Глава 30
Виктор Волков
Я проснулся как-то сразу, рывком. И, не успев открыть глаза, вывел на тактический экран бэкашки полоску таймеров.
— До прилета Циклопов — час сорок три… — тихонечко прошептала Иришка. — Спи…
Я помотал головой:
— Не хочу. Выспался.
Потом перевернулся на бок и… улыбнулся: моя любимая женщина лежала на спине и, прижав обе ладони к животу, прислушивалась к своим ощущениям.
— Ну что, уже шевелится? — хихикнул я… и чуть не схлопотал подушкой по голове.
Подушку я отбил. А удар кулаком в живот — нет. И не потому, что не успевал, — просто вместо ожидаемых смешинок в глазах Орловой почему-то появились слезы.
— Ириш, ты чего? — безропотно приняв на себя серию из четырех акцентированных ударов, выдохнул я. — Я же просто пошутил!
Орлова закусила губу, набрала в грудь воздуха и… уткнулась лицом в мою подушку.
Я попробовал ее приобнять и получил локтем в грудь:
— Отстань!
Смотреть, как ее плечи содрогаются от рыданий, было невыносимо. Поэтому я приподнялся на локте и нежно поцеловал ее в поясницу.
— Я сказала, отстань!!!
— Извини, пожалуйста! Я не хотел тебя обидеть.
Иришка не отреагировала.
Я пододвинулся к ней вплотную, запустил пальцы в ее волосы и привел беспроигрышный аргумент:
— Я тебя очень люблю.
— Да? — Она перетекла в сидячее положение, испытующе посмотрела мне в глаза, вытерла слезы и… виновато потупила взгляд: — Можешь не отвечать, я это знаю. Просто… схожу с ума… и… не понимаю, что со мной происходит!
— Ты же сама говорила, что перепады настроения — это следствие изменения гормонального фона. И что это нормально.
Ира отрицательно помотала головой и аккуратно прикоснулась пальчиком к моему правому подреберью. Точно к тому месту, куда пришелся ее первый удар:
— Это — ненормально: я становлюсь чересчур импульсивной!
— Не страшно, — улыбнулся я. — Становись себе на здоровье!
— Ты не понимаешь! — Ира зажмурилась и спрятала лицо в ладошках: — У меня едет крыша, и чем дальше — тем сильнее! Вот сейчас во мне одновременно живут два человека. Одного терзает чувство вины перед тобой, а второй бесится от ревности и страха.
Грудь Орловой оказалась прикрыта ее локтями, поэтому я поцеловал ее во внутреннюю часть бедра:
— Это — Иришке номер один: я ее очень люблю и нисколько на нее не обижаюсь. Иришке номер два — еще один, чуточку повыше. Чтобы она не сомневалась в моей любви и ничего не боялась!
Ира вздрогнула, в мгновение ока закрылась одеялом и с болью посмотрела на меня:
— Все равно боюсь! Ведь совсем скоро я превращусь в чудовище: у меня начнет шелушиться кожа, на лице появятся пигментные пятна и дурацкий румянец, раздуются лодыжки, изменится походка.
— Так! Стоп!!! — сообразив, что она себе навыдумывала, воскликнул я. — Закрой глаза!!!
Ира подумала и повиновалась.
— Ты меня любишь?
— Да!!!
— Скажи, пожалуйста, неужели сейчас, подумав обо мне, ты представила себе мое лицо и фигуру?
— Н-нет…
— То есть я для тебя — некое ощущение.
— Ну да: ощущение тепла, нежности и надежности.
— Так вот, ты для меня — тоже ОЩУЩЕНИЕ! Я люблю тебя не за цвет лица и походку, не за форму и размер груди, не за плоский живот и длинные ноги, а потому, что ты — часть моего «я». Или я — твоего, понимаешь?
Орлова подняла руку и, не открывая глаз, потянулась к моему лицу.
Почувствовав, что она хочет сделать, я подставил ей щеку и, ощутив, сколько нежности она вложила в это прикосновение, на мгновение потерял дар речи.
— Я тебя люблю… — одновременно выдохнули мы.
Через Вечность Иришка открыла глаза и легонечко толкнула меня в грудь.
Я лег на спину, дождался, пока она устроится у меня на груди, и обхватил ее за поясницу:
— А ведь тебя мучает что-то еще… Давай, рассказывай.
Ира постучалась ко мне в ПКМ и кинула мне картинку.
Она, сидящая в кресле-диагносте, скорее всего в одном из медблоков Комплекса. Растрепанные волосы, растерянный взгляд, понуро опущенные плечи. Мурашки на предплечьях. Иссиня-белая кожа. Светло-розовые ногти на пальцах ног.
