23

Просидев долгое время в темном погребе, Питер отвык от яркого света, и теперь он больно резал глаза, заставляя жмуриться.

— Надо же, какой живучий, — прозвучал злой голос Юлии. — У тебя было время обдумать свой поступок, скажи мне что-нибудь такое, что заставит меня отказаться от намерения подвергнуть тебя мучительной казни.

— Простите меня, хозяйка, я еще слишком молод, у меня нет никакого жизненного опыта. Раньше за меня все решал дядя... Я больше никогда не побегу — обещаю.

— Разумеется, ты никуда не убежишь, мальчик, — прозвучал голос мессира Карцепа. — Потому что я велю отрубить тебе ногу, а потом подарю деревяшку, чтобы удобнее было ковылять...

Несмотря на нестерпимо яркий свет, Питер широко распахнул глаза — рядом с Карцепом стоял огромный янычар с широким, тускло поблескивающим топором. Стало ясно, что это не шутка, в глазах хозяина Питер видел только холодный расчет — покалечить, чтобы не сбежал.

— Хозяин, простите меня. — Питер упал на колени. — Обещаю вам, что даже не помыслю о побеге! Никогда даже не помыслю!

Выпалив все это, он замолчал. Воцарилась страшная тишина, казалось, Карцеп уже не изменит решения.

— Хорошо, — сказал наконец хозяин, хотя его лицо осталось бесстрастным. — Я не стану калечить тебя лишь потому, что ты мне еще нужен как работник. Отправляйся к Мургабу.

Питер поднялся с колен и, тяжело переваливаясь, пошел через двор к лакейскому домику. На своей израненной спине он чувствовал сверлящие взгляды хозяев.

В коридоре домика он обнаружил Мургаба, тот сидел на колченогом табурете и смотрел на вошедшего.

— Я должен был подтолкнуть тебя к побегу, хозяин приказал.

— Ты знал, что со мной будет?

— Знал. Я давно здесь живу.

— Там, внизу... в погребе — человеческие кости. Ты бил знаком с этими людьми?

— Я же сказал, что живу здесь давно. Но хватит об этом, у нас есть работа, и ее нужно сделать в срок — хозяин не любит проволочек.

— Но я не совсем... я плохо себя чувствую. — Питер сполз по стене на пол.

Мургаб поднялся и ушел в свою комнату, потом вернулся с политой свежим медом лепешкой и чашкой с молоком.

— Ешь.

Питер принял угощение и начал сосредоточенно разжевывать лепешку, стараясь не прикусить распухший язык. Когда с ней было покончено, он допил молоко и возвратил чашку.

— Спасибо, Мургаб, ты очень добрый.

— Я не добрый, просто мне нужен помощник.

Он помог Питеру подняться, и вместе они отправились в сад, там старый слуга указал на одну из стен, которая была значительно ниже остальных и сложена из саманных кирпичей.

— Мы должны разобрать ее и построить на этом месте такую же высокую и крепкую стену, как повсюду вокруг дома.

— А из чего мы будем строить?

— Там на дороге, позади сада, лежит много заготовленных камней. Когда мы разберем старую стену, появится проход, и через него ты перетаскаешь новые камни сюда, а старые вынесешь наружу. Понял?

— Понял, — кивнул Питер, который никогда не таскал камни.

И они принялись за работу, начав разбирать стену.

За время строительства не приученный к тяжелой работе Питер окреп. Все камни пришлось перетаскивать ему, поскольку у Мургаба хватало и других забот. Старый слуга показал, как растирать мышцы рук и ног, когда с утра не было сил подняться, как заматывать ладони тряпками, чтобы не сдирать кожу о камни, научил работать молотком и железным клином для колки и обработки камней. Иногда тяжелая работа увлекала Питера, заставляя позабыть о своей нелегкой судьбе, но частые визиты хозяйки напоминали ему о его месте в этой жизни.

Она приходила каждые два-три дня, с хищной улыбкой подходила к невольнику и начинала щипать его, да так больно, что Питер кричал, однако ее это только забавляло. Иногда она так распалялась, что запускала руку ему в штаны и сжимала сильными пальцами все, до чего могла добраться.

Бывалый Мургаб во время этих визитов как ни в чем не бывало продолжал укладывать камни, а у Питера оставались на теле жуткие кровоподтеки. Он терял силы и подолгу лежал на траве, чтобы прекратилась болезненная дрожь, и лишь потом начинал работать.

— Почему это происходит со мной, Мургаб? Я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Она пьет твою молодость, — просто отвечал старый слуга.

Питер находился у новых хозяев уже два с половиной месяца и каждый день, приходя в свою комнату на обед, находил там неизменную лепешку, молоко и финики. А еще кто-то поправлял его кровать, стирал одежду и сменял постельную накидку.

— Кто это делает, Мургаб? — спросил он как-то. — Как будто волшебство какое.

— Никакого волшебства, это делает женщина.

— Та, что прислуживает в доме?

— Да.

— Почему же мы никогда ее не видим?

— А зачем нам ее видеть? — удивился Мургаб.

— Ну, не знаю.

Позже он пару раз видел эту таинственную служанку, но издалека. Она была одета в какие-то мешковатые одежды, передвигалась тяжело, то волоча корзину с бельем, то расстилая для чистки тяжелые ковры.

— Сколько ей лет, Мургаб? — любопытствовал Питер.

— Откуда я знаю?

— Она старше тебя?

— Наверное.

— Она работает с тех пор, как ты здесь появился?

— Наверное, — нехотя отозвался старый слуга и перевел разговор на другую тему.