2
Для них смерть, конечно, важна. Никто не хочет умирать
Госпитальный халат был неудобен, и Роджерс снял его. Сидя в одних белых трусах на краю стола, он чувствовал себя, как будто ждал медицинского осмотра перед призывом. Но сегодня не 8 декабря 1941 года, и он не в Нижнем Ист-Сайде в Нью-Йорке. Он на высоте 50 тысяч футов, все еще где-то над Африкой, в маленьком карантинном изоляторе лаборатории 247 на борту принадлежащего Щ.И.Т. Геликарриера с командой около двух тысяч человек.
Стив вынул из ушей таблетки наушников, оторвавшись от кино, которое пытался смотреть на позаимствованном лэптопе. Единственным звуком было постоянное шипение, создаваемое отрицательной разницей давлений, нужной, чтобы предотвратить распространение инфекционной болезни. Собственная иммунная система, усиленная сывороткой Суперсолдата, хорошо его защищала, но, так как вирус не был подробно изучен, риск решили свести к минимуму.
Роджерс терпеливо сносил скуку, но не переносил неизвестность, не зная, как дела у остальных. Хотя Ниа была в защитном костюме, она находилась слишком близко к пирату. А Билан – девочка, прибежавшая посмотреть на него, – была вообще не защищена.
Он посмотрел сквозь прозрачную стену на белизну и металл лаборатории. Его единственный компаньон, доктор Уинстон Кейд, передвигался от инструмента к инструменту, делая заметки на КПК. Если у Ниа лицо было непроницаемое, то у Кейда – просто каменное. Хотя выражение лица ничего не говорило: общий вид доктора выдавал человека за шестьдесят, пережившего тяжелые времена. Его кожа была странного бледно-желтого оттенка, а в черных с проседью волосах виднелись проплешины, больше всего напоминающие следы радиационных ожогов.
Роджерсу не хотелось отвлекать Кейда от работы, но последние новости он слышал несколько часов назад. По крайней мере, они убедились, что боеголовка не разгерметизировалась, и «Робин Гуд» вряд ли кого-то заразил. Увидев труп главаря, взятые в плен стрелки охотно пошли на сотрудничество, боясь за свои семьи, и сообщили о всех местах хранения вируса. Но не о том, кто продал его.
Фильм, который смотрел Рождерс, не занимал его, но лэптоп не был очищен для соединения с сетью Геликарриера. Имеющуюся коллекцию собирал владелец лэптопа, Кейд. Думая, что Роджерсу более привычно черно-белое кино, он предложил «Панику на улицах» – снятый в 50-х годах триллер о погоне за зараженным легочной чумой в Новом Орлеане. Остальные фильмы тоже были подобраны достаточно причудливо для человека, сидящего в карантине: «Штамм Андромеда», «Безумцы», «Эпидемия», «28 дней спустя».
Наверное, стоило порадоваться, что доктор был неразговорчив.
Однако Ниа настаивала, что Кейд является ведущим экспертом в мире, и что им очень повезло его заполучить. Очевидно, он не смог упустить случай поработать с новейшим медицинским сканером производства «Старк Индастриз».
Терпение Стива иссякло, поэтому он постучал в стекло, но оно было толстым, воздух громко шипел, а расстояние оказалось слишком велико. Или, может быть, Кейд его игнорировал. Кэп подождал, пока тот не окажется прямо перед ним, и постучал опять, сильнее, чем намеревался. Дребезжание остановило их обоих.
– Простите.
Глаза Кейда внезапно расширились, он шагнул назад и посмотрел на мониторы, отыскивая утечки. Потом, удовлетворенный, ткнул в клавишу интеркома.
– Да?
– Дети в деревне, старик – с ними все в порядке?
Кейд кивнул:
– Их проверили и вернули домой задолго до того, как мы покинули воздушное пространство Сомали.
– А Ниа… доктор Н’Томо? И агент Джейкобс?
Новые кивки:
– Оба проверены, как и охранники. Это был стандартный штамм бешенства, и довольно плохо аэрозолизированный. Чтобы подхватить болезнь, нужно или дышать зараженным воздухом те несколько часов, что он активен, или быть укушенным зараженным человеком.
– Отлично, но тогда… Получается, в карантине только я?
Кейд неловко кивнул, как бы теряя терпение оттого, что приходится высказывать очевидное.
– Да.
Роджерс сдвинул брови.
– Могу я спросить, почему?
– Вы необыкновенный человек с необычной биометрией. Необычное требует более тщательного изучения. – Говоря, он не смотрел на Роджерса, а его пальцы плясали на клавишах КПК.
– Но… Доктор, вы что-то скрываете?
– Да.
Роджерс ожидал продолжения, но Кейд отошел и вернулся к работе.
Вспомнив о другом гении, который иногда за деревьями не видел леса, Стив тихо засмеялся про себя. «Этот парень еще более безумный, чем Тони Старк. Я думаю, все в свое время выяснится».
