Грабовский с улыбкой следил за тем, как Дэя, Строгов и Риньон превращались в бурых, мохнатых медведей. Разведчики умело обматывали их кусками грязных шкур, которые затем склеивали полосками молекулярного скотча.

– Где вы только наловили этих зловонных зверюг? – Риньон поморщился от ужасного запаха.

– Что, не нравится аромат? – Марк с наигранным сладострастием потянул носом воздух. – Охотники его тоже терпеть не могут. Они стараются не связываться с тутами, опасаясь их острых зубов.

– Еще новость! Кто такие туты и откуда они здесь взялись?

– Туты, охотники – все это одна семейка, выползшая из лаборатории морунгов, – проворчал Патрик Грандье.

– Туты были первыми, кого создали морунги, – пояснил Грабовский. – Но что-то там у них пошло не так, и вместо покорных убийц получились дикие, вольнолюбивые существа, не подвластные никому, кроме законов своей стаи. В один прекрасный день они вырвались из загонов и отправились осваивать заброшенный город. Сейчас их тысячи.

– Это еще одна опасность для нас? – Строгов отложил в сторону обтянутый шкурой шлем.

– Да. От стаи тутов не может отбиться даже охотник. Они отгрызают ему голову раньше, чем он приводит в действие свой технический арсенал.

– Ого! Прямо пираньи какие-то! – присвистнул Риньон. – Как же вы с ними справляетесь?

– Не так страшен черт, как его малюют, – Марк использовал старую русскую поговорку. – Пока у нас есть патроны, туты нам не страшны. Одной пули хватает, чтобы свалить этого зверя. И они уже поняли это. Поэтому мы стараемся ходить разными дорогами.

– А на кого похожи туты? Это собаки, что ли?

Марк заметил, как Николай осматривает шкуры.

– Вы, господин лейтенант, представляете себе, что такое саблезубый тигр? – поспешил с ответом Микульский.

– Примерно. Видел на картинках.

– Тогда вам несложно будет понять, что такое саблезубая обезьяна.

– По венам которой наверняка течет красная кровь? – предположил Серж, искоса поглядывая на Марка.

– Конечно, красная, – простодушно удивился рядовой. – Какая же еще кровь у обезьян?

– Странное совпадение! За миллионы световых лет от Земли морунги вывели не кого-нибудь, а обезьян.

Грабовский поймал на себе пристальный взгляд Дэи.

– Да-да! Обезьяны, красная кровь, густой волосяной покров и свободолюбивая натура! – психанул он. – Я знаю, куда вы клоните! Глупостями будете заниматься, когда других дел больше не останется. – Марк взял со стола автомат. – Идемте, харририане нас ждут.

Подземелья казались бесконечными. Ульф словно врос корнями в твердь планеты. Туннели и шахты, лаборатории и мастерские, хранилища и склады уходили вглубь на многие километры. Они были взаимосвязаны, взаимозависимы и образовывали тот самый скучный непривлекательный мир, о котором рядовые обыватели вспоминают, лишь когда лопается водопровод или неуклюжий грузовой робот проваливается в колодец мусоросброса.

Но, к несчастью, на Агаве все изменилось. Темные, душные катакомбы стали последним прибежищем, куда в ужасе забились представители органической жизни. Сначала это было просто бегство, желание спрятаться под километрами породы, толстыми стенами и герметичными переборками. Убежать, замереть, затихнуть, раствориться в недосягаемой глубине! Только бы уцелеть! Однако со временем первобытный страх миновал. Из недр униженного достоинства начал подниматься протест. Он не мог перерасти в вооруженную борьбу. Харририане не знали, что это такое. Все, на что они решились, это превратить свое убежище в неприступную твердыню.

– Все, Бродвей закончился. Дальше эта линия перекрыта баррикадой. – Марк остановил их группу.

– Тогда зачем мы сюда приперлись? – удивился Риньон.

– Чтобы воспользоваться вон тем лазом, – Грабовский указал на округлое пятно, темнеющее на одной из стен.

Прежде чем нырнуть в метровый пролом, он приблизил изображение и заглянул внутрь. Тонкая стальная паутина оказалась нетронутой. Она, как и раньше, перекрывала противоположный выход наскоро прорытого хода.

– Все в порядке, контролька на месте. Значит, этот выход еще не засвечен.

– Как ты можешь быть так уверен? – удивился Николай.

