Было чуть позже полудня. В «Тип» подавали ланч, но Гилплэйн скорее всего подруливал туда ближе к концу дня, так как находиться на виду у ночной публики было для него важнее. Поэтому я завернул в буфет отеля напротив Блэкстоун и заказал там себе сэндвич с плавленым сыром и беконом. Кофе у них был из плохо промолотых зерен, но я все равно выпил его. В дневной газете я нашел на последней странице крохотную заметочку об официантке, убитой в Харбор-Сити. Сразу почему-то подумалось: интересно, как отнесется к этому Розенкранц? Ведь они перерезают тебе горло, даже когда оно уже перерезано.

У себя в кабинете первым делом, даже еще не успев сесть за стол, я схватился за телефонную трубку. У меня было полно знакомых полицейских, которые могли бы ознакомить меня с утренними сводками, но, если я собирался снова наведаться в Харбор-Сити, то лучше было не терять добрых отношений со следственной группой. Сэмьюэлс снял трубку после третьего гудка.

– А вы разве не на выезде? – спросил я.

– Кто это?

– Фостер. Хотел спросить, не поделитесь ли вы со мной кое-какой информацией.

– Свяжитесь с оператором. Я занят.

– Вы утренние сводки видели? Они ведь уже вышли, не так ли?

– Вы считаете, у меня есть время на такую ерунду? Я расследую убийство! А вы что делаете? Я же советовал вам умерить свой пыл.

– А я расследую новое дело. Пропажу человека. И хотел избавить вас от беспокойства по поводу моих намерений относительно расследуемого вами убийства.

– Отлично, шутник. У вас есть пять минут. Кого вы ищете?

– Имя Грег Тэйлор. Пол мужской, блондин, гладко выбрит, возраст около двадцати пяти лет, последний раз его видели одетым в голубые брюки и белую рубашку, без пиджака и галстука. Внешность смазливая.

Шурша в трубке бумажками, он полистал криминальные сводки за ночь и через минуту сказал:

– Нет. Ничего. Что-нибудь еще для вас, ваше величество?

– Нет, спасибо. Примерно такого результата я и ожидал. Благодарю вас, Сэмьюэлс, звоните мне, если понадоблюсь.

Он ничего не ответил и повесил трубку. Его наверняка радовала мысль, что я у него теперь в долгу. И мне это было на руку, так как он должен был более охотно делиться со мной информацией. Я глянул на часы – час с маленькими минутками. Для встречи с Гилплэйном в «Тип» еще рановато. Чтобы не изнывать от безделья, я нашел в одном из шкафов тряпку, вытер повсюду пыль и убрал тряпку на место. Поскольку в голову все равно ничего не лезло, я запер свой кабинет и отправился в «Тип». Если Гилплэйна еще нет там, то смогу хотя бы понаблюдать незаметно за его работниками. Может, получу хоть какую-то зацепку.

Ланч в «Тип» как раз подошел к концу. Но все присутствующие повернули ко мне голову, когда я вошел, – чтобы удостовериться, не важная ли это персона. Моя персона не была важной.

Зал оказался меньше, чем выглядел на фото в газетах. Он вмещал около двадцати круглых столиков, сгруппированных вокруг фонтана в центре. Столики были на двоих и на четверых, на каждом по две скатерти – белая до пола, и сверху коротенькая черная, свисавшая треугольниками. Столики стояли довольно тесно, давая мало места для прохода официантов в смокингах. Вдоль двух стен размещались круглые кабинки, а лесенка сразу за распахнутой дверью вела на балкон, где располагались еще три кабинки, откуда просматривался основной зал. В центре зала красовался фонтан – имитация древнеримской мраморной скульптуры Купидона, сидящего у ног Афродиты и пускающего струю воды из своего лука со стрелами в чашу, расположенную ниже. А может быть, это была и не имитация, трудно сказать – я же не знаток древнеримской скульптуры.

Все столики были заняты, и в зале было шумно. Кухня находилась в глубине помещений, и там же сбоку я заметил еще одну дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен».

Метрдотелем был худой дядька лет шестидесяти. Реденькие волосенки он зачесывал набок, чтобы прикрыть лысину. Еще одной глупостью были гитлеровские усики, как и жиденькие волосенки, выкрашенные в радикальный черный цвет. Бережно положив на стол журнал заказов в дорогой кожаной обложке, он смерил меня высокомерным взглядом, источающим чувство превосходства.

– У вас зарезервирован столик, сэр?

– Я здесь не ради обеда.

В глазах его блеснула искорка понимания.

– А, тогда вы, значит, из полиции?

– Частный детектив. Вы давно здесь работаете?

– Всего полгода, сэр. А раньше работал в «Хэвиленд» на Седьмой. Могу я спросить, что вас интересует?

– Вы знаете Мэнди Эрхардт?

– А что, разве должен?

– Послушайте, оставьте это обращение «сэр» и перестаньте отвечать на мои вопросы вопросами. Она работала здесь.

Он сделал вид, что задумался, потом сказал:

– Нет, что-то не припоминаю никого с таким именем. А теперь скажите мне, зачем все эти расспросы, иначе я буду вынужден попросить вас уйти. Это все-таки частное заведение.

– Да, частное, где все могут видеть всех, – сказал я и протянул ему свою визитку. – Я хочу видеть Гилплэйна.

Поджав губы, метрдотель взял мою карточку за края.

– Мистера Гилплэйна нет здесь в данный момент.

Я ожидал, что Гилплэйна здесь не будет, но вдруг понял, что фраза «его нет здесь в данный момент» означала, что его нет «для меня». Тогда я сказал:

– А вы покажите ему мою визитку, и пусть уж он сам решит, здесь он или нет.

Он явно колебался, по-видимому, решая, будет ли ему что-нибудь, если он просто выставит меня отсюда.

– И передайте ему, чтобы вернул мне эту карточку. У него уже есть моя визитка, они все-таки стоят денег.

– Хорошо, сэр, – сказал он.

Повернувшись, метрдотель пересек зал, прошел мимо ряда кабинок и скрылся за дверью с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Я ждал, наблюдая, как снуют с кухни и обратно официанты с подносами. Среди общего гула голосов в зале невозможно было разобрать слова и фразы. Фонтанчик-купидон журчал струей.

Минуты через две метрдотель вернулся и с гордым, довольным видом занял свое место за стойкой.

– Мистер Гилплэйн ждет вас в своем кабинете. Пройдите вон в ту дверь рядом с кухней, и вы найдете его кабинет в конце коридора.

– Ой, как хорошо, что мистер Гилплэйн так вовремя появился. Мне просто повезло, – съязвил я.

Не привлекая к себе ничьего внимания, я прошел через указанную дверь в коридор, где по левую сторону находились две двери и впереди в торце еще одна. Эта дверь была открыта. Гилплэйн сидел за столом – точно таким же, как в его кабинете в клубе «Морковка» – но столы-близнецы были единственным, что роднило эти помещения. В этом кабинете все было аккуратно, никаких коробок на полу, и никакого лишнего хлама на столе – только бронзовая сувенирная пепельница из Тихуаны, два черных телефонных аппарата и маленькие настольные часики, развернутые циферблатом к хозяину. В углу стоял еще один стол – поменьше размером и металлический, с пишущей машинкой и двумя аккуратными стопками писчей бумаги на нем. На стенах красовались фотографии Гилплэйна в рамочках, на которых он был запечатлен с кинозвездами. На каждом фото имелись автографы знаменитостей. И еще тут стоял, прислонившись к одной из стен, уже знакомый амбал, улыбавшийся мне как старому другу.

Войдя, я закрыл за собой дверь.

– У вас есть одна минута, чтобы сообщить мне что-то интересное, – сказал Гилплэйн.

– Интересное для кого?

Вместо ответа он развернул настольные часики так, чтобы нам обоим была видна бегущая по кругу тоненькая красная секундная стрелка.

– Я разыскиваю Грега Тэйлора, – сказал я, но реакции на мои слова не последовало. – Мне сказали, он иногда бывает здесь… И я подумал, может быть, вы или кто-то из вашего персонала…

– Я не намерен допускать, чтобы какой-то частный детективишко докучал мне и моему персоналу.

– По-вашему, это называется «докучать»?

– Ваша минута на исходе, Фостер.

– Парню лет двадцать пять, светлые волосы, смазливый. Обыкновенный красавчик, который иногда слетает с тормозов. Любит тусоваться в компании киношников.

Гилплэйн откинулся на спинку стула.

– Какую бы игру вы ни затеяли, вам лучше прекратить ее.

– Это вовсе не игра, я вообще-то называю это работой.

– И какое же отношение это имеет к Хлое Роуз?

– А я не говорил, что это имеет отношение к Хлое Роуз.

– Значит, вы пришли не для того, чтобы расспрашивать меня о смерти Мэнди Эрхардт?

– Я больше не занимаюсь делом Роуз, а Мэнди Эрхардт это вообще нечто другое.

– А, то есть вы просто нашли тело.

На это я ничего не ответил – ведь я же не спрашивал у него, откуда он это узнал. Такие люди, как Гилплэйн, имели много возможностей для получения информации. Дружба с полицейскими, домашние чаепития с ними.

– Эдвардс сказал, вы расспрашивали его о Мэнди, – пояснил он.

– Да, а еще он сказал, что вас здесь нет сейчас. Так что я не верил бы ему на слово. Вы лучше мне верьте.

Он развернул часы обратно циферблатом к себе.

– Ваше время истекло, друг мой.

– Я бы хотел спросить у вашего бармена, был ли Тэйлор здесь вчера вечером или нет.

– Полиция уже отняла у него час рабочего времени. Это то же самое, что отнять час времени у меня.

– Вот как? Здесь была полиция? Вы что же, забыли внести своевременно плату, или их крышевание не распространяется на убийства, совершенные на территории Харбор-Сити?

Он прищелкнул пальцами и сказал:

– Митч!

Амбал оторвался от стены и шагнул ко мне.

Я предусмотрительно отступил назад.

– Хорошо, хорошо, ухожу!

Гилплэйн наблюдал, как я пятился к выходу, уже взявшись рукой за дверную ручку. Выражением лица он сейчас напоминал тигра в зоопарке, испытывающего тоскливое разочарование оттого, что клетка не позволяет ему разорвать вас на мелкие кусочки.

Стоило чуть глубже копнуть с вопросами, и он не дал мне ничего, поэтому возвращаться к тому, с чего я начал, уже стоя одной ногой на пороге, не имело смысла. И я, просто на всякий случай, сказал:

– Просто так, из любопытства – что вы можете сказать мне по поводу Дженис Стоунмэн?

Он прищурился и выставил вперед нижнюю челюсть. То есть моя уловка сработала – я ведь тоже, знаете ли, люблю подкидывать арахисовые орешки в клетку этим тиграм.

– По поводу кого? – спросил он.

– Я подумал, может быть, она тоже работала у вас, как и Мэнди. Я еще пока не расспрашивал у вашего персонала, но если она работала здесь, то люди, я уверен, охотно…

На лице его было теперь задумчивое выражение.

– Как вы сказали? Дженис? – Он подарил мне очаровательную улыбку. – Да, у нас тут работала одна Дженис некоторое время назад. Но я не видел ее уже несколько месяцев, по меньшей мере с декабря. Ей срочно пришлось уехать домой к семье куда-то в Канзас или Оклахому… или куда-то там еще, откуда обычно приезжают все эти девушки. Мы остались ей должны. Хотели как-то передать ей эти деньги, но безуспешно. А это имеет какое-то отношение к вашим поискам Тэйлора? Я бы вообще-то обрадовался возможности передать Дженис ее деньги.

Я не ожидал, что такая моя стрельба наугад в потемках попадет в цель и сделает его таким разговорчивым. И я продолжал ориентироваться на слух:

– Когда, вы говорите, видели ее в последний раз? Дело в том, что с датой ее отъезда возникла некоторая путаница. Одни говорят, что это было в начале декабря, другие – что в начале января. Полиция тоже ничего не знает.

– А с кем в полиции вы разговаривали? – поинтересовался он, улыбаясь, но уже не так широко.

– Вы, конечно же, понимаете, что я не могу вам этого сказать?

– По-моему, это было перед самым Рождеством, – сказал он. – Да, я, кажется, припоминаю, что она поехала домой на праздники. – Он пожал плечами и нахмурился. – И не вернулась.

Я многозначительно кивнул.

– А вы знаете, это выглядит забавно – две женщины работали у вас, и теперь одна из них мертва, а другая исчезла.

И без того натужная улыбка стерлась с его лица.

– А кто сказал, что она исчезла? С чего вы это взяли? Только потому, что я не смог найти ее?

– Я думаю, вы при желании могли бы найти кого угодно.

Он покачал головой.

– Эти крошки здесь долго не задерживаются. Работают несколько недель, месяц и все. Если парочка из них исчезнет, влипнет в какую-то нехорошую ситуацию, ну что ж, значит, так тому и быть. Это же Сан-Анжело.

– Да, это Сан-Анжело, – согласился я. Тема, похоже, была исчерпана, к тому же Митч явно был готов пройти все девять кругов ада. Я повернулся, чтобы уйти.

– А этот Тэйлор… – вдруг проговорил Гилплэйн, медленно, словно только-только вспоминая. – Это тот наркоман, который все время ошивается возле Джона Старка?

Я ничего не ответил.

Улыбка вернулась к нему – на этот раз это была утешительная улыбка Чеширского кота.

– Вы знаете, в моих клубах может происходить многое, но никак не те вещи, о которых вы подумали. Никак не то, что интересовало этого парнишку Тэйлора. Я советую вам проехаться на Маркет-стрит в Харбор-Сити. Может быть, там вам повезет что-нибудь нарыть.

– А я так понял, вы его не знаете.

Он неопределенно покачал головой, одновременно как бы соглашаясь и возражая.

– Я знаю очень многих людей, не всегда всех могу упомнить.

– Ну да, у вас память как у рыбки гуппи.

Я кивнул им обоим и вышел, закрыв за собой дверь.

У стойки метрдотеля я спросил у Эдвардса:

– Вы вчера вечером были здесь?

Он принялся переминаться с ноги на ногу.

– Да вы не волнуйтесь, говорите! Я же ведь могу узнать это и у других.

Он как-то воровато оглянулся, хотя не был ни вором, ни бандитом, а просто расфуфыренным официантом.

– Послушайте, я не шучу, я только что разговаривал с вашим боссом.

– Да, я был здесь вчера.

– А вы не видели здесь молодого человека, блондина, среднего роста, худощавого телосложения, возможно, в состоянии наркотического опьянения?

– Нет, не видел, – ответил он, явно сожалея о том, что говорит это, и не собираясь больше ничего добавить.

– Спасибо, – сказал я и вышел на улицу.

Я не сразу завел машину и какое-то время просто сидел за рулем, размышляя. Гилплэйн откровенно не хотел уделять мне время, когда думал, что я интересуюсь убийством Мэнди Эрхардт, а Тэйлор значил для него еще меньше, хотя он и знал, кто это такой. Но стоило мне упомянуть Дженис Стоунмэн, как он быстренько нашел для меня ответ, который, по его мнению, должен был удовлетворить и увлечь в другом направлении. Я сидел так минут пять или, может быть, десять. По поводу Тэйлора не стоило дергаться раньше того, как на Маркет-стрит начнется ночная жизнь. Придя к такому заключению, я завел двигатель. Отъезжая от обочины, заметил, как за мной пристроился песочного цвета двухместный автомобильчик, стоявший в боковом проулке за клубом. «Привет от Гилплэйна», – подумал я.