Бодрящий напиток
Большой белый гусь (у нас таких называли бакланами, хотя это были классические чайки) сидел на кнехте и нетерпеливо перебирал лапками. У гуся явно были какие-то срочные дела, и он то и дело собирался взлетать, расправляя могучие крылья с серыми пёрышками, но больно уж интересно было ему наблюдать за тем, как командир инструктировал нас перед выходом в море. Поэтому гусь нервно топтался, махал крыльями, периодически каркал, но ждал окончания представления.
– Товарищи подводники! – Клубы пара вылетали красивыми облачками из командирского рта и растворялись в морозе. – От души вас поздравляю!! Ваши молитвы услышаны вышестоящими штабами, и мы наконец-то покидаем опостылевшие берега и выходим в море на сдачу задачи!
– Кар! – сказал гусь.
– Да, я помню, – ответил ему командир. – К сожалению, выход в море не продолжительный, но на пару недель вы сможете удовлетворить свербящую вас изнутри жажду подвигов! Начиная с этого самого момента приказываю всем напрячься до нереального состояния! Прекратить употреблять алкоголь! Причём всем, даже мичманам-турбинистам! Что не успели украсть с соседних бортов для приведения матчасти в строй – срочно украсть!!! Подделать всю документацию, чтоб комар носа не подточил!!! И не подведите меня!!!
– Кар! – сказал гусь.
– Да я помню, – ответил ему командир. – Старпом, где этот ёбаный помощник?!
Интересно, а почему у командира пар изо рта вылетает, а у гуся – нет? Вот уж тайна мироздания.
Помощник командира опаздывал из краткосрочного отпуска, что было на него совершенно не похоже, ибо море и военную службу он любил больше, чем потребности в своём личном человеческом счастье. От прикомандированного командир категорически отказывался и утверждал, что его пёс не может пропустить выход в море физически.
– Вчера звонил, тащ командир, – докладывает старпом, – не может взять билеты на Мурманск из-за нелётной погоды!
– Чтобля? Пусть пешком идёт, нашёлся мне тут сибарит самолётный! Что тут идти от Питера? Как раз за две недели доберётся. Передай ему от меня.
Помощник появился через несколько дней, во время учения по борьбе за живучесть.
– Тащ командир!!! – закричал он, врываясь в центральный пост. – Здравия желаю!!!
Командир равнодушно посмотрел на помощника и повернулся ко мне:
– Эдуард, это что за хуй такой так радостно со мной здоровается?
– Сан Сеич, так это же наш помощник, Аркадий!
– Не пизди, Эдуард. Мой помощник Аркадий предан делу морской службы до костей своего головного мозга. Он не в состоянии опоздать из отпуска даже в случае всемирного Апокалипсиса. Ткни его палкой – наверняка это какой-то робот, которого нам инопланетяне подсунули вместо моего Аркадия!
– Ну, тащ командир, – густо краснеет Аркадий, – больше так не повторится!
– Конечно, бля, не повторится – я ж тебя убью за малейшую твою оплошность теперь!
Командир оттаивает, встаёт и жмёт Аркадию руку.
– В морду или в пузо? – изображает из себя командир Брюса Уиллиса.
– Ну тааащ командир, – улыбается Аркадий.
– А что это за елда у тебя в ладонях?
– Это, Сан Сеич, термос! Ноу-хау! Один питерский оборонный завод делает. У него колба железная, сам он стальной, тут вот клапан, глядите, нажали – и отсюда жидкость течёт! На нём сидеть можно, ронять можно, как раз для наших условий!
– Жидкость, говоришь, течёт? Дай погляжу. – Командир берёт термос и с размаху кидает его в переборку. Оба хватают термос и проверяют его на повреждения.
– Ты гляди-ка – и правда целый! – удивляются оба.
– Мне в подарок привёз небось? – уточняет командир.
– Никак нет – это я своей смене в море кофе делать буду!
– Ну и хуй тебе тогда, а не квартальная премия! Будешь знать, как командиру термоса жалеть.
Командир, конечно, шутит.
Аркадий это знает и радостно улыбается. Да и деньги его не особо интересуют.
Аркадий был вахтенным командиром в нашу, третью смену. Наверное, он был самым молодым помощником командира в дивизии, но был очень грамотным офицером. Своеобразным по характеру, несколько замкнутым, но очень грамотным. Прямо очень, чтоб вы понимали.
Выход в море получился дебильный. Почти всё время болтались в надводном положении, как гандоны. Холодно, качает всё время, половина экипажа блюёт не переставая. Но хоть воздух свежий, и то ладно.
Дня три прошло. Заступили на вахту с комдивом три, сидим в центральном с секретчиком Сашей, который ведёт вахтенный журнал. Так-то с нами ещё два боцмана сидят, но сейчас они на мостике – надводное же положение.
В центральный вваливается Аркадий, подготовленный для мостика: в валенках, ватных штанах, тулупе, рукавицах и шапке-ушанке, завязанной под подбородком. Один нос, в общем-то, доступен для идентификации его личности.
– Аркадий! – останавливает его комдив три, – а знаешь ли ты, что обманывать старших очень нехорошо?
– В смысле, Антоныч? – Аркадий опешил. По-моему, он не врал вообще никогда.
– В хуисле, Аркадий. Кто командиру термос зажал под предлогом, что третью смену кофиём в море зальёт? Вот мы сидим тут, втроём, сухие, как кленовые листы. Мёрзнем, хотим спать и уже готовы заложить тебя командиру! Готовы же, Саня?
Саня кивает.
– Эдуард?
Эдуард кивает.
– А-а-а! Термос! А я забыл про него совсем с суетой этой!!!
Аркадий звонит на камбуз и приказывает интенданту найти у него в каюте термос, залить в него кофе и поставить мне на боевой пост. Сам уходит на мостик.
Ну, дня два сидим, дудоним этот кофе. На третий день комдив три опять не выдерживает:
– Аркадий. Невкусный у тебя кофе, жалеешь ты братьям своим морским самого главного компонента бодрящего напитка!
– В смысле? – искренне удивляется Аркадий, который ни разу не был замечен в жадности вообще. – Порошка, что ли, мало сыпят?
– Нет.
– Сахара?
– Нет.
– Аа-а-а! Я понял, Антоныч!
Аркадий звонит на камбуз и приказывает интенданту добавлять отныне в кофе спирт. Интендант приносит обновлённый напиток. Пробуем.
– Леня, – удивляется Антоныч, – ты как будто воруешь этот спирт, нормально лей, а то даже запаха не чувствуется.
Антонычу на корабле не перечил никто и никогда. Антоныч был у нас в страшном авторитете, и это без шуток. Поэтому с того дня количество спирта в кофе начало экспоненциально увеличиваться.
– Аркадий! – очередной раз ловит Аркадия Антоныч. – Скажи ты ему, чтоб меньше спирта лил, ну совсем уже пить же невозможно без закуски!
– Понял, Антоныч, – скажу.
Аркадий убегает наверх, а сверху спускается командир. Из красного носа висят сосульки, в бровях снег, и весь мокрый. Раздевается и падает в кресло.
– Надо бы поспать, – говорит командир, – Эдуард, плесни-ка мне кофейку, мне Аркадий сказал, что у тебя стоит. И термосок тоже.
Вот сука же, а не Аркадий! Смотрю на Антоныча. Антоныч милимитрует обороты турбин и делает вид, что не понимает, о чём тут вообще идёт речь. Ну что делать-то? Насифониваю командиру кружку этого горячего ликёра и подаю. Сидим тихо, как мышки. Командир выдувает, смачно прихлёбывая, кружку и начинает засыпать.
– Эдуард, – бормочет командир уже сквозь сон, – вот я одного понять не могу… А нахуя вы туда кофе-то сыпете вообще?
Держу паузу. Командир начинает посапывать. Ну, значит, пронесло на этот раз – продолжаем бороздить просторы в штатном режиме.
