Следующий день выдался пасмурным. Густые пепельные облака заволокли солнце, при этом никак не повлияв на жару. Наоборот, из-за них повысилась влажность, создававшая невыносимую духоту. Пока я пешком добрался от дома тети Элис до отеля, я весь покрылся испариной, и рубашка на спине липла к телу. Я платком вытер пот со лба и шеи. Нервы у меня после бессонной ночи были напряжены до предела, и от желания заглянуть в бар и опрокинуть там стаканчик меня удерживала только жуткая изжога.

Придя на свидание гораздо раньше условленного времени, я решил для начала справиться у дежурного портье, нет ли для меня какой почты. Вообще-то я просил их направлять все полученные на мое имя сообщения на адрес тети Элис – собственно говоря, полицейские потому и разыскали меня на прошлой неделе, – но мне казался странным тот факт, что за все это время я так и не получил ни одного послания ни от кого вообще. На этот раз за дежурной стойкой был какой-то новый, совершенно незнакомый мне портье. То есть работников, как я понял, у них хватало.

Сообщив ему, что выписался отсюда приблизительно неделю назад, я поинтересовался, нет ли на мое имя каких-нибудь посланий, и прибавил:

– Мое имя – Шем Розенкранц. Я жил в 514-м номере.

– Одну минуту, сэр, – сказал портье и скрылся за дверью позади стойки.

Я нервно огляделся на предмет возможного скрытого наблюдения в вестибюле. Или мы не заслуживали такого уж пристального внимания к себе? Может быть, у полиции имелись еще более важные дела, нежели попытка подкараулить в отеле какую-то женщину, которая могла быть замешана в давнем и не вполне доказанном убийстве? Может быть, во мне просто говорило мое виноватое сознание? Но, как бы там ни было, а я чувствовал себя выставленным на всеобщее обозрение и очень боялся неосознанно допустить какую-нибудь ошибку или промах. Но наведение мною справок насчет возможной почты, по крайней мере, делало мое присутствие в отеле закономерным.

Вернувшийся портье ответил кратко:

– Никаких сообщений для вас, сэр.

– И даже телеграмм?

– Нет, сэр, извините.

Ни звонков тебе, ни телеграмм… Получив наследство, я теперь уже и не нуждался в этих деньгах, но мне было ужасно обидно, что мои нью-йоркские знакомые совсем забыли меня… Ведь нас соединяло столько лет совместной работы, столько опубликованных вместе книг – ведь я тогда принес их бизнесу немало денег, – и теперь ни одного ответа на полную отчаяния телеграмму с просьбой о финансовой помощи. Я даже готов был получить отказ, но только не глухое молчание в ответ.

Изобразив на лице натужную улыбку, я поблагодарил его и попрощался.

Отвернувшись от стойки, я увидел Брауни. В сопровождении двух амбалов в костюмах он направлялся к выходу. Они не заметили меня, но у меня сразу сердце бешено заколотилось и закружилась голова. Этого Брауни я боялся до смерти. Я даже напомнил себе, что и сам теперь являюсь убийцей, несмотря на то, что это был всего лишь несчастный случай (после проявленного полицией интереса и наличия «мотива» это стало уже не важно). Но даже тогда я все-таки не мог ощущать себя настоящим убийцей и ровней этому гангстеру, шагавшему сейчас в сопровождении телохранителей по вестибюлю отеля.

Сглотнув ком в горле, я заставил себя сдвинуться с места. Я не хотел долго мозолить глаза этому портье, чтобы он потом, при случае, меня легко вспомнил. Направившись в кафе отеля, я не сделал и двух шагов, как меня вдруг осенило, что, если Брауни ушел, то Ви должна сейчас находиться одна в номере, и что нам тогда лучше встретиться там, а не внизу в кафе, где нас могут увидеть вместе и запомнить. Поэтому я поспешил к лифтам, надеясь, что мы с ней не разминемся, катаясь в разных кабинах – она вниз, а я вверх. Я нажал кнопку вызова и стал ждать, следя за быстро меняющимися цифрами на табло, пока наконец после звоночка двери лифта не открылись.

Из лифта вышла стройная молодая мамочка с двумя детишками – мальчиком со значком военно-воздушных сил на рубашке и девочкой в платьице с красивым бантом. У меня сразу мелькнул вопрос – а почему у нас с Клотильдой так и не родились дети? Ведь она была бы такой замечательной матерью. А мой вот сын сейчас…

Я зашел в лифт и, пока ехал, постарался снова собраться с мыслями и подготовиться к разговору с Ви. Я уже сгорал от нетерпения, так что, когда двери лифта раскрылись, я практически побежал к люксу 12-2 и постучал в дверь, озираясь по сторонам в надежде, что успею оказаться внутри никем не замеченный. На мой стук не последовало никакого ответа, я заколотил в дверь уже сильнее и на этот раз кулаком, при этом сам болезненно реагируя на создаваемый мною шум.

