Глава 36
Через пару часов край раскаленного солнечного диска достиг земли и постепенно начал исчезать за горизонтом. Мало-помалу город погружался во тьму. На улицах почти никого не осталось. Изредка встречались редкие прохожие, торопившиеся поскорее добраться до дома, где их поджидал горячий ужин в окружении семейства.
– Пора, – шепнул на ухо Мишель молодой человек и, оглядываясь по сторонам, пошел вперед.
Дойдя до больницы, они еще раз осмотрелись, боясь столкнуться с ненужными свидетелями. Но улица была пуста, что весьма порадовало графа Суардо. «Это нам на руку. Мы доставим людей на поезд, мы должны это сделать!» – подумал он, открывая дверь. Пройдя прихожую, они свернули направо и тут же натолкнулись на молоденькую помощницу доктора, Элису.
– К-к-кто вы? – в ужасе пролепетала девчушка, до смерти перепугавшись. – Пресвятая Дева, защити меня!
– Не бойся, – Роберто протянул руку к Элисе, – мы не привидения. Посмотри, разве ты не узнаешь нас?
– Я… я… видела вас у сеньора Сансино, – немного осмелев, ответила девушка. – Вы… приходили с ногой…
– Совершенно верно, – подтвердил граф. – Милая Элиса, у нас совсем нет времени. Проводи меня и сеньору к тем людям, которые якобы прибыли в город из будущего.
– Я не могу… Мне запрещено приближаться к ним, – испуганно глядя на молодых людей, ответила девушка. – Они заразны, а значит, и я стану сумасшедшей. А мне надобно поднимать моих сестер и братьев. Родители умерли, помочь нам некому.
Мишель выслушала слова девушки, переведенные Рокко.
– Вот, возьми, – снимая золотые серьги и протягивая их девушке, произнесла Мишель. Роберто по-испански вторил ей, чтобы девушка понимала, чего хочет журналистка. – Когда-то, когда я была в твоем возрасте, мне подарил их отец. Я дарю серьги тебе. Можешь продать, а можешь оставить себе. Решай сама!
– Нет, нет, нет, – попятилась назад Элиса, вытаращив глаза, – сеньора добрая, но они стоят очень много. Я не могу…
– Можешь, – улыбнулась журналистка, подходя к девчушке и вкладывая ей в ладошку сережки.
– Только помоги нам найти тех людей. Они совершенно нормальные, но просто… потерялись во времени. Но мы знаем, как им попасть домой. Пожалуйста, помоги! – попросил Роберто.
– Я… я… – Элиса заплакала, – я боюсь!
– Лишь покажи дорогу, – мягко, но в то же время убедительно сказал он.
– Они вон там… в подвале!
– Спасибо, Элиса, – обняв девушку за плечи, проговорила Мишель.
– Ты очень помогла нам, – поблагодарил Роберто. – Пошли!
– Я-то помогла вам, но вы не сможете помочь тем несчастным, – пробормотала девчушка, когда молодые люди скрылись за дверью, ведущей в подвал.
Надо сказать, что раньше в этом помещении располагалась казарма форда. Строение перестраивали много раз, переделывая для разных нужд, но в конечном итоге здание отдали доктору Сансино под больницу. Однако подвальное помещение, служившее в разные годы то карцером, то складом, а то и вовсе тюрьмой, пока не была построена новая, осталось в первозданном виде. Вот именно в это помещение и устроили пассажиров поезда-призрака. Войдя в подвал, Рокко и Мишель невольно поморщились от запахов плесени и перепрелой соломы, служившей единственной защитой от сырого каменного пола.
– О мой Бог! – ужаснулась Мано при виде условий, в которых содержались «душевнобольные».
Несчастные находились в обстановке, в которой хороший крестьянин постеснялся бы держать скотину. Узкие кельи, где самые буйные были прикованы к стене ржавыми цепями, омерзительный застарелый запах немытых тел и нечистот, полное отсутствие света, за исключением трех коптящих факелов в коридоре. Ни кроватей, ни столов, ни какой-либо другой мебели.
– Это… это… Как они могли! – не в силах вынести подобное зрелище, задохнулась Мишель.
– А ты считала, что у них будут мягкие перины и номер с видом на Елисейские поля? – съязвил Роберто, всматриваясь в лицо каждого из заключенных.
Но чем дольше он смотрел на затравленных, ничего не понимающих людей, бормотавших себе под нос что-то о поезде, о тоннеле, о тумане или о панике, охватившей их, чем внимательнее вглядывался в безжизненные, ничего не выражающие глаза попутчиков, тем больше склонялся к тому мнению, что сеньор Сансино прав. Все произошедшее настолько сильно поразило пассажиров поезда, что их психика просто не справилась с ирреальностью ситуации, болью и неизвестностью. Их разум помутился…
– Господи! Каким образом нам удастся заставить их следовать за нами? Боже, помоги!.. Мама! Отец! – воскликнул Роберто, увидев в одной из камер родителей. – Как же я рад, что нашел вас. Вы узнаете меня? Это же я, Рокко, ваш сын! Вы помните меня? Теперь все будет хорошо. Я рядом, я с вами… Мама… отец… да слышите ли вы?