– Могу. Не важно, охотник или невидимка, – они всегда поступают одинаково. Пытаются расширить лаз и прорваться внутрь. Это им редко удается, но пробовать они не перестают. Кроме того, у меня есть еще одна примета… Но об этом как-нибудь в другой раз. – Марк пожалел, что коснулся этой темы. Его метод касался только его самого и не подлежал широкой огласке.

Передвижение на четвереньках с упором на одну руку не казалось лейтенанту особо удобным. Его постоянно заваливало набок, он колотил шлемом по низкому своду, а осколки камней больно впивались в колени. Но мысль о том, чтобы повесить автомат на шею и помочь себе второй рукой, Грабовский отбросил с самого начала. Крепко сжимая рукоятку своего оружия, он не выпускал из прицела противоположный выход из узкого туннеля. В темном проеме мог появиться кто угодно, и Марк предпочитал встретить врага не разинутым от удивления ртом, а стаей плазменных пуль. Но на этот раз все было спокойно. Внешние аудиосенсоры улавливали только шорохи ползущих солдат да крепкие выражения Риньона, которыми долговязый капитан вспоминал строителей подземного чудо-сооружения.

Отстегнув сигнальные нити, Грабовский выбрался наружу. Туннель городской подземки значительно отличался от канализационных линий. Прямоугольный в сечении, он был втрое выше и впятеро шире, имел четыре наземных и три воздушных колеи, по которым когда-то со свистом проносились антигравитационные поезда. Потолок, стены, пол – все ослепляло нереальной белизной. Компьютер не очень-то заботился о правдоподобности изображения. Забыв о мраке подземелья, полутонах и тенях, он транслировал картинку, напоминающую снежные пейзажи Антарктиды.

Но на войне ничто не может оставаться чистым и безоблачным, даже компьютерная симуляция. Марк вспомнил это, когда его взгляд упал на бесформенное бурое пятно. Здесь умер Бувиль. Они не смогли дотащить его. У израненного Антуана что-то лопнуло в груди, и он захлебнулся собственной кровью. Лейтенант с дрожью вспомнил, как ярко-алый поток хлынул из-под шлема нормандца. Ничего нельзя было поделать. Им оставалось только оплакивать своего товарища.

– И кто только выкопал эту проклятую нору? – чертыхаясь, Серж вывалился из пролома. – Я еле протиснулся. Неужели нельзя было проделать дыру чуть пошире?

– Для чего? Чтобы вслед за вами, капитан, туда протиснулись и невидимки?

– Что за вздор! Невидимка – бесформенное газообразное существо. Если она захочет, то пролезет куда угодно, даже в игольное ушко.

– Если бы это было так, то мы бы все уже были мертвы. И харририане тоже.

– Стойте! Погодите! Обсуждать новости без меня – это не по-товарищески!

Под высоким сводом транспортной магистрали появился Строгов в сопровождении Микульского. Ногу Николая пришлось упаковать в фиксирующий бандаж, что сделало его неуклюжим и неповоротливым. Не поручи Марк заботу о друге опытному Микульскому, Строгов наверняка застрял бы где-нибудь на середине каменной трубы.

– Так что ты там говорил о проникающих способностях невидимок? – Строгов, прихрамывая, доковылял до офицеров.

– Говорил, что она ограниченна.

– Как это понимать?

– Очень просто. Невидимку нельзя раскатать в блин, и веревок из нее тоже не навьешь. – Грабовский жестом приказал своим товарищам прижаться к стене.

– Но это же газ! – шмякнувшись о полированный стеклобетон, выдохнул Риньон.

– Это не газ, а газообразная форма жизни. И, как все живые твари, невидимки тоже имеют свои потроха, газообразные, конечно. Пока еще никто не знает, что там у них внутри, но наблюдения показали: шарообразная область диаметром полтора метра присутствует в строении всех невидимок. – Грабовский настороженно всмотрелся в глубину туннеля.

– А что будет, если это яйцо расквасить? – Риньон оторвал лейтенанта от наблюдений. – Кто-нибудь уже ставил опыты?

– Я ставил. – Марк припомнил одну из стычек. – Пытаясь засыпать проход в подземелья, я тут завалил один домик. Он рухнул прямо в толпу невидимок.

– Ну? Не томи!

– Все твари, которые попали под завал, рассыпались. Невидимки превратились в туман, который тут же начал всасываться в землю.

– Газ! Опять этот странный тяжелый газ! – прошептал Строгов. – Агава словно пропитана им до самого ядра.

– Точно. И парадокс состоит в том, что он может быть мертвым и безвредным, а может превратиться в живого безжалостного врага. В чем разница? Что делает его таким?

– Ответ можно найти только в одном месте.

– В Лабиринте Жизни? – помрачнел Николай.

– Именно в нем!

– Все на месте, господин лейтенант, – Грандье позволил себе вклиниться в разговор офицеров.

Марк машинально пересчитал людей. Восемь человек плюс Дэя. Да, действительно все на месте.

– Куда дальше? – поинтересовался Николай.

– Туда, – Грабовский указал направление. – Примерно через километр выберемся на поверхность.

Образовав нестройную толпу, отряд двинулся вперед. Не было ни разведчиков, ни прикрытия, ни арьергарда.

– Какое-то у нас дикое построение, – заметил Серж. – Это что, ноу-хау?

– Забудьте о строе, капитан. Вы сейчас полноправный член стаи тутов, – усмехнулся Марк. – Так что можете дать волю древним инстинктам.

– Не думаю, что охотники разбираются в военном деле. Мы можем маршировать хоть задом наперед, им все равно.

– Охотники действительно не разбираются, зато оборотней мы собьем с толку.

– О, новые действующие лица! – простонал Николай. – Кто такие?

– Название, между прочим, придумал Микульский… Тс-с-с! Тихо!

Марк поднял руку и резко остановился. Он что-то услышал. Легкий металлический цокот лишь на мгновение царапнул гробовую тишину, а затем исчез, словно его и не бывало.

– Слышали?

– Вроде слышали, – ответил Грандье, – а сейчас ничего.

– И сканер молчит, – подтвердил Нангисен. – Может, померещилось?

– Что, всем сразу?

Грабовский отпустил на волю свои инстинкты. Когда передовые технологии буксуют, остается надеяться только на чутье. И оно не подвело. Взгляд Марка словно магнитом потянуло вверх. Огромный стальной паук притаился за генератором надземной колеи. Лейтенант не мог стрелять. Многотонная махина генератора полностью закрывала врага.

– Всем замереть! Цель прямо надо мной. Кто может снять?

– Я могу, – ответил Нангисен.

– И я, – подписался Мартинес.

– Не промажьте. Огонь по счету три. Помните: как только он поймет, что обнаружен, сразу кинется вниз. – Грабовский нашел глазами Дэю. – Готовы?

– Да.

– Раз, два, три!

Не глядя вверх, Марк бросился на лурийку. Под грохот выстрелов они покатились по полу. Грабовский крепко сжимал Дэю, совершая один кульбит за другим. Он остановился лишь тогда, когда уткнулся в чьи-то ноги и почувствовал, как на него градом сыплются стреляные гильзы. Лейтенант закрыл собой женщину и выхватил пистолет.

– Прекратить огонь! Кончено уже! – команда Строгова остановила расстрел членистоногой груды металла.

Механический тарантул распластался на транспортном полотне, вывалив наружу внутренности. Скорее всего, он падал уже мертвым. Машина приземлилась вверх ногами, даже не успев свернуть наружные чувствительные видеосенсоры.

– Это и есть ваш знаменитый оборотень? – Риньон пихнул ногой искрящиеся останки.

– Нет, это всего лишь робот-ремонтник, но ему посчастливилось познакомиться с морунгами… – Марк помог Дэе подняться.

– И много таких счастливчиков в Ульфе?

– Не очень, почти все… – Грабовский засуетился. – Нужно быстрее уходить. Этот сукин сын мог передать наши координаты.

Город встретил людей негостеприимно, даже враждебно. Он пугал и вместе с тем завораживал. Каждый сантиметр здесь насквозь пропитался ужасом и смертью, предупреждением и укором. Это было вселенское кладбище, надгробиями в котором служили громады небоскребов. Улицы Ульфа выглядели грязными заброшенными лабиринтами, по которым клубились облака зловонного тумана. Тротуары, словно полудохлые змеи, пытались вырваться из властных рук каменных великанов. Корчась в страшных судорогах, они лишь на мгновение обретали свободу. Мимолетный взгляд на звезды… и их снова поглощало бетонное чрево.

