ГЛАВА 4

Оказавшись в родном пространстве и все еще не до конца веря в собственное спасение, Олег внимательно всмотрелся в экраны локаторов и убедился в том, что остался один. Противник исчез, так и не предприняв ни одной попытки отомстить за гибель своего самого мощного корабля.

Лишь обломки гигантской матки напоминали о развернувшемся здесь несколько минут назад сражении. Впрочем, и контуры этих обломков, размывшиеся и едва просматривавшиеся на его экранах, свидетельствовали лишь о том, что он только что стал человеком, которому удалось дважды пересечь слой, разделявший пространства и совершенно непроницаемый для любых физических тел.

Реальность этого события Олегу еще придется Доказывать, и он не был уверен, что для высокого Начальства базы показаний приборов его небольшого корабля, отнюдь не избалованного излишеством регистрационной аппаратуры, окажется достаточно. Свидетелей происшествия не было, а показания любых приборов можно истолковать двояко… особенно, если на их показания накладываются помехи двойного перехода через границу пространств.

Следовало немедленно, пока обломки вражеского корабля не затерялись в пространстве, известить о происшедшем базу. Пусть высылают исследователей. В конце концов, ученые как раз и существуют для того, чтобы разбираться в том, в чем обычный человек разобраться не может. Хотя вряд ли они сумеют разобраться в истории с его Чебурашкой, умеющей подавать нужные сигналы в нужный момент…

Олег уже минут пять не получал от базы никакого ответа, хотя его аварийный вызов включился в автоматическом режиме, как только он оказался в обычном пространстве.

— Что они там, все заснули, что ли?!

Олег потянулся к пульту рации, усилил сигнал до предела, перешел на экстренную аварийную частоту и, лишь после того как и здесь не получил никакого намека на ответный сигнал, задумался о причинах этого странного явления.

Собственно, причин могло быть целых три. Во- первых, он мог оказаться вовсе не в своем родном пространстве, а переместиться в какой-то третий слой, отделенный от его вселенной такой же непроницаемой стеной, как и тот участок космоса, в котором он только что уничтожил вражескую матку. О такой вероятности даже думать не хотелось. Леденящие коготки страха сразу же забрались под комбинезон, прошлись по спине, заставили на какое-то время потерять над собой контроль. Лишь огромным усилием воли отбросив этот самый неприятный вариант, с которым он все равно ничего не мог поделать, Олег заставил себя обдумывать оставшиеся два: на базе заснули все радисты, испортилась вся аппаратура, или базу попросту уничтожили за время его отсутствия…

Это казалось таким же маловероятным, как и его перемещение в иное пространство. Кроме того, если даже все рации базы перестанут функционировать, в космосе должны были прослушиваться обрывки передач других кораблей и треск космических помех… Но Олег ничего этого не слышал и вновь похолодел от мысли о том, что в чужом слое пространства радиопомех могло и не быть…

— Спокойно! — приказал он себе. — Только спокойно. Вспомни философское правило, запрещающее умножать сущности сверх необходимого. Маловероятные события происходят в последнюю очередь. Причина полного радиомолчания должна быть предельно проста… И заключается она наверняка в том, что мои собственные приемные антенны расплавились в огненном смерче, сквозь который я совсем недавно провел свой корабль, покидая горящую планету.

Наружные ремонтные роботы не подчинились его команде и не появились из своих стальных нор. Это косвенно подтверждало его предположение, но ему необходима была полная уверенность в вопросе о том, где, собственно, он сейчас находится. Чтобы ее обрести, Олегу пришлось надеть скафандр и взрезать заварившийся аварийный люк лазерным резаком.

Даже беглый осмотр обшивки сразу же показал, в каком плачевном состоянии находится его корабль. Не уцелела ни одна антенна. Нужно срочно Возвращаться на базу, а поскольку навигация тоже не работала, лишенная сигналов координационных спутников, ему придется полагаться лишь на память компьютера, фиксировавшего малейшие изменения маршрута, и на собственную интуицию.

Интуиция Олега не подвела, и через пятнадцать часов он без дальнейших происшествий достиг небольшой каменистой планетки, значившейся в навигационных справочниках под странным названием «Холера». Поскольку связаться по рации с диспетчерской Олегу не удалось, даже выйдя на спутниковую орбиту вокруг базы, ему пришлось начать посадочный маневр в аварийном режиме на свой страх и риск.