Но графиня и граф Суардо продолжали сидеть на полу, мерно покачиваясь.
– Черт! – молодой человек дернул дверь. – Она заперта!
– А ты думал, что врач оставит ее незапертой?
– Мне сейчас не до сарказма, Мишель, прости. Это мои родители, и я обязан им помочь, хотя они, пусть и сложно в этом признаться, никогда и ничего не делали для меня. Я рос как… как чертополох. С раннего детства я полагался только на себя. Но это не значит, что я могу бросить их в таком жутком месте… Найди лучше ключи!
– Вот они, – протягивая связку, ответила журналистка, грустно поглядев на молодого человека.
– Спасибо!
Отыскав нужный ключ, Роберто буквально ворвался в темницу. Он обнял родителей, поочередно нежно прижав их к себе.
– Простите, что я не уследил… Мне следовало все предусмотреть… Простите, мои родные… Мама, отец! Поезд скоро отправляется. Я знаю, что очень сложно опять пережить весь ужас перемещения, но обещаю, что это будет в последний раз… Прошу, пойдемте!
Рокко попытался поднять мать, потом отца, но все попытки оказались тщетными.
– Мама! – схватив графиню за плечи и сильно встряхнув ее, закричал молодой человек. – Ну приди же в себя! Это я, Рокко!
– Малыш Рокко… малыш Рокки.
– Ты… ты вспомнила меня? – обрадовался он, с нежностью вглядываясь в пепельно-серое лицо матери. – Посмотри же на меня!
Пожилая женщина сфокусировала взгляд на Роберто и вдруг, издав отчаянный крик, отшатнулась от него.
– Ты… это ты убил моего мальчика. Ты убийца! Убийца! Ты зарезал Рокки… Смотри, у тебя руки в крови!.. Мой мальчик… мой мальчик…
– Да нет же. Это я – Рокки, твой мальчик! – из глаз мужчины полились слезы. – Почему ты не узнаешь меня?
– Тшшш, ты сильно кричишь. Моему Рокки надлежит уже спать. Нана Нана бобо бобо, все дети спят, а Рокки мой нет, Нана Нана бобо бобо, все дети спят, а Рокки мой нет, – запела графиня старинную итальянскую колыбельную.
– Эту колыбельную мать пела всем своим детям… кроме меня, – грустно усмехнулся Роберто, вставая с колен.
Он подошел к отцу, но тот даже не взглянул на сына.
– Что же нам делать? – тихо спросила Мишель, боясь, что ее вопрос вызовет новый приступ раздражительности у расстроенного Роберто.
– Мы не можем им помочь… пока не можем, – вынужден был признать молодой человек, тяжело вздохнув. – Проклятье!!!
Граф Суардо с силой ударил по каменной стене, содрав кожу на руке.
– Возьми платок, – протягивая носовой платок, произнесла Мишель.
– Не нужно, – отмахнулся от нее молодой человек, – моя душа кровоточит сильнее.
– Мне очень жаль… К несчастью, как ни крути, а Шайла не ошиблась: нам так и не удалось ничего изменить. Какой же наивной я была. Прости, что втянула тебя в воображаемую борьбу. Если бы не я, то через несколько дней вместе с друзьями ты бы открыл затерянный город и достиг того, к чему так стремился… Мне очень-очень жаль!
Роберто поглядел на Мишель и нежно коснулся ее щеки.
– Значит, наша встреча была записана в книге жизни. А значит, нам суждено было встретиться… Пойдем! Пока несчастные в таком состоянии, мы не поможем им. К большому-большому сожалению… Иди! Я догоню тебя!
Оставшись с родителями наедине, молодой человек поочередно прижал к груди отца и мать и нежно поцеловал их.
– Простите меня! – прошептал Роберто. – Но я вынужден покинуть вас… Пока покинуть. Обещаю, что найду способ всех вызволить отсюда. Я не прощаюсь!..
Лошади неслись во весь опор, подгоняемые всадниками. До перемещения поезда оставались считанные минуты. Яркая полная луна освещала дорогу, по которой уже не в первый раз ехали путешественники во времени.
– Через несколько секунд поезд исчезнет, – прокричала Мишель, едва спешившись. – Куда мы направимся?
– В твое время, – спокойно произнес в ответ молодой человек.
– Ты в этом уверен? – недоверчиво глядя на него, спросила журналистка.
– Более чем когда-либо, – мягко улыбнулся Роберто, поцеловав молодую женщину.
– Хорошо! Тогда приготовились… Muzita nama Bapa ny Fanahy Masina membuka tatau Infern!..
…Открыв глаза, Мишель не поняла вначале, где она находится. Шум большого города, от которого журналистка отвыкла за несколько дней, резко ударил по барабанным перепонкам.
– Поезд до Орлеана отправится через пять минут с пятой платформы, – услышала молодая женщина. – Поезд до Орлеана…
– Неужели мы дома? – невольно вырвалось у Мано.