Я оглядел ее с ног до головы, пытаясь понять, когда и почему она могла пребывать в таком состоянии, и в это время голос за кадром попросил ее встать. Ира, вздрогнув, медленно повернулась вправо и опустила ноги на пол. При этом ее левая рука уперлась в подлокотник, а правая придержала тяжело качнувшуюся грудь. Орлова попыталась встать и… потеряла равновесие!
— Это не ты! — выдохнул я. Еще до того, как понял, что меня зацепило.
— А кто? — спросила Ира.
— Н-не знаю. Но не ты — точно! У этой — другой взгляд и другая пластика движений. Голову держит иначе. Грудь поддерживает не так, как ты. И равновесие восстанавливает по-другому.
— Но ведь похожа, правда?
Я пожал плечами:
— И что с того? Хочешь, я сейчас накачаю тебе пару сотен роликов с моими двойниками?
— Твоими? Откуда?! — вытаращив глаза, воскликнула Иришка.
— Из Сети, конечно! Вбей в поисковик «косметический морфинг» и мое имя, — улыбнулся я. — Только смотри, не променяй меня на того, кто тебе понравится больше.
— Дурак!!! — Орлова легонечко ткнула меня кулачком и затихла. Видимо, уйдя в Сеть.
Ждать, пока она налюбуется на моих двойников, мне было неохота, поэтому я нежно прикоснулся к чувствительной зоне между ее лопаток и медленно повел палец вдоль позвоночника. Вторая рука, соскользнув с ее поясницы, дотянулась до складочки под ягодицей и принялась ее щекотать.
Иришка мгновенно вывалилась в реал и возмущенно зашипела:
— Ви-и-ик!!!
— Одно мое «я» ревнует, а второе — умирает от желания.
Как ни странно, Орлова среагировала на шутку не так, как обычно, — вместо того чтобы улыбнуться и поддержать игру, она закусила губу и зажмурилась:
— Ту девушку, ну, которая в головидео, зовут Машей. Фамилия — Фролова. Она — твоя будущая вторая половина.
— Что за бред?
— Это не бред! — Иришка кинула мне еще один файл. Судя по отсутствию картинки, запись разговора в ПКМ.
— Ты что-то там говорил о Машеньке Фроловой. Кто она такая? — Ира, судя по тону, пребывала в крайне раздраженном состоянии.
— Демоница из пятой очереди, — с усмешкой ответил Родригес. И… замолчал.
— Рамон! А можно без пауз, недомолвок и лирических отступлений? Я сейчас в омерзительнейшем настроении и не расположена ни шутить, ни разбираться с твоими загадками…
— Ну вот, даже не поиздеваешься, — сокрушенно вздохнул полковник.
И нарвался на оглушительный рев:
— Рамон!!!
— Ладно, уговорила. Итак, если ты не забыла, то через четыре месяца я запрещу тебе летать. Вернее, ограничу пиковые значения перегрузок, их длительность и…
— Помню, давай дальше!
— С этого момента твоему Виктору потребуется второй номер.
— Ты говорил, что с ним будет летать Форд!
— Да. В рейды к Циклопам. А показываться на людях будет эта самая Фролова.
— Что за бред? — перебила его Иришка.
— Это не бред, а требования «контриков»: ваша пара — это бренд. Лицо проекта «Демон». Каждый ваш выход в свет фиксируется сотнями, если не тысячами записывающих устройств.
— Да ладно…
— Что значит «ладно»? Я могу составить полный отчет о вашем отпуске на Дабоге, пользуясь ТОЛЬКО информацией из открытых источников, — грустно хохотнул Рамон. — С вас фанатеют. И фанатеют миллионы. Те, кто фанатеет тихо, — довольствуются той информацией, которую можно найти в Сети. Те, кому этого мало, а также желающие быстро разбогатеть, хакают спутники МБ, уличные сканеры и частные идентификаторы, расположенные вдоль маршрутов ваших прогулок и полетов.
— Разбогатеть? — удивленно переспросила Ира.
— Ага! Не так давно какой-то анонимный коллекционер предлагал Томми Чейзу миллион кредитов за любой из роликов его коллекции!
— Ну и какое отношение это имеет к моему Вику и этой самой Машеньке?
