Пропарывая в облаках Эктегуса гигантский воздушный колодец, черная каракатица шла на посадку. Марк Грабовский стоял у окна и задумчиво созерцал ее спуск. От вида этого звездолета он испытывал сентиментальные, почти ностальгические чувства. Всего месяц назад «Трокстер» унес его с родной Земли, навсегда расколов жизнь на «до» и «после». Может, поэтому в восприятии лейтенанта корабль нэйджалов запечатлелся чем-то вроде огромного хищного орла, увлекшего скитальца Гулливера в смертельно опасное путешествие. Разница заключалась лишь в том, что Гулливер после своего полета вернулся в мир людей, а Марк, наоборот, оказался в царстве монстров.

Лейтенант перевел взгляд на двух фалийских пилотов, которые сидели за одним столом с одноглазым труем и увлеченно перебрасывали цветные фишки.

– Уж не грустите ли вы, лейтенант? – услышал Грабовский вежливый, но вместе с тем до чертиков надоевший голос. – Мы с доктором Дэей считали, что эта уютная кают-компания поможет членам экспедиции снять усталость и стресс.

– Все в порядке, дорогой профессор. – Марк постарался поглубже спрятать свою меланхолию. – Просто для землян некоторые вещи сами собой навевают раздумья. Приход и уход кораблей, шум прибоя, полет птиц – это не только реальные события. В сознании людей это еще и аллегории, несущие в себе мысли о добром и вечном, о прошлом и будущем, о добре и зле.

Торн понимающе кивнул. Следуя примеру Марка, профессор уставился в окно. Они молчали до тех пор, пока огромные опоры «Трокстера» не коснулись поверхности планеты.

– Ну как, что-нибудь возвышенное пришло в голову? – поинтересовался Грабовский.

– Н-да… – протяжно произнес Торн. – Я только сейчас до конца осознал, что наши хранилища недостаточно велики для того, чтобы принять весь груз с «Трокстера». Придется задействовать часть жилых помещений.

– Для первого раза потянет, – рассмеялся Марк. – Пойдемте чего-нибудь выпьем, и вы расскажете о последних новостях. Ведь из-за постоянной штурмовщины мы не виделись почти неделю.

– У меня не так много свободного времени, – вздохнул Торн, – а кроме того, вы же знаете, что ничего горячительного я не пью.

– А как насчет натурального апельсинового сока со льдом? – Марк знал слабое место профессора. – Согласно моим агентурным данным, несколько бутылок этого восхитительного напитка еще дожили до сегодняшнего дня. – Лейтенант с удовольствием заметил, как профессор сглотнул.

– Я сомневаюсь, что это правда. Более десяти дней я не могу получить ни одной порции этого божественного дара Земли. Однако, – в глазах Торна блеснула надежда, – почему не дать передохнуть ногам в компании хорошего знакомого.

– Идемте, – Грабовский взял инициативу в свои руки. – Вон там очень удобный столик.

То, что Марк назвал столиком, в действительности являлось использованным контейнером из-под ракетного топлива. После некоторого дизайнерского вмешательства двойной бронированный корпус дополнила элегантная пластиковая поверхность, вполне пригодная для размещения стаканов.

Добравшись до заветного пристанища, Марк развалился на одном из жестких стульев и жестом пригласил Торна сделать то же самое. Сиденье, прямо сказать, не вызывало ощущения комфорта. Спинка поддерживала скорее голову, чем позвоночник, а сдавленная со всех сторон задница то и дело норовила юркнуть в широкое отверстие для хвоста. Но, памятуя золотое правило «Лучше плохо сидеть, чем хорошо стоять», собеседники ни словом не обмолвились о комфортабельности фалийской мебели.

– Официант! – подняв над головой руку, Марк щелкнул пальцами.

– Что вы делаете? – изумился Торн. – Ведь на столе имеется панель вызова.

– Старая привычка. На Земле именно этот жест говорит об особом статусе клиента.

– А-а-а…

Не успел профессор опомниться, как к ним подковылял К-8 – потрепанный коммунальный робот, который после легкого промывания мозгов и установки речевых сенсоров получил новую непыльную работенку в сфере общественного питания.

– Чего изволите, господин лейтенант? – услужливо пропищала машина.

– Стакан апельсинового сока с мякотью и льдом для уважаемого профессора, а мне какую-нибудь пенную гадость из числа тех, что стряпает твой компаньон, – Грабовский указал на КТ-4, взбивавшего коктейль за стойкой бара. – Да, и принеси немного фруктов.

– Извините, господин лейтенант, но апельсиновый сок закончился, – К-8 был сама любезность. – Я могу предложить вам нектар ваку, плоды бадо, напиток из монераны…

В то время как робот перечислял бесчисленные инопланетные деликатесы, Марк покосился на Торна. Поймав взгляд землянина, социолог пожал плечами, всем своим видом говоря: «Ну, нет так нет».

– Погоди. – Разведчик с видом змея-искусителя подмигнул ученому и запустил руку в карман.

К-8 замер, внимательно наблюдая за землянином своим единственным глазом-объективом. Очень медленно Марк извлек руку и, открыв ладонь, показал роботу серебристую искрящуюся жемчужину.

– Хочешь?

При виде шарика машина издала звонкий восхищенный визг и быстро-быстро затопталась на месте.

– Дозу в обмен на апельсиновый сок! Согласен?

– Я сделаю все возможное, только вот КТ-4… – официант протяжно засвистел, – это он отвечает за пищевые ресурсы.

Не дав роботу закончить, лейтенант положил на стол вторую горошину.

– Одна для тебя, вторая для КТ-4. Понял? – Марк улыбнулся. – Разворачивайся, живо!

От крутого реверанса на одной ноге бывший коммунальник чуть не опрокинулся, однако Марк вцепился в один из манипуляторов и помог старой машине сохранить равновесие.

– Спокойней, или ты хочешь разгромить все вокруг?

– Я просто очень спешу исполнить ваше приказание.

От этой неумелой лжи низкоинтеллектуальной машины Марк чуть было не поперхнулся. Еле сдерживая смех, он всунул круглую горошину в энергоприемник К-8 и хлопнул его по спине.

– Ну вперед, с богом!

Робот затрясся, как в лихорадке. Все его контакты пронзили микроскопические молнии, а из объектива посыпались искры. Это продолжалось считаные миллисекунды, после чего машина пришла в движение и с громким гиканьем поскакала в район служебных помещений.

– Считайте, профессор, что сок у вас в кармане или, вернее сказать, в стакане. – Каламбур получился сам собой.

Марк проводил глазами подпрыгивающего официанта, а затем перевел взгляд на Торна.

– Этого просто не может быть! – Социолог смотрел в пустоту.

– Чего именно?

– Только что я присутствовал при даче настоящей взятки, – заикаясь, произнес профессор. – Находясь на Земле, я много об этом читал, просматривал записи судебных процессов, сводки новостей, но даже представить себе не мог, что все так просто и так аморально!

– Все зависит от личности объекта и размера взятки. Как правило, зависимость обратно пропорциональна. Чем ниже интеллектуальный уровень взяточника, тем большую сумму он хочет получить.

Растерянное лицо Торна сразу оживилось.

– Вот оно! Даже из ваших примитивных рассуждений следует, что взяточничество – удел низкоорганизованного мозга. Оно не имеет места среди существ высокоцивилизованных.

– Еще как имеет! Только заметить и доказать взятку там значительно сложнее. Умные люди не требуют денег. Зачем? Очень часто более ценным, чем бумажные банкноты, становится информация, услуга или просто молчание. В умелых руках меновой монетой может стать что угодно.

– Например, маленький серебристый шарик? – Социолог перешел к конкретному случаю.

– Я не понял, вы хотите сока или нет? Какой-то болван запретил роботам выдавать заканчивающиеся продукты, с чем я, как свободный цивилизованный индивидуум, согласиться не могу. Передо мной встала задача, которая и была решена самым дешевым и мирным способом. Ну согласитесь, профессор, всего одна горошина мелиториума в обмен на апельсиновый сок – это ли не разумная цена?

– Мелиториум?! Вы таскаете в карманах компонент аннигилирующего оружия и преспокойно грузите им роботов?

– А почему нет? – Марк был искренне удивлен. – Мы каждый день без зазрения совести сжигаем тонны этого самого мелиториума. Прекрасное безотходное горючее, по своим энергетическим свойствам значительно превосходящее тот суррогат, которым потчуют обслуживающие машины.

