Они сидят в приемном покое генетической консультации. Все. Кейти, Джей Джей, Колин и малыш Джоуи, Патрик, Меган, мама и папа, и Феликс. Она всех привела. Пойдет – в качестве поддержки?

Они сидят тут уже минут пятнадцать, на одну минуту дольше, чем вечно. Никто не разговаривает, не читает журнал, даже не встречается глазами с остальными. Они все рассеянно уставились себе на ноги или в стену. Мама перебирает четки, шепча с закрытыми глазами. Кейти так крепко держит Феликса за руку, что у нее онемели пальцы. Она не отпускает руку. Кейти сглатывает и чувствует, как желудок у нее выворачивается наизнанку. Кажется, ее сейчас вырвет.

То, что они почти не спали и у них похмелье, не улучшает положение. У Патрика был выходной, и он решил, что накануне Судного Дня для Кейти всем требуется алкоголь. Кейти не стала спорить. Джей Джей, Пат, Мег, Кейти и Феликс рано вечером направились к Салли и зависли там. Джей Джей дал отмашку, опрокинув несколько рюмок текилы. Кейти смутно помнит, что много-много бокалов пива спустя пила «Егермейстер». Они надрались до полусмерти.

– А тут прикольно, хоть и стремно, – говорит Патрик. – Понимаю, чего вы на это подписались.

Все молчат.

– Когда закончим тут, надо всем сходить на колоноскопию, там, дальше по коридору.

– Ты прям мечтаешь, чтобы тебе в задницу здоровый шланг засунули, да, Пат? – издевается Джей Джей.

– Фу, – говорит Меган.

– Мальчики, – укоризненно произносит мама, не открывая глаз.

– Ну, мне вообще-то надо по-большому, – замечает Патрик.

– Вот поэтому я тебя и не взяла, когда получала результат, – говорит Меган.

– Тут туалет есть?

– В коридоре, слева, – говорит Джей Джей.

Кейти смотрит, как мама молится. Спасибо, мам. Папа подпрыгивает, заставляя всех вздрогнуть. Исполняет быстрый танец, шаркая ногами, потом падает обратно на стул. Несколько минут спустя открывается дверь и возвращается Патрик.

Потом внезапно открывается другая дверь, рассекая воздух, как лезвие гильотины, идущее вверх, и перед ними появляется Эрик Кларксон. Вид у него серьезный. Потом, увидев целую толпу О’Брайенов, он улыбается. Улыбка не сходит с его лица. Он бы не улыбался, если бы собирался сообщить дурные вести. Это было бы жестоко.

Настроение Кейти поднимается, похмелье ослабевает, несколько минут оно невесомо парит над ее головой, пока память не затаскивает его обратно в тело. Эрик тоже еще не знает результатов. Улыбка не имеет отношения к БХ. Он просто рад их видеть.

– Здравствуйте все, – говорит Эрик. – Здравствуйте, Джо. Хорошая у вас майка.

Папа улыбается и кивает. Он очень гордится своими футболками.

– Ну что, идем? – спрашивает Эрик, распахивая дверь.

Кейти встает первой. Все еще держа за руку Феликса, она идет за Эриком по коридору, ведя семью О’Брайенов единым строем, словно они – похоронная процессия или армия, выдвигающаяся к фронту. Они заходят в кабинет Эрика, там слишком мало места для такой толпы. Кейти садится на стул, мама занимает место рядом с ней. Все остальные стоят, тесно прижавшись к стенам, у Кейти за спиной.

– А я-то боялся, что вы никого с собой не приведете, – говорит Эрик.

Его кабинет такой же, каким Кейти его помнит. Диплом, плакат «Надежды», орхидея. Кейти смотрит на доску.

Хромосомы. Гены. ДНК. АТЦГ. ЦАГ.

Урок генетики на первом посещении, который еще не стерся из ее памяти. Другую невинную душу официально знакомят с простой и безжалостной биологией БХ. Все выглядит так же, за одним примечательным исключением: в рамке стоит фотография Эрика с собакой и хорошенькой девушкой. Милая. Немножко похожа на Кейти. Рядом с фотографией – прошлогодний подарок Кейти.

Кейти слегка оттягивает вырез футболки прямо над сердцем и проводит пальцами по новой татуировке – кожа еще красная и чешется. Белое перо. Надежда. Она смотрит на внешнюю сторону своей лодыжки. Розовый цветок лотоса. Вторая татуировка. Лотосы цветут, пуская корни в грязи, это напоминание о том, что красота и изящество могут вырасти из чего-то уродливого. Из чего-то вроде БХ. Кейти хотела набить только перо, но боль от иголки оказалась вовсе не так сильна, как она ожидала, поэтому она сделала еще и лотос. Ожидание оказалось куда хуже того, что случилось на самом деле. Возможно, сейчас будет так же.

Она думала, что положительный результат изменит все. Если у нее есть ген БХ, это, конечно же, повлияет на ее будущее. Но будущее – это фантазия. Есть только настоящее. Сегодня, в этот миг, если она выяснит, что результат положительный, ничего в настоящем не изменится. Она по-прежнему будет любить тех, кто собрался в этом кабинете, и они все так же будут любить ее. Она все так же переедет с Феликсом в Портленд на следующей неделе. Чемоданы уже уложены.

Так зачем ей знать?

Все умирают. Как сказал бы папа: «Это плата за игру в покер». Это может быть несчастный случай или что-то смертельное, таящееся внутри – рак, болезнь сердца, Альцгеймер. Кейти смотрит на Эрика и его девушку, таких счастливых на фото в рамке, и надеется, что Эрика не собьет автобус, когда ему будет тридцать пять. Но кто знает? Кто знает, какая генетическая судьба таится внутри Эрика, ее мамы или Феликса?

Что ж, БХ может когда-нибудь стать причиной ее смерти. Она больше не хочет жить в этом «когда-нибудь». Она намерена сосредоточиться на том, почему живет сейчас. Она любит свою семью. Любит Феликса. Она любит дарить гармонию и мир, преподавая йогу. Она любит себя. Любовь – это то, зачем она живет, и это не имеет отношения к БХ.

Так зачем ей знать, заболеет ли она в будущем БХ?

Она смотрит на конверт, лежащий в центре стола Эрика. Пятьдесят процентов вероятности, что у нее есть ген БХ. Риск, как при игре в орлянку. Но все в жизни – риск. Переезд в Портленд, собственная студия йоги, любовь к Феликсу. Каждый вдох – риск. Она видит внутренним взором цитату, которую написала на стене своей спальни вчера перед тем, как все они пошли к Салли и напились, зная, что слова закрасят через неделю, перед тем, как въедет новый жилец.

Она поднимает глаза на Эрика, который смотрит на нее. Ну, вот. Их третье и последнее свидание. Она могла бы сорваться с места, как передумавшая невеста в день свадьбы. Могла бы вежливо сказать: «Нет, спасибо». Могла бы выйти из здания, ничего не узнав, и переехать в Портленд с Феликсом. Могла бы быть девушкой двадцати двух лет, не знающей, какие буквы записаны в ее ДНК.

Или могла бы выяснить.

Если на этом кусочке бумаги написано, что у нее отрицательная проба на ген, значит, она свободна от БХ. Больше не надо беспокоиться каждый раз, как уронишь ложку. Не надо впадать в панику от страха каждый раз, как начнешь ерзать на стуле. У ее детей не будет БХ.

Мысль о том, что Эрик скажет, что у нее положительная проба, раньше приводила ее в ужас. Она порождала страх, который физически съедал Кейти. Но эта мысль ужасна лишь в том случае, если сама Кейти решит ужаснуться. Качество ее опыта зависит лишь от мыслей, которые она выбирает. Реальность зависит от того, на что обращаешь внимание. Положительная у нее проба или отрицательная, она намерена обращать внимание на жизнь, а не на умирание.

Все еще сжимая руку Феликса, Кейти поворачивается и встречается глазами с отцом. Глаза у него делаются большими и круглыми, брови подпрыгивают и задерживаются на месте. Гримаса БХ. Возможно, так будет выглядеть в будущем ее лицо. Она читает надпись на его футболке. «Это болезнь Хантингтона». А потом его брови расслабляются, и в глазах появляется ободряющий огонек. Она без слов знает, что он ей говорит. «Я с тобой, родная». Это ее папа.

– Итак, Кейти. У меня здесь результат вашего генетического исследования. Вы готовы? – спрашивает Эрик, держа конверт, ее судьбу, в руках.

Кейти сжимает руку Феликса и смотрит Эрику прямо в глаза. Делает глубокий вдох. Со. Выдыхает. Ом. Каждый вдох – риск. Любовь – то, ради чего мы дышим.

– Готова.