К счастью, посадочная полоса оказалась совершенно пустой, да и возле ангаров он не увидел ни одной машины. Картина пустынной базы показалась Олегу достаточно странной — по уставу на взлете обязаны были дежурить, по крайней мере, два истребителя охранения. Должно было произойти нечто совершенно необычное, чтобы их оттуда убрали. Не к моему ли возвращению они решили так основательно подготовиться?

Завершив торможение у самого ангара и откинув недавно вырезанную из заварившейся обшивки крышку наружного люка переходной камеры, Олег, к своей искренней радости, обнаружил в двух шагах от лесенки, по которой спускался, своего техника Василича.

— Что ты сделал с моей машиной?! — прорычал тот вместо приветствия, едва подошвы Олеговых ботинок коснулись посадочной полосы.

— Ну, извини… Пришлось немного подраться.

— Подраться? Это с кем же тебя угораздило подраться, уж не со слоем ли Герсайда? Опять опоздал со стартом?

Василич, хоть и был по званию намного ниже Олега, мог себе многое позволить, поскольку от него в самом прямом смысле зависела безопасность Олега во время полетов. Поэтому, не став тратить время на бессмысленные оправдания, Олег лишь досадливо хмыкнул и спросил, пытаясь увести Василича от щекотливой темы:

— Что тут у вас произошло? Куда все подевались?

С минуту Василич молчал, продолжая гневно рассматривать искалеченную обшивку Олегова корабля, и, когда тот уже решил, что ответа ему не дождаться, пробурчал:

— Внеплановое нападение ширанцев на колонию Зарница. Всех отправили туда для организации срочной эвакуации поселенцев.

На памяти Олега это было первое внеплановое нападение. Обычно ширанцы строго придерживались графика атак, совершенно точно рассчитанных и предсказанных теоретиками главного штаба. Лично Олегу это происшествие ничего хорошего не сулило, как, впрочем, и колонистам Зарницы.

— Кого Петр Вельяминович назначил вместо себя?

— Касьянова, разумеется.

Касьянов был единственным штабным офицером, неспособным участвовать в эвакуации, поскольку так и не сумел сдать обязательный пилотский минимум. Олег Касьянова недолюбливал, и тот платил ему той же монетой. Докладывать ему первому о том, что произошло на Глории, Олегу совершенно не хотелось, поскольку он почти не сомневался, что его рапорт, пройдя через руки Касьянова, Попадет к начальству в «отредактированном» виде.

Следовало немедленно, пока Касьянов не успел отреагировать на его прибытие и не перекрыл ему Доступ в радиорубку, связаться с начальником базы, Полковником Горзиным, и доложить ему обо всех необычных событиях, с которыми Олегу пришлось столкнуться при выполнении последнего задания.

Он едва успел закончить передачу этого сообщения по прямому каналу Горзина, когда в дверях радиорубки появился разъяренный Касьянов.

— Во что вы превратили свой корабль?! — с порога заорал он. И Олег на это ничего не ответил, справедливо полагая, что не дело Касьянова разбираться в происшедшем, особенно теперь, когда он обо всем доложил полковнику. Касьянов был всего лишь халифом на час, да к тому же бездарным халифом, который давно, еще со времен летного училища, завидовал Северцеву и старался при каждом удобном случае подгадить ему.

В званиях они были равны, вот только Касьянову так и не удалось сдать экзамен на право вождения космических челноков, и поэтому ему второй год приходилось заниматься бумажной работой, находясь на должности заместителя начальника базы по хозяйственной части. Однако эта должность считалась в административном табеле о рангах выше должности простого эвакуатора, и Касьянов частенько пользовался своим положением, чтобы устроить Олегу какую-нибудь пакость.

Вот и сейчас он откровенно радовался представившейся ему возможности показать свою временную власть над Олегом и продолжал орать:

— Почему не доложили о прибытии?! Почему я до сих пор не получил от вас рапорта и что, вообще, вы делаете в радиорубке?!

Касьянов был плохим актером, и сквозь наигранный гнев «большого начальника» отчетливо просматривалась едва сдерживаемая довольная улыбка — он явно наслаждался ситуацией. Хотя одновременно и побаивался ответных действий со стороны Олега, хорошо помня о том, что этот человек умел за себя постоять.

Своей главной цели Олег уже достиг: рапорт был отправлен Горзину по закрытому каналу, теперь, кроме него самого, с содержанием этого документа никто не мог ознакомиться, и поэтому, демонстративно потянувшись, Олег отчетливо произнес:

— Да пошел ты…

И увидел, что Касьянову больше не нужно разыгрывать начальственный гнев. Он побледнел, и его правая рука начала нащупывать на поясе кобуру штатного игольника.