— Самое прямое. Вы — символ Надежды и будущей победы над Циклопами. Когда вы в системе — население Лагоса абсолютно спокойно и с уверенностью смотрит в завтрашний день. Стоит вам улететь — и народ начинает сходить с ума. Чтобы не быть голословным, приведу кое-какие цифры: во время рейда к Дейр’Лос’Эри число попыток хакнуть СДО Ключей и Башен выросло на два (!) порядка. Количество писем к тому же Томми Чейзу, в которых их авторы так или иначе интересовались датой вашего возвращения или местонахождением, — в четыре тысячи раз! Представь, как отреагируют все эти фанатики на сообщение о том, что Виктор расстался с тобой и летает с Фордом.
— Как?
— Отвратительно. Будет желание — дам почитать аналитическую модель от Павла Забродина и Ко. Поверь, ужаснешься…
— Тогда почему бы не сообщить фанатам о моей беременности? — угрюмо поинтересовалась Орлова.
— А про интересы КПС ты, конечно же, забыла. То, что вы не слышите о деятельности их агентов, еще не значит, что их нет! Будет возможность — узнай у Харитонова, во что обходится весь комплекс мероприятий по обеспечению секретности Проекта…
Иришка скрипнула зубами:
— А что с Вильямс, Стоун и остальными девочками? У них тоже будут двойники?
— Слава богу, символов у нас всего два! Ты и твой Вик. И нам не нужно забивать голову лишними проблемами. Фанатов у твоих подружек в разы меньше, поэтому они отправятся к Мал’ери. Вернее, отправятся их напарники, а они переселятся на Комплекс. Кстати, слухи о начале ротации офицеров первой и второй очереди «просочатся» в прессу уже в этом месяце.
Орлова тихонечко вздохнула:
— И… часто Вик будет появляться с ней на людях?
— Не очень, — успокоил ее Рамон. — Косметический морфинг и матрица сознания тебя не заменят. А паника, как ты понимаешь, нам совсем не нужна.
Слушать дальше я не стал — растрепал Иришке волосы и улыбнулся:
— Ну и чего ты дергаешься? Рамон же сказал: морфинг и матрица сознания — это еще не ты. А я люблю именно ТЕБЯ…
Циклопы всплыли в системе точно в расчетное время и сразу же принялись перестраиваться в атакующий ордер. В коридорах и трюме нашего Ключа тут же заревели баззеры боевой тревоги, а патрульная группа Семенова и Мартиросян, находящаяся в самой крайней точке своего маршрута, принялась сотрясать эфир паническими воплями.
Вернее, вопила только Линда. А Игорь, Оксана и Макс, говорившие в несколько раз тише, просто создавали фон.
— Викки! Они что, охренели? Атаковать «Двойным конусом» — это нубство: этот ордер устарел еще год назад!!!
— Только не вздумай кидать им мои наработки, — хохотнул я. — А то лишу доступа к Галанету.
— Это негуманно! Я — геймер, а геймерам для игры нужны противники! Причем чем противнее — тем лучше!!!
— Противнее этих? — удивился я.
— Противнее этих не бывает, — вздохнул Пушной Зверек.
— Значит, Галанет тебе не нужен.
— Вау! Тогда я врубаю транслятор и сливаю все, что знаю! Повеселимся!!!
Все, кто врубился, как я лоханулся, заржали. Естественно, в ОКМе. А самый главный слушатель — генерал Харитонов — даже уточнил:
— Госпожа Горобец! А могу я поинтересоваться, в каком ордере будут атаковать ваши очень противные противники?
— В «Тумане», сэр: все остальное требует тренировок, а ждать нам вроде некогда.
— Да, со временем у нас действительно не очень, — согласился Владимир Семенович. И… на всякий случай программно заблокировал доступ к транслятору.
Возмущению Линды не было предела: она, чуть не плача, потребовала немедленно предоставить ей связь с рейд-лидером Одноглазых. Или хотя бы кинуть вектор атаки на «недобитую падлу с прошлой бэкашки…».
Порадовавшись, что такой интенсивный радиообмен идеально совпадает со стандартной реакцией человечества на начавшееся Вторжение, я вывесил перед собой таймеры и принялся отслеживать реакцию отдельных подразделений.
Через десять секунд после того, как патрульные группы сменили курс движения, зашевелились и дежурные расчеты Ключей — закрыли крепости «коконами» защитных полей, выпустили на броню ремботы и сдвинули крышки пусковых установок. Следом за ними задергались капитаны гражданских кораблей: «Богатырь», только что прибывший в систему, дал на свои двигатели полную тягу и, содрогаясь от перегрузки, помчался к Рантаилу-три, пара грузовиков, стоящих под погрузкой, принялись прогонять предполетные тесты, а «мелочь», шнырявшая между «орбитальным комплексом» и поверхностью планеты, попадала в атмосферу.
