75
Еще через треть часа он уже был на месте – до семнадцати ноль-ноль оставалось пятнадцать минут.
Брейн сунул цветы в пакет и стал прохаживаться по тротуару, но не прошло и пять минут, как подкатила Эрника. Она была на своей машине – забавной женской игрушечке желтого цвета.
При виде этого авто Брейн не смог сдержать улыбки и, обойдя машину кругом, сел рядом с ней и чмокнул в подставленную щеку.
– Ты сказала, что будет такси.
– Я передумала.
– Тогда вот, это тебе! – сказал он, распаковывая букет и протягивая Эрнике цветы.
– Что это? – удивленно спросил она.
– Цветы!
– Зачем?
– Тебе!
– А мне зачем? – все еще не понимала Эрника, и выглядело это так, будто Брейн сунул ей какого-то драного кота.
– У вас не принято дарить женщинам цветы?
– А где принято? Неужели в Метрополии?
– Нет, в Метрополии тоже не дарят, – вздохнул Брейн, убирая цветы в пакет. Впрочем, он тут же порадовался такой ситуации, ведь теперь цветы оправдывали наличие пакета.
– Ты такой забавный, Томас! – обворожительно улыбнулась Эрника и резко отпустила сцепление.
Желтый автомобильчик недовольно заурчал, однако стал быстро набирать скорость.
Эрника ловко управлялась с ним, заводя машину в повороты так, что колеса вот-вот должны были сорваться в занос, но не срывались – Эрника чувствовала эту грань и имела, по мнению Брейна, хорошую школу вождения.
– Я люблю водить! – пояснила она, перехватив его взгляд. – Автопилот почти не включаю, хотя многие считают, что женщины только на автопилот и надеются.
– Я не такой, я так не считаю, – заверил Брейн, ловя себя на том, что начинает таять от восхищения и умиления одновременно.
На Эрнике было голубое платье, не слишком длинное и не слишком короткое. Какие-то синие бусики – не крупные и не мелкие, сережки – палладий или платина. Милые и недешевые часики с бриллиантиками на циферблате.
– Что за публика там будет?
– В основном мои коллеги или знакомые коллег.
– Медики?
– Да.
– Почему-то я так и думал.
– Это все милые люди… О, я сказала люди, ты заметил?
Эрника засмеялась.
– Сейчас просто поветрие какое-то, все друг друга называют «люди» и «человеки». Вот и я попалась, хотя обычно не люблю этих модных привязчивых словечек.
– А мне нравится. Люди. Есть в этом что-то.
Город закончился, и они выехали на четырехполосное шоссе, на котором уже не было ни одного защитного щита. Дорога запетляла между холмов и скоро разошлась на большом перекрестке – одна двухполоска ушла на юг, а они продолжали ехать на запад.
– Далеко ехать?
– Тридцать километров! И даже жалко, что не сто!
– Да-да, любишь водить.
– Обожаю!
Они засмеялись, и Брейн почувствовал, что в нем опять просыпаются теплые чувства и самая настоящая нежность.
Если Эрника играла – она играла безупречно. Она была сама естественность.
