыми. Передвинул кресло, бросив на него пульт от ТВ-бокса, и направился в совмещенный санузел.

Открыл дверь, зажег свет и принялся за дело – поднял крышку унитаза, вскрыл пачку гигиенических салфеток, одну из которых сразу смял и бросил в унитаз. Затем принялся с ожесточением разрывать плохо поддающиеся упаковки с зубными щетками, фирменным шампунем, мылом и нитью для зубов, а закончил бутылочками с полосканиями и кремом для бритья.

Часть упаковок бросил в коробку для мусора, часть в унитаз – так многие делали.

Выдавил немного зубной пасты в рот, добавил воды из крана и, пополоскав во рту, выплюнул все это на зеркало. Потом снял свежее полотенце, вытер рот и швырнул полотенце в угол.

Теперь весь номер имел обжитой вид, и Роджер со спокойной совестью взял свои чемодан, коньяк с фруктами и вышел на балкон, откуда перебрался на балкон соседнего номера.

Тот был точной копией первого, и именно здесь Роджер собирался прожить сутки или даже двое, если что-то пойдет не так.

Поставив чемодан, он снял пиджак и повесил в шкаф – на плечики, делая все неспешно и усилием воли оттягивая неизбежное. Но долго сопротивляться Роджер не смог – он разорвал праздничную упаковку и высыпал содержимое мешка прямо на кровать. Получилось довольно живописно. Затем схватил бутылку и одним движением свернул винтовую пробку, но под ней оказалась еще и винная.

– Ух ты, – поразился Роджер. В бутылках с тем пойлом, которое он обычно употреблял, обходились дешевым пластиком.

Понюхав из горлышка, Роджер счастливо улыбнулся – это был настоящий нектар.

Заглянув в бар, он взял высокий стакан для газировки, поскольку на всякие тюни-муни с шоколадкой у него не было времени, и, усевшись за журнальный столик, налил полный стакан, с удовлетворением обнаружив, что в него вошла почти половина бутылки.

Затем привстал, взял из фруктовой горки первый попавшийся плод и, подняв стакан, сказал:

– За удачное завершение задания.

И выпил все до дна, но не залпом, а без спешки – глотков за десять.

Поставив стакан, Роджер поднялся с кресла и, понюхав плод, откусил кусок побольше. Подошел к окну и посмотрел на растущие возле отеля деревья – высокие, могучие, с развитыми кронами до десятого этажа.

По ним в его номер могли забраться злодеи – это минус. Но и он мог соскочить на ветку, если что, и это плюс.

Роджер мог судить об этом с позиции знатока, ведь у него случались всякие варианты, прежде чем он понял, как следовало подходить к выбору номера, этажа и высоты растущих рядом деревьев.

Как-то раз пришлось сигать с шестого этажа на асфальт, и все закончилось знакомством с хирургом. В другой раз были деревья, но этаж – восьмой. В тот раз знакомства с хирургом также избежать не удалось, но период восстановления был куда короче.

Потом он стал мудрее и начал выбирать этажи пониже и деревья погуще, но однажды в номер с балкона вломились стрелки и его кровать изрешетили в пух и нитки, хорошо, что спал за диваном.

Продолжая грызть выбранный плод, Роджер начал обращать внимание на его странный привкус – что-то вроде маринованной рыбы. Сняв этикетку, он поднес ее к глазам и прочитал: «Мабобо желтый, высший сорт. Вкус габагарьяно».

– Ну, пусть так, – согласился Роджер и вернулся к столику, чтобы снова наполнить стакан.

Наполнил и взглянул на часы, у него еще было два часа пятьдесят шесть минут свободного времени – хорошая фора для настоящего шпиона.

Потом снова выпил, но для закуски выбрал пару шикарных гигантских мандаринов сорта «Атлетик».

Со второго стакана его хорошо попустило, и напряжения последних дней – как не бывало. Хорошее дело – коньяк, даже под габагарьяно, не говоря уже о мандаринах.