Мишель оглянулась по сторонам, ловя на себе какие-то странные взгляды проходящих людей. «Да Бог с ними, пусть смотрят, – подумала про себя журналистка. – Главное, я дома! Вот киоск, где я покупаю газеты. Это мадам Орно… А, она узнала меня и машет рукой… Это знакомый носильщик… Ох, я помню, как мы возвращались с Аннет от родителей с кучей огромных чемоданов. Гастон тоже приветствует меня. Значит, все хорошо!»
– Рокки, мы дома! – радостно закричала женщина, обняв графа Суардо.
Так, обнявшись, они и сошли со ступенек поезда и остановились возле него.
– Ты счастлива? – ласково спросил Роберто.
– Да, – потупив взор, произнесла Мишель. – Откровенно говоря, я скучала по дому, ибо боялась, что никогда не увижу его больше…
– Ну, пойдем! – потянула Мишель за собой мужчину. – Сейчас мы пойдем ко мне домой. Я переоденусь, возьму деньги, машину и мы поедем в магазин, покупать тебе одежду. А завтра я отведу тебя на работу… Хотя нет. Я же уволилась… Мы пойдем к мадам де Фарси. Я познакомлю тебя с этой очаровательной женщиной, и ты сразу поймешь, что я не могла поступить иначе… А вечером… вечером мы поднимемся на Эйфелеву башню. Ты поразишься тому, как изменился город за столько лет… Ну что же ты стоишь? Пойдем!
Роберто отрицательно покачал головой.
– Почему? – ошеломленно уставилась на него Мано.
Но тут внезапная мысль пронзила ее голову. Молодая женщина побледнела и потупилась.
– Ты не хочешь остаться со мной? Ты… не любишь меня?
– Люблю, моя дорогая Мишель, и даже очень. Я благодарен судьбе за то, что она дала мне возможность познакомиться с такой изумительной женщиной. Поверь, такую, как ты: умную, красивую, притягательную и волшебную – я никогда не встречал и, боюсь, уже не встречу. Ты изменила мою жизнь, мое представление о ней. До встречи с тобой я был закоренелым нарциссом и себялюбцем, но твой смелый, а вначале мне показалось, что и безрассудный поступок, открыл мне глаза на мир. Ты смелая и сильная. Ты нужна этому миру… Но, Мишель, это ТВОЙ мир. Я вряд ли найду в нем место, так как слишком многие вещи непонятны для меня. Я лишний здесь… Прости!
– Но почему? Почему мы не могли остаться в твоем мире? – схватив его за руки, спросила журналистка. – Я бы смогла ко всему привыкнуть. Мы бы вместе путешествовали, открывали новые города, участвовали в экспедициях. Я помогала бы тебе в работе.
– Дорогая, но это невозможно. Ты родилась в этом времени, а мое – уже давно прошло, – коснувшись щеки молодой женщины, нежно произнес Роберто. – Я – далекое-далекое прошлое…
– Но ты же… нет, прости. Я просто себе многое нафантазировала, – грустно проговорила Мано, пытаясь унять внезапную дрожь.
Горючие слезы наполнили ее прекрасные глаза, а голос, предательски сорвавшись, задрожал. Ощущение глубочайшей потери накрыло ее с головой. Она не в силах была бороться с этой любовью, да и не хотела ей сопротивляться.
– Что нафантазировала?
– Мне казалось, что ты что-то испытывал ко мне, – призналась Мишель, вытирая набежавшую слезу.
– Да, и именно поэтому мы здесь. Я знал, что ты хочешь вернуться, потому мы и вернулись в твое время, в тот мир, который тебе дорог.
– Но ты…
– Моя судьба и судьба поезда теперь навсегда станут неразрывны. По крайней мере, до тех пор, пока я не найду способа что-то изменить. Ты сама говорила про лист… Мебиуса, по-моему. Все возвращается, значит, вернусь и я.
– Да, так бы и случилось с поездом-призраком, пленником которого ты добровольно решил стать, если бы тоннель сначала не закрыли, а потом и вовсе не разрушили, – сокрушенно покачала головой журналистка.
– Значит, я найду другой способ… Смотри, мы впервые прибыли не ровно в полдень, а на пять минут раньше. Это добрый знак!.. Все будет хорошо! Иди! Поезд переместится через несколько секунд. А вместе с ним и я последую в неизвестность.
– Но я хочу остаться с тобой! – вскричала Мишель, потеряв самообладание.
– Ты нужна людям тут, дорогая. Тебя ждут близкие и родные. Не забывай про них. Только потеряв семью, я понял, что самое главное в жизни – это не работа, не деньги, не слава, не признание, а семья… Прощай, дорогая Мишель. Стрелки показывают ровно двенадцать. Поезд уже отправляется… Я не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь еще, и пресекутся ли повторно наши пути, но знай, что я никогда, слышишь, никогда тебя не забуду!.. Прощай!..
– Прощай! – глядя сквозь слезы на исчезающий в тумане поезд и одиноко стоящую на ступеньке тамбура фигуру молодого человека, прокричала молодая женщина. – Я тоже буду помнить тебя всю жизнь!