Мы — пилоты истребителей, «поднятые по тревоге», и экипажи эмзешек — оказались самыми последними. И стартовали с посадочных пяток только через четыре минуты после появления «гостей». Что их очень порадовало: Онг’Ло (или Мэй’Ур’Син) эскадры обозвал нас «л’удрами, дремлющими-на-ярком-солнце…».
Что за зверь этот л’удр, мы не представляли. Однако оскорбились. А госпожа Горобец издала возмущенный вопль и злобно зашипела:
— Сам ты лахудра! И я тебе этого ни за что не прощу…
«Двойной конус», пусть даже и из восьмисот пятидесяти двух кораблей, смотрелся так себе. Особенно в программе визуализации: вместо ставшего привычным сплошного синего «Тумана» в нем сияли отдельные пятнышки, почти никак не связанные друг с другом. Естественно, атаковать такой ордер можно было не только под прикрытием Ключей, но и в открытом космосе. Но я, подумав, решил перестраховаться. И дал команду перестраиваться в защитку.
Молодежь из пятой очереди, уже невесть сколько времени мечтающая дорваться до Циклопов, сорвалась с места на предельных для себя ускорениях и упала на свои места на восемнадцать секунд быстрее норматива! Я восхитился. А потом мысленно обозвал себя придурком: на фоне общей заторможенности такое четкое маневрирование должно было выглядеть по меньшей мере странно.
К счастью, командир флота Вторжения до этого не допер. И продолжил движение в том же режиме. Я облегченно выдохнул и повел своих навстречу. К нашему краю минного поля, усеивающего ближайший к Одноглазым сектор подхода…
Выйдя на дистанцию поражения мин, истребители Циклопов развернулись к нам дюзами и принялись тормозить! А линкоры, крейсера и эсминцы, двигающиеся поодиночке (!), скинув скорость до десяти процентов от крейсерской, принялись палить по площадям!!!
Я несколько раз моргнул, потом прикусил себе губу, убедился, что не сплю, и криво усмехнулся: Владимир Семенович, как всегда, оказался прав:
— Поставь себя на место главы клана Зей’Нар! Его сектор — приз, который пытаются разорвать на части все, у кого есть хотя бы небольшая эскадра. Для того чтобы вывезти достаточное количество техники и лю… циклопов, ему нужно время. А дать его способны только флоты. Следовательно, самые боеспособные подразделения клана сейчас там.
— Тут их все равно слишком много, — пробормотал я, глядя на картинку с СДО пэгэмэски, доставленной к Одноглазым нашей «посылкой». — Восемнадцать с лишним тысяч бортов!
— Семнадцать с половиной, как видишь, висят в дрейфе, а к нам собираются чуть больше восьмисот. О чем это, по-твоему, говорит?
— Да, мы их обманули, сэр! Но когда эти восемьсот не вернутся…
— Так, давай сначала: с нами воевал Шер’Нар, а не Зей’Нар. Тактические наработки первых этим НЕИЗВЕСТНЫ! Здесь — далеко не самые лучшие пилоты клана. И из восемнадцати тысяч кораблей боевых в лучшем случае ТРЕТЬ.
За сутки с небольшим подготовки к Вторжению наши эмзешки «засеяли» сектора подходов приблизительно на одну десятую от нормы. Получившееся минное поле выглядело жалко, однако Циклопы набросились на него так, как будто в арьегарде их флота висело как минимум несколько десятков транспортов с боеприпасами. Торпеды срывались с оружейных пилонов практически непрерывно и, запрограммированные на взрыв в определенных точках пространства, сгорали почти впустую!
Смотрелось это… мягко выражаясь, чудно. Видимо, поэтому Линда, привыкшая к более экономному отношению к боеприпасам, ошалело пробормотала:
— Они что, хотят побыстрее сжечь все, что есть, чтобы потом спокойно закосить под мишени?
— Видимо… — так же растерянно поддакнула ей Элен.
Я склонялся к другой версии происходящего: Онг’Ло флота Вторжения был искренне уверен в том, что вынесет четыре Ключа и жалкие две сотни «Беркутов» с первого же захода…
Вычистив треть минного поля, линкоры и крейсера Одноглазых нагло двинулись вперед и вскоре оказались в пределах досягаемости всех четырех орбитальных крепостей. Я дождался, пока последний линейный корабль доберется до нужной точки, и выдохнул:
— Залп!!!
Оружейные комплексы «Ключей» мгновенно окутались облаком зеленых меток. Потом облако сорвалось с места и с ускорением полетело к флоту Одноглазых.