– Но это же оружие!

– Ох, – Грабовский раздосадованно вздохнул. – Профессор, когда вы научитесь видеть дальше собственного носа? Как и многие другие, вы являетесь пленником древних закостенелых предрассудков. В руках цивилизованного человека оружие является таковым только в довольно редких случаях, во время войны, например. В обычной жизни это безобидные предметы, которые можно использовать для облегчения своего быта. Что я с успехом и продемонстрировал на примере мелиториума.

Сбитый с толку ученый растерянно смотрел на лейтенанта.

– Не понимаете?

Марк отточенным движением выдернул из-за голенища свой любимый нож. Полированное лезвие холодно отразило облака светящегося газа, которые клубились под потолком.

– С помощью этой штуки я могу перерезать горло любому из сидящих в этом зале. Но это маловероятно. У моего ножа куда больше шансов быть использованным для резки колбасы или откупоривания консервных банок, чем для убийства людей. Вы согласны?

Цокот металлических ног не позволил Торну ответить. К ним, подобно трансконтинентальному экспрессу, несся К-8. Предвидя плачевные последствия такой скорости, Марк облокотился спиной о стену, а ногами подпер импровизированный стол. Это было сделано вовремя. В следующее мгновение нескладная фигура старого робота со страшным грохотом врезалась в крышку стола. Официант попытался сохранить содержимое пластиковых бокалов, но, повинуясь извечным законам инерции, оно двумя радужными фонтанами вырвалось наружу.

Грабовский проявил чудеса реакции и уклонился от предназначавшейся ему шипучей красной субстанции. Чтобы избежать шрапнели из экзотических фруктов, лейтенанту пришлось спешно нырнуть под стол. Когда бомбежка миновала, Марк откуда-то сверху услышал знакомый писклявый голос:

– Ваш сок, господин профессор.

Лейтенант высунул голову из-под полированной поверхности и обнаружил, что сок действительно попал по назначению. Он живописно стекал с физиономии профессора тонкими оранжевыми ручейками, которые прокладывали себе путь прямо за воротник знаменитому социологу. Ошарашенный Торн помаргивал и слегка дрожал.

«Наверно, лед, – мелькнула догадка в голове Марка. – Эти неумехи никогда не кладут крупные куски, а всегда норовят насовать какой-то ледяной каши. Вот вам и результат! Забивается куда попало. Нет, с местной кулинарией надо что-то решать!»

«За что я люблю этот кабак, так это за «милых», «отзывчивых» посетителей. – Марк наслаждался своей бездымной сигарой и безразлично наблюдал за уборкой помещения. – Мне кажется, пристрели я сейчас Торна прямо в этом кресле, окружающие даже не обратят на это внимания. Мало ли, каким образом общаются два незнакомых инопланетянина».

Грабовский вспомнил переполох, который натворила маленькая чашечка черного кофе, расплескавшаяся по груди Николая в стареньком уютном «Лезарде».

Эх, были времена! Что там, на Земле, творится сейчас? Как выглядит Париж, Нью-Йорк, Токио? Строит ли человечество убежища и пусковые установки или все так же прожигает жизнь, уставившись в экраны своих телевизоров? Сумел ли отец докричаться до твердолобых политиков, или старик превратился во всеобщее посмешище?

Рассматривая такую возможность, лейтенанту очень захотелось ввалиться на «Сахае» во двор президентской резиденции и тихо-тихо постучать в дверь прямо из главного аннигилятора: «Мсье, хватит спать! Пора оторвать взгляд от собственных ботинок и, наконец, пристально посмотреть на звезды!»

Появление профессора вернуло Марка к действительности. Вопреки ожиданиям, Торн был серьезен и не производил впечатления разъяренного быка. Ионный душ смыл с лица ученого следы злополучного сока, а самоочищающаяся походная одежда успела справиться с нехитрым загрязнением. Громко вздохнув, он опустился на соседний стул.

– Это было смешно? – поинтересовался Торн.

– Я плохо видел из-под стола, – ловко ушел от ответа Марк.

– Вероятно, это было очень смешно. Я много раз видел подобные трюки по вашему телевидению и всякий раз смеялся до слез.

– Ну тогда сейчас у вас снова появится такая возможность. – Грабовский, не отрываясь, наблюдал за угловатой фигурой К-8, который осторожно приближался к их столику.

– Не желаете ли соку? – вежливо поинтересовалась машина.

Надрывный хохот все-таки заставил невозмутимых завсегдатаев повернуть головы.

– Банку, – простонал Грабовский, – но не вздумай ее открывать. Стаканы принесешь отдельно.

– И никакого льда! – Торн почти рыдал от смеха. – Он у вас какой-то сверххолодный и с ужасной проникающей способностью.

После того как незадачливый официант удалился, социолог повернулся к лейтенанту:

– Несмотря ни на что, я рад нашей компании. – Профессор улыбнулся. – Я имею в виду не только эту встречу, а сотрудничество с землянами в целом. Поверьте моему опыту, нигде, ни на одной из планет Галактики, со мной не могла произойти такая история. Везде все взвешено, отлажено, продублировано и учтено. Неожиданностей не бывает, а если они и случаются, то только как последствия природных катаклизмов. С людьми же все наоборот. Размеренная жизнь исчезает при первом вашем появлении. Вы совершаете невероятные поступки, повинуясь не столько разуму, сколько порыву или чувству. Например, вы захотели сока. Подталкиваемые только этим первобытным желанием, вы наплевали на мое распоряжение номер четыре тысячи двести пять «О создании резервного фонда продовольственных ресурсов».

– Я не понял, хвалите вы нас или ругаете? – Марка ничуть не смутил тот факт, что ранее он позволил себе несколько крепких слов в адрес автора ресурсосберегающего приказа.

– Скорее всего, я надеюсь на ту новую живительную струю, которую внесло в экспедицию ваше присутствие. Пусть хоть она поможет звездному сообществу отвратить от себя смертельную опасность.

Лейтенант благодарно поклонился. Он всегда симпатизировал Торну. Он считал его маленьким чернокожим Дон Кихотом, который отважно отправился в свой благородный поход чести. Поддавшись накатившей волне доверия, Марк решился задать так долго мучивший его вопрос:

– Профессор, у вас есть свежая информация о Земле? Что там происходит сейчас?

Торн ответил не сразу. Несколько мгновений он пристально смотрел в глаза Грабовскому.

– Вы хотите узнать, удалось ли вашему отцу рассказать человечеству страшную сказку?

На этот раз Марк молча буравил взглядом своего собеседника.

– Удалось. РТУ-6 продемонстрировал трансляцию с места старта «Трокстера», которую собственноручно комментировал ваш родитель. – Торн развел руками. – Ума не приложу, как он смог это снять? Перед взлетом мы сбросили такое количество амнезирующего газа, что даже бактерии должны были забыть все циклы своего размножения.

– Мой старик бывалый журналист, ему не привыкать. – Марк широко улыбнулся.

Внезапно Грабовского наполнило чувство огромной гордости. Он представил отца, стоящего на трибуне Организации Объединенных Наций и громогласно обращающегося ко всему цивилизованному миру. Вокруг тысячи взволнованных лиц: политики, журналисты, военные…

– Но ему не поверили.

Марка как будто окатило фонтаном ледяной воды.

– Как – не поверили? – Голос Грабовского дрогнул. – А доказательства, видеосъемка, исчезновение нашей роты, данные ПВО?

– Достоянием гласности стал только видеорепортаж вашего отца. Все остальные факты правительство Франции полностью отрицает. Что касается роты «Головорезов», то по официальной версии она влилась в спецназ СКАР и отныне не существует как отдельное подразделение.

– Ну, а как же данные противовоздушной обороны? Старт «Трокстера» должны были заметить все: американцы, русские, итальянцы, да вся Европа!

Торн иронично хмыкнул:

– Конечно, заметили! Ведь благодаря стараниям Строгова вырубилась вся система маскировки корабля. – Профессор грозно помахал пальцем возле самого носа Марка. – Я, наконец, понял, что все это входило в ваши планы. Не зря же Николай вместе с Жересом затащили меня на командный пост и так живо интересовались маскирующим оборудованием.

– К черту ваше прозрение, Торн! – Грабовский не собирался каяться. – Вы можете толково объяснить, что творится на Земле?

– Могу, только не надо на меня кричать, от этого количество информации не увеличится.

– Простите. – Лейтенант взял себя в руки. – Ну?

– Что – ну? Подождите! – Торн стал крутиться на стуле, пытаясь придвинуть его так, чтобы спина коснулась стены. – Черт! Как это у вас получилось…

– Что вы делаете? – не понял лейтенант.

– Готовлюсь к встрече с вашим ненормальным подопечным, – профессор мотнул головой. – Вон он, крадется между столиков.

К-8 действительно появился на горизонте. Но на этот раз Марк классифицировал его действия как абсолютно безопасные.

– Бросьте, Торн…

Грабовский не договорил. Одного взгляда на профессора было достаточно, чтобы онеметь. Социолог полулежал на сиденье, пытаясь своим телом построить мост между стенкой и столом. Для успешного осуществления этой задачи ему не хватало каких-то десяти сантиметров. Их дефицит маленький ученый старался восполнить усиленной мозговой атакой.

– Ваш сок, господа!

Бам! Одновременно с этой фразой над пластиковой поверхностью показался носок профессорского ботинка, которым он все-таки дотянулся до крышки стола.

– Давай сюда и проваливай. А то у профессора от тебя судороги. – Марк указал на Торна. – Видишь, как его раскорячило?

Машина несколько секунд переваривала полученную информацию, после чего резонно осведомилась:

– Может, вызвать врача? Доктор Рене как раз сейчас обедает в соседнем зале.

– Уматывай, – усмехнулся Марк.

Если бы лейтенант не знал примитивной программы коммунальных роботов, то мог бы подумать, что К-8 обиделся. Машина протяжно загудела, затем проскрежетала: «Приятного аппетита!» – и с поникшими манипуляторами отправилась восвояси.

– Все, я избавил вас от опасности. – Марк предложил профессору принять нормальное положение. – Теперь вы мой должник. Выкладывайте все, что знаете о Земле, начистоту.

– А что Земля? На Земле все по-прежнему. – Профессор, облегченно вздохнув, выпрямился на стуле. – Главная новость – это жуткая жара в Европе. Вы знаете, по официальным данным, во Франции ее жертвами стали уже свыше трех тысяч человек.

На секунду Грабовскому захотелось прирезать профессора. Однако он справился с этим желанием и попытался сделать правильные выводы.

– Вы хотите сказать, что заявление, сделанное моим отцом, утонуло среди биржевых новостей, светских сплетен и футбольных матчей? – По напряженному тону Марка было понятно, что больше шутить он не намерен.

– А чего еще вы ждете от информации, которую не подтвердило ни одно правительство в мире? – Под взглядом лейтенанта Торн вжал голову в плечи. – Подобных сенсаций хватает максимум на неделю.

– Хорошо, общественность оставили в дураках. Ну а что творится в правительственных кабинетах? – Грабовский прищурился. – И не говорите мне, что не владеете информацией. Насколько я знаю, Галактический Союз имеет глаза и уши даже в сортире американского президента.

Торн мужественно переварил столь грубую метафору и, на удивление, не выказал обычных протестов по поводу вопиющей клеветы.

– Правительственные делегации шестнадцати наиболее развитых стран обсуждали эту тему в Вашингтоне почти целую неделю.

– И каков результат?

– Сверхсекретный проект «Ковчег» – детище этой встречи.

– Не нравится мне это название. – Марк поморщился. – Сразу вспоминаешь крыс, бегущих с тонущего корабля.

Торн согласно кивнул:

– Отчасти вы правы. В огромной подземной крепости свою жизнь сохранят далеко не все.

Лейтенант брезгливо сплюнул на пол.

– Чего еще можно было ожидать! Избиратели хороши только в день выборов, в остальное время с ними не церемонятся.

У Марка пересохло в горле, а холодная бутылка сока, покрытая мелкими капельками конденсата, так и стояла нераспечатанной. Лейтенант потянулся к ней, стараясь унять разыгравшиеся нервы.

– Давайте выпьем, Торн. И хотя это не вино, но стоит поднять бокал за нашу удачу. Она сейчас нужна Земле как никогда.

Ученый согласно кивнул:

– Не только Земле, но и вашему отцу.

– Что вы хотите этим сказать? – Грабовский пристально уставился в глаза профессора.

Не умеющий лгать инопланетянин отвел взгляд.

– Он пропал. Бесследно исчез спустя день после выхода репортажа.