Чтобы не поддаваться неприятному чувству, что с ним обращаются, как с подопытной крысой, он сосредоточился на мысли, что с остальными все в порядке, особенно с Ниа. Обнаружив, что даже немного слишком доволен состоянием ее здоровья, Стив вернулся к лэптопу.
Может, стоило попробовать посмотреть «Безумцев»? Но он действительно предпочитал черно-белые фильмы. В отсутствии цвета было что-то, делающее вещи более реальными.
Стив уже хотел нажать кнопку, когда дверь лаборатории отворилась и вошла Ниа. Она была уже не в военной форме, а в лабораторном халате поверх со вкусом подобранного штатского платья. На шее девушки висел небольшой амулет, в котором Кэп опознал символ клана Н’Томо. Рассеянно улыбнувшись Роджерсу, она подошла к доктору Кейду.
– Не возражаете, если я навещу пациента?
Тот обратил на нее столько же внимания, сколько на Роджерса. Значит, это не было что-то личное.
– Процедуры вы знаете.
Сочтя это за согласие, Н’Томо шагнула к стеклу. Забыв, что не одет, Стив встал и подошел ближе к прозрачной границе.
– Ниа, что происходит?
– Честное слово, я не знаю, Стив.
Ее голос был дружелюбен, но что-то в нем было от заученных интонаций сиделки.
– Это бешенство?
Пожатие плечами.
– Если это оно, то причин волноваться нет. – Говоря, она разглядывала его мускулистое тело. Это не было сексуально окрашенной реакцией, скорее, больше похоже на врачебный осмотр. – Даже если случайная капля слюны проникла в открытую рану, симптомов у тебя нет. Курс иммуноглобулина мог бы… – тут Ниа умолкла и уставилась на него, озадаченная.
– Что такое?
– Просто… У тебя нет шрамов. Ты побывал в бесчисленном количестве боев, и у тебя нет шрамов.
– Не совсем так. Один все-таки есть. – Стив повернулся и слегка оттянул резинку трусов, открыв жесткий белесый шрам на бедре – размером примерно с серебряный доллар. Лицо Кэпа помрачнело, пока он объяснял происхождение этой отметины.
– Это случилось во время войны. Я держался за хвост беспилотного самолета, когда он взорвался. Меня ударило горящим осколком двигателя. Очевидно, я цеплялся за него всю дорогу вниз.
Она прижала руку к стеклу ближе к шраму.
– И это все?
– Я живучий, но я не Росомаха или, слава богу, Дэдпул. Заживление идет с нормальной скоростью, но на теле обычно не остается шрамов. Вдобавок, Щ.И.Т. нанимает самых лучших врачей. – Он кивнул в сторону Кейда. – Хотя и не всегда самых общительных.
Н’Томо понизила голос, но говорила с нескрываемым восхищением.
– Доктор Кейд был практикантом в Германии в шестьдесят седьмом году, во время вспышки Марбургского вируса. Это такой родственник лихорадки Эбола, но немного слабее, и тогда его впервые обнаружили. Несколько дней он и его персонал были убеждены, что миру пришел конец, но он самоотверженно лечил заболевших и заразился сам. Большинство выживших лишились всех волос, но эффект был не только косметический: вирус повредил и его нервную систему. С тех пор он проводит свою жизнь, путешествуя из одной зараженной зоны в другую. Только в прошлом году он единолично предотвратил вспышку Эбола в Манфи, деревушке в Западной Африке. Я считаю, что необщительность – его личная проблема. Его работа безупречна, он предан ей… как одержимый.
Роджерс поднял лэптоп.
– Заметно по его подбору фильмов. Кстати говоря, я тут подумал… Может, вместо выпивки мы сходим в кино? Я предпочитаю боевики, но в данном случае посмотрел бы и комедию.
– И ты спрашиваешь об этом именно сейчас? – Она фыркнула и опустила голову. – Серьезно?
– Ну, нет… Шутка.
Ниа прислонилась к стеклу, прижав к нему указательный палец.
– Найти время, когда мы оба будем свободны – уже само по себе приключение.
– Это означает «да» или?..
Дверь в лабораторию опять отворилась. Директор Щ.И.Т. Ник Фьюри ворвался внутрь со своей обычной бесцеремонностью. Даже в облегающем полевом комбинезоне, небритый ветеран с повязкой на глазу выглядел как медведь гризли.
– Доктор Кейд, я ценю ваше желание скрупулезно изучить всю картину, но у меня глаза и так начинают разбегаться. – Низкий хриплый голос звучал как угрожающее рычание. – Пора сказать величайшему герою нашей страны, почему он все еще заперт в этом аквариуме.
Роджерс поднял руку к стеклу напротив пальца Ниа.
– Похоже, мое ожидание заканчивается. Мы обсудим это позже.
– Жду с нетерпением.
Между тем, несмотря на требование директора, Кейд все еще делал заметки. Роджерс не знал, сочувствовать доктору или уважать его.
– Это нецелесообразно. Я должен убедиться…
Фьюри взял двумя мозолистыми пальцами докторский КПК и выдернул из его рук.