Дверь наконец резко распахнулась, и Ви, одетая в слишком скромное для нее платье, и с синяком на лице, уже порядком побледневшим и переливавшимся оттенками зелени, желтизны, пурпура и синевы, сказала:

– Что это вообще за манера… – Увидев меня, она опешила, и у нее вырвалось: – Боже мой, Шем, какого черта ты приперся сюда? Я же сказала – внизу!

– Я видел, как Брауни ушел, и подумал, что нам лучше встретиться здесь, подальше от людских глаз. – Я затолкал ее обратно в номер и закрыл за нами дверь. – У нас проблема.

– Да-а-а? Что ты говоришь?! – Она ушла в спальню и оттуда крикнула: – И какая же у нас проблема?

Я сделал шаг в сторону спальни и остановился – вспомнил, как Брауни бил здесь Ви, и у меня даже во рту пересохло.

– Ну где ты там, идиот? Иди сюда!

Я зашел в спальню. Она сидела на постели, натягивая на обтянутые чулками ноги черно-белые туфельки.

– Это был последний раз, когда я разрешила тебе подложить меня под гангстера. Он чуть не убил меня тогда, ты хоть это понимаешь?

– Вот только не надо все на меня валить. Это не я тебя под него подложил, ты сама!

Пропустив это мимо ушей, она спросила:

– Так ты уже говорил с адвокатом? Когда получишь деньги? Когда я наконец смогу уехать отсюда?

Мне только этого и надо было. Я же за тем и пришел, чтобы поговорить об этих проблемах.

– Тебе нужно отсюда уезжать, – сказал я, но прозвучало это как-то слабо и неубедительно.

– Ага. И ждать тебя как дура где-то там, надеясь, что ты приедешь ко мне с деньгами. Так, что ли? – Она подошла к столу, взяла серебряную сережку-висюльку и, склонив голову, стала вдевать ее ухо.

– Ви, ты знаешь, полиция…

– Что полиция?.. – Она болезненно наморщилась, и в тот момент я особенно остро осознал, что ни в коем случае не должен позволить, чтобы Ви здесь осталась и чтобы ее схватили. Потому что сейчас полиция считала, что Ви сделала это одна, но в случае ареста она сдала бы меня с потрохами. Даже, может быть, сама выкрутилась бы и все повесила на меня. Показала бы им свое разбитое лицо и сказала бы, что я угрозами заставил ее помочь мне скрыть следы убийства. Да, именно так она и поступила бы, и тогда я точно оказался бы на скамье подсудимых. Зато, если бы она сейчас уехала, я бы спокойно сидел тут и дожидался оформления наследства, пока полиция гонялась за Ви по всей стране.

– Шем, ты можешь побыстрее сказать мне, что там полиция?..

– Тебе надо уезжать отсюда. Срочно уезжать!

– Шем…

– Ты замужем была?

Она настороженно прищурилась:

– Что?

– Вчера на похороны Джо приходили полицейские. Они разыскивали тебя, спрашивали, где ты можешь находиться. Сказали, что ты убила мужа и для маскировки подожгла дом.

– Я? Убила мужа? – Она так и осталась стоять с сережкой в одном ухе, а кожа на руках у нее покрылась мурашками.

– Да, в Денвере. Нет, в Кливленде.

– Что еще они говорили?

– Они выяснили, что у Джо был проломлен череп. Сказали, что не уверены, что это убийство, но…

– Но приплели сюда Кливленд. Пола приплели. А это было сто лет назад. – Она сделала несколько шагов, потом остановилась, не зная, куда идет.

– Так ты убила своего мужа? – спросил я.

Этот вопрос словно заставил ее очнуться. Она взяла со стола другую сережку.

– Ты не знаешь, что это был за человек, поэтому даже не начинай! И вообще, какое тебе до этого дело?

То есть она не отрицала самого факта. Но я-то, даже зная, что ответом будет «да», уже начал переживать из-за одной только мысли, что она куда-то уедет, и мы будем разлучены.

– Пол был слепец, – сказала Ви, подошла к шкафу, достала оттуда свою одежду прямо на вешалках и швырнула на постель. – Он держал меня в этом убогом городишке, где вообще нет нормальной жизни и где можно просто свихнуться. И он ничего не хотел слышать!