Все молчали. Солдаты старались ступать как можно тише, как будто боясь разбудить ржавые искореженные механизмы, то тут, то там вырастающие из мутно-серой мглы. Когда впереди замаячил очередной рваный остов, Марк остановил отряд.

– Отключить боевые шлемы и связь, – голос Грабовского стал первым звуком в океане безмолвия.

– Что? Ты шутишь? – Строгов был ошарашен.

– Делайте, что говорю. Мы в опасной зоне. Если прошляпим оборотня, слиты попадут под его контроль. Тогда они убьют мозг раньше, чем вы успеете ойкнуть. Так мы потеряли троих.

Марк представил, что сейчас творится в душах у людей Николая. Смятение, растерянность, паника, страх. Они боятся положиться только на себя, они забыли волчьи инстинкты и запах джунглей. Точно то же испытал и он сам, когда первый раз нажимал кнопку контроля. Но иначе нельзя! Ошибки не повторяются дважды!

Видения гибели его солдат обрушились на лейтенанта. Первая вылазка. Жалкие потуги выиграть космическое сражение земными методами. Венцель повел Лациса и Портье за собой. Они хотели помочь, хотели отвлечь охотника… Эх, Курт, Курт, если бы ты знал, что в голове у этой твари таилась звезда! Солдаты попадали, как театральные тряпичные куклы, которым вмиг перерезали все постромки. Когда подоспела подмога, их тела еще бились в агонии. Упав на колени, Марк сорвал шлем с головы Венцеля. Ему никогда не забыть этого мертвого лица. В нем не было ни страха, ни боли, а только одно безграничное наивное удивление.

Грабовский заскрежетал зубами.

– Подтвердите выполнение приказа! Немедленно!

Мартинес, Грандье, Лекомп и Микульский наперебой оповестили об отключении шлемов.

– Остальные?

– Мы не сможем видеть. – Николай все еще колебался.

– Здесь есть свет! – Марк ткнул в небо. – Защитный экран светится. Вместе с ним в городе включилось аварийное освещение. Видно плохо, но это не полный мрак.

– А как же невидимки? – ужаснулась Дэя.

– В Ульфе невидимки встречаются крайне редко. В их газообразных мозгах иногда что-то коротит. Молодые морунги перестают видеть разницу между нами и охотниками. Чтобы подобное не происходило, их отправили пастись за стены города.

– Черт с тобой, – Строгов наконец решился. – Риньон, Дэя, Нангисен, отключаемся.

Марк выждал несколько секунд, после чего послал мысленный приказ: «Все, кто меня слышит, на связь! Срочно! Экстренный вызов!» Ответом послужила тишина. Хорошо! Компьютеры больше не снимали биотоки мозга, все станции молчали.

Лейтенант выключил свой слит последним. Неяркая вспышка, секундное головокружение, и все, плотный мрак подступил к глазам. Еще через мгновение из темноты начали выплывать контуры, очертания, силуэты. Чтобы лучше видеть, Грабовский откинул защитное металлостекло, позволяя ночи коснуться лица. Она озарила его синим мертвенным светом, обожгла горячим ветром и заворожила пляской теней. На мгновение Марку показалось, что это Земля. Лейтенант попытался вдохнуть свежий воздух, но захлебнулся запахом разогретого потного пластика, которым его в неограниченном количестве снабжала дыхательная маска.

Молчание приборов не внушало Марку панического ужаса. Хотя он обожал технические новинки и отдавал должное их возможностям, но вместе с этим больше полагался на себя. Где-то там, в самой глубине души, Грабовский был уверен, что искусство войны, таинство поединка – это магическая, сверхъестественная область. В ней не все решает сила и оружие. Настоящий воин одинаково непобедим как с мечом в руке, так и в кабине боевого истребителя. Удача всегда с ним. Кто знает, может, именно для подтверждения своей правоты сын миллионера и записался в армию, а затем вызвался лететь на эту богом проклятую планету-звезду.

– Идемте, только тихо, как мыши. – Грабовский свернул в темный путепровод.

– Разве нам не туда? – Николай указал в сторону открытого звездного неба. – Площадь Прозрения там.

– Охотники тоже.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. – Марк свирепо сверкнул глазами. – Они ждут нас, поэтому мы пойдем в обход.

Хотя дорога и была хорошо знакома, Марк не позволял себе расслабиться. Он вглядывался в каждый предмет. Даже самое незначительное изменение, происшедшее с момента их последнего визита, могло стать предупреждением об опасности. Но пока все шло гладко. Скамейки, игровые комплексы и автоматизированные закусочные появлялись из мрака строго в положенный им момент. Все они были покрыты толстым слоем пыли и носили отпечаток многолетнего забвения. Когда-то здесь бурлила жизнь. Самодвижущийся бульвар предлагал своим посетителям все блага беззаботной, цивилизованной жизни. Теперь же в его ассортименте были только ужас и смерть.

Поднимаясь на второй уровень, путепровод плавно огибал круглый каменный амфитеатр, который на схемах Ульфа почему-то назывался площадью Прозрения. С высоты второго яруса десантники уже могли заглянуть через его край. Туманные аварийные огни освещали ряды исполинских ступеней, спускающихся в клубящуюся синюю мглу. Неверный свет отражался от них и бил в исковерканный борт массивной многоколесной машины.

– Господи, да это транспортник «ММ»! – воскликнул Риньон.

– Тихо ты! Это мой транспорт, – зашипел на него Марк. Затем он опасливо огляделся по сторонам. – Всем замереть, пригнуться и не высовываться!

До мертвой машины было метров сто—сто пятьдесят. Задрав нос, она лежала между второй и третьей ступенями инопланетного Колизея.

– Где это вас так помяло? Во время посадки? – Николай, пригибаясь, подобрался к парапету, ограждающему полосу путепровода.

– Нет, основные повреждения мы получили еще в воздухе. Рванул один из навесных двигателей. Как видишь, противометеоритная защита куснула и нас. Окажись мы километром повыше, и все, наша встреча уже не состоялась бы. – Марк присел рядом, опираясь на шершавый бетон. Не находя ничего интересного в созерцании руин былой мощи, он уставился в небо. – Эх, закурить бы.

– А почему разбита кабина? – Строгов опустился рядом с другом.

– Не знаю. Наверно, охотники поработали. Они постоянно рыщут здесь. Ждут, что мы вернемся. Ну, ничего, пусть ждут.

Негромкий женский вскрик принудил офицеров поднять оружие. Дэя, зрение которой отточили бесконечные темные ночи Лура, вскочила на ноги и дрожащей рукой указала на транспортник.

– Там люди.

– Назад! – Марк мягкой подсечкой уложил лурийку на тротуар. – Успокойся. Да, люди, но они мертвы. У нас не было возможности вытянуть их оттуда.

– Нет, они живые. Они ходят.

– Что за бред! – Грабовский обнял свою подругу. – Спокойно, тебе показалось.

– Марк, она права, – высунувшись из-за парапета, Николай внимательно изучал израненную машину, – в транспорте кто-то есть.

– Не может быть! Я ничего не вижу.

– Толком ничего не могу объяснить, но пару раз в кабине что-то блеснуло.

– Привидения? – Риньон подполз к лейтенантам. – Или это ваши саблезубые орангутанги? Охотнику внутрь не заползти.

– Пойдемте отсюда скорее, – предложил Строгов, – что-то тут нечисто.

– Чисто или нечисто, а следует разобраться, – решил Марк. – Придется включить шлем.

– А как же оборотни?

– Поблизости, похоже, никого нет. – Грабовский обвел взглядом окружающий мрак. – До машины далеко. Так что можно рискнуть.

Марк посмотрел на своих спутников. Те молчали. Лица, отражающие сомнения и родительское беспокойство, позабавили его.

– Все будет нормально. – Лейтенант щелкнул переключателем.

Есть! Два охотника лежали невдалеке от разбитого транспорта «ММ». Они не таились, а словно шавки, привязанные у дверей супермаркета, ожидали появления своих хозяев. Грабовский не стал тратить время на созерцание мерзких морд. Он сразу сфокусировался на изучении машины. Усиление! Перед глазами встало разбитое металлостекло. Еще! Взгляд проник в пилотскую кабину. Тела Хука и Митича продолжали покоиться там, куда их зашвырнул удар при падении. Кровавые подтеки. Лица, тронутые первыми укусами разложения. Все было так и не так. Что-то не давало покоя. Какая-то мелочь, какая-то деталь. Вот оно! Марк понял. Почему он видит лица мертвых? Где их шлемы? Где оружие?

Ответ не заставил себя долго ждать. На пороге пилотской кабины появились двое. Косая сажень в плечах и серо-черный камуфляж выдавали в них солдат Корсиканского парашютно-десантного полка.