– Ненавижу повторяться. Скажите ему, почему он все еще здесь.
Если Кейд хотел возразить, что-то во взгляде единственного глаза директора остановило его.
– Очень хорошо.
Он расправил халат и, с Фьюри, шагающим за ним по пятам, подошел к карантинной камере. Доктор явно все еще сомневался, сопел и смотрел по сторонам, как бы в поисках нужных слов.
– У меня бешенство? – предположил Роджерс.
– Нет. Это не бешенство. Это вообще не имеет отношения к бомбе.
– Тогда что?
Пристальный взгляд Фьюри как будто физически толкал Кейда.
– Я пытаюсь это выяснить. Хотел бы я поставить себе в заслугу, что заметил то, что просмотрели все остальные, кто обследовал вас раньше, но этот новый сканер в восемьсот раз мощнее спектрометров ядерного магнитного резонанса. Поэтому я первый, кто обнаружил это.
Прежде чем Роджерс успел спросить: «обнаружил что?» – Кейд провозгласил:
– Вы заражены вирусом.
Когда он опять замолчал, Фьюри подстегнул его вопросом:
– В вашем отчете сказано, что он заражен уже давно.
– Десятки лет. Судя по некоторым признакам, он подхватил его, когда был заморожен во льду. Вирус мог проникнуть из воды или другого замороженного организма.
Роджерс потряс головой.
– Я не особенно много знаю о вирусах. Разве такое возможно?
От более абстрактного вопроса доктор немного расслабился.
– Кристаллическая структура вириона позволяет ему выживать практически в любых условиях, даже в вакууме космоса. Несколько месяцев назад в вечной мерзлоте Сибири был найден древний вирус, которому, по меньшей мере, тридцать тысяч лет. Оттаяв, он сразу стал патогенным. Если бы вирусы не занимали переходную зону между живым и неживым, я бы сказал, что они потенциально бессмертны. Поразительно, как…
Фьюри прервал его:
– Ближе к теме. А наша тема – это Кэп.
Кейд опять заколебался, ища правильные слова. Вмешалась Ниа, пытаясь подбодрить его.
– Мы сосуществуем с миллиардами вирусов. Большинство из них безвредно. Если Кэп остается бессимптомным столько лет, почему вы думаете, что именно этот вирус опасен?
– У меня есть причина, и очень веская, но я не желаю это обсуждать, пока не убедился окончательно. Этот новый сканер дает настолько детальное изображение, что я использовал здешний центральный компьютер, чтобы создать виртуальную модель, показывающую, как вирус мог бы повести себя в нормальном человеческом теле, не укрепленном сывороткой Суперсолдата. – Его лицо помрачнело. – Предварительный анализ показывает, что мы имеем дело с УВ-патогеном.
У Ниа отвисла челюсть. Роджерс посмотрел на обоих докторов.
– И что это значит?
Она попыталась ответить, но не смогла закончить фразу:
– Уровня Вымирания. Способный истребить…
– …человека как вид, – пришел ей на помощь Кейд.
Фьюри рассвирепел.
– Так сказано в отчете, но я все равно не понимаю. Он везде ходил с этим вирусом, дышал и проливал кровь. Даже если у самого него иммунитет, почему он никого не заразил?
– Я пытаюсь это выяснить. У меня есть видео, которое может помочь объяснить всю механику, если вы… – доктор беспомощно показал на КПК в кармане у Фьюри. Тот вытащил его и вернул владельцу.
Кейд вывел на экран анимацию – не совсем идеальный шар на черном фоне.
– Это единичный вирион простой икосаэдрической структуры. – По мере наплыва камеры, поначалу ровная поверхность оказалась покрыта чем-то вроде кучек шипов. – Эти выступы состоят из белка, который может прикрепляться к определенным рецепторам на… Ммм… Ладно, наверное, легче представлять их себе как отмычки, тысячи отмычек. Когда вирион встречает стенку здоровой клетки, он использует эти отмычки, чтобы проникнуть внутрь. Если хоть одна подошла, он не только проникает внутрь – он направляется прямо к ядру и там взрывается, высвобождая свой генетический код. Ядро клетки воспринимает его как шаблон и бесконечно копирует до тех пор, пока клетка не лопнет. Входит один вирион, выходят миллионы. В человеческом теле сотня миллиардов клеток, так что несколько миллионов – это капля в море. Иммунная система способна убивать большинство вирусов, либо мы можем ее научить этому с помощью вакцин. Пока она уничтожает вирионы быстрее, чем они рождаются, проблем нет. Но если иммунитет не справляется, они распространяются, пока у хозяина не проявляются симптомы.
Анимация закончилась.
– В основном, это всё, что мы знаем о распространении вирусов. В нашем же случае у него очень много отмычек, примерно впятеро больше, чем обычно – но почему-то он их не использует. – Кейд потряс головой, остальные посмотрели на экран. – Откровенно говоря, я не имею понятия, почему человечество все еще существует.
