Глава 6

– Что вы с ним сотворили, госпожа? – шептала Моди, помогая мне переодеться на ночь. Я и сама справилась бы, но возражать не стала. В чужой дом со своими порядками не ходят, это я усвоила уже очень давно. – Даже не рыкнул ни разу за весь вечер, а что тарелками швырялся, это ерунда, он все равно мимо целится… Так-то господин может вилкой в вишню попасть через всю гостиную, похвалялся он однажды…

– Дурное дело нехитрое, – ответила я и принялась расчесывать волосы.

Они у меня длинные, ниже пояса, очень густые, черные, как у хозяина Норвуда. В юности казалось – ах, девичья краса, мне на гордость, всем на загляденье! А теперь только и думаешь – поскорее бы заплести, чтобы не мешали. Можно было бы и вовсе их обрезать покороче, да не принято как-то, и жалко… Или же я сама перед собой притворялась и надеялась, что кому-нибудь все же приглянутся мои смоляные кудри, лицо у меня самое обычное! Но, видно, женихи предпочитали белокурых прелестниц…

– Госпожа, я слыхала, хозяин велел вам заказать ткань на платья? – вовсе уж еле слышно прошелестела Моди. – Хаммонд сказал…

– Да, верно, – улыбнулась я.

– А можно нам тоже… а? Хозяин для вас не поскупится, а вы скажете, что не понравилась материя или цвет не тот…

– Что же, вам он откажет, если попросите?

– Конечно, госпожа, – вздохнула она. – «Я вас не вижу», вот и весь разговор! А мы-то друг друга очень даже видим, так, думаете, прихорошиться не хочется? Чулки уж штопаны-перештопаны, а обновки нам в последний раз с плеча очередной гостьи перепали… Но она маленького роста была, нам с девушками еще кое-как подошли ее платья, а Роуз хоть плачь, на нее материи втрое больше нужно!

– Скажите Хаммонду, сколько вам нужно, пускай закажет, – сказала я, подумав. – И нет, это не за счет вашего хозяина. Я сама оплачу. Не дело это, чтобы молодые девушки в обносках ходили! А мне тут деньги ни к чему, я на всем готовом живу.

– Госпожа! – ахнула она. – Да это… Создатель! Вы не подумайте, мы не пожадничаем, но правда бы переодеться, а то уж и белье обветшало… Мы уж придумали платья из гардеробной потихоньку взять и перешить, авось хозяин не хватился бы, будто он все упомнит! Но там сплошь парча златотканая да шелка, ну куда нам такое? Юбки нижние потаскали, это да, но нам бы что-нибудь вроде ваших платьев…

– Ну так не тяни, – улыбнулась я, – поди узнай мерки да… Ты писать умеешь?

– Плохо, госпожа, – повинилась Моди. – Но это записать смогу, это нетрудно.

– Вот и хорошо. Принесешь мне, а я посчитаю, сколько ткани нужно на платья моего фасона, белье и все прочее. Башмаки, думаю, вам тоже нужны?

– Ох… да уж обойдемся, – вздохнула она. – Мы все больше в доме, это парни наши по улице топчутся…

– М-да, – поджала я губы, – полагаю, их тоже не помешает приодеть. Вот что, поди скажи Хаммонду, чтобы поутру, пока хозяин будет спать, пришел ко мне. Сама пока с женщин мерки сними, для башмаков тоже, а Эрни передай, чтобы парней обмерил, он точно сумеет. Ну или сама, опять же… хотя вдвоем, думаю, вам веселее будет!

Моди хихикнула (видно, я угадала), а я спросила:

– Шить, надеюсь, вы умеете?

– Неужто нет, госпожа! – выпалила она. – Правда, по-старому, но если дадите ваше платье посмотреть, как оно скроено, так уж не ошибемся!

– Вот и хорошо, – кивнула я. – Иди-ка, сделай, что я велела, да ложись спать!

Она, еще раз десять поблагодарив меня, убежала – только ветерком повеяло, а я достала из сундука бумагу и чернила и села за подсчеты. Выходило, что моих средств (большая их часть была вложена под проценты, но с собой я тоже захватила порядочно) вполне хватит на то, чтобы прилично одеть служанок. С мужчинами было сложнее, но я решила, что об этом договорюсь с Хаммондом, да и легла спать…

Хаммонд, как и было велено, явился ни свет ни заря, деликатно обождал за дверью, пока Моди закончит помогать мне с утренним туалетом, а потом, когда она ушла, сказал:

– Госпожа, не следовало бы вам тратиться. Для этакого от хозяйских денег не убудет, будто мало господин их на ветер швыряет… Да вы уж видали гардеробную, поди…

– Да, – кивнула я. Я намеревалась навести там порядок, выбросить вовсе уж ветхие наряды или хоть пустить на тряпки, а те, которые еще можно было спасти, убрать в сундуки, чтобы не пылились на вешалках. – Но это его деньги, и он имеет право распоряжаться ими как угодно. А я хочу распорядиться своими по собственному усмотрению и сделать вам подарки. Мне хотелось бы видеть вас одетыми так, как полагается слугам в приличном доме, и если хозяину невдомек, что девушкам нужно хотя бы два платья и смена белья, тут ничего не поделаешь. Его упрямство вы знаете куда лучше, чем я!

– Это верно, госпожа, – тяжело вздохнул Хаммонд.

– Глядите, я подсчитала, сколько чего потребуется, – показала я ему листок с цифрами. Моди первым делом поутру вручила мне бумажку со своими каракулями, и я обнаружила, что ошиблась в своих расчетах в большую сторону, или, вернее, служанки не решились просить слишком много. – На это моих средств хватит с лихвой, но не наличных. Нужно только, чтобы вы отправили письмо в банк, в котором у меня вклад, вот и все. Я уже написала его, вот… И не спорьте, Хаммонд! – подняла я руку, видя, что он готов возразить. – Повторяю, я хочу сделать подарок вам всем к весенним праздникам, и я его сделаю, даже если мне придется самой поехать в город! Кстати, пусть посыльный возьмет коня, что ноги-то бить?

– Конь без всадника слишком привлекает внимание, – вздохнул он. – Хотя, конечно, так было бы куда быстрее…

– Прекрасно! – Я встала. – В таком случае я действительно сама съезжу за покупками! Пришлют наверняка не то, да еще подсунут материю не того качества… И выбирать вещи для девиц, Хаммонд, полагаю, все-таки лучше мне, а не лавочнику!

– А как же… – сглотнул он.

– Хозяин сказал, что я не пленница здесь, – ответила я, – и уж за покупками я съездить в состоянии. Только пусть со мной отправится кто-нибудь, Эрни или Пит – вдруг завязну в снегу? С ними спокойнее… Что вы стоите, Хаммонд? Прикажите подать мне завтрак и запрячь Джонни! Думаю, я обернусь к вечеру, а не успею, так заночую у брата или на постоялом дворе. Хозяину я оставлю записку…

– Он нас тут всех поубивает, – пробормотал Хаммонд, но сделал так, как было велено…

Со мной поехали Пит и Пол – их бы Грегори хватился не сразу, не то что Эрни. Веселые молодые парни всю дорогу наперебой рассказывали о том, что давненько не бывали в городе, и порядком утомили меня своей болтовней.

– Прогуляйтесь-ка! – велела я, отобрав у кого-то из них вожжи. – Да чтоб через два часа были на этом самом месте, ясно?

– Конечно, госпожа! – отозвались они и исчезли. Мы были уже на окраине, и Джонни, по-моему, учуял дом и зашагал веселее, хотя и так всю дорогу шел бодрой рысцой.

Заехать в банк и взять наличные было минутным делом. Не так давно я не появлялась, чтобы это стало заметно! По пути я еще поздоровалась с несколькими знакомыми, а потом уж добралась до лавки…

Материю на платья служанкам выбрать было легко: я взяла такие же ткани, из которых шила платья и белье себе и девочкам, да еще чулки, ленты и шнурки… Думаю, лавочник решил, что я решила обновить их гардероб к весне. Он чуточку удивился, когда я стала выбирать материю понаряднее, и даже сделал несколько не вполне приличных намеков на мой внезапно изменившийся вкус, но успокоился, когда я напомнила, что мои племянницы – девушки на выданье. Весной же обыкновенно дают балы и в ратуше, и у многих наших знакомых, так что нужно приодеть красавиц! Ну а прочее – это и для Манфреда, и слугам на новую одежду… Тут я понизила голос и сообщила, что к Анне посватался очень солидный господин, и Манфред не желает ударить в грязь лицом перед, вполне возможно, будущим зятем. Лавочник обрадовался новой сплетне, а я понадеялась, что брат простит меня за эту ложь!

Спасибо, обувщик вопросов не задавал, взял мерки и пообещал стачать заказанное в срок и доставить, куда велено (Хаммонд сказал, кто именно привозит товары в Норвуд, и я велела отправить готовую обувь к нему).

Я купила еще кое-какие мелочи (тех же ниток и иголок, крючков и пуговиц вечно не хватает!), не забыла прихватить дрожжей, а заодно такой и сякой муки, чтобы проверить, на какую именно распространяется проклятье – вдруг только на ржаную или на пшеничную?

Словом, управилась я точно к назначенному сроку, и повозка моя была забита чуть не доверху. Выходило, что Питу и Полу придется ехать на запятках, но это их ничуть не расстроило. Их я оделила большим кульком каленых орехов в меду, купленных у разносчика, да и сама перекусила теми же орехами да горячим еще бубликом, когда мы выехали из города, и отдохнувший Джонни резво побежал по лесной дороге.

Ворота Норвуда мы увидели уже в сумерках. Два окна светились среди деревьев, как горящие глаза озлобленного зверя, и, войдя в дом, я поняла, насколько была права…

– Где тебя носило?! – прорычал Грегори, схватив меня за ворот. Хорошо, я не успела еще скинуть теплый плащ, не то обзавелась бы новыми синяками, а мне и прежних было более чем достаточно.

– Я же оставила вам записку, сударь, – ответила я, отстраняясь и снимая перчатки. – Съездила за покупками в город, только и всего. Хаммонд, где вы? Скажите Роуз, чтобы послала девушек разобрать ткань и прочее!

– Да, госпожа, – раздался едва слышный шепот и поспешные шаги.

– Записка! – снова рыкнул Грегори и кинул в огонь бумажный шарик. – Просто предупредить меня показалось тебе слишком сложным?!

– Вы еще спали! Я нарочно уехала едва не затемно, чтобы вернуться к ужину, – ответила я. – Сударь, вы ведь сами сказали, что я здесь не в плену, вот я и решила сама съездить за покупками. Вы же велели мне купить ткань на платья, а как выбирать, не глядя?

Он молча швырнул что-то мне в лицо, развернулся – только черная грива взметнулась – и скрылся на лестнице.

Я посмотрела под ноги. Сперва мне показалось, что на ковре лежит шелковый лоскуток, но, подняв его, я поняла, что это лепесток. Последняя роза Грегори Норвуда начала осыпаться, и виной тому была я…

Хотя нет, почему же? Виной всему был его скверный нрав, а вовсе не то, что я воспользовалась им же данным разрешением!

– Хозяин страшно обозлился, – шепнула Роуз, а Моди забрала у меня плащ и перчатки. – Посуду переколотил, в Эрни стулом швырнул, чуть не зашиб… Рычал, мол, я перед ней душу вывернул, а она… Это что же такое он вам рассказал, госпожа?

– Думаю, он не обрадуется, если я поделюсь этим с вами, – вздохнула я. – Идите лучше, разберите покупки да принесите ужин мне в комнату. Я сомневаюсь, будто нас ждет тихий семейный вечер!

– Да уж, – вздохнула Моди и убежала. Следом неторопливо ушла Роуз.

Я же, немного поразмыслив, поднялась по лестнице и постучала в двери хозяйских покоев. Ответом мне было непристойное ругательство, а еще Грегори швырнул в стену чем-то тяжелым.

– Вы ведете себя хуже моей младшей племянницы в раннем детстве! – громко сказала я в замочную скважину. – Когда ей не давали сладостей, куклу или книжку с картинками, она принималась кричать, плакать, топать ногами и бросалась игрушками в слуг. Вам ничего это не напоминает?

– Твоей племяннице не грозила смерть от того, что она не получила конфету! – раздалось в ответ.

– Так, может, и вам бы не грозила, если бы вы потерпели без сладкого до ужина? Удивляюсь, как с таким нравом вы дожили до сей поры!

Не дождавшись ответа, я добавила:

– Я не ваша собственность, сударь, и не обязана развлекать вас с утра до ночи. Сладких вам снов!

Он так ничего и не ответил, а я ушла к себе – проворная Моди уже натаскала воды в ванну, а пока я отдыхала с дороги в горячей воде, в восторге кружила возле меня. С покупками служанки уже разобрались и теперь не могли дождаться утра, чтобы сесть за шитье. Я обещала пока не гонять их с уборкой.

– Только зачем нам столько муки? – спросила она, подавая мне полотенце. – Хлеба все равно не испечь… Вернее, испечь-то можно, да толку? Вы уж знаете, да? Хозяин с утра обмолвился, что сказал вам об этом…

– Да, – кивнула я, – но, знаешь, из муки не только хлеб выходит. Посмотрим, вдруг придумаем что?

– Это бы хорошо, госпожа, – серьезно сказала Моди, – потому как мы тут который год в лесу сидим и не знаем, что там новенького! При старом господине, Роуз рассказывала, чуть не каждый месяц новое кушанье подавали. Не мы, конечно, придумывали, в столице знаменитые повара рецепты сочиняли или иностранных каких мастеров во дворец звали, а потом остальные перенимали, на свой лад переиначивали, как это всегда бывает…

– Думаю, я сумею вас научить чему-нибудь новенькому, – улыбнулась я, похвалив себя за то, что не поскупилась на заморские специи: с ними даже надоевшую до тошноты кашу можно приготовить так, что пальчики оближешь, а уж если приправить ими мясо…

– Вот этому мы всегда рады, – весело сказала Моди. – Ой, госпожа, мы поглядели – там такая материя красивая, зеленая которая, и винного цвета – тоже загляденье, уж как вам пойдет! Только давайте я вам прическу сделаю, я умею, правда! У вас волосы такие красивые, а вы их все в узел затягиваете… А так вот, с новым платьем-то, если их убрать под сетку, как на картинах, а по плечам локоны распустить, красота выйдет неописуемая!

– Когда платье будет готово, тогда и посмотрим, как мне лучше причесаться, – сказала я. – Иди-ка ты спать! Да и я лягу, устала все-таки.

– Еще бы, госпожа, ехать в такую даль по холоду! Пол с Питом, поди, уж налопались да дрыхнут без задних ног! А им что, парням-то, только повеселились! Эх, – вздохнула она, – вот бы мне хоть одним глазочком посмотреть, как теперь в городе живут…

– Если хозяин меня снова туда отпустит, возьму тебя с собой, – пообещала я, хотя сильно сомневалась, что Грегори позволит мне выйти за ворота.

– Спасибо, госпожа! – воскликнула Моди и добавила шепотом: – Вы не сердитесь на него. Он сперва буйствовал, мебель крушил, а потом ушел к своему розовому кусту и чуть не дотемна там просидел. Не ел весь день ничего, а уж аппетит у него обычно ого-го какой… А если хозяин так себя ведет, значит, плохо ему. Мы уж его знаем как облупленного!

– Да я и не думала сердиться, – ответила я. – Но с чего он вдруг так обозлился?

– Это он из-за вашего самоуправства, – авторитетно заявила она. – Ну, что не спросились, когда уезжали. С ним всегда так. Мы, бывает, делаем что-нибудь, что он не велел, и если узнает – только прячься! А потом остынет – и ничего, признается, что мы правы были… Главное, переждать!

– Непростая у вас служба, – вздохнула я.

– Оно так, госпожа, – согласилась Моди. – Да только, сами понимаете, сперва деваться было некуда, а теперь… Ну как хозяина бросишь? Один он вовсе пропадет!

– Вы его любите? – спросила я, хотя и так знала ответ.

– Любим, – серьезно ответила девушка. – Нрав у него гадкий, тут и спорить нечего. Хаммонд всегда говорит, что хозяину розог да вожжей в детстве недодали! А теперь уж поздно перевоспитывать… От заклятия только хуже стало! Фея придумала тоже… сгубила человека, смеется, поди…

– Хватит ворчать, ты не старая бабка, – сказала я. – Иди спать, кому сказано! И попридержи язычок – поговаривают, феи и мысли умеют читать, не то что подслушивать. Этак обидишь ее невзначай, накажет чем-нибудь похуже невидимости!

– Ваша правда, госпожа, – вздохнула Моди, пожелала мне спокойной ночи и ушла.

Я же улеглась, но уснула не сразу: то и дело я доставала из-под подушки книгу легенд, которую купила сегодня. Я думала подарить ее Летти – у нее день рождения весной, и она обрадовалась бы такой книге, да еще с цветными миниатюрами! Но теперь я решила, что племяннице подарю что-нибудь другое, а эти легенды прочту сама: вдруг узнаю что-нибудь про обычаи фей? Летти наверняка читала о подобном прежде, да я пропускала это мимо ушей… Придется наверстывать!

Вместо закладки я положила между страниц измятый розовый лепесток, и он пах тонко и тревожно.

Ночью мне почудилось, будто дверь отворилась и кто-то долго стоял на пороге, глядя на меня, но, должно быть, это мне просто приснилось…