– Что ты делаешь?

– Что я делаю? Уезжаю! Валю к чертям из этого города! Я же не дура. Если они завели разговоры про Пола, значит, хотят повесить на меня и твоего сыночка тоже, а я не собираюсь сидеть в тюряге за то, к чему не имею никакого отношения.

Услышав, что Ви собирается уезжать, что она намерена сделать то, чего я сам от нее хотел, я почему-то еще больше испугался.

Забросав постель своей одеждой, она достала чемодан.

– А ты бы лучше шел отсюда. Карлтона вроде весь день не должно быть, но кто его знает.

Но эта угроза нисколько не тронула меня, потому что голова моя была занята совсем другим. Я все пытался ухватиться за какую-то неуловимую мысль – за что-то, чего недодумал прошлой бессонной ночью.

– А куда ты поедешь? – спросил я.

– Да куда угодно. Лишь бы не оставаться здесь.

Да, «куда угодно» – в этом была вся Ви. В тот момент я понял то, что уже, наверное, и так знал – даже если она сбежит, они все равно поймают ее.

Она продолжала набивать чемодан.

Да, они поймают ее, потому что, если она сейчас ударится в бега, то тем самым как бы признает свою вину.

– Тебе нельзя бежать, – сказал я.

Ви встала, подбоченившись, и вызывающе посмотрела на меня.

– А кто мне сказал, что я должна срочно уехать?

– Я был неправ. Я не подумал как следует. Если ты сбежишь, они тогда точно решат, что это сделала ты.

– То есть, по-твоему, я должна сидеть и ждать, когда меня сгребут? Это твоя блестящая идея?

Меня вдруг охватило отчаяние.

– Ты не можешь бросить меня! – взмолился я.

– Ой, какие сюси-пуси!.. У меня из-за тебя рожа разбита, и по твоей милости я вляпалась в историю с убийством. Да мне надо было бросить тебя в тот же день, когда я с тобой познакомилась! И зачем я только с тобой связалась? А все потому что книжечка твоя меня прошибла до слез!

– Я получил деньги, – вдруг сказал я.

Это остановило ее. Денег она хотела.

– Что значит – ты получил деньги?

– Ну, я получил деньги. Вступил в права наследства. Два миллиона теперь мои. Потому что Джо умер. – Я знал, что на деньги она клюнет, так же как знал и то, что ее поймают, если она сбежит, и что втянула меня во все это именно она.

– Это точно?

Я кивнул.

Ви быстро-быстро заморгала и покачала головой.

– А когда эти деньги окончательно станут твоими? – Она произносила слова очень осторожно, словно боялась меня спугнуть.

– Не знаю. Я скоро встречусь с адвокатом. Может, даже сегодня встречусь. Для оформления требуется время. Может, неделя или две. Но к концу месяца получу точно.

– К концу месяца?!

– Да нет, думаю раньше. – Вообще-то я понятия не имел, как долго будет тянуться оформление, но точно так же, как я еще недавно хотел, чтобы она уехала, теперь хотел удержать ее.

Выражение лица ее было абсолютно серьезным, когда она вдруг сказала:

– Я хочу, чтобы мы поженились.

Я чуть не расхохотался. Жениться! Да я с трудом поверил, что она до знакомства со мной была замужем! И того своего муженька она убила.

– Жениться я не могу. Я женат на Клотильде.

– Ты можешь с ней развестись. Она же в психушке.

Я покачал головой.

– Нет, разводиться я не буду.

– Ладно. Но я должна быть уверена, что получу свою долю.

– Ты получишь свою долю, – сказал я. По ее глазам я видел, что она клюнула. Теперь я хотя бы мог контролировать ее движения. Меня и так-то чуть не убила смерть Джо, я еще даже не оправился от этого удара, но я не собирался попасть еще и на электрический стул.

– Пятьдесят на пятьдесят.

– Не знаю, посмотрим.

– Пятьдесят на пятьдесят, – повторила она. – Я же собственной шеей сейчас рискую.

И тут я понял то, что вы, возможно, поняли с самого начала. Я понял, что ее сгребут по-любому – останется она или уедет.

– Ладно, хорошо, – сказал я. – Это будет по-честному.

Но она продолжала сверлить меня подозрительным взглядом.

– Ты ведь знаешь, что я тебе сделаю, если ты захочешь надуть меня?

– Я не собираюсь надувать тебя.

С явной неохотой, но она все-таки, видимо, решила, что большего ей с меня содрать не удастся, и начала перекладывать вещи из чемодана обратно в шкаф. Наблюдая за ней, я вдруг почувствовал себя вконец измотанным. Потому что в тот момент я понял, что у меня есть только один способ заставить ее молчать, и когда я это понял, находиться с нею в одной комнате стало для меня просто невыносимо. Во всем теле я вдруг ощутил страшную тяжесть, голова словно отваливалась от шеи, а на веки будто кто-то гири привесил. Мне хотелось лечь и больше никогда не вставать. И это все потому, что я тогда понял, что мне надо убить ее. И эта мысль была даже тяжелее, чем мысль об уже убитом мною Джо.

– Я так устал, – сказал я.

Она обошла кровать и присела на нее рядом с туалетным столиком.

– Ну так поезжай домой и поспи.

Но она проговорила это слишком возбужденно, и я понял, что она до сих пор нервничает из-за полиции, напавшей на ее след в связи с той старой, как она считала, историей. А если нервы у нее такие слабые… В общем я понял, что у меня оставался только один выход – убить ее.

– Все будет хорошо, – сказал я.

– Я знаю, – кивнула она. – С Карлтоном я, возможно, даже в большей безопасности, чем где бы то ни было. Девушку Карлтона копы не тронут. – Она промокнула сложенной салфеткой помаду на губах.

Пока Ви вот это все говорила, у меня на душе становилось все тяжелее и тяжелее. Мог ли Брауни на самом деле оградить ее от обвинения в убийстве? И кто мог оградить ее от самого Брауни? Он же избил ее у меня на глазах. У меня было стойкое чувство, что он не проявит доброты, если узнает, куда она ездила и что мы с ней вместе сделали. Такие люди, как Карлтон Брауни, обычно не допускают, чтобы рядом с ними творились нехорошие делишки.

Закончив макияж, Ви встала и повернулась ко мне.

– Ну? Как я выгляжу?

Синяк на ее лице еще был заметен, но уже не бросался в глаза. И все равно она выглядела на миллион баксов. И знала себе цену. Знала, каким сокровищем располагает и как им пользоваться.

– Как убийца, – сказал я.

Она расхохоталась.

– Иди сюда, я сделаю тебе подарочек!

Но я не шелохнулся. Ви сначала надулась, но потом сама подошла ко мне и поцеловала в щеку. Я сразу же поймал себя на мысли, что, наверное, никогда не смогу сделать то, что хочу.

А она прошептала мне в самое ухо:

– Кто была та девушка, с которой я тебя видела на днях?

Я посмотрел на нее в полном недоумении и вдруг понял, что все-таки смогу убить ее. Еще как смогу.

– Ты расфуфырилась сейчас для другого мужчины и при этом устраиваешь мне тут сцену ревности?

Лицо ее снова стало злым.

– Это моя работа, не более того, и ты прекрасно об этом знаешь. Я должна быть готова по первому свистку Карлтона.

– Это была невеста Джо, – сказал я.

Выражение ее лица заметно смягчилось.

– Так вот почему у тебя такой слезливый был вид тогда. Типа: о, бедная девочка, тебе еще столько страшных вещей придется в жизни узнать! – И она опять вульгарно рассмеялась, а я готов был убить ее прямо сейчас, если бы знал, как это сделать безнаказанно.

– Я лучше пойду.

– Мы должны как-то отпраздновать.

– Отпраздновать?! Что отпраздновать?

– Деньги, – сказала она. – Мы можем пообедать в ресторанном зале отеля. По-моему, это вполне безопасно для нас, как ты считаешь?

– Не знаю.

– Да, безопасно. Только дай мне пару часиков на сборы. Мне тоже надо, знаешь ли, немного разобраться со своими мыслями. Все-таки два миллиона долларов!.. Боже мой, подумать только! А ведь я всегда знала, что заслуживаю такого подарка судьбы. – Ви снова поцеловала меня, а потом опять прозвучал этот жуткий вульгарный смех. Меня от него буквально выворачивало наизнанку. – Ха-а! Два миллиона долларов! Нет, судьба явно начинает благоволить ко мне!

– Да, это точно, – сказал я, подумав: «Если бы ты только знала!..» – Ну тогда давай сегодня днем. Встретимся внизу. А сейчас я пойду.

– Подожди!

Ви подошла ко мне и стерла губную помаду с моей щеки. Таким нежным жестом стерла, от которого мне стало тошно. Потому что, хоть я и убил Джо, но то был несчастный случай, а это… Это, я знал, будет уже не несчастный случай.

– Ну вот, теперь все хорошо, – сказала Ви, отходя назад.

Но все было очень даже нехорошо. Ничего хорошего и не предполагалось.