— Лейтенант Северцев! За оскорбление вышестоящего офицера и нарушение устава базы вы арестованы, сдайте оружие!

Олег неторопливо расстегнул кобуру своего игольника, затем, все еще не поднимаясь из-за стола, на котором стоял передатчик, положил его рядом с рацией. А потом достал из второй кобуры свой штатный парализатор, задумчиво повертел его в руках и, увидев, что Касьянов наконец справился с застежкой своей кобуры и направил ему в лицо боевой пистолет, повернул широкий ствол парализатора в его сторону.

— Ты ведь не сможешь выстрелить из этой штуки, а, Димитрий? Зато я могу. Успокою тебя на пару часиков, до прибытия начальства.

У Касьянова не было парализатора — их выдавали только на время вылетов на задания эвакуаторам. Игольник же стрелял широким веером крошечных Игл, каждая из которых, проникнув в тело жертвы, взрывалась там наподобие шрапнели.

Промахнуться из этого пистолета было невозможно, и раненых после такого выстрела не оставалось. Олег знал, что сильно рискует. Если нервы Касьянова не выдержат психологического поединка со старым недругом, ему несдобровать. Но за убийство федерального офицера виновного неизбежно приговаривали к смертной казни, независимо от того, при каких обстоятельствах произошло убийство.

В этом случае закон о необходимой самообороне не применялся, и Касьянов прекрасно об этом знал. Если уж он в чем и разбирался, так это в инструкциях и законах. И потому Олег, резко изменив тон на тот, которым отдавались приказы на тренировочном плацу, отрывисто произнес:

— Положи свой пистолет на стол, рядом с моим!

Кровь бросилась в лицо Касьянову, его рука, сжимавшая игольник, дрогнула, и секунду казалось, что указательный палец лейтенанта, лихорадочно нащупывавший кнопку спуска, продолжит свое смертоносное движение.

— Тебе еще не приходилось испытывать на себе действие парализатора? — спокойно, почти ласково спросил Олег. В проеме радиорубки нарисовалась широкоплечая фигура капрала Петренко, выполнявшего на базе роль единственного полицейского.

В его услугах редко возникала необходимость, тем не менее он считался одним из лучших полицейских флота, и сейчас Олег понял, что в этом нет преувеличения. Только очень опытный полицейский, ставший свидетелем подобной сцены, мог заставить себя не вмешаться. Любое слово с его стороны, любое движение могло подтолкнуть Касьянова к роковому поступку.

— Тебе будет очень больно, Митя, — всё еще очень ласково продолжил свой монолог Олег. — Все мышцы сведет судорога, а потом часа два ты не сможешь двигаться. И кто станет управлять базой, если ее командир, пусть даже временно исполняющий обязанности, будет обездвиженный валятся в посте ли? Всякое может случиться за два часа, время военное… — Олег говорил размеренно и спокойно, без тени издевки в голосе, и лишь легкая улыбка в уголках губ выдавала его истинное отношение к происходящему.

Ну не мог он воспринимать Касьянова всерьез. Даже с игольником в руке, тот не в состоянии был вызвать у Олега ни страха, ни тем более сочувствия. Он сам загнал себя в угол, создал ситуацию, из которой не было достойного выхода. Или стрелять и сразу же по возвращении Горзина попасть под трибунал, или на глазах у подчиненного отдать свое боевое оружие.

— Вам лучше отдать пистолет, господин лейтенант. Можете считать, что я ничего не видел. Меня здесь не было!

— Пошел ты со своими советами, капрал! Лучше отведи арестованного в камеру предварительного заключения! — прорычал Касьянов и, сунув пистолет обратно в кобуру, повернулся к двери.

Он нашел третий выход из ситуации, не слишком достойный, зато вполне соответствовавший его характеру. За угрозу боевым оружием своему сослуживцу все равно придется отвечать. И теперь эту историю долго будут обсуждать во всех кают-компаниях корпуса. Трусов здесь не любили.

Когда за Касьяновым закрылась дверь, Олег поднялся, протянул свой игольник капралу и отправился в камеру предварительного заключения в сопровождении Петренко.

Парализатор, впрочем, Олег оставил при себе, и Петренко сделал вид, что этого не заметил.

Северцеву многое нужно было обдумать, взвесить и правильно оценить. Калейдоскоп событий Последнего дня был похож на штормовой ветер, от Правильного понимания происшедшего зависело слишком многое, и не только для него одного. По своему богатому опыту мелких нарушений устава Олег знал, что именно в камере предварительного заключения особенно хорошо думается.