14
Потратив на обратный путь слишком много времени, компаньоны в полной темноте добрались до холмов и устроились на ночлег под невысоким деревом, выгнав из-под него целое семейство крыс.
— Вот здесь и устроимся, а уже завтра, с утреца, рванем домой.
— Ох, да… — произнес Джек и не сел на землю, а обрушился, словно подмытый водой глиняный берег.
— Хорошо, что тут песок, даже подстилки не нужно, — заметил Ферлин.
— Мне все равно. Я усну как угодно.
— А ужин, Джек?
— Какой ужин, ты что, издеваешься? Спроси меня, как я себя чувствую?
— Ну и как ты себя чувствуешь?
— Никак не чувствую… Никак, и все тут…
— Разуваться будешь? — спросил Ферлин, снимая сапоги.
— А смысл? Не сниму сапоги, ноги буду сырыми, сниму сапоги — ноги замерзнут. В тот раз хоть трава была сухая, а сейчас только песок.
— Снимай, здесь теплее, чем в низине да возле воды.
— Ох, совсем не хочется двигаться, — простонал Джек, лежа под деревом.
— Может, все же сыру? А то ведь времени поесть не было.
— Да я про еду даже не вспомнил. Пока не стемнело, так и думал, что сейчас выскочат из засады и начнут палить. Ужас просто.
Ферлин улыбнулся. Его и самого до самых холмов не отпускала эта тревога. Будь начальник в дискораме поумнее, он оставил бы до ночи засаду, и дело было бы сделано. А так только шум один.
Достав сыр, Ферлин отрезал два ломтя и отметил, что еды хватит еще и на завтрак. Один кусок он подал Джеку, и тот стал нехотя жевать.
— Нет, Ферлин, больше я на твои уговоры не поддамся. Я думал, охота на маронского гуся, думал, мяса поем, а тут настоящий фронт. Передовая!
— Ну, до передовой далеко, однако временами порохом попахивало. А мяса ты все равно наешься. Если я обещал, значит, так и будет.
Дожевывали сыр они молча. Потом допили воду из фляжки, и Джек спросил:
— Точно дашь мяса?
— Точно.
— А откуда возьмешь?
— У меня уже добыча поймана.
— А какая добыча, большая?
— Большая, мать будет довольна. Наварит тебе, нажарит, и будешь ты кушать и говорить: «Ай да Ферлин, ай, спасибо ему за мясо нежное, словно у курицы».
— У курицы? — оживился Джек и сел.
— Ну курица, и что?
— Ты ел курицу, Ферлин?
— Да, ел. Мы тогда стояли под Кюнстином, городок такой был. Там имелась собственная куриная ферма, и нам через день давали на ужин по куску курицы.
— Ух ты, счастливчик! — восхищенно произнес Джек и подвинулся к Ферлину. — Ну и как она?
— Очень вкусно. Мне нравилось, я всегда добавки просил.
— И давали?
— Конечно.
— Ух ты!
Сонливость и усталость Джека как рукой сняло. Информации о курице в их краях было мало, хотя он слышал, что в Ловенбрее несколько кур живут в вольере в зоопарке.
Говорили даже, что их специально охраняют, потому что много раз на них покушались похитители. А еще в деревне говорили, будто один богач выкупил у зоопарка одну курицу за десять тысяч лир и сожрал ее в одиночку.
— Однажды я видел кино, где ели курицу, — признался Джек. — Но ее показывали совсем недолго, что-то там на тарелке. Я этот момент четыре раза пересматривал, но так ничего и не разглядел. А мужчина и женщина, которые там за столом обедали, так ничего про эту курицу и не сказали, только про любовь да про любовь. Кому это интересно?
— Только не говори мне, что ты хочешь попасть в армию именно для того, чтобы поесть курицы, — с усмешкой произнес Ферлин.
— Ну нет, конечно, не только из-за курицы, а ради заработка. Но о курице я тоже думал. А вот скажи мне, — Джек снова заерзал, пододвигаясь к Ферлину, — вот скажи, курица, она какая?
— Да я ее никогда не видел, только на фотографии.
— У тебя есть фотография?
— Какой-то старый журнал в углу валяется, там вроде есть изображение курицы.
— Дашь посмотреть?! — возбудился Джек.
— Да я его тебе подарю, если не потерялся. Мне он ни к чему.
— Здорово! — воскликнул Джек и хлопнул Ферлина по спине. — Но вот ты ел мясо, оно какое?
— Ну, у курицы бывает белое мясо и темное. Белое — это грудка, а темное — ножки.
— Грудка, — завороженно произнес Джек. — И что, два вида мяса на одной курице или есть курицы с белым мясом и отдельно курицы с черным?
— А вот этого я не знаю, — признался Ферлин. — Знаю только, что она птица, как и утка…
— Утка? Что такое утка?
— Ну, утка — это такая тоже вроде курица, только плавает по воде. Курица — сухопутная, а утка — водяная.
— И ты ел утку?
— Нет, не довелось, но я знал одного парня из нашей роты, который этими утками объедался. У его отца на ферме их были десятки.
Джек вздохнул и ненадолго замолчал.
— Подумать только, Ферлин, какие бывают развитые страны и всякие прочие земли. Люди там питаются курицами и утками. А чем питаемся мы?
— Козьим сыром. Отличный сыр, между прочим, передай матери мои благодарности.
— Да сыр-то хороший и молоко неядовитое, хотя козу кормим ельневыми водорослями, а это чистый анификсин. Так, кажется, он называется?
— Да, раньше его в химических боеприпасах использовали. Они наносили страшные повреждения.
— Вот-вот, поэтому весь козий помет я сметаю в специальное ведро и уношу на глиняный склон, чтобы закопать.
— Захоронение токсичных отходов…
— Что?
— Я говорю, по-научному это называется захоронение токсичных отходов.
— Да. А у птиц небось дерьмо закапывать не нужно. Мне Петер-толстяк рассказывал, что в южном полушарии водятся птицы-альбатросы. Огромные такие птицы, они летают над болотами и ловят игуан. Куры, кстати, ловят игуан?
— Не знаю, приятель. Вот найду журнал и отдам тебе, может, там вместе с фотографией что-то и написано. А теперь давай спать.
— Давай, — согласился Джек и снова привалился к дереву, однако сразу уснуть не мог, продолжая раздумывать над феноменом птицы курицы.