По движущимся целям комендоры Вел’Арров стреляли довольно неплохо. А приоритеты выбирали хуже некуда: невесть почему решив, что идущие первым темпом тяжелые «Мурены» более опасны, чем более легкие «Москиты», они сразу же сосредоточились на уничтожении их БЧ. А «торпедки с сюрпризом» приняли на щиты.
Те, конечно же, не возражали. И в нужный момент разделились на волны.
Первая отработала по противоракетам, вторая — выжгла эмиттеры силовых полей, а третья — влетела в незащищенные борта.
Последствия попадания залпа были просто чудовищны: одиннадцать линкоров и тридцать два крейсера превратились в дым, а добрая четверть оставшихся на ходу машин получила довольно серьезные повреждения.
Пока Онг’Ло наводил порядок среди хаотически мечущихся судов и пытался убедить их командиров перестроиться в звенья, подоспели торпеды из второго залпа.
Не одни: за десять секунд до их выхода на дистанцию поражения задвигались ближайшие МОВ-ы, заранее перепрограммированные «в стиле Орловой».
Их одновременный выход на дистанцию разделения создал такую плотность боеголовок на единицу объема, что в зачищенной части минного поля разверзся огненный ад.
Оторваться от созерцания этого безумия было, наверное, чертовски сложно. Поэтому начало движения нашего «Тумана» засекло всего четыре истребителя. Однако из-за того, что в эфире стоял невообразимый ор, докричаться до командующего флотом их пилотам не удалось.
Тогда двое самых толковых подали сигнал «делай, как я», и, дав максимальную мощность на движки, рванули на помощь гибнущим кораблям.
За десять секунд до входа в зону досягаемости торпед наш «Туман» развалился на десять «Каруселей», каждая из которых двинулась по своему вектору атаки. Лидеры групп — только пилотировали. Щитовики — работали силовыми полями. А все остальные, которых обычно в шутку называли балластом, «сидели» на оружии. И стреляли, стреляли, стреляли.
«Москиты» и «Мурены», противоракеты и деструкторы — все, что могло нанести хоть какой-то урон, использовалось практически непрерывно. И с совершенно нереальным КПД: скажем, далеко не самый сильный оружейник пятой очереди, болтающийся в моей «Карусели», за первый проход сквозь строй Циклопов сжег или повредил четыре борта! А что творили Линда или Джереми, я даже не представлял. Так как одновременно со стрельбой рассчитывал векторы атак для второго захода и следил за подлетающими истребителями.
Когда последние вышли на дистанцию поражения и сбросили торпеды, спецы Зарембы врубили «Шепот», а «Карусели» Семенова, Вильямс и Мининой, как раз добравшиеся до дальнего края ордера, разделились на пары. А через две с половиной секунды к ним присоединился и я со своим «балластом».
Перестав понимать, что происходит, часть Циклопов попыталась выйти из боя и… забыла о своих ведущих или ведомых. Естественно, таких жгли походя, вгоняя в не защищенную щитом полусферу даже не торпеду, а противоракету-две, или «приголубливали» деструкторами. Более дисциплинированных, а значит, и боеспособных сбивали «Москитами».
Цифры в окошке счетчика целеуказателя сменяли друг друга с такой скоростью, что я в какой-то момент решил, что часть Одноглазых все-таки вышла из боя и уходит в гипер.
Пришлось поменять масштаб СДО и посмотреть на систему «со стороны».
Угу, уходили. Но не в гипер, а в небытие… или как оно у них там называется. Поодиночке и группами. Не понимая, почему сбрасываемые ими торпеды летят куда попало, а противоракеты в упор не видят наших БЧ. Хотя нет: понимать, наверное, понимали, но сделать ничего не могли.
— Восемь!!! Три!!! Последний!!! Все!!! — ликующие вопли Маргариты Пааль, Демоницы из пятой очереди, раздавшиеся в ОКМ в самом конце боя, заставили меня посмотреть на счетчик еще раз. Оказалось, что она права: в системе не осталось ни одного Циклопа, а в безумной каше из обломков их кораблей мечутся только наши «Беркуты»!
— Пока — все… Можно слегка расслабиться… — устало выдохнул я. И, подавая пример остальным, повел машину к Ключу-четыре.
Угу, расслабился: буквально через пять секунд в ОКМе раздался рык Харитонова:
— Командирам рот подготовить отчет о техническом состоянии машин. Лидерам пар — скинуть на мою бэкашку записи боя. Звеньям полковника Волкова, подполковников Семенова, Вильямс, Стоун и Шмаковой срочно прибыть на «Посейдон».
