82
Было утро, и усиливающийся поток шнягов начал свое движение в сторону «круга», где уже выкатывались тележки с товаром.
Поначалу все шло как всегда, но через час у кого-то из шнягов сорвало крышу и он вцепился в другого шняга, и они покатились по пыльной замусоренной земле, награждая друг друга ударами и крича.
При этом у кого-то из них из карманов выпала пара десятков таблеток, и это был как раз тот счастливый случай для тех многих шнягов, которые, не имея средств, надеялись на удачу или какого-то добряка.
Все, кто был рядом, бросились хватать эти таблетки, другие – у них отбирать, свалка быстро закипела, увеличиваясь в размерах, и охранникам пришлось броситься в толпу, награждая всех подряд ударами тяжелых дубинок. Требовалось как можно быстрее прекратить это безобразие, поскольку скоро должны были начать подтягиваться более солидные клиенты, которые и делали основной оборот площадки.
А шняги существовали для создания маркетингового образа и бесплатной рекламы по всему городу.
Охранники были хорошо тренированными бойцами, а шняги всего лишь городскими доходягами, и вскоре схватка стала затихать, а ее участники, вытирая кровь, начали рассасываться в толпе.
Охрана даже не стала никого задерживать, потому что это был всего лишь рядовой рабочий момент, однако те два десятка таблеток, что были обронены в драке, уже растворялись в желудках более удачливых шнягов. И оказалось, что причиной первого скандала и была одна из этих пилюль, которые шняги добывали, где только возможно, ничуть не заботясь об их действии.
Все двадцать сработали почти одновременно, и ровно гудящий «круг» снова огласился дикими криками, и теперь схватки закипели уже в десятках мест.
Мелькали кулаки, с треском рвалась старая одежда. Из карманов разлетались спрятанные пилюли, недокуренные косяки, кубики для инъекций и засаленные чаки – словом, все, что для каждого шняга представляло особую ценность.
И снова началось перераспределение богатств, и вой поднялся такой, будто сошлись в битве два туземных войска.
Охрана было бросилась наводить порядок, но дрались теперь уже почти по всему «кругу», и у дежурной бригады из тридцати охранников не было никаких шансов прекратить это безумие своими силами.
На позиции срочно вызвали резервную бригаду, затем бригаду, находившуюся на отдыхе, а затем и весь состав из четырех десятков шкуродеров.
И теперь уже били всех подряд – только лежачие не привлекали внимания карательных сил, скакавших по этим лежачим, чтобы достать тех, кто еще орал и требовал продолжения схватки.
Лишь поняв, что поддерживают эту битву несколько десятков безумцев, находившихся под действием каких-то возбуждающих химикатов, охрана сумела их переловить. Но к этому времени на «круг» явился уже весь персонал, кроме операторов за мониторами.
Здесь были все работники из отдыхающей смены – с местного производства, здесь были работники из финансово-расчетного отдела, механики, отвечавшие за работу технических средств, а также электрики и два повара.
Все были с дубинами и стрелковым оружием, а впереди наскоро собранного войска находился Штуцер с огромным картриджным парализатором, который гарантированно валил оппонента на расстоянии пяти-семи метров.
Присутствовал и сам Оберст.
Он стоял в стороне в длинном черном плаще, полы которого колыхал ветер. Оберст мрачно взирал на происходящее и никакого видимого оружия при нем не было.
– Сэр, они чего-то нажрались! – сообщил подбежавший бригадир шкуродеров.
– Я понял. Обыскать всех! Всех, кто на «круге», – обыскать! Личную дурь оставлять, не нужно их драконить – они получили достаточно. Изымайте только то, что не входит в тему.
Бойцы бросились выполнять приказ главного. А тот повернулся к Штуцеру и, указав на толпу ополчения из вспомогательных работников, махнул рукой.
Штуцер кивнул и стал кричать, чтобы все возвращались на места, поскольку опасность выхода ситуации из-под контроля миновала.
– И, Майфор, давайте там пропускайте поток! Не создавайте пробок!..
– Слушаюсь, сэр! Сейчас все сделаем! – ответил один из бригадиров охраны и побежал помогать оттеснять временно задержанную для обыска часть публики, чтобы они не мешали проходу остальных.
Переведя дух, Оберст отправился к себе в кабинет, чтобы выпить чего-нибудь легкого.
Последнюю неделю его слегка штормило из-за возвращения старых болячек и общей обстановки неопределенности, возникшей вокруг площадки. Да, он наладил кое-какие отношения с местными властями на коммерческой основе, и его специалисты уже начали готовить первые пробные наборы для заброски в городские районы, однако ему было известно, что о его намерениях уже прознали конкуренты, которые не собирались пускать его торговцев на свои территории.
Предстояло готовиться если не к войне, то к многочисленным локальным стычкам, а у него для этого пока не хватало солдат.
Площадка продолжала разрастаться, и новый персонал ему был нужен здесь.
В который раз Оберст подумал, что, возможно, погорячился с этой новой инициативой. С другой стороны, глупо было не воспользоваться встречей с полицейскими боссами. Когда бы у него случилась возможность поговорить с ними? А так – решил сразу два вопроса. Ну и потом, когда он считал, что расширяться на город рано, его конкуренты, напротив, расширяли свои зоны при первой возможности.
Стоит только остановиться, чтобы переждать до лучших времен, как на твоих границах появятся чужаки.
– Ладно, Корн, просто так совпало. Навалилось разом, – сказал он себе, наливая в бокал слабый алкоголь. – Разгребем, Корн, нам не впервой.
Не успел Оберст выпить и половины бокала, как в дверь постучали, но затем она распахнулась, и в кабинет ворвался бригадир шкуродеров. Лишь подбежав к столу Оберста, он наконец опомнился.
– Я прошу прощения, сэр, ну тут какая-то хреновина всплыла!..
С этими словами бригадир высыпал на стол пару десятков черных, похожих на пуговицы пятачков.
– Это что, дурь, что ли, такая? – отставляя бокал, спросил Оберст и, осторожно взяв один из пятачков, посмотрел на свет.
– Нет, не дурь, – ответил он себе. – Откуда это?
– По карманам набрали, сэр!
– И кто это разносил?
– Никто, сэр! По одной штуке попадалось. Не у всех, но у многих. Мы их трясли, спрашивали, где взяли – они бошками вертят, не знают. Другие бухтят, что тоже такую штуку у себя находили и выбросили.
– Так! – произнес Оберст, кладя пятачок на стол. – Штуцер где?
– Бегает у торговых рядов, что-то там не так поставили.
– Зови немедленно…
– Слушаюсь!
Бригадир умчался, а Оберст разгреб пятачки, а затем стал складывать их столбиком. У него уже появились предположения, что это такое, однако нужно было послушать других.
Примчался Штуцер, и Оберст сразу указал на столбик из пятачков.
– Что это такое, знаешь?
Штуцер приблизился, взял пару штук, покрутил между пальцев и предположил:
– Это похоже на радиопередающее устройство.
– Почему так решил?
– Корпус сделан из радиопоглощающего материала.
– Хорошо, возьми нож и вскрой.
Штуцер всегда носил с собой нож и, воспользовавшись им, располовинил пятачок вдоль. Внутри блеснули тонкая лента микроплаты и пара кристалликов передающих устройств. Крохотный желтый прямоугольничек служил «вечной батарейкой», срок службы которой мог исчисляться десятками лет.
– Кто у нас мастак по этим штукам?
– Гри Уотсон.
– Зови его.
Штуцер выглянул за дверь и сделал несколько распоряжений. Потом вернулся к столу.
– Там Дольф стоит. Отпустить его?
– Нет, пусть зайдет.
– Дольф! – позвал Штуцер главного шкуродера. Тот зашел.
– Вот что, Дольф, – сказал Оберст, – беги на «круг» и начинайте проверять всех шнягов. Приличную публику не трогайте, а шнягов – всех. Только не обижайте. Ищите еще такие штуки или вот что – скажите, что даем по пять чаков за каждую такую штуковину. Пусть сдают охране, а ты возьми мелких денег у Вольфа на эти нужды, скажи, что я приказал.
– Понял, сэр! – кивнул Дольф и выбежал. В этот день здесь все только бегали, такое уж задалось утро.
– Разрешите? – спросил заглянувший в кабинет Гри Уотсон, невысокий варвар, выглядевший как мальчишка. Он занимался отладкой всего, что касалось электрики и радиоэлектроники, однако был способен на куда большее, но об источниках своих знаний не распространялся.
– Иди сюда и расскажи нам, что это такое.
Гри подошел и, едва взглянув, сказал:
– Это шпионский накопительный чип с импульсной передачей. Уже устаревшая модель.
Оберст со Штуцером переглянулись.
– Это собрали из карманов шнягов. Для чего, как ты думаешь?
– Ну, заявиться сюда – попадешься охране. А эти чипы можно незаметно насовать в карманы шнягов, и они, по москитной схеме, будут собирать информацию.
– Какую информацию? Просто болтовню?
– Да, шняги болтают, общаются, сообщают кучу информации, и это вообще мусор, но если поставить толковый фильтр с правильно отлаженной программой, он будет выбирать из этой болтовни слова и фразы, которые интересуют инициатора этой акции.
– Так, – произнес Оберст и вздохнул: – Только этого нам не хватало. А скажи, можно ли вычислить этого, как ты сказал, инициатора акции?
– Эта система может добивать в чистом поле до трех километров. В городе – метров четыреста или пятьсот. Здесь у нас с одной стороны тянутся незаселенные, брошенные и отравленные территории километров на пятнадцать. Дорог там нет, вряд ли туда наведывается инициатор, ведь подбирать потоки нужно ежедневно. А вот со стороны города подъезжать – очень удобно. Где-то он парковал машину и ходил распространять среди шнягов чипы, а потом уезжал.
– И сколько раз он мог это делать?
– Зависит от того, сколько нужно закинуть чипов.
– А сколько нужно?
– Чем больше – тем лучше. В любом случае это дело не одного дня. Надо подумать, кому интересна наша площадка, сэр, там и искать ноги этого инициатора.
– Спасибо, Гри, можешь быть свободен.
Эксперт ушел, а ему на смену вернулся бригадир шкуродеров и принес еще около полусотни чипов.
– Сыпь сюда, – сказал Штуцер. Дольф высыпал